«Не разобьёте», -
зеркало луж раздало
туфлям пощёчин.
•
Рублики, жвачки…
Выдал весенний куртец
залежь сюрпризов.
•
В белой пижамке
нёс потягушки весны
первый подснежник.
•
Всплеск рефлексии.
Ночь эксгумирует труп
старых ошибок.
•
Утро рождалось,
первый фонарь погасив:
точка отсчета.
•
Страх облажаться
преображает мечты
в свалку амбиций.
•
Заяц с гостинцем,
кто передал тебе, что
я уже вырос?
•
Бремя бессонниц.
Стала теперь мне луна
пыточной лампой.
•
«Ж-ж-жить, трансформатор!»
- в трубках гудящих течёт
донорство тока.
•
Шквал в океане:
нервно об волны Тритон
точит трезубец.
•
Грёзы балконов:
на авеню саксофон
пел серенаду.
•
«Здрасьте, не ждали?»
- плюхнулось в кресло ОРВИ
гость на недельку.
•
Выстрел из лука.
Кто же моей добротой
выточил стрелы?
•
Шторы блэкаут:
«Мы защитим тебя от
внешнего мира».
•
«Гроздья рубинов?» -
диву даюсь, разглядев
ветвь барбариса.
•
Мрачный райончик:
шарятся, ноги влача,
Сиды и Нэнси.
•
«Кормят невкусно?»
Мама в больницу несёт
гречку с тефтелькой.

«Люкс в ипотеку» -
вновь обещает магнат
рай на болотах.
•
Таяние снега:
струйкой последний сугроб
спрыгнул в ливнёвку.
•
В замке старинном
только одна тишина
узник эпохи.
•
Принтер, к печати!
Строчит финальный отчёт
тушь каракатиц.
•
Гольф или куртку?
Демисезон из окна
че́кал дресс-коды.
•
Экопреступник!
Давится пластик в воде
лыбой токсичной.
•
«Вместе навечно» -
шепчут мне пять килограмм
лишнего веса.
•
К щупальцам липким
пуговки вплёл осьминог -
шарм модельера.
•
Старые фото.
Эхом почудился мне
голос знакомый.
•
Мартовским утром
свёрток тюльпанов блюдёт
женское счастье.
•
Клятва - не шалость.
В верности пылкой любви
торг невозможен.

Летит над крышей, тоски не зная,
воздушный шарик Шалтай-Болтая:
желтеет солнце, глядит в окно,
но туча счёсывает его.

Чтоб шар расплавил снега до воска,
лучи выслеживает Матроскин,
спуская когти, чтоб шар состричь,
но вот опять побеждает снитч.

Пока весь парк из худых дорожек
вращает солнечный блеск серёжек.
Матроскин думает, что Земля
вращает кошек.

Летящий март отдыхает в кресле.
Зевает кот на любимом месте:
всё ждет рыбалку и мотыля.
…
…
Чего жду я?

Крымским сонетом
издали с моря везем
горстку ракушек.
*
Тайный поклонник
спрятал лицо за букет:
время интриги.
*
Сивым лошадкам
свиснув «но-но»,понеслась
конница вьюги.
*
Зло не упрячешь -
ведьма летит на метле
в жизнь по заслугам.
*
В калейдоскопе
старых настенных ковров
пляшут узоры.
*
Спесь контрабаса.
Дразнятся хлёстко в ответ
женщины-скрипки.
*
Солнце крепчает.
На волосах хрупких ив
треснули ледышки.
*
Гиблое дело:
в кардиограмме забот
импульс не найден.
*
Время форсажа:
дри́фтил по озеру луж
гонщик-маршрутчик.
*
Повар-цирюльник
с рыжих морковок настриг
таз ирокезов.
*
Скорбно роняет
вздох по вчерашним кострам
плакальщик-пепел.

Джампинг в тарелке:
в микроволновке бухтит
пушка с попкорном.
*
Дом холостяцкий.
Доброе утро тебе,
горка посуды.
*
Жалят стежка́ми
город канюли дождя -
вышивка гладью.
*
Спит гувернантка -
грезятся свечи, кольцо,
принц с Москоу-Сити.
*
Бойся обидеть:
век у капкана в лесу
зуб не ржавеет.
*
Ставка + бонус.
Пашут, как кони, за мзду
люди-кентавры.
*
Блинчики с мёдом.
Прячет гостей за столом
тюль на окошке.
*
Пункт обогрева:
Спас неимущих синиц
зонтик кормушки.
*
Найдена сумка!
В ней косметичка, блокнот,
запись «прощайте».
*
Спикер с докладом.
Сшиты сплоченно листы
запонкой скрепок.

