Пришла бесшумно, поступью царицы,
В уборе златотканом, кружевном.
В её власах рябиновые спицы,
И воздух пахнет мёдом и вином.

Её глаза — озерная прохлада,
А на устах — улыбки тихий свет.
Она идёт тропинками прохладными,
Роняя листьев золотой букет.

В её ладонях — хрупкий луч заката
И паутинок лёгких серебро.
Она теплом последним так богата,
И дарит нам душевное добро.

Не плачет в ней о лете уходящем
Ни капли грусти, ни одной слезы,
Лишь мудрость в её взгляде, настоящем,
И тихий шёпот утренней росы.

Она не Осень — русская душа,
Что дарит нежность, позабыв про стужу.
Идёт по миру, тихо, не спеша,
И греет всех, кто ей сердечно нужен.

Она вошла, и воздух стал медовым,
Как будто шлейф духов принёс сквозняк.
Вся в платье лёгком, солнечно-лиловом,
Наброшенном на плечи просто так.

Её власа — расплавленное злато,
Что ветер разметал по всем плечам.
И в них горит, как искра от заката,
Рябиновый, пылающий бальзам.

Румянец щёк — как яблоко лесное,
Что соком налилось в саду густом.
И на устах — дыханье неземное,
Согретое последним летним днём.

На тонких пальцах — кольца-паутинки,
Браслет из ягод, бусы из листвы.
В руках лукошки, полные корзинки,
Где прячутся лесов грибных дары.

И потому-то «Бабьим» лето стало,
Что в нём — вся щедрость женской красоты:
Когда душа от тяжести устала,
Но дарит свет последней теплоты.

Ну, здравствуй, рыжая, с листвою в волосах,
В убранстве ягодном и с пряным ароматом!
Твой смех звенит в пустеющих лесах,
И воздух полнится медовым сладким златом.

Косою длинною, что огненней огня,
Метёшь листву, гоняешь по полям,
И, паутинкой серебристою звеня,
Разносишь тишину по рощам и долам.

Твои шаги легки, твой взгляд лукав и чист,
Ты даришь нам тепло прощального привета.
И каждый сорванный с ветвей багряный лист —
Последний поцелуй ушедшего нам лета.

Паутинки в небе вьются,
Воздух чист и невесом.
Дни последние смеются
Тихим, ласковым теплом.

Словно женщина простая,
Что с полей несёт снопы,
Осень, щедростью блистая,
Сыплет золото в стопы.

Взгляд её — озёр сиянье,
А в косе — багряный лист.
И в спокойном обаянье
Каждый миг и светел, чист.

Улыбнётся — солнце брызнет,
Руки вскинет — птицы вдаль.
В этой зрелой, ясной жизни
Скрыта светлая печаль.

Привет, подруга! Как тебе я рада!
Ворвалась в город, солнцем всех дразня.
Твоя улыбка — лучшая награда
И самый главный праздник сентября!

Какое платье! Золотом расшито,
Искрится шёлком лёгкой паутинки.
И небосвод лазурью так залитый,
Стряхнул с себя дождливые слезинки.

Давай кружиться в этом вальсе листьев,
Ловить губами тёплый ветерок!
Ты, как художница с волшебной кистью,
Раскрасила унылый городок.

Спасибо, милая, за эту встречу,
За «бабье лето», за тепло и смех!
Я этот день с восторгом в сердце встречу,
Ведь твой приход — подарок нам для всех!

И пусть зима ещё не строит планы,
Мы будем вместе солнцем наслаждаться!
Твои деньки божественны и пряны,
И так не хочется с тобой прощаться!

Как просто ранить словом едким,
Обидеть, даже не моргнув,
И сделать дни другого блеклым,
Свою неправоту замкнув.

Как просто слух пустить недобрый,
Поверить в собственную ложь,
И с виду быть таким вот бодрым,
Хотя в душе — и стыд, и дрожь.

Но почему сказать «прости» так сложно?
Признать, что был неправ, ослаб, оглох?
Гордыня шепчет: «Это невозможно!
Не падай ниц! Ты — царь, ты — бог!»

Она — наш враг, наш стражник у темницы,
Где совесть бьётся, выхода прося.
Мешает нам склонить свои ресницы
И посмотреть в обиженные глаза.

Легко обидеть. Это может каждый.
А попросить прощения — удел
Лишь тех, кто силой духа не однажды
Свою гордыню побороть сумел.

А что вам расскажу я о себе?
Я из семьи простой, где всё знакомо.
Мои прадеды жили на земле,
И были казаками у родного дома.

Они бесстрашны были и лихи,
Рубили правду с одного размаха.
И, видно, капля удали стихий
Досталась мне, не ведающей страха.

Хоть родилась и выросла я тут,
Но городские стены душу душат.
Меня поля и перелески ждут,
Они мой беспокойный голос слышат.

Тянусь к земле, как к матери дитя,
Люблю сажать сады весенним утром,
И видеть, как цветы, листвой шутя,
Росою покрываются, перламутром.

Люблю зарю и солнечный закат,
И в лес ходить, где сосны-великаны.
Стоять в тиши, не требуя наград,
Вдыхая запах трав лесных и пряных.

Люблю смотреть на звёзды и луну,
И пить горячий чай под небом вечным.
Люблю поймать душою тишину,
В простом, красивом, в чём-то бессердечном.

Быть может, вам меня и не понять,
Средь шума дней и суетливой роли.
Но вот такая я. И не отнять
Моей любви к земле, простору, воле.

Почти до сорока я дожила,
И матом не ругалась никогда.
Спокойной и приветливой была,
И речь моя текла, как та вода.

Я людям говорила лишь добро,
Пыталась вежливо до них донесть.
Но есть такие, им хоть серебро
Дари — они не понимают честь.

И вот однажды, чаша через край,
Когда меня никто не слышал вновь,
Во мне взорвался некультурный лай,
Откуда что взялось — кипела кровь.

Сказала так, что стены затряслись,
Использовав простое злое слово.
И люди сразу как-то напряглись,
И поняли меня вдруг с полуслова.

Тут я Есенина припомнила стихи,
Что хулиганом он не зря прослыл.
Порой слова бывают так лихи,
Чтоб достучаться, нужно больше сил.

Да, крепкий мат бывает как бальзам,
Когда иначе не доходит суть.
Но я хочу, чтоб к добрым голосам
Все повернулись, выбрав светлый путь.

Пусть зло уйдёт, не требуя огня,
И пусть без брани, в мире и в тиши,
Все люди понимают и меня,
И слышат голос любящей души.

Ночь накрыла город покрывалом звёзд,
Я смотрю в окно, там ты, мой лунный мост.
Только ты поймёшь, о чём молчит душа,
Тихо прошепчу, едва дыша.

Сердце бьётся в такт музыке ночной,
Знаю, что хранишь мой секрет земной.

Луна, луна, моя подруга неземная,
Тебе одной секреты доверяю.
Луна, луна, ты светишь так загадочно,
С тобой легко, с тобой не одиноко мне.

Знаешь все мечты и страхи все мои,
Как порой боюсь я утренней зари.
Ты видела слёзы, радость, тихий смех,
Ты надёжней всех, ты лучше всех.

Снова бьётся в такт музыке ночной,
Знаю, ты хранишь мой секрет земной.

Луна, луна, моя подруга неземная,
Тебе одной секреты доверяю.
Луна, луна, ты светишь так загадочно,
С тобой легко, с тобой не одиноко мне.

Пусть летят слова, как лёгкий ветерок,
Ты их соберёшь в серебряный клубок.
И когда рассвет прогонит темноту,
Я с улыбкой новый день начну.

Луна, луна, моя подруга неземная,
Тебе одной секреты доверяю.
Луна, луна, ты светишь так загадочно,
С тобой легко, с тобой не одиноко мне.

С тобой, луна... Танцую до утра...
Моя луна...

Каплями горькими, словно роса на заре,
Слёзы стекают по бледной, усталой щеке.
В каждой слезинке – обида, и боль, и печаль,
Сердце сжимается, прошлого очень так жаль.
Мир потускнел, будто серою дымкой укрыт,
И только душа безутешно и горько болит.

Сколько их было, солёных потоков без сна?
Кажется, будто им нету ни края, ни дна.
Тихий упрёк застывает на влажных губах,
В хрупких плечах отражается внутренний страх.

Женские слёзы – солёное море тоски,
Бьются о берег разбитой надежды они.
Женские слёзы – безмолвный отчаянный крик,
Что застывает на сердце на горестный миг.

Ночь напролёт, подушка промокла дотла,
Каждая мысль, как иголка, остра и смела.
Кажется, силы иссякли, и выхода нет,
Только мерцает вдали чуть заметный рассвет.
Тяжесть на сердце лежит, будто каменный гнёт,
Кто эту боль успокоит, кто тихо поймёт?

Сколько их было, солёных потоков без сна?
Кажется, будто им нету ни края, ни дна.
Тихий упрёк застывает на влажных губах,
В хрупких плечах отражается внутренний страх.

Женские слёзы – солёное море тоски,
Бьются о берег разбитой надежды они.
Женские слёзы – безмолвный отчаянный крик,
Что застывает на сердце на горестный миг.

Но вот утихает гроза, унимается дрожь,
Первый луч солнца пробился, стирая всю ложь.
Слёзы последние тихо смахнёт рукавом,
И новый день постучится в уснувший твой дом.
Что-то меняется в сердце, рождается свет,
После дождя всегда будет солнечный след.

Женские слёзы – как летний целительный дождь,
Смоют печали, и ты облегчение найдёшь.
Женские слёзы – очистили душу твою,
Новую песню теперь я для сердца пою.

Солнце сияет, и небо так чисто, светло.
В сердце покой, и на душе так легко и тепло.
Слёзы ушли, оставив лишь тихую гладь...
Солнечно... Мирно... И хочется снова дышать...

Огромный бант и новенький пиджак,
Букет пышнее головы ребёнка.
И сделать первый, самый важный шаг
Так страшно и волнительно, и звонко.

Вчерашний кроха, ты уже большой,
Стоишь нарядный, чуточку несмелый.
И мама с папой за твоей спиной
Следят с тревогой, ставшей застарелой.

В их сердце — гордость, в их глазах — туман
Из слёз непролитых и тёплой грусти.
Как быстро вырос их родной титан?
И в школьный мир его рука отпустит.

А он глядит на тысячи огней —
На астры, георгины и улыбки.
И этот день из всех грядущих дней
Останется в душе, где нет ошибки.

Один звонок — и две судьбы сплелись:
Ребёнка, что взрослеет понемногу,
И мамы с папой, что его всю жизнь
Благословлять готовы на дорогу.

Первый день сентября
Портфель набит тетрадками,
Букет в руках горит,
И осень шоколадками
И листьями манит.

Сегодня день особенный,
Он солнышком согрет.
Идёшь ты, друг мой, в школьный мир
За чередой побед!

Звенит звонок заливисто,
Зовёт тебя за парту,
Чтоб положить начало
Блестящему азарту!

Учись, дружок, с охотою,
Читай, решай, пиши!
Пусть будут все открытия
Для сердца хороши!

Как это было, кажется, давно...
Сентябрьский день, и я — у школьных врат.
И впереди — огромное окно
В те десять лет, что вечностью грозят.

Хотелось нам скорей тогда взрослеть,
Чтоб сбросить ранец с маленьких плечей.
А жизнь сумела быстро пролететь
Чредою сентябрей и декабрей.

И вот уж много лет с тех пор прошло,
Листва кружила, заметал снежок...
Но память сердца в прошлое влекло,
И вот он — новый, трепетный виток.