Погаснут звёздные жемчуга.
Туман опустится на юга.
Туман, как дымка от пирога,
как "пшык" из носика утюга.
Как пар, сорвавшийся с рычага
кипящих чайников четверга.

Умные рыбы любят свободу,
глупые ищут сетей.

Скрытные рыбы мутят воду,
старые нянчат детей.

Мелкие рыбы двигают стаю,
крупные рыбы - смерть.

Хищные рыбы всегда кусают,
мирные рыбы - нет.

Быстрые рыбы брызгают воду.
Смелые - всю волну.

Пленные рыбы считают годы.
Слабые - льнут ко дну.

Чёрные рыбы скрывают бездну.
Злые - пугают всех.

Юные рыбы плавают резво.
Мёртвые - брюхом вверх.

Умные рыбы любят свободу.
глупые ищут сетей.
…
Рыбы подчас, рассекая воду,
имитировали людей.

Спросонья я вздохну,
перевернувшись на бок.
А ты уже не спишь,
нащупываешь тапок.
Вдруг утро подползёт:
ты моешь абрикосы.
Я счастлив.
Извини
за выходки и слёзы.

Твой кофе на плите:
- «Не трожь, ещё горячий!»
Как будто я дитя,
как будто я не зрячий.
Ты не ругай, что я
на платья твои трачу.
Заботясь о тебе -
я становлюсь богаче.

Сквозь замки из листвы
я ехал в домик отчий.
Но дом уже снесли -
построили там почту.

А рядом магазин,
заправка, своевластие.
И там теперь бензин
и никакого счастья.

лишь редкий ряд осин
и полное бесстрастие.

«Где твои крылья?»
- пальцем провёл по спине
возраст невинный.
•
Взбила подушки -
взмыло, свободой чихнув,
пёрышко счастья.
•
Львы в поединке:
дорого стоит земля
царских угодий.
•
Скрип половицы.
Мой фантастический сон
свергла реальность.
•
Ключик направо -
стан балерины вспорхнул
в старой шкатулке.
•
Воздух морозный.
Грозно седой дымоход
курит взатяжку.
•
Спил сухостоя -
больше не страшен топор
старой коряге.
•
Дверь нараспашку -
дразнит худой ветерок
кресло-качалку.
•
Хлюпнула слякоть:
шпи́цы несутся во двор
портить укладки.
•
Станешь жестоким -
выжги безжизненный лёд
каменных взглядов.

Пусто в квартире:
молча сидят по углам
глазки розеток.
*
Брызги фонтана:
звоном серебряных струй
феи смеются.
*
Крылья расправив,
кротко скульптура хранит
память движений.
*
Морщась на вьюгу,
вышел тропинки спасать
чистильщик снега.
*
В путь, электричка.
Ныл за окошком моим
вид захолустья.
*
Взгляд черно-белый
слеп, потому что весь мир
сшит из оттенков.
*
Пенсия с крошку —
старец идёт в магазин
строго по списку.
*
Про́пасть пещеры:
падает блик фонаря
в пасть троглодита.
*
Грифы и падаль:
стае чумных докторов
смерть на потеху.
*
С Олей в кафешке
прячем глаза под очки:
слежка за бывшим.

Там в колодце блестят алмазы -
солнца луч освятил питьё.
Элла носит железный тазик
и развешивает бельё.

У меня олимпийка в клетку,
у черешни сезон краснеть:
«Глянь, скворцы атакуют ветку,
Хоть бы нам после них успеть!»

Кот разлёгся на старом кресле:
спать прохладно и хорошо.
Элла кутает тазик с тестом
в зимний плед, чтоб оно взошло.

На орехе висит кормушка,
птичий радуется детдом.
Высыпаю ячмень из кружки -
пусть полакомятся зерном.

Элла гасит ночную лампу,
тень сбежалась на звук щелчка.
Лето пахнет, как фумигатор,
как расчесанная щека.

Утро пахнет блинами, стопкой
тяжелеющих одеял.
Пыль невидимой тихоходкой
облетает лучистый зал.

Утро выглядит, словно Элла
бирюзовый надев халат,
вопрошает:
«Ватрушку съела?»
…
Утро. Тысячу лет назад.

Облако-Гэндальф,
взвив бородатый начёс,
спрятало солнце.
*
Краски сгущались:
холст оживляет романс
летних пейзажей.
*
В мире безумном
на перепутье времён
что с тобой стало?
*
Подлый поступок
раз соверши и уже
руки не вымыть.
*
Хламом разжился:
я подопечный вещей,
раб-обладатель.
*
Стресс заедаю:
знал шоколадный фондан
все мои тайны.
*
Слабость достала!
Вдруг обрастает костьми
беспозвоночный.
*
Брюки утюжу,
Мурзик пробрался в шкафы
сеять ворсинки.
*
В дар дикобразам
с острых иголок Творец
сшил безрукавки.

*
Ранчо Морфея:
взялся овечек считать
фермер бессонный.
*
Гам на болотах:
злил лягушачий битбокс
спящих стрекозок.
*
Телеканалы:
громко вещал LCD
мнимую сказку.
*
Наглый будильник
пледом зевнул, натюрморт
просит овсянки.
*
Лаунж закрылся —
чей-то не сказанный тост
умер в бокале.
*
Пахло кострами:
стукнул по мёрзлой земле
посох друида.
*
Ма́нят соблазны,
пряча под блажью утех
тяжкие ноши.
*
Вежлив обманщик.
Только кареты его
съёжатся в тыквы.
*
Машут дедлайны:
мчусь ошалело на борт
нервного срыва.
*
Крошечный стебель
тянет ладонь сквозь асфальт
— тихая сила.
*
В снежных проулках
наш погрузился трамвай
в зимнюю дрёму.
*
Санта по найму:
разоблачили носки
дядю Антона.
*
В свадебном платье
вышла Зима: Новый год
мчал в лимузине.
*
«Впустишь погреться?»
- чертит мороз на стекле
ветку мимозы.
*
Съёжившись в сумке,
горько бумажник втянул
тощее брюхо.
*
«Выхода нету…» -
думал беглец, встав спиной
к свету спасенья.
*
"Поздно, пора мне", -
робко шепну, скрыв, что жду
каждую встречу.
*
Значит, уволен…
стали теперь не важны
важные люди.
*
Просит мужчина
макулатуру и рубль.
Нищий в кофейне.
*
Окна чужие.
Лампочка бьет по глазам —
Нет любопытству!
*
Домик из досок.
Нас обокрали коты
на халабуду.
*
Мама не знает:
градусник у батарей -
хочется ласки.
*
Смотрят тюльпаны
с окон цветочных витрин.
Судная дата.
*
Сердцем остывшим
будешь меня не любить.
Спи, моя Герда.
*
После развода
пуще квартира, а мне
хочется жизни.
*
Дура ты, Машка!
Мне бы в твои сорок три
быть пустосмешкой.

*
С фуникулёра
вышли, билетик свернув,
белки-летяги.
*
Дверцу захлопну:
Нарнии нету, в шкафу
чахнут скелеты.
*
Жизнь мимолётна…
Бегая, дразнит меня
мальчик с часами.
*
Ты хладнокровна.
Жаль, невозможно согреть
руки Горгоны.
*
Еле начавшись
под Мендельсона, любовь
кончилась Бахом.
*
Сны на диете:
машет бисквитный фрегат
парусом чипсов.
*
«Рай на Мальдивах»
мой назывался шампунь.
Всё, отдохнула.
*
К чёрту ненужность!
Бегает Маленький Мук
в куртке на вырост.
*
Будет нарядно.
Мушку обвил паучок
шёлковой шалью.
*
Дворник закурит.
К форточкам рвётся дымком
вредный журавлик.
*
Праздник окончен.
Звонко икает хрусталь
в мыльном хаммаме.
*
Галка и Голубь:
бьются за семечку льна
Плюшкин с Кощеем.
*
Жизнь выдыхая,
в старом рыбацком тазу
охает рыба.
*
Злая собака
нам разрешила украсть
горсть ежевики.
*
Тайно нагрянул
в нашу хрущовку Амур.
- Что ли… целуйтесь!
*
Голод и Жажда
в наши квартиры стучат —
отняли совесть.
*
Рой совещался.
Осы готовили штурм
сумки с черешней.
*
Зонт и шезлонги
переползли на песок.
Отзимовали.
*
Солнечный зайчик
выгнал с коробки котят.
Гонка за снитчем.
*
Ветер тоннеля.
Длинный рукавчик Пьеро
спрятал вагоны.
*
Кончики только.
Срезал полметра волос
меч самурая.
*
Между горбами
звёзды уносит верблюд.
Чао, путёвка!
*
В путь, пассажиры!
Грустно прильнули к стеклу
мимы перрона.
*
Старая плёнка:
смех, суета, юбилей.
Все ещё живы.
*
Всё утрясётся!
Обморок лестниц всегда
сводит с порогом.
*
Будят колл-центры.
Быть деликатным, но злым
— это искусство.
*
Кошка довольна:
как же приятно догрызть
провод вайфая!
*
Много работы…
Пони по парку несёт
тяжкую гриву.
*
Смехом сгорает
наша вражда на костре
честной самбуки.
*
Душик холодный
выжал с меня пять октав
без автотюна.
*