Теперь уж внук, с букетом наравне,
Стоит, волнуясь, в этот светлый час.
И кажется растерянной мне,
Что с ним иду я снова в первый класс.

И тот же страх, и тот же детский смех,
И та же синь небес над головой.
И этот день один, но он — для всех,
Сквозь поколенья связанный судьбой.

Пусть утро сентября вас нежно встретит,
Прохладой лёгкой бережно обняв,
И самый яркий лучик солнца светит,
Узоры паутинок рисовав.

Пусть небосвод лазурью разливаясь,
Подарит вам и лёгкость, и покой,
А ветерок, листвы едва касаясь,
Уносит прочь тревоги все долой.

И пусть душа, как птица, встрепенётся,
Вдыхая свежесть нового листа,
И в сердце вашем радостью зажжётся
Надежда, вера, мир и красота.

Давно опал тот лист календаря,
Где, доброты и строгости не пряча,
Встречала нас учительница наша
У школьных врат в начале сентября.

Мне вечность обещали десять лет,
Я торопила жизненный рассвет.
Но пронеслись года, как сны, крылато,
И юность упорхнула без возврата.

Сегодня осень в свой пришла черёд,
И за руку меня мой внук берёт.
Его глаза горят огнём отваги,
И в ранце — новые листы бумаги.

И в нём себя я снова узнаю,
И с ним у той же пропасти стою —
У входа в мир открытий и познаний,
Надежд, ошибок, встреч и расставаний.

И пусть звенит над ним его звонок,
Даруя самый первый свой урок.
А я в душе храню тот давний звон,
Что до сих пор во мне , как сладкий сон.

Мне говорят: «Зачем труды?
К чему бесплодные заботы?»
А я в объятиях весны
Вершу священную работу.
Не для корысти, не для славы,
А чтоб развеять жизни тень,
Я создаю свои дубравы,
Встречая с радостью свой день.

Вот я беру росток дрожащий,
Как будто малое дитя,
И в мир огромный и пьянящий
Его сажаю я, любя.
И каждый стебель, каждый лист
Мне отвечает на заботу,
И воздух светел, ясен, чист,
И сердце просится к полёту.

Смотрю на небо голубое —
И синий ирис под окном
Мне вторит той же синевою,
Напоминая мне о нём.
А солнце льёт потоки света,
И золотой подсолнух мой
Хранит тепло и душу лета,
Кивая рыжей головой.

Пусть говорят, что жизнь — пустыня,
Что в ней лишь горечь да печаль.
А у меня цветёт богиня —
Моя прекрасная герань!
И в этом тихом разговоре
С землёй, с цветами, с синевой
Я забываю всяко горе,
Найдя и веру, и покой.

Промчатся годы вереницей,
И мой окончится черёд.
Но сад мой будет зелениться,
Мой сад по-прежнему цветёт.
И пусть случайный, добрый путник,
Увидев алых роз парад,
Подумает: «Какой тут трутник
Оставил дивный этот сад?»

И может, в этот миг короткий,
Коснувшись взглядом лепестка,
Его душа отыщет кротко
Частицу моего тепла.
Ведь если в мире есть спасенье
От зла, унынья, суеты —
Оно в простом прикосновенье
К бессмертной, вечной красоте.

Я помню день, тот самый первый крик,
Когда весь мир застыл в твоих глазах.
Ты был так мал, так хрупок в этот миг,
Дремал спокойно на моих руках.
Летело время быстрой чередой,
Шаги, слова, разбитые коленки.
Я заслоняла от беды собой,
И красила зелёнкой ранки.

А сердце материнское болело
За каждый синячок и каждый вздох.
Оно всегда лишь одного хотело,
Чтоб от невзгод тебя уберегал бы Бог.

А ты мой взрослый сын, моя отрада,
Мужчина сильный, смелый человек.
И лучшей мне не нужно и награды,
Чем знать, что светел твой грядущий век.
Я так горжусь, что воспитала сына,
Что Человеком с буквы стал большой.
Ты — главная по жизни причина,
Чтоб я жила и телом, и душой.

Теперь своя дорога и заботы,
И взрослых планов кружит карусель.
Но знаю я, что после всей работы
Ты помнишь про свою родную колыбель.
И я молюсь ночами в тишине,
Чтоб путь твой был и светел, и высок.
И лишь одна есть просьба в сердце мне,
Что я шепчу тебе, родной сынок.

И сердце материнское всё так же
Переживает за твою судьбу.
И нет на свете ничего приятней,
Чем видеть радость мне твою.

А ты мой взрослый сын, моя отрада,
Мужчина сильный, смелый человек.
И лучшей мне не нужно и награды,
Чем знать, что светел твой грядущий век.
Я так горжусь, что воспитала сына,
Что Человеком с буквы стал большой.
Ты — главная по жизни причина,
Чтоб я жила и телом, и душой.

Береги себя, сынок, я умоляю...
Ведь без тебя и мне здесь места нет...
Я просто... очень по тебе скучаю...
И шлю тебе свой материнский свет...

Мне нравится в земле копаться,
Сажать цветы, кусты, траву.
Чтоб было чем полюбоваться,
Не на картинке — наяву.

Чтоб пахло яблоневым цветом,
И хвоя отдавала дух,
И чтобы роза алым светом
Ласкала и глаза, и слух.

Сажаю хосты у дорожки —
Их листья радуют меня.
И так, по зёрнышку, по крошке
Проходят будни , день ото дня.

Я это делаю с любовью,
Не для себя одной, поверь.
Пусть чьё-то хмурое надбровье
Разгладится, открывши дверь

В мой тихий сад, где всё красиво,
Где отдыхает человек.
И в этом есть простая сила,
Что продлевает жизни век.

И я надеюсь, что когда-то,
Когда меня не станет тут,
Мои цветы и ароматы
Ещё для многих расцветут.

И кто-то, глядя на растенья,
Быть может, вспомнит в тишине:
«Как хорошо…» — и в то мгновенье
Подумает и обо мне.

Там, где травы в пояс, где туман, как молоко,
Дышит память рода глубоко, глубоко.
Нет ни стен, ни башен, только неба синева,
Да поёт мне ветер прадедов слова.
Каждый вздох мой — эхо тех, кто канул в сизый дым,
Кто оставил эту землю детям молодым.

Я босыми ступнями чувствую тепло,
Сколько зим минуло, сколько лет прошло...
Но они незримо за моим плечом стоят,
Их глаза с любовью сквозь столетья на меня глядят.

Голоса моих предков — в шёпоте листвы,
В каждой капле чистой утренней росы.
Их тепло хранится в сердце у меня,
Словно искра вечного, святого огня.
А глазами предков смотрят в этот мир
Наши дети — главный жизни ориентир.
Их устами шепчут древние слова,
Пока память сердца нашего жива.

Научили видеть в малом чудеса,
Слышать, как рождается на заре роса.
Научили верить, что не кончится наш путь,
Лишь на звёздном небе сможем мы вздохнуть.
И когда мой сын смеётся звонко, как ручей,
Я в нём вижу отблеск тысячи очей.

Я босыми ступнями чувствую тепло,
Сколько зим минуло, сколько лет прошло...
Но они незримо за моим плечом стоят,
Их глаза с любовью сквозь столетья на меня глядят.

Голоса моих предков — в шёпоте листвы,
В каждой капле чистой утренней росы.
Их тепло хранится в сердце у меня,
Словно искра вечного, святого огня.
А глазами предков смотрят в этот мир
Наши дети — главный жизни ориентир.
Их устами шепчут древние слова,
Пока память сердца нашего жива.

Ритм почти исчезает... Ветер в волосах...
Эта вечность дышит в наших голосах.
Нить не оборвётся... Просто верь и знай...
Ты для них — начало, а не край...

В шелесте трав... в шёпоте листвы...
Их голосами... дети говорят...
Говорят...
Смотрят в этот мир...
Их глазами... память... жива...

В шуме города, в блеске огней,
Среди тысячи прожитых дней,
Я ловлю этот шёпот из тьмы,
Это голос далёкой зимы.
Он вплетается в мой разговор,
Он рисует на сердце узор,
Словно древний забытый мотив,
Что доныне отчаянно жив.

Память бьётся, как пульс, в глубине,
Их заветы пылают во мне.
Каждый шаг, каждый вздох, каждый взгляд –
Это то, что они говорят.

Голоса моих предков звучат!
Сквозь года и преграды летят!
В каждом слове, что я говорю,
В каждой песне, что миру дарю!
Голоса моих предков во мне!
Словно искры в священном огне!
Их глазами глядят в небеса
Наших дочек и сына глаза!

Эта сила течёт по рукам,
Вопреки всем ветрам и векам.
Научили, как верить и ждать,
Как любить и как всё отдавать.
Их тепло я храню под ребром,
Ограждая свой маленький дом.
Их уроки просты и мудры –
Как бесценные в жизни дары.

Память бьётся, как пульс, в глубине,
Их заветы пылают во мне.
Каждый шаг, каждый вздох, каждый взгляд –
Это то, что они говорят.

Голоса моих предков звучат!
Сквозь года и преграды летят!
В каждом слове, что я говорю,
В каждой песне, что миру дарю!
Голоса моих предков во мне!
Словно искры в священном огне!
Их глазами глядят в небеса
Наших дочек и сына глаза!

Ритм стихает... и в этой тиши
Слышен голос бессмертной души.
Нить времён не порвётся вовек,
Пока жив на земле человек.
И когда мой закончится путь,
Эту нить подхватит кто-нибудь...

Голосами предков... говорят...
Наши дети... говорят...
Говорят...

За окном метель кружится...
Или это просто сон?
Мне всё та же ночка снится,
Где звучит твой детский стон...
Я качаю колыбельку,
Тихо песенку пою...
Жизнь промчалась, как неделька,
Я тебя не узнаю...

Ты теперь мужчина взрослый,
У тебя своя семья.
Но под небом этим звёздным
Для меня ты — всё дитя.
Береги себя, сыночек,
Свет души моей, молю.
Каждый вздох твой, каждый вздошек
Больше собственной люблю.

Помню ручки, ножки, слёзки,
Первый шаг и первый слог.
На висках блестят полоски,
А в душе всё тот же слог...
Я смотрю с немой гордыней,
Как идёшь своим путём.
Не покрыл ты душу инеем,
Не сгорел пустым огнём.

Ты теперь мужчина взрослый,
У тебя своя семья.
Но под небом этим звёздным
Для меня ты — всё дитя.
Береги себя, сыночек,
Свет души моей, молю.
Каждый вздох твой, каждый вздошек
Больше собственной люблю.

Мне не стыдно... Слышишь, нет.
Пред людьми и перед Богом.
Я дала тебе свой свет,
Проводила за порогом
Не мальчишку, не юнца —

Человека, Мужа, Сына.
Справедливого... Творца
Собственной судьбы-картины.

Только ты береги себя...
Слышишь, милый...
Дороже нет никого...
У меня...

Засыпай...
Засыпай под шёпот листвы...
Где-то там, на границе молвы и мечты,
Проступает незримо, сквозь тонкую ткань,
Яблоневая, светлая, тихая рань...

Воздух соткан из мёда и солнечных спиц,
И из песен полуденных, ласковых птиц.
Он густой и тягучий, как сок янтаря,
И в нём тонет вечерняя, плавясь, заря...

И ты летишь над садом, где яблоки спят,
Источая свой пряный, медовый аромат.
Красный бок, жёлтый бок, наливной, золотой,
И туман над землёю молочной рекой.
Ты летишь, и душа твоя стала легка,
Словно белое, летнее облако.
И на влажных губах, слаще сна и вина,
Вкуса яблок хрустальная спит тишина...

Видишь, блики играют на сочной коре,
И роса, как алмазы, дрожит на траве.
Тёплый ветер доносит дыхание дня,
Этим садом одним обнимая тебя.
Ты не здесь и не там, ты сейчас — в полусне,
В этой яблочной, ласковой, вечной весне.

Воздух соткан из мёда и солнечных спиц,
И из песен полуденных, ласковых птиц.
Он густой и тягучий, как сок янтаря,
И в нём тонет вечерняя, плавясь, заря...

И ты летишь над садом, где яблоки спят,
Источая свой пряный, медовый аромат.
Красный бок, жёлтый бок, наливной, золотой,
И туман над землёю молочной рекой.
Ты летишь, и душа твоя стала легка,
Словно белое, летнее облако.
И на влажных губах, слаще сна и вина,
Вкуса яблок хрустальная спит тишина...

Просто вдох... и покой.
Просто выдох... и свет.
Ни тревог, ни печалей здесь нет...
Только вкус на губах... только лета тепло...
Только яблочным сном твою душу свело...

Лети...
Душа поёт...
Лети...
В яблоневый сон...
Спи...

Мир укутан в покой, в золотистую лень,
Провожает земля свой угаснувший день.
Солнце клонится долу, роняя лучи
На безмолвные рощи смотри и молчи.
Время стало тягучим, как липовый мёд,
И душа замирает, и чуда так ждёт.

И срывается лист, и кружит, невесом,
Словно он околдован оранжевым сном.
Он танцует свой танец прощальный, один,
Средь таких же, как он,средь осенних картин.

И летят эти листья, как письма без слов,
Из страны самых светлых и сказочных снов.

Закружил, заманил этот тихий парад,
Этот нежный, беззвучный, цветной листопад.
И душа замирает, и просится ввысь,
Чтоб с последним листком в эту вечность нестись...

Ты идёшь, и под ноги ложится ковёр,
Вышивает на нём осень дивный узор.
Медь и бронза, и охра, и капля вина —
В каждом листике жизнь догорела дотла.
Но в сгорании этом нет скорби, нет слёз,
Только шёпот уснувших под небом берёз.

И срывается лист, и кружит, невесом,
Словно он околдован оранжевым сном.
Он танцует свой танец прощальный, один,
Средь таких же, как он, средь осенних картин.

И летят эти листья, как письма без слов,
Из страны самых светлых и сказочных снов.

Закружил, заманил этот тихий парад,
Этот нежный, беззвучный, цветной листопад.

Этот воздух прозрачный и чистый до слёз...
Этот танец летящих изломанных звёзд...
Просто быть... просто видеть... и чувствовать свет...
Ничего в целом мире прекраснее нет...

Листья кружат...
Листопад...
Листопад...

Асфальт промокший, зеркала из луж,
И город скрылся в серой пелене.
Но я срываю с плеч тяжёлый груз,
И отдаю себя шальной волне.
Босые ноги чувствуют прохладу,
Промокла до последней нитки я.
Мне ничего сегодня и не надо,
Лишь эта дикая симфония дождя!

И музыка моя стучит в висках,
И капли бьют с безумном в унисон.
Я отпускаю свой извечный страх,
Всё это явь, а не тревожный сон!

Дождь, танцуй со мной! Ты мой партнёр!
Пусть молния мигает светом нам!
Пусть грома оглушительный напор
Стучит, как будто в божий барабан!
Я не боюсь! Я вся в твоей руке!
Я кружусь, парю, лечу!
И музыка в такт бьётся вдалеке,
Я танцевать с тобою лишь хочу!

Смывает грим холодная вода,
И волосы промокли, потемнев.
Сегодня я свободна, как никогда,
В душе моей звучит шальной напев.
Пусть смотрят из окон своих домов,
Не понимая радости моей.
Я вырвалась из тягостных оков,
Под музыку сверкающих огней.

И музыка моя стучит в висках,
И капли бьют с безумном в унисон.
Я отпускаю свой извечный страх,
Всё это явь, а не тревожный сон!

Дождь, танцуй со мной! Ты мой партнёр!
Пусть молния мигает светом нам!
Пусть грома оглушительный напор
Стучит, как будто в божий барабан!
Я не боюсь! Я вся в твоей руке!
Я кружусь, парю, лечу!
И музыка в такт бьётся вдалеке,
Я танцевать с тобою лишь хочу!

Я парю...
С тобой...
Дождь...

Ночь опустила тёмную вуаль,
И город стих, укутан в полумрак.
Стирает дождь знакомую деталь,
Даёт движенью свой неспешный такт.
Он барабанит пальцами в стекло,
Сбивая ритм привычной суеты,
И всё вокруг как будто замерло,
В объятьях этой влажной красоты.

Смотри, как небо линует вода,
Стирает грани, плавит фонари...
И в этом танце нет ни зла, ни дна,
Лишь отраженья призрачной зари.

Это музыка дождя, дождя, дождя...
Капли по стеклу, с ума сводя.
Гроза рисует светом на холсте,
Оставляя блики в темноте.
Это музыка дождя, дождя, дождя...
В такт ей бьётся сердце у меня.
Слушай этот ритм, лови волну,
Я с дождём сегодня утону.

Стекают струи, тонкие, как нить,
По ним скользит неоновый мираж.
И так легко сейчас всё отпустить,
Войти в гипноз, поймать ночной кураж.
Пусть этот звук заполнит пустоту,
И смоет пыль несбывшихся надежд.
Я в каждой капле вижу чистоту,
Без масок, без придуманных одежд.

Смотри, как небо линует вода,
Стирает грани, плавит фонари...
И в этом танце нет ни зла, ни дна,
Лишь отраженья призрачной зари.

Это музыка дождя, дождя, дождя...
Капли по стеклу, с ума сводя.
Гроза рисует светом на холсте,
Оставляя блики в темноте.
Это музыка дождя, дождя, дождя...
В такт ей бьётся сердце у меня.
Слушай этот ритм, лови волну,
Я с дождём сегодня утону.

Дождь..
дождь...Дождь...
Я с тобой утону...

Прозрачный воздух августа так сладок,
Пронизан солнцем, словно янтарём.
И новый день, божественно так краток,
Наполнил душу светом и теплом.
В садах созрели яблоки румяно,
Их аромат плывёт над всей землёй,
Смешавшись с ноткой ладана и мёда пряной,
Даруя сердцу сладостный покой.

И небо стало выше и бездонней,
И каждый вздох — как будто первый раз.
Душа летит свободно и спокойно,
Вступая в этот светлый, дивный час.

Яблочный Спас! Золотые купола!
В небо летят колоколов голоса!
Свет разлился, и душа моя легка,
Словно плывёт в небесах, как облака!
Аромат восторга, чистоты и благодати,
Сердце замирает в трепетном объятье!

Нет суеты, нет голосов и мнений,
Лишь тихий шёпот ветра в вышине.
И мир застыл в одном из тех мгновений,
Что дарят крылья и тебе, и мне.
Смотрю наверх, где синева без края,
Где солнце льётся, как святой елей,
И понимаю, сердцем ощущая,
Что стала чище, лучше и светлей.

И небо стало выше и бездонней,
И каждый вздох — как будто в первый раз.
Душа летит свободно и спокойно,
Вступая в этот светлый, дивный час.

Яблочный Спас! Золотые купола!
В небо летят колоколов голоса!
Свет разлился, и душа моя легка,
Словно плывёт в небесах, как облака!
Аромат восторга, чистоты и благодати,
Сердце замирает в трепетном объятье!

Свет...
Душа...

Над полем брани утро тихо встало,
Свинцовый дождь ещё вчера здесь лил.
Укрой нас, туман, своим покрывалом,
Дай передышку, подари нам сил.

Белёсой дымкой землю укрывая,
Ты прячешь нас от вражеских глаз.
Природа-мать, как будто понимая,
Плетёт завесу из своих даров.

Туман, туман, спаситель наш безмолвный,
Ты нас укрой от смерти хоть на час.
Пока земля от боли стонет, словно
Нет места здесь для жизни среди нас.

Туман, спустись на поле боя,
Скрой нас от вражеских очей.
Сестра-природа, мы с тобою
Стоим за Родину сильней.

Не выдай нас, седая пелена,
Пусть враг в тебе заблудится, как в море.
Укрой следы, спаси среди огня,
Хоть ненадолго облегчи то горе.

Партизанский лагерь в чаще леса
Дышит тихо, затаившись до поры.
Туман, как верный друг, нам дарит завесу,
Чтоб выжить нам до утренней зари.

Разведчик по-пластунски в серой дымке
Ползёт к своим с бесценной вестью вновь.
Спасительны туманные тропинки,
Когда в опасности свобода и любовь.

Туман, туман, окутай тропы наши,
Пусть не найдёт фашист дорог к селу.
Ты стань щитом для всех землянок наших,
Отвадь беду, рассей смертельный гул.

Туман, спустись на поле боя,
Скрой нас от вражеских очей.
Сестра-природа, мы с тобою
Стоим за Родину сильней.

Не выдай нас, седая пелена,
Пусть враг в тебе заблудится, как в море.
Укрой следы, спаси среди огня,
Хоть ненадолго облегчи то горе.

Помню, как в сорок третьем, под Курском,
Туман опустился в предутренний час.
Мы смогли подойти незаметно к позициям прусским,
Природа сама воевала за нас.

И под Брянском, в лесах партизанских,
Сквозь белую мглу уводили детей.
И туман укрывал нас от взоров тиранских,
Как мать, что спасает своих сыновей.

Туман, туман — как божья благодать,
Непроходимый для чужих гостей.
Позволь нам день ещё один прождать,
Мы победим, лишь дай дожить до ней.

Туман, спустись на поле боя,
Скрой нас от вражеских очей.
Сестра-природа, мы с тобою
Стоим за Родину сильней.

Не выдай нас, седая пелена,
Пусть враг в тебе заблудится, как в море.
Укрой следы, спаси среди огня,
Хоть ненадолго облегчи то горе.

Туман, спаси детей от взрывов,
Дай матерям укрыть свой плач.
Ты — дар небес в годину горя,
Природный щит в смертельный матч.

И чтобы выжить в этой буре,
Мы шепчем, как молитву, вновь:
Укрой, туман, от злобы вражьей,
Спаси надежду и любовь.

Прошли года. Затихли взрывы.
Но до сих пор, когда рассвет
Окутан дымкой над полями,
Я вижу тех, кого уж нет.

И в той туманной поволоке
Мне чудятся их голоса:
«Живи, солдат, за нас на свете»,
И слёзы застят мне глаза.

Спасибо, верный друг-спаситель,
Примерил нас с самой судьбой.
На всех войны тяжёлых тропах
Ты шёл незримо с нами в бой.

Туман над Родиной... Как память...
Как вечный страж её полей...

Бывает так, что гаснет в небе свет,
И кажется, что сил подняться нет.
Душа в тисках, и каждый новый вздох
Как будто приговор, что мир жесток.
Лежишь во тьме, укрывшись с головой,
И шепчешь в пустоту: «О, Боже мой…»

И в этот самый трудный, страшный час,
Я вспоминаю, Господи, о Вас.
Прошу, шепчу, молю из темноты:
«Не оставляй, приди, поможешь Ты…
Ты видишь всё, Ты знаешь боль мою,
Я на краю отчаянья стою…»

И боль уходит, тает, словно дым,
И мир не кажется уже таким чужим.
И снова дышится легко и хорошо,
Как будто горе навсегда ушло.
И многие, познав покой и свет,
Забудут в суете свой главный обет.