Жулик ты, Марсик,
вкусности съел и проспал
банду полёвок.
*
Шопинг накрылся:
стирка полощет аванс
в мокром кармане.
*
Стыдно бояться!
Шепчет мне горка-тоннель,
моясь в бассейне.
*
Тихо в сарае.
В шляпке соломенной спит
бойкий цыплёнок.
*
Скользкие чувства.
Шарфик сорвался с крючка,
падая духом.
*
Пальчик оближешь -
тащат в нору муравьи
бочку пломбира.
*
Веткой рукастой
дуб распластал надо мной
тени сомнений.
*
— Нужен кому-то?
— Нужен! - и преданный плющ
к дому прижался.
*
Гаснет кофейня.
Датчик смешил комара
пуговкой света.
*
Шанс был упущен.
Принципиальность грозит
всё разбазарить.
*
Воры в подъезде
на одну лампочку в дом
офонарели.
*
Сверху — болгарка.
Снизу — шумит пылесос.
Утро в 7:30.
*
Панцирь Тортиллы
зуб крокодилу сломал.
Опыт важнее.
*
Ключики к сердцу
ловко унёс Паспарту.
Время сражаться.
*
Врут не краснея!
Наши листал резюме
строгий начальник.
*
Змеем воздушным
пусть улетают навек
тщетные «если».
*
Гослабиринты:
нёс Минотавру Тесей
справку за справкой.
*
Вспенились тучи:
взбил капучино в раю
тихий бариста.
*
Бег с маскировкой.
Прячется краб-штурмовик
в ямке песчаной.
*

Óтпер кладовку:
выдохнул рыхлую пыль
дедушкин китель.
*
Ночью на крыше
тянешься ввысь и луна
руки целует.
*
Крепко вцепился
жук за летящий листок —
взлёт Аладдина.
*
Шоу в голубятне:
крылья пернатых шуршат
в аплодисментах.
*
Чувства остыли:
тает, мерцая в снегу,
горстка страданий.
*
В трауре люстра:
Смерть погасила фитиль
лампы в прихожей.
*
Шелест тюльпана.
Кудри Дюймовочка вьёт
в красной гримёрке.
*
Мышью летучей
ляжет чаинка на дно -
байховый чёрный.
*
Банька что надо!
Радостно булькнут в воде
двадцать пельменей.
*
Шутят бродяжки:
Мурчик - квартирный король
плюшевой мыши.
*
Кончилось лето.
Чешет простуженный нос
сиплый комарик.
*
«Вспомни ту осень!»
Apple подсунул коллаж
старых гештальтов.
*
«В джинсах - перфекто!»
- хвалит торгаш, только я
всё ещё в старых.
*
Дело закрыто!
Сердце Фемиды взяла
власть адвоката.
*
Будьте же вместе!
Швачка сосватать взялась
нитку с иголкой.
*
Шторки пионов
гладят уставшим шмелям
желтый животик.
*
Споры в Ватсапе:
пишешь на двадцать минут
голосовое.
*
Славный ты парень!
Только пойми: у любви
нету извилин.
*
Чинит башмачник
туфли в ларёчке - сияй,
Золушка Вика!
*
Взлёт самолёта.
Вянут парковки такси
желтым тюльпаном.
*
После прогулки
в ванну шмыгнул лабрадор.
В князи из грязи.
*
Трубы меняют:
ржавчина бронхи дерёт
старому крану.
*
Кофты в горошек:
шёл с ателье Мухомор
с Божьей Коровкой.

Рецепт заката: принёс селитру,
спустил шасси —
полоской рыжей подкрались «тигры»
сквозь жалюзи́…

Печатал титры пододеяльник-
простолюди́н.
Тряслись от зрелищ кипящий чайник
и стрелка-мим.

Темнеет рано — надел пижаму
вечерний быт:
притихла капля на гло́тке крана
и кухня спит.