Но я не позабуду никогда
Тот луч, что грел в лихие холода.
Ту руку, что меня с коленей подняла,
Когда я встать сама уж не могла.
И даже в радости, средь бела дня,
Я помню, кто спасает вновь меня.

Когда мне дышится легко и хорошо,
И счастье на порог ко мне взошло,
Я не забуду, чья любовь и власть
Мне не позволили на дно упасть.
Я Вас, Господь, за всё благодарю,
И тихо повторяю: «Я люблю…»

За то, что помогаете всегда…
И светит мне надежды яркая звезда…
Благодарю…
Благодарю... Тебя.

Порой, в молчании ночном, когда уснули города,
Я задаю вопрос один, летящий в никуда.
Зачем горит моя свеча в круговороте дней?
Зачем мне дан короткий век средь вечности огней?

Я — просто капля в океане, песчинка на ветру,
Сегодня есть, а завтра, может, тихонько я умру.
И что останется тогда? Лишь тень моих шагов?
Забудет мир мой тихий смех и нежность моих слов?

Закроются мои глаза, и что увижу я?
Безмолвный мрак, холодный край, где кончилась земля?
Или душа, как лёгкий вздох, как бабочка, взлетит
Туда, где нет ни слёз, ни мук, и время не спешит?

Что будет,если я умру? Заплачет ли хоть кто-то?
Или моя земная жизнь — пустая лишь забота?
Сожмётся сердце у родных на миг, на день, на год,
А после жизнь своим обычным, быстрым чередом пойдёт.

И солнце так же встанет утром, окрасив небосвод,
И так же будет ветер гнать листву у всех ворот.
И мир не рухнет, не замрёт, не станет он иным,
Лишь станет тише на одну тоскующую душу в нём.

Зачем же я живу, дышу, и плачу, и люблю?
Зачем я эту боль и радость в слабом сердце злю?
Быть может, чтобы просто быть. Цвести, как тот цветок,
Чтоб кто-то, глядя на него, не чувствовал себя так одинок.

За окном роняет вечер
Тени на холодный пол.
Я одна, и гаснут свечи,
И накрыт печалью стол.
Говорить нет больше силы,
Слёзы высохли давно.
Я у неба не просила
Ничего, лишь одного...

Но молчит оно, глухое,
И в груди растёт тоска.
Сердце, бедное, больное,
Замирает у виска...

И такая мука в теле,
Словно жизнь — уже не жизнь.
Мысли вьюгой полетели,
Закричали: «Держись!»
Но слабеют мои руки,
Меркнет свет в моих глазах...
И от этой дикой муки
Я теряюсь в темноте, в слезах...

Воздух стал густым и вязким,
Стены движутся на мне.
Мир, что был когда-то сказкой,
Догорает, как в огне.
Я пытаюсь сделать выдох,
Я пытаюсь сделать вдох,
Но на каждый новый выкрик
Отвечает только вздох.

И сознание уходит,
Словно в тёмную метель.
Боль по кругу душу водит,
Стелет горькую постель...

И такая мука в теле,
Словно жизнь — уже не жизнь.
Мысли вьюгой полетели,
Закричали: «Держись!»
Но слабеют мои руки,
Меркнет свет в моих глазах...
И от этой дикой муки
Я теряюсь в темноте, в слезах...

Тишина... и нет ни звука...
Только пульса слабый стук...
Это немота и мука...
Замыкают страшный круг...

Тишина... Ты слышишь, тишина?
В тёмном небе бродит госпожа-Луна.
Я к её холодному стеклу
Припаду щекой и расскажу...
Как она, ещё над колыбелью,
Серебристой тонкой акварелью
Мне чертила путь на потолке,
И качала в лунном гамаке.

Ты шептала, помнишь, колыбельные,
Про миры далёкие, метельные...
Обещала счастье и покой...
Что ж ты сделала, Луна, со мной?

Ой, Луна, Луна, моя свидетельница,
Моей горькой доли предводительница.
Ты одна лишь видела всегда,
Как текла сквозь пальцы жизнь-вода.
Ты одна не врёшь и не осудишь,
Просто смотришь, просто рядом будешь...
Молчаливая моя судьба...
С кем мне говорить, как не с тобой, Луна?

Помнишь первый шаг и первое «люблю»?
Я твой свет в ладонях тёплых тереблю.
Помнишь слёзы, первую печаль?
Ты смотрела молча, свысока и вдаль.
Каждый шрам на сердце, каждый вздох
Видел твой холодный, бледный бог.
Ты меня вела сквозь эту муть,
Освещая мой нелёгкий путь.

Ты шептала, помнишь, колыбельные,
Про миры далёкие, метельные...
Обещала счастье и покой...
Что ж ты сделала, Луна, со мной?

Ой, Луна, Луна, моя свидетельница,
Моей горькой доли предводительница.
Ты одна лишь видела всегда,
Как текла сквозь пальцы жизнь-вода.
Ты одна не врёшь и не осудишь,
Просто смотришь, просто рядом будешь...
Молчаливая моя судьба...
С кем мне говорить, как не с тобой,
Луна?

С кем мне говорить... как не с тобой...
Тишина...

Воздух пахнет листвой и остывшим теплом,
Словно лето уснуло за мутным стеклом.
Мир затих, он замедлил свой бег, чуть дыша,
И покой обрела, задремала душа.
Паутинки летят, серебрятся, легки,
Как случайные строчки из чьей-то руки.

И сквозь дрёму ресниц, сквозь туманную шаль,
Проступает небес бирюзовая даль.
Солнце низко стоит, и лучи, как янтарь,
Зажигают в лесу свой волшебный фонарь.

И плывёт голова в этом свете косом,
Словно ты — акварель на холсте голубом.
Мазки киновари, кармина, огня —
Это осень рисует портреты дождя.
И душа так легка, и душа так светла,
Словно кистью по небу себя провела...

Ты идёшь по ковру из багряных сердец,
Что роняет на землю небесный творец.
Каждый лист — это слово, записка, письмо
О том лете, что было и тихо прошло.
Ты вдыхаешь покой, эту пряную медь,
И так хочется просто стоять и смотреть.

И сквозь дрёму ресниц, сквозь туманную шаль,
Проступает небес бирюзовая даль.
Солнце низко стоит, и лучи, как янтарь,
Зажигают в лесу свой волшебный фонарь.

И плывёт голова в этом свете косом,
Словно ты — акварель на холсте голубом.
Мазки киновари, кармина, огня —
Это осень рисует портреты дождя.
И душа так легка, и душа так светла,
Словно кистью по небу себя провела...

Этот сон наяву... этот шёпот ветров...
Мир из самых красивых и ласковых снов.
Просто быть... раствориться в палитре златой...
И найти наконец-то свой вечный покой...

В золотом...
Спи, душа...

Как всё порою сложно, запутанно,
И путь туманом серым затянут.
Идёшь наощупь, раня босы ноги,
Теряясь на запутанной дороге.
И каждый камень, острый и холодный,
Оставит след в душе твоей свободной.

Бывают дни, как будто ночь беззвёздна,
И кажется, что верить слишком поздно.
И каждый вздох становится так труден,
И мир вокруг жесток и многолюден.
И сердце плачет тихо, без ответа,
Не видя впереди ни тьмы, ни света.

И шрамы на сердце, и шрамы на душе,
Останутся с нами на новом вираже.
Осадок от боли не смыть, не стереть,
Но нужно подняться и дальше лететь.
Ведь жизнь — это зебра, где чёрное с белым,
Идёт полоса за решительным, смелым.

Но помни, всё меняется на свете,
И самый сильный утихает ветер.
За полосою чёрной и унылой
Проглянет солнце с новой, светлой силой.
Оно осушит слёзы на ресницах
И даст надежду, что ночами снится.

Пусть шрамы ноют в тишине ночами,
Они нас научили жить с ключами
От тех дверей, что заперты для многих,
Ценить тепло и свет в путях-дорогах.
Без тьмы не оценить сиянья дня,
Без холода не полюбить огня.

Всё позади... всё худшее прошло...
Смотри, как на душе твоей светло.
Настало время... время для тебя...
Жить, улыбаясь, искренне любя...

За окном чернильная вода.
Не летят минуты никуда.
Время — шёлк, застывший на весу.
Я покой по капле в дом несу.
Чайник дышит паром, как живой.
Мысли успокоились. Покой.

В чашке — ночь. Горячая, как жизнь.
Мысль, лети. И в вечности кружись.
Не тревожь. Не мучай. Не зови.
Просто будь. Растворена в любви.

Я пью свой чай, а в нём — луны кусок.
Прозрачный, тонкий, светлый лепесток.
Он тает на губах, как сладкий сон.
И мир вокруг почти неразличим, размыт, и невесом.
На дне души — ни боли, ни тоски.
Лишь звёздной пыли робкие мазки.
И этот чай, где долька от луны...
Мы с тишиною обручены.

Не нужно слов. Не нужно лишних дел.
Душа нашла свой истинный предел.
Он в этой чашке. В бархате ночном.
Во всём, что будет завтра и потом.
Всё правильно. Всё на своих местах.
И лёгкий свет мерцает на устах.

Вдыхаю аромат. И пью тепло.
Всё, что болело, кажется, прошло.
Остался только этот тихий час.
И вечность, что глядит на нас.

И мыслей нет... лишь образы плывут...
Как будто ангелы мне напевают тут...
Тихонько... нежно... баюкают меня...
В преддверии завтрашнего дня...

Покой...
С луной...
Со мной...

За спиной моей, я знаю,
Разговоры шепчут зло:
Мол, я часто выпиваю,
И лицо мне разнесло.

Говорят, ругаюсь грязно,
Что во мне и злость, и яд.
Просто я без всякой боязни
Правду-матку режу в ряд.

Ну, а что? Такой уж вышла,
И другой мне быть не след.
Пусть для вас я вся «излишка»,
Только в том и мой секрет.

Кто-нибудь меня хоть видел
Пьяной в дым, в хмельном бреду?
Может, я кого обидев,
Кровь пила у всех в саду?

А мне смешно всё это слушать,
Весь этот ваш никчёмный сказ.
Вы лезете так рьяно в душу,
Но я не думаю о вас.

Себя я лучше вас всех знаю,
Все плюсы, минусы свои.
Я просто мимо вас шагаю,
Живу в своей большой любви.

Так что, пускай я буду скверной,
Той, что создали вы из тьмы.
Ведь если вы сказали верно —
То значит, так ничтожны вы.

День угас, оставив тени,
Воздух пахнет тишиной.
Время медленных движений,
Мир укутан синевой.
На воде дрожат дорожки,
Лунный свет — как серебро.
И тревоги понарошку
Утекают за весло.

Всё затихло, всё застыло...
Только сердце бьётся в такт...

И хочется летать, летать, летать...
Растворяясь в звёздной пыли.
Ничего не ждать, не вспоминать,
Словно мы над гладью плыли.
Душа нашла покой, покой, покой...
Смывая суету волной.

Звёзды смотрят так глубоко,
Словно знают все мечты.
И не нужно лишних слов тут,
Только я, и ночь, и ты...
Эта тихая прохлада
Лечит душу от всего.
Больше ничего не надо,
Только это волшебство.

И хочется летать, летать, летать...
Растворяясь в звёздной пыли.
Ничего не ждать, не вспоминать,
Словно мы над гладью плыли.
Душа нашла покой, покой, покой...
Смывая суету волной.