Жужжит светильник, напившись тока:
«Прощай, слуга!»
Бледнеют шали — скучает кокон
без паука.

Хожу лениво в ночной рубашке
и пуст мой дом.
Зря самовар охраняет чашки —
конкистадор.

Тепла не будет — холодный север
большой страны.
И для чего мне японский веер
на полстены…

А дни, как лошадь, стряхнув жокея,
бегут вразброд.
И тут не то, что «какое время?» —
«который год?»
…
Сожженых тьмою грачей на ветках
воссела рать.
К утру успеют наклянчить ветра
и воспылать.

Стук по арбузу…
Август фургонами дынь
прибыл в посёлок.
…
В трауре люстра:
Смерть погасила фитиль
лампы в прихожей.
…
Сбор эвкалипта:
делит семейка коал
пачку “эклипса”.
…
В спячку с фуршетом:
хрустики крал в рюкзачок
хитрый джунгарик.
…
Дверь приоткрыта:
в ванной шампуни “Кря-Кря”
пахнут улыбкой.
…
Сон приближает
метаморфозу тоски
в лучшую жизнь.
…
В люльке-кармашке
нянчит сонливый моллюск
крохотный жемчуг.
…
Дерзость мангуста.
Кобра вступает в дуэль -
ход королевы!
…
Пахнет уютом:
тихо румянит бока
цыпа в духовке.
…
Будь реалистом:
стены обманчивых “бы”
- шаткая крепость.
…
Буйствовал клевер.
Целых два дня нам полоть
эту удачу.
…
Страсть роковая:
насмерть погублен Валет
Пиковой дамой.
…
Шубкой гламурной
хвастать шиншилла не прочь
крыскам на зависть.
…
Ша́баш в саванне:
зебры под тёплым дождём
чистят тельняшки.
…
Скучно пылинкам.
Румбы не будет: сквозняк
выгнан за двери.
…
«Наггетсы вредно!» -
бабушка внуку твердит,
жаря картошку.
…
Первая зорька
рано проснулась: поспи,
пуговка ночи.
…
Дятел-подрядчик
с шиком отгрохал киркой
белке времянку.
…
Спят альпинисты.
Снится им банька, халат,
пол с подогревом.
…
Треснула наледь,
словно под ложкой хрустит
корка жульена.
…
Шанс был упущен.
Принципиальность грозит
всё разбазарить.
…
Воры в подъезде
на одну лампочку в дом
офонарели.
…
Пел до хрипоты
музыкант на улице
в суетность толпы.
…
Сверху — болгарка.
Снизу — шумит пылесос.
Утро в 7:30.
…
Панцирь Тортиллы
зуб крокодилу сломал.
Опыт важнее.
…
Ключики к сердцу
ловко унёс Паспарту.
Время сражаться.
…
Врут не краснея!
Наши листал резюме
строгий начальник.
…
Шопинг накрылся:
стирка полощет аванс
в мокром кармане.
…
Стыдно бояться!
Шепчет мне горка-тоннель,
моясь в бассейне.
…
Тихо в сарае.
В шляпке соломенной спит
бойкий цыплёнок.
…
Жизнь закаляет.
Шёлк возмужал и ежом
стал одуванчик.
…
Змеем воздушным
пусть улетают навек
тщетные «если».
…
Гослабиринты:
нёс Минотавру Тесей
справку за справкой.
…
Жулик ты, Марсик,
вкусности съел и проспал
банду полёвок.
…
Бег с маскировкой.
Прячется краб-штурмовик
в ямке песчаной.
…
Вспенились тучи:
взбил капучино в раю
тихий бариста.
…
Кофты в горошек:
шёл с ателье Мухомор
с Божьей Коровкой.
…
Трубы меняют:
ржавчина бронхи дерёт
старому крану.
…
После прогулки
в ванну шмыгнул лабрадор.
В князи из грязи.
…
Взлёт самолёта.
Вянут парковки такси
желтым тюльпаном.
…
Акции в минус!
Стало быть вместо икры
туфли по скидке.
…
Чинит башмачник
туфли в ларёчке - сияй,
Золушка Вика!
…
Утром в постели
холоден твой поцелуй -
щёлочь на завтрак.
…
Славный ты парень!
Только пойми: у любви
нету извилин.
…
Споры в Ватсапе:
пишешь на двадцать минут
голосовое.
…
Пишутся хокку,
чтобы в себе сохранять
хрупкость момента!
…
Шторки пионов
гладят уставшим шмелям
желтый животик.
…
Будьте же вместе!
Швачка сосватать взялась
нитку с иголкой.
…
Дело закрыто!
Сердце Фемиды взяла
власть адвоката.
…
Мышью летучей
ляжет чаинка на дно -
байховый чёрный.
…
«В джинсах - перфекто!»
- хвалит торгаш, только я
всё ещё в старых.
…
Кончилось лето.
Чешет простуженный нос
сиплый комарик.
…
Шутят бродяжки:
Мурчик - квартирный король
плюшевой мыши.
…
Банька что надо!
Радостно булькнут в воде
двадцать пельменей.
…
Шелест тюльпана.
Кудри Дюймовочка вьёт
в красной гримёрке.
…
Персиком плоским
осенью солнце висит.
Вкусно, но мало.
…
Кончился дождик,
словно напомнил: дружок,
всё обойдётся!
…
В хлебном решили
Красную Шапочку взять
пешим курьером.
…
Кашель со скрипом!
Лечит калитку дедок
вязким мазутом.
…
«Счётчик не сфоткал?»
Собственник шлёт смс
в три часа ночи.