Закрываю глаза...
И лечу...
К этим дальним огням...
Я молчу...

Летать...
Покой...
Летать...

Тишина... Ты слышишь, тишина?
В тёмном небе бродит госпожа-луна.
Я к её холодному стеклу
Припаду щекой и расскажу...
Как она, ещё над колыбелью,
Серебристой тонкой акварелью
Мне чертила путь на потолке,
И качала в лунном гамаке.

Ты шептала, помнишь, колыбельные,
Про миры далёкие, метельные...
Обещала счастье и покой...
Что ж ты сделала, луна, со мной?

Ой, луна, луна, моя свидетельница,
Моей горькой доли предводительница.
Ты одна лишь видела всегда,
Как текла сквозь пальцы жизнь-вода.
Ты одна не врёшь и не осудишь,
Просто смотришь, просто рядом будешь...
Молчаливая моя судьба...
С кем мне говорить, как не с тобой, луна?

Помнишь первый шаг и первое «люблю»?
Я твой свет в ладонях тёплых тереблю.
Помнишь слёзы, первую печаль?
Ты смотрела молча, свысока и вдаль.
Каждый шрам на сердце, каждый вздох
Видел твой холодный, бледный бог.
Ты меня вела сквозь эту муть,
Освещая мой нелёгкий путь.

Ты шептала, помнишь, колыбельные,
Про миры далёкие, метельные...
Обещала счастье и покой...
Что ж ты сделала, луна, со мной?

Ой, луна, луна, моя свидетельница,
Моей горькой доли предводительница.
Ты одна лишь видела всегда,
Как текла сквозь пальцы жизнь-вода.
Ты одна не врёшь и не осудишь,
Просто смотришь, просто рядом будешь...
Молчаливая моя судьба...
С кем мне говорить, как не с тобой,
Луна?

С кем мне говорить... как не с тобой...
Тишина...

Под синью неба, пухом облаков,
Гора стоит, как храм веков.
Макушка золотом горит
И серебром седин блестит.

А у подножья той горы
Родник бежит из недр земли.
Он послан в этот мир во благо.
Бежит живительная влага,
Прохладой освежая лес.

А мать-гора глаз не смыкает,
Родник всё время охраняет.
Обидят если малыша —
Его укроет навсегда.

А он, шалун, преград не зная,
Как будто в прятки с ней играя,
Смеётся, прыгает, журчит
И от горы сбежать спешит.
Манит его волшебный лес...
Вот под корягой он пролез —
И в чаще хвост ручья исчез.

Луч солнца, будто бы стрела, пробьёт,
И пышная листва откроет к роднику врата.
Осветит луч туманный свод,
И заискрится ручеёк.
Вода прозрачна и чиста,
Сверкает ярче хрусталя,
Играя в солнечных лучах,
По камням скачет, хохоча,
Кидая капли-брызги в листву,
Поя душистую тропу.

Трухлявый пень, заросший мхом,
Всё вспоминает о былом:
Когда-то был осиной он,
Стоял, дрожал на берегу
И наводил на всех тоску.

Смотрел на воду и мечтал,
Кораблики к ручью спускал.
Сейчас живёт он, как декор,
И пахнет прелою листвой.
А с серебристых тополей
Снег осыпается с ветвей.

Хоть до зимы и далеко,
Летят снежинки так легко!
Кружит их ветер, словно в вальсе,
И, опускаясь в реверансе,
Ложатся лёгким покрывальцем.

Давным-давно простой народ
Ходил к горе набрать целебных вод.
Святую воду люди пили
И Бога за дары благодарили.
Приходит люд до сей поры
Испить из родника воды,
Не нарушать лесной покой,
А помолчать и отдохнуть душой:

Прильнуть щекой к стволам берёз,
От радости не пряча слёз,
Послушать птичьи голоса,
Как шепчет ласково вода,
Как ёжики в кустах шуршат,
И проводить с горы закат.
Любуясь красотой ночной,
Глазами встретиться с луной...

А звёзд мерцанье, а восход —
От восхищенья всё поёт!
Нет сердцу моему милей
Кусочка Родины моей.

Тот самый длинный день в году,
Когда ещё не знали мы беду.
Когда рассвет был тих и невесом,
И каждый видел свой счастливый сон.

Роса на травах, птичий перезвон,
И тишиной был воздух напоён.
Никто не ведал, просыпаясь в рань,
Что между миром и войной — лишь грань.

Что через час земля качнётся вдруг,
И взрыв разрушит этот мирный круг.
Что детство кончится, и юности черёд
Наденет сапоги и в бой пойдёт.

Тот самый страшный день в календаре,
Он чёрной краской замер на заре.
И слёзы матерей, и первый крик «Ура!»
Слились в одно протяжное «вчера».

Мы зажигаем свечи в тишине,
Чтоб помнили и вы о той войне.
О тех, кто в сорок первом пал в бою,
За Родину, за жизнь, за семью свою.

Порой язык, что мёда слаще,
Вдруг обернётся остриём,
И ранит душу в тёмной чаще,
Небрежно брошенным словцом.

Сказавший, может, и не понял,
Какую бурю породил,
Он мысль свою легко исполнил,
А ближний сердце надломил.

И вот, обиду затаивший,
Страдает молча, день за днём,
А тот, кто словом уязвивший,
Идёт своим путём-конём.

Он в храм заходит с важным видом,
Чело крестом себе знамён,
Считает, Богом не обижен,
И праведностью осенён.

Там свечи ставит, бьёт поклоны,
Замаливает мнимый грех,
Но не за тех, кто им сражённый,
А чтоб снискать себе успех.

И выйдя, снова полон спеси,
Готов клеймить и осуждать,
Не видя в сердце мрачной смеси
Того, что должно б презирать.

Забыв, что истинная вера
Не в ризах пышных, не в словах,
А в состраданьи, в доброй мере,
И в милосердии в делах.

Кто судит строго, сам подсуден,
Кто ранит, будет ранен сам.
Пусть каждый будет незлоблив, чуден,
И не спешит к пустым словам.

В полусне лунный свет,
В них отражается бессмертье,
Что нам оставил прошлый век.

Сквозь камни, сквозь время,
Сквозь вековую тьму и лёд,
Из недр земных — живое семя,
Священный ток идёт, идёт...

Родники, родники — зеркала земли,
В них звёзды купаются ночью.
Родники, родники — сны твои мои,
Их шёпот пророчит, пророчит...
Заглянешь внутрь — и пропадёшь,
Как будто в вечность упадёшь.

Вдоль берёз и между сосен
Пробиваются ключи,
Не страшны им зимы, вёсны —
Пьют их силу знахари.
В них растворились времена,
В них память предков сохрана,
И кто испил их вод однажды,
Не будет знать иной он жажды.

Между сном и пробужденьем,
В полумраке бытия,
Чувствую прикосновенье
Вод, текущих сквозь меня.
Видения кружат над водой,
Родник становится судьбой...

Родники, родники — зеркала земли,
В них звёзды купаются ночью.
Родники, родники — сны твои мои,
Их шёпот пророчит, пророчит...
Заглянешь внутрь — и пропадёшь,
Как будто в вечность упадёшь.

Пусть тайна вод хранит покой,
И силу древнюю скрывает,
Родник — он между мной и мной,
И только сердце это знает...

В тени деревьев, где прохлада,
Где мох укрыл лесной ковёр,
Родник пробился из-под камня,
Ведёт с землёй живой разговор.
Прозрачной струйкой бьёт из склона,
Холодный, чистый, как слеза,
Звенит мелодией знакомой,
Рассказывает чудеса.

Родники, родники — сила древних глубин,
Непрерывная нить от начала времён.
Родники, родники — кто испил хоть один,
Тот навеки любовью к земле озарён.

В жару к нему идут олени,
Приходят люди в трудный час.
Он дарит силу исцеленья,
Хранит преданья без прикрас.
Вода его вкуснее мёда,
Чиста, как помыслы детей.
В ней отражается природа
И мудрость прожитых дней.

На дне его блестят песчинки,
Играя с солнечным лучом.
Он верен матери-землице,
К которой мы придём потом.
Хранит он тайны вековые,
Но щедро делится водой.
Источник силы для России,
Связь с нашей древней стариной.

Родники, родники — сила древних глубин,
Непрерывная нить от начала времён.
Родники, родники — кто испил хоть один,
Тот навеки любовью к земле озарён.

Когда душа полна тревоги,
Когда устал от суеты,
Приди к роднику, сядь у дороги,
Попей воды из чистоты.
Он даст покой и даст надежду,
Вернёт забытые мечты.
И станет мир, как был и прежде,
Полон простой и доброй красоты.

Береги родники своей жизни,
Не давай им засохнуть, уйти.
Ведь в них — сердце родимой отчизны,
В них — вся правда о нашем пути.

В час, когда туман ложится на леса,
Дочь Луны выходит, распустив власа.
На поляне тайной у священных вод,
Заговор старинный тихо поёт.
Руки омывает в утренней росе,
Травы собирает в лунной полосе.
Корни древних знаний, тайна давних лет,
В каждом слове силы — ведовской завет.

Между сном и явью, между тьмой и светом,
Между двух миров она хранит секреты.
Ведает, колдует, шепчет имена,
В зеркале лесного озера луна.

Ведунья, хранительница древних чар,
Природные стихии — твой священный дар.
Травами целебными, словом заговорным,
Связываешь судьбы узелком узорным.
Ведунья, в твоих песнях — сила колдовства,
Тайное познанье, мудрость естества.
Кружится над лесом твой волшебный свет,
Из глубины веков несёшь ты свой завет.

В избушке на опушке варит зелье чудное,
В котле кипит наука её старинная.
Ни злая, ни добрая — мудрости полна,
Силу трав, камней знает лишь она.
Книга заклинаний — память поколений,
Тайны мирозданья, смысл сновидений.
Нити судеб тонкие в пряжу заплетает,
Кто с открытым сердцем — тот её узнает.

Между сном и явью, между тьмой и светом,
Между двух миров она хранит секреты.
Ведает, колдует, шепчет имена,
В зеркале лесного озера луна.

Ведунья, хранительница древних чар,
Природные стихии — твой священный дар.
Травами целебными, словом заговорным,
Связываешь судьбы узелком узорным.
Ведунья, в твоих песнях — сила колдовства,
Тайное познанье, мудрость естества.
Кружится над лесом твой волшебный свет,
Из глубины веков несёшь ты свой завет.

Вода живая, мёртвая вода,
Луна полная, тёмная луна.
Заклинанья на любовь и на разлуку,
На здравье, на силу, на удачу, муку,
Слова тайные, вещие слова,
От бабушки к внучке тайны вещие,
Нить знания древнего не прервать вовек,
Пока жива русская сказка в душе.

Перекрёсток судеб, звёздный небосвод,
Узоры на ладонях — жизненный исход.
Говорит с деревьями, слышит голос птиц,
Сказка оживает в тенях верениц.
Заговор от хвори, приворот любви,
В каждом слове — сила матушки-земли.

Ведает, колдует, шепчет имена,
В зеркале лесного озера луна.

На просторах Родины поёт душа,
От росы хрустальной даль так хороша.
Здесь леса могучие, полей раздолье,
Сердцу дорог каждый уголок привольный.
В песнях соловьиных, в шёпоте берёз,
В золоте закатов и в сиянье рос,
В звоне колокольном, в шуме спелых нив —
Русский дух извечный, светел и красив.

Через боль и радость, через смех и грусть,
Я с тобой навеки, матушка ты Русь.
В каждом сердце бьётся память поколений,
Сила духа предков и огонь стремлений.

Душа русская — загадка для всех,
В ней и слёзы, и радость, и смех.
Широка, глубока, как река в берегах,
С верой крепкою в сердце, с любовью в глазах.
Душа русская — тайна времён,
Свод церковный и колокольный звон.
Терпеливая, гордая, нежная, сильная —
Будь благословенна, Россия родимая!

В трудный час невзгоды встанем как стена,
Русская душа испытана сполна.
Наши деды, прадеды пронесли сквозь бой
Светлый образ Родины, сердцем и судьбой.
Щедрость без расчёта, мудрость без границ,
В облике простом великие черты.
Возрождаясь снова из пепла и огня,
Русская душа — как вечная весна.

Через боль и радость, через смех и грусть,
Я с тобой навеки, матушка ты Русь.
В каждом сердце бьётся память поколений,
Сила духа предков и огонь стремлений.

Душа русская — загадка для всех,
В ней и слёзы, и радость, и смех.
Широка, глубока, как река в берегах,
С верой крепкою в сердце, с любовью в глазах.
Душа русская — тайна времён,
Свод церковный и колокольный звон.
Терпеливая, гордая, нежная, сильная —
Будь благословенна, Россия родимая!

В городах шумящих, в тишине полей,
В песнях колыбельных матерей,
В каждой нашей клеточке, в каждом вздохе есть
Русская особая, сокровенная честь.
Можем мы делиться последним куском,
И в беде не бросим, защитим родной дом.
Пусть другим народам нас не разгадать —
Русскую душу нельзя передать словами,
Можно только сердцем её ощущать.

Душа русская — загадка для всех,
В ней и слёзы, и радость, и смех.
Широка, глубока, как река в берегах,
С верой крепкою в сердце, с любовью в глазах.
Душа русская — тайна времён,
Свод церковный и колокольный звон.
Терпеливая, гордая, нежная, сильная —
Будь благословенна, Россия родимая!

От края до края, сквозь все времена,
Душа русская вечно жива.
Пока плещут реки, пока шумят леса,
Будет жить Россия, русская душа.

Звенят поля, искрится даль веков,
До горизонта , до самых облаков
Вековые сосны, берёзовый рассвет,
В душе народа — вечной правды свет.

От западных границ до дальних берегов,
Душа России — в звоне куполов,
В шелесте колосьев, в дымке над рекой,
В той неизмеримой шири вековой.

Через боль и радость, через смех и грусть,
Я с тобой навеки, матушка ты Русь.
В каждом сердце бьётся память поколений,
Сила духа предков и огонь стремлений.

Душа русская — загадка для всех,
В ней и слёзы, и радость, и смех.
Широка, глубока, как река в берегах,
С верой крепкою в сердце, с любовью в глазах.
Душа русская — тайна времён,
Свод церковный и колокольный звон.
Терпеливая, гордая, нежная, сильная —
Будь благословенна, Россия родимая!

В трудный час невзгоды встанем как стена,
Русская душа испытана сполна.
Наши деды, прадеды пронесли сквозь бой
Светлый образ Родины, сердцем и судьбой.
Щедрость без расчёта, мудрость без границ,
В облике простом великие черты.
Возрождаясь снова из пепла и огня,
Русская душа — как вечная весна.

Через боль и радость, через смех и грусть,
Я с тобой навеки, матушка ты Русь.
В каждом сердце бьётся память поколений,
Сила духа предков и огонь стремлений.

Душа русская — загадка для всех,
В ней и слёзы, и радость, и смех.
Широка, глубока, как река в берегах,
С верой крепкою в сердце, с любовью в глазах.
Душа русская — тайна времён,
Свод церковный и колокольный звон.
Терпеливая, гордая, нежная, сильная —
Будь благословенна, Россия родимая!

В городах шумящих, в тишине полей,
В песнях колыбельных матерей,
В каждой нашей клеточке, в каждом вздохе есть
Русская особая, сокровенная честь.
Можем мы делиться последним куском,
И в беде не бросим, защитим родной дом.
Пусть другим народам нас не разгадать —
Русскую душу нельзя передать словами,
Можно только сердцем её ощущать.

Душа русская — загадка для всех,
В ней и слёзы, и радость, и смех.
Широка, глубока, как река в берегах,
С верой крепкою в сердце, с любовью в глазах.
Душа русская — тайна времён,
Свод церковный и колокольный звон.
Терпеливая, гордая, нежная, сильная —
Будь благословенна, Россия родимая!

От края до края, сквозь все времена,
Душа русская вечно жива.
Пока плещут реки, пока шумят леса,
Будет жить Россия, русская душа.

Ясное утро над сонной рекой,
Восход разливается красной строкой.
Первый луч ловит росу на траве,
Новый день пишет историю мне.

Небо раскинулось, не удержать,
Хочется руки к нему поднять.
Воздух звенит, наполняя грудь,
Начинается снова мой русский путь.

Небо, русское небо над нами,
Связывает города и мили между нами.
Здесь вольные ветры и песни без края,
Здесь родина моя, от края и до края.
Небо, русское небо — одно на всех,
Под ним наша сила, под ним наш успех.

Белые церкви глядят в синеву,
Поля золотые, как в детском сну.
Леса изумрудом уходят вдаль,
Звенит в вышине журавлиная даль.

Небо раскинулось, не удержать,
Хочется руки к нему поднять.
Воздух звенит, наполняя грудь,
Начинается снова мой русский путь.

Небо, русское небо над нами,
Связывает города и мили между нами.
Здесь вольные ветры и песни без края,
Здесь родина моя, от края и до края.
Небо, русское небо — одно на всех,
Под ним наша сила, под ним наш успех.

Мы идём по земле под вечными звёздами,
Вдыхаем рассветы, когда ещё рано.
Мы дети просторов, мы часть этой истории,
Где небо становится нашей нирваной.

В ритме столицы и в тишине сёл,
В зимних узорах и в летний зной.
Небо меняет свои цвета,
Но остаётся, как прежде, родным всегда.

Небо раскинулось, не удержать,
Хочется руки к нему поднять.
Воздух звенит, наполняя грудь,
Начинается снова мой русский путь.

Небо, русское небо над нами,
Связывает города и мили между нами.
Здесь вольные ветры и песни без края,
Здесь родина моя, от края и до края.
Небо, русское небо — одно на всех,
Под ним наша сила, под ним наш успех.

Небо, небо, небо...
Наше русское небо...
Небо, небо, небо...
Навсегда с нами.

Капли дождя стучат по стеклу...
Считаю секунды в пустой тишине...
Боль растекается медленно внутри,
Как чернила по белой бумаге души.

Тоска... тоска... тоска...
Разливается рекой...
Грусть... грусть... грусть...
Окутывает туманом...

Я тону в дожде внутри себя
Слёзы неба — мои слёзы
Сердце тяжелеет с каждой каплей
Сердце тяжелеет с каждым вздохом
Я и дождь — одна печаль
Я и дождь — одна печаль

Воспоминания размывает водой...
Лица, слова — всё становится тенью...
Я брожу по лабиринтам прошлого,
Каждый шаг отдаётся болью.

Устал... устал... устал...
От собственных мыслей...
Отпусти... отпусти... отпусти...
Свою боль с дождём...

Я тону в дожде внутри себя
Слёзы неба — мои слёзы
Сердце тяжелеет с каждой каплей
Сердце тяжелеет с каждым вздохом
Я и дождь — одна печаль
Я и дождь — одна печаль

Но между капель... проблеск света...
Между вдохом и выдохом... надежда...
Дождь становится тише... тише...
Боль становится легче... легче...

Сквозь завесу дождя проникает свет
Капли на коже превращаются в золото
Дыхание глубже с каждым лучом
Сердце легче с каждым мгновением
Я и солнце — одно спокойствие
Я и солнце — одно спокойствие

Дождь был нужен... чтобы смыть печаль...
Тоска ушла... с последней каплей...
Тишина теперь... не давит...
Тишина теперь... исцеляет...
Покой... покой... покой...

Голубые дали, белый шёлк облаков,
Как страницы древних, забытых снов.
Небо расстилает свой бескрайний ковёр,
Манит в высоту, зовёт на простор.

Тянусь рукой к лучам света,
Растворяясь каплей в море цвета.
Всё ближе, всё выше...

Небо, забери меня в свои объятия,
Пусть душа с твоей сольётся навсегда.
В бесконечной синеве искать не буду я
Ни пути назад, ни следа.
Там, где звёзды шепчут тайны мироздания,
Я готов исчезнуть, словно дым.
Небо, забери меня без обещания
Вернуть меня земным.

Божественный холст, расписанный зарёй,
То нежно-розовый, то с грозовой каймой.
Там ангелы тихо скользят между туч,
И солнце пронзает тьму золотом луч.

Таю в этой вечной красоте,
Растворяюсь в чистой высоте.
Всё легче, всё тише...

Небо, забери меня в свои объятия,
Пусть душа с твоей сольётся навсегда.
В бесконечной синеве искать не буду я
Ни пути назад, ни следа.
Там, где звёзды шепчут тайны мироздания,
Я готов исчезнуть, словно дым.
Небо, забери меня без обещания
Вернуть меня земным.

Нет границ, нет времени,
Только свет и я.
Весь мир — лишь мгновение,
Небо — вечность моя.

Небо, забери меня в свои объятия,
Пусть душа с твоей сольётся навсегда.
В бесконечной синеве искать не буду я
Ни пути назад, ни следа.
Там, где звёзды шепчут тайны мироздания,
Я готов исчезнуть, словно дым.
Небо, забери меня без обещания
Вернуть меня земным.

Растворяюсь в синеве,
Становлюсь дыханием ветра...
Навсегда...

Я лежу в траве, смотрю в синеву,
Облака плывут, как в детском сну.
Небо надо мной — как большой экран,
Показывает жизнь, скрывает обман.

А мне бы взлететь хоть на пять минут,
Забыть про дела, что внизу ждут.
Просто подняться выше крыш...

Небо, возьми меня на руки,
Подними над суетой.
Там, где нет ни забот, ни скуки,
Хочу стать частью твоей простой.
Раствориться в твоей синеве,
Как роса в утренней траве.
Небо, возьми меня на руки,
Хоть на день, хоть на час с собой.

Я смотрю в окно сквозь капли дождя,
Серые тучи плачут, грустя.
Но знаю, что солнце прячется там,
И небо откроет свой храм.

А мне бы вдохнуть этот чистый воздух,
Забыть о проблемах, пока не поздно.
Просто почувствовать лёгкость...

Небо, возьми меня на руки,
Подними над суетой.
Там, где нет ни забот, ни скуки,
Хочу стать частью твоей простой.
Раствориться в твоей синеве,
Как роса в утренней траве.
Небо, возьми меня на руки,
Хоть на день, хоть на час с собой.

Мы все так заняты делами,
Что не смотрим вверх годами.
А там — такая красота,
Простая, вечная, как мечта.

Небо, возьми меня на руки,
Подними над суетой.
Там, где нет ни забот, ни скуки,
Хочу стать частью твоей простой.
Раствориться в твоей синеве,
Как роса в утренней траве.
Небо, возьми меня на руки,
Хоть на день, хоть на час с собой.

Просто полежать в траве под небом,
Стать на миг свободным, словно не был
В плену забот, тревог и дел...
Я только этого хотел.

От Калининграда до Камчатских берегов
Раскинулись просторы, краше не найдёшь!
Синевою неба, ширью полевой,
Русь-матушка встречает — и душа поёт!

Эх, разгуляйся, русская душа,
Под небом этим вольным хороша!
Смотри по сторонам и не дыши —
До чего ж красивы наши рубежи!

Эй, небеса России, синие-синие,
Купола златые под вами красивые!
Поля бескрайние, леса зелёные,
Реки быстрые, песни вольные!
Эй, небеса России, синие-синие,
Сердцу милые, сердцу родные!

Утром над рекою стелется туман,
Солнце красное встаёт из-за холмов.
Берёзки белые водят хоровод,
Жаворонок песню звонкую поёт!

Эх, разгуляйся, русская душа,
Под небом этим вольным хороша!
Смотри по сторонам и не дыши —
До чего ж красивы наши рубежи!

Эй, небеса России, синие-синие,
Купола златые под вами красивые!
Поля бескрайние, леса зелёные,
Реки быстрые, песни вольные!
Эй, небеса России, синие-синие,
Сердцу милые, сердцу родные!

От Урала до Волги-матушки,
От Байкала до Дона-батюшки,
Небо русское всюду разное,
Но для сердца всегда прекрасное!
Эй, гармонь, играй веселей,
Да созывай добрых людей!

В зимний день морозный — небо чистое,
Летом — облака плывут пушистые.
Осенью — дождливое, золотистое,
А весной — высокое, лучистое!

Эх, разгуляйся, русская душа,
Под небом этим вольным хороша!
Смотри по сторонам и не дыши —
До чего ж красивы наши рубежи!

Эй, небеса России, синие-синие,
Купола златые под вами красивые!
Поля бескрайние, леса зелёные,
Реки быстрые, песни вольные!
Эй, небеса России, синие-синие,
Сердцу милые, сердцу родные!

Эх, любо-дорого посмотреть,
Под небом Родины нашей петь!
Эх, любо-дорого посмотреть,
Русскую землю душой согреть!

Уж сколько басен, сказок, былей
Мы этой даме посвятили,
Намёков тонких тьму пустили,
Но не доходит — вот беда!
В её мозгу особая волна,
Непонимание там правит,
И мудрость скромности не знает,
А дива эта —
Примадонна сельского двора!

Она всезнающа, всеумна,
В делах житейских всех разумна.
Вот только странно, почему
Она суёт свой нос повсюду,
И лезет в каждый след, как чудо,
И сеет всюду кутерьму?

По всем дворам она гуляет,
В чужие уши дым пускает,
Бедламом полнит каждый дом
И судит всех своим судом.
Всё сплетни льёт, несёт рекой,
Под каждой дверью, час-другой.

А как умеет она петь!
И танцевать — всем не суметь
Так, как она, — вот это класс!
Всё видит зоркий её глаз.
Про всех всё знает лучше всех,
На сцене ждёт её успех!

Стихи? О, боже, что за дар!
Их так читает— просто жар,
Шекспир в гробу перевернулся!
В ней дерзкий критик, прям, проснулся!

И в интернете, чуть уж свет, сидит,
За всеми зорко подглядит,
От зависти, как уж крутится,
Не может всё угомониться.

Всё знает, всё она умеет,
Всех критикует, не жалеет,
И кто её не знает, говорит:
"Наверно, это вундеркинд!"
Но правда в том, и в том секрет:
Всю жизнь лишь моет пол, паркет,
Да языком людей скоблит.
Душа от этого кипит.
Ей так живётся веселей,
Средь серых будней и теней.

Кому-то скажет — так не делай!
Кому подскажет — так не думай!
И можно было б и остыть,
Но всех научит, как им жить.
Не понимает лишь одно —
Что всем, давно уж, всё равно,

Ведь утверждает, что не судит,
Что уважает пожилых,
Что не обидит никого.
И не поймёт никак того.
А парадокс-то вот какой —
Надоедает всем порой.

А женщина уже не молода!
Об этом говорят её года.
Мы намекали сотни раз,
И в сказках, баснях и стихах
Давали знать.
Намёков, нет, не понимает.
Как жалко, бедная душа!
Подводит её, видно,
Больная голова!

Серебряный диск в бархате ночном,
Луна, царица, мы с тобой вдвоём.
Смотрю в твоё холодное лицо,
И сердце шепчет тихое словцо.
Я говорю с тобой без громких фраз,
Делюсь всем тем, что мучает сейчас.
Ты светишь молча, строгая сестра,
С начала ночи до самого утра.

Но в молчании твоём я слышу речь,
Ты можешь душу от тревог сберечь.
Ты не ответишь, не промолвишь "да"...
Но в свете тихом тает вся беда.
Твоё молчанье — мудрый разговор,
Понятней мне, чем самый жаркий спор.
Луна, Луна, твой свет — ответ немой,
И я его читаю всей душой.

Быть может, тайны всех земных дорог
Хранишь ты там, где звёздный спит чертог?
И знаешь всё: и радость, и печаль,
И почему мне прошлого так жаль?
Я задаю вопросы в тишину,
Глядя на свет твой, веря лишь ему.
И кажется, что лёгкий твой кивок
Мне шлёшь сквозь тени, дав всему свой срок.

В молчании твоём я слышу речь,
Ты можешь душу от тревог сберечь.
Ты не ответишь, не промолвишь "да"...
Но в свете тихом тает вся беда.
Твоё молчанье — мудрый разговор,
Понятней мне, чем самый жаркий спор.
Луна, Луна, твой свет — ответ немой,
И я его читаю всей душой.

Не нужно слов, когда душа жива,
И понимает света волшебства.
Твоё спокойствие — как тихий океан,
Где тонет боль моих душевных ран.
Ты просто есть, и этого хватает,
И лёд в груди моей тихонько тает.

Молчишь, Луна... А я всё поняла...
Спасибо, что ты рядышком была...
Твой свет...
Ответ...

На высоком берегу Урала-батюшки
Я стою, как предки мои встарь.
Вижу степь — широкую, бескрайнюю,
Золотую ковыльную даль.
Это ты, моя земля Оренбургская,
Колыбель казачьего родства.
Это ты — и гордая, и вольная,
Как моя казачья голова.

Оренбургский край, земля родимая,
В сердце ты моём как образа.
За тебя я встану грудью, родина любимая,
Как вставали деды и отцы.

Урал-река, степная воля вечная,
Пусть летят столетья чередой —
Не расстанусь, не предам, не выдам я
Край казачий, край ты мой златой!

Здесь тюльпаны по весне пожаром алые,
Здесь полынь и горькая, и мёд.
Здесь Урал-река течёт величавая,
Где казак и силу, и дух берёт.
Здесь в лощинах яблони медовые,
Здесь разливы трав, как океан.
Здесь зимой метели стынь-суровые,
Здесь простор, что сердцу богом дан.

Оренбургский край, земля родимая,
В сердце ты моём как образа.
За тебя я встану грудью, родина любимая,
Как вставали деды и отцы.

Урал-река, степная воля вечная,
Пусть летят столетья чередой —
Не расстанусь, не предам, не выдам я
Край казачий, край ты мой златой!

Помню я, как дед мой поговаривал,
Шрамы боевые теребя:
«Казаку без шашки — что без имени,
А без края — словно без себя.
Берегите землю нашу отчую,
Каждый холм и каждую версту.
В ней — и кровь, и пот, и воля вольная,
В ней — и сила, и казачья суть».

Я седлаю коня вороного,
Выезжаю в степные края.
И парит надо мною, как прежде,
Степной орёл — гордая птица моя.
И звенят в ковыле наши песни,
И гремит казачья слава вновь.
Оренбуржье, земля моя светлая,
Ты — надежда, вера и любовь.

Оренбургский край, земля родимая,
В сердце ты моём как образа.
За тебя я встану грудью, родина любимая,
Как вставали деды и отцы.

Урал-река, степная воля вечная,
Пусть летят столетья чередой —
Не расстанусь, не предам, не выдам я
Край казачий, край ты мой златой!

Нет для казака земли прекраснее,
Нет для сердца края дорогого!
Оренбуржье моё вековечное,
Казачья слава, честь и основа!

Над степями Оренбургскими
Вольный ветер песнь поёт.
Здесь границу Руси -матушки
Казаков хранит оплот.
Предки наши завещали нам
Честь и верность пронести,
По уральским берегам
Службу ратную нести!

Встань, казак Оренбургского войска!
Степь зовёт и батюшка-Урал!
За Отчизну, веру стойко
Поднимай заветный стяг!
Слава предкам, слава братству!
Честь казачью сбережём!
Наше главное богатство —
Вольной Русью мы живём!

Помним битвы и походы ,
Где отвага верх брала.
Не страшны нам непогоды,
Коль Отчизна позвала.
От отцов заветы приняли —
Жить по совести и в труде,
Чтоб потомки твёрдо знали:
Казаки не быть в беде!

Встань, казак Оренбургского войска!
Степь зовёт и батюшка-Урал!
За Отчизну, веру стойко
Поднимай заветный стяг!
Слава предкам, слава братству!
Честь казачью сбережём!
Наше главное богатство —
Вольной Русью мы живём!

Под Покровом Богородицы,
С верой православною,
Наша вольница родится,
Сила наша славная.
Пусть летят года седые,
Не померкнет наша стать.
Мы — казаки удалые,
Будем Русь оборонять!

Встань, казак Оренбургского войска!
Степь зовёт и батюшка-Урал!
За Отчизну, веру стойко
Поднимай заветный стяг!
Слава предкам, слава братству!
Честь казачью сбережём!
Наше главное богатство —
Вольной Русью мы живём!

Оренбург! Казачья слава!
На века! Навсегда!

Оренбургская земля, ковылём поросшая,
Слышишь голос из веков, в сердце заброшенный?
То не ветер в камышах, то не гром весенний —
То прадедов голоса, их благословение.
Собирались казаки под знамёна чести,
"Союз казаков Оренбуржья" — мы снова вместе!
Словно клятва на устах, словно зов набатный,
Встанем, братья, как один, силой необъятной!

Вставай, Союз Оренбуржья! Казачий дух не сломлен!
За Веру, Русь, за честь отцов, наш круг единством полнен!
Урал-отец нам дал приют, границу мы хранили,
И славу предков сквозь года мы свято сохранили!
Вперёд, Союз! Вперёд, друзья! За Родину святую!
Пусть знает враг — казачий род стоит за Русь родную!

От степных широт седых до Урала-камня,
Где течёт Яик-река, память неустанна.
Помним дедовский наказ, мужество и славу,
Защищать родной порог, русскую державу.
Пусть крепчает наш Союз, как клинок булата,
Брат за брата здесь стоит — крепче стен и злата.
Не страшны нам ни ветра, ни невзгоды злые,
Коль в сердцах горит огонь — вера в мать-Россию!

Вставай, Союз Оренбуржья! Казачий дух не сломлен!
За Веру, Русь, за честь отцов, наш круг единством полнен!
Урал-отец нам дал приют, границу мы хранили,
И славу предков сквозь года мы свято сохранили!
Вперёд, Союз! Вперёд, друзья! За Родину святую!
Пусть знает враг — казачий род стоит за Русь родную!

Под Покровом Пресвятым, с молитвою чистой,
Мы идём своим путём, дорогой тернистой.
Пусть Господь хранит наш край, семьи и станицы,
И не даст врагу топтать русские границы!
Пусть растёт и крепнет он, наш Союз казачий,
Символ верности и сил, доблести горячей!

Вставай, Союз Оренбуржья! Казачий дух не сломлен!
За Веру, Русь, за честь отцов, наш круг единством полнен!
Урал-отец нам дал приют, границу мы хранили,
И славу предков сквозь года мы свято сохранили!
Вперёд, Союз! Вперёд, друзья! За Родину святую!
Пусть знает враг — казачий род стоит за Русь родную!

Слава! Слава! Слава!
Союзу казаков!
Навеки!

Где ковыль седой волной под ветром стелется,
Где Урал-река струёй могучей целится,
Где простор широк и волен, небом осенён —
Здесь Союз казачий Оренбургский был рождён.
Не из камня, не из злата — из любви к земле,
Из дыханья вольной степи в утренней заре.
Каждый колос, каждый камень силу нам даёт,
Каждый крик орла степного за собой зовёт.

Союз казаков Оренбуржья — мы дети этих мест!
Нас вспоил Урал-отец, нам сияет Крест!
Под бескрайним небом этим, верой мы сильны,
Духом прадедов и волей матушки-земли!
Степь и горы — наша крепость, наш надёжный щит!
Пусть Союз наш процветает, пусть Господь хранит!

Помнят травы вековые топот табунов,
Помнит ветер заунывный песни казаков.
Как стояли на границе, зорко вдаль смотря,
Как вставали на защиту чести и царя.
Эта сила, эта стойкость — от родной земли,
Мы её корнями в сердце свято сберегли.
И Союз наш, словно древо, крепнет с каждым днём,
Соки мужества и правды мы отчизны пьём.

Союз казаков Оренбуржья — мы дети этих мест!
Нас вспоил Урал-отец, нам сияет Крест!
Под бескрайним небом этим, верой мы сильны,
Духом прадедов и волей матушки-земли!
Степь и горы — наша крепость, наш надёжный щит!
Пусть Союз наш процветает, пусть Господь хранит!

Пусть шумят хлеба на нивах, пусть цветёт земля,
Пусть Урал несёт потоки, силу нам даря.
В каждом вздохе этой жизни — Божья благодать,
И её Союз казачий призван защищать.
Отчий дом, родные степи, неба синева —
Это больше, чем слова, это суть жива!

Союз казаков Оренбуржья — мы дети этих мест!
Нас вспоил Урал-отец, нам сияет Крест!
Под бескрайним небом этим, верой мы сильны,
Духом прадедов и волей матушки-земли!
Степь и горы — наша крепость, наш надёжный щит!
Пусть Союз наш процветает, пусть Господь хранит!

Оренбуржье! Степь! Урал!
Казачий Союз!
На века!

Сыплет снег на ресницы слепые,
Пальцы стылые к курку примёрзли.
Мы вторую неделю живые,
Среди тех, кто навек лёг под звёзды.
Кровь и грязь на шинели застыли,
Хлеб — бетоном, вода — ледяная.
Вчера лучшего друга убили,
Он шептал имя мамы, стихая...

Как мне вынести эту пытку?
Видеть смерть каждый божий час.
Наша жизнь — на лезвии бритвы,
Смотрит вечность из мёртвых глаз.

Здесь, в аду, среди воя и стона,
Где метель обнимает как мать,
Не хватает мне детского дома,
Чтоб опять человеком стать.
Не дышите мне в спину, ребята,
Те, кого я не спас, не сберёг.
Я ведь тоже был молод когда-то,
До того, как ступил за порог.

Эта рана в плече не заживает,
Гноем сочИтся который день.
Фельдшер плачет — бинтов не хватает,
А завтра снова в кромешный бой.
Я забыл, как звучит тишина,
Как шуршат по весне тополя.
В голове лишь одна канонада,
Крики, хрипы и стоны стального дождя.

Вспоминаю тебя перед атакой,
Твои руки и запах волос.
Насмерть стиснув чужую фотокарточку,
Я шепчу, захлебнувшись от слёз.

Не дышите мне в спину, ребята,
Те, кого я не спас, не сберёг.
Я ведь тоже был молод когда-то,
До того, как ступил за порог.

Я видел, как горели деревни,
Как детей выносили из огня.
И женщину, что не успела
Спрятаться от немецкого штыка.

Глотаю вместо хлеба слезы,
Пью талый снег с горечью бедЫ.
На рассвете мы снова в атаку
Умирать за клочок земли.

Я теперь каждый день уже мёртвый,
Только тело ещё не легло.
Моя душа давно обескровлена,
Сердце бьётся, но мне тяжело.
Завтра снова подняться в атаку,
Может, пуля прошьёт наконец.
Пусть не знает никто этой правды,
Что такое война, как умерал боец.

Здесь, в аду, среди воя и стона,
Где метель целует как мать,
Мне бы только дожить до дома,
Чтоб успеть вам всю правду сказать:

(Всё темнеет... Как холодно... Боже...
Вдруг увидел я солнечный свет...
Не хочу умирать, но, похоже,
От меня больше толку здесь нет...
Мама... мама... прости, что не выжил...
Не дождёшься письма... уже нет...
Снег идёт, и становится тише...
Боли нет... только белый... свет...)

Душистой сиренью покрылись бульвары,
И солнце ласкает весеннюю синь.
ВосьмидесЯтый раз встречаем мы с вами
Победный тот май, опаливший Берлин.
Как ждали его! Как рыдали от счастья,
Солдаты, вернувшись с кровавых полей!
Как плакали матери, сёстры в ненастье,
Узнав, что родной их остался живой!

Прошло с той поры восемь десятков уж лет,
Сменилось немало на свете имён.
Но в сердце народа не меркнет тот свет,
И память о павших горит, как огонь.

Восемьдесят лет! Но мы помним всегда
Великой Победы священные дни!
И радость, и слёзы, и горечь тогда,
И вечный огонь, что горит для страны!
Спасибо героям за мирное небо,
За то, что живём и встречаем весну!
Мы память об этом храним, словно хлеба
Кусок, пережив страшной боли войну!

Идут по брусчатке парады сегодня,
Несут ветеранам гвоздики, цветы.
И правнуки слушают, словно сегодня
Гремели бои небывалой версты.
Читают стихи, вспоминают героев,
Чьи жизни оборваны были войной.
Их подвиг бессмертен, и время не скроет
Ту цену, что платит Отчизна порой.

Прошло с той поры восемь десятков уж лет,
Но подвиг живёт, не подвластен годам.
И в каждой семье есть невидимый след
Той страшной войны, что досталася нам.

Спасибо героям за мирное небо,
За то, что живём и встречаем весну!
Мы память об этом храним, словно хлеба
Кусок, пережив страшной боли войну!

Мы помним руины и плач матерей,
Мы помним окопы и холод ночей.
Чтоб мирное солнце сияло ясней,
Чтоб больше не знали мы этих мечей.
Пусть память об этом живёт в поколеньях,
Как вечный наказ — берегите страну!
Чтоб в наших сердцах, в наших мыслях, стремленьях
Победа жила, отогнавши войну.

Восемьдесят вёсен... Цветёт снова сад...
И тихий поклон до земли тем бойцам.
Никто не забыт, ничто не забыто,
И вечная слава героям-отцам!
Пусть мирное небо над Родиной будет,
Пусть помнят потомки сквозь толщу времён!

Сидишь ты, дедушка, седой и строгий,
Морщинки-лучики у добрых глаз.
На старом кителе блестят награды,
И мы собрались снова возле вас.
Тихонько слушаем твои рассказы,
Хоть говоришь о прошлом не всегда.
Но знаем мы — прошёл ты все приказы,
Сквозь те далёкие, лихие те года.

Как было страшно там, в дыму и стуже,
Терять друзей под вражеским огнём.
Ты был солдатом, мужем и отцом,
Чтоб мир пришёл в наш светлый, мирный дом.

Спасибо, дед, за небо голубое!
Спасибо за рассвет и тишину!
За то, что жертвовал тогда собою,
Остановив проклятую войну!
Спасибо, дед, за наше смех и счастье,
За каждый день, что мы теперь живём!
Твой подвиг вечен, не рвётся он на части,
Мы память о тебе передаём!

Мы видим фильмы, книги мы читаем,
Про те окопы, холод и свинец.
Но лишь в твоих глазах мы понимаем,
Какую цену заплатил боец.
За булку хлеба, за глоток водицы,
За каждый шаг по выжженной земле.
Чтоб мы могли сегодня здесь родиться
И жить спокойно в мире и тепле.

Ты шёл вперёд, не ведая сомнений,
Хоть сердце плакало о тех, кто пал.
Ты — часть великих, смелых поколений,
Кто знамя Родины не предавал.

Спасибо, дед, за небо голубое!
Спасибо за рассвет и тишину!
За то, что жертвовал тогда собою,
Остановив проклятую войну!
Спасибо, дед, за наше смех и счастье,
За каждый день, что мы теперь живём!
Твой подвиг вечен, не рвётся он на части,
Мы память о тебе передаём!

Проходят зимы, пролетают вёсны,
Но майский день приходит к нам опять.
И мы несём тебе цветы и слёзы,
Чтоб просто рядышком с тобой стоять.
Ты наша гордость, наш пример и сила,
Наш самый главный, дорогой герой.
Спасибо, дедушка, тебе, спасибо!
За то, что мир ты нам принёс с собой.

Спасибо, дед, за небо голубое!
Спасибо за рассвет и тишину!
За то, что жертвовал тогда собою,
Остановив проклятую войну!
Спасибо, дед, за наше смех и счастье,
За каждый день, что мы теперь живём!
Твой подвиг вечен, не рвётся он на части,
Мы память о тебе передаём!

Спасибо, дед... Родной наш, спасибо...

Мы помним...

Туман ползёт по-над землёю чёрной,
Где кровью пропитался каждый ком.
Я говорю с тобой, свидетель скорбный,
Когда весь мир застыл в кошмаре том.

Ты видел всё — и я не стану лгать.
Здесь нет уже ни страха, ни стыда.
Я научился молча умирать,
Как все друзья, ушедшие тогда.

Туман, укрой их лица побледневшие,
Глаза, что больше света не найдут.
Пусть станет саваном твоя завеса вечная
Для тех, кто навсегда останется вот тут.

Туман, послушай исповедь солдата,
Чья жизнь теперь — лишь выстрелы и кровь.
Я видел, как друзья мои, как братья,
Уходят в землю, не смыкая бровь.

Туман, ты слышишь голоса их тихие?
Они зовут меня в последний бой.
И я иду, я становлюсь всё ближе
К черте, что разделяет мир с войной.

Туман, скажи, ты помнишь их улыбки?
Их шутки, песни у ночных костров?
Мы были молоды, мы делали ошибки,
Но каждый был на подвиг тот готов.

Сегодня снова предстоит атака,
Возможно, в ней найду последний путь.
Не страшно мне — иду на смерть без страха,
Ведь там друзья меня все ждут .

Туман, послушай исповедь солдата,
Чья жизнь теперь — лишь выстрелы и кровь.
Я видел, как друзья мои, как братья,
Уходят в землю, не смыкая бровь.

Бой подо Ржевом — ад кромешный,
Мясорубка, Боже мой!
Полк ложился в землю спешно,
Уходил в последний бой.

Я тащил Ивана с поля,
Он хрипел и кровь глотал.
А потом, сжимая руку,
Никого не узнавал.

Я не плакал, нету права,
Слёзы кончились давно.
Только в горле ком кровавый
Да в глазах темным-темно.

На привале перед боем
Мы клялись вернуться все.
Но теперь я здесь один лишь,
С этим шрамом на душе.

Туман, когда замолкнет поле боя,
Когда утихнет грохот батарей,
Ты расскажи потомкам, что такое
Цена победы в памяти людей.

Туман уходит... Время расставаться...
Свистит снаряд... И некуда деваться...

Прощай, туман, последний друг солдата...
Я ухожу... туда, где все ребята...