Платьем шуршала
Осень в прохладном саду:
«Яблочко будешь?»
…
Грустно, а всё же,
если взглянуть на портрет,
смерти и нету.
…
Круг ритуальный:
циркуль на страже своей
личной границы.
…
В старом отеле
слушает грустный ноктюрн
призрак Шопена.
…
Цыкнула пьеза.
Фыркнула вслед огоньком
злая конфорка.
…
Мошки дерутся:
честно делить не хотят
ломтик арбуза.
…
Ландышей стайка:
нежно сияют в лесу
банные шляпки.
…
Замер Титаник -
только морские коньки
шарят в шкатулках.
…
Конкурс вакансий:
ищет контора за грош
Илона Маска.
…
Камушек брошу -
слаб в отраженьи воды
мир мимикрии.
…
«Hola, спагетти!» -
хрюкнул бурчащий живот
кетчупа Heinz.
…
Платье белело —
суженный нёс на руках
в мир пустяковый.
…
Вор косолапый
чистит ячейки с медком
рыжих банкиров.
…
В пылком фламенко
маки, сгорая без сил,
платья роняли.
…
Магия счастья -
просто позволь себе быть
несовершенным.
…
Злятся оладьи:
нежится в джеме панкейк
гость заграничный.
…
Мини-Камбоджа:
мылся в ведре какаду
в такт чунга-чанги.
…
Шумно в кофейне:
мир суетливый тонул
в чашке эспрессо.
…
Спросит Гордыня:
страшно ли плыть одному
в лодке без вёсел?
…
Кровь и отвага —
бронзовый меч сохранил
подвиг героя.
…
Фотопрогулка.
Птичками вспышки летят
с гнёзд объектива.
…
Чувство покоя:
тихо уносит печаль
шёпот винила.
…
Рань сколько хочешь,
только не знает границ
чуткое сердце.
…
Вспенились волны:
птицы расправили ключ
к чувству свободы.
…
Блеском фужерным
бару развяжут язык
винные карты.
…
«Риски некстати!» -
шепчут несмелым в ночи́
сытые страхи.
…
Луч золотистый:
робкий просвет распустил
ко́сы Рапунцель.
…
Жду пепперони:
сто́ит ли вкус выходных
тяжб с хулахупом?
…
Груз с перевесом -
Ангел с таким послужным
в Рай не пускает.
…
Взгляд незнакомки
бусинкой ртути упал
и оттолкнулся.
…
С колбы кальяна
дымчатый белый дракон
вьётся по трубкам.
…
«Денег не хватит», -
нагло повис надо мной
взгляд манекена.
…
Страус с Жирафом
знают, что в дружбе важна
общая странность.
…
Тыквы смеются:
влип в макраме паука
шаг полтергейста.
…
Печка-солярий:
стейки лосося сечёт
ветвь розмарина.
…
Бойким прыг-скоком
встретят котейки в дверях:
«Здравствуй, хозяин!»

…
Путник с корзиной
в тубах бамбука забыл
шум водопада.
…
Снегобалеты.
Тает снежинка в руках.
Спи, недотрога!
…
В мятой рубашке
входит на цыпочках в дом
утро босо́е.
…
Плеском дельфиньим
капля финально нырнет
в чашу терпений.
…
В парк на мопеде:
облако пыли, мотор
кашлял восторгом.
…
Птицы клюются.
Пугало чует грозу —
месть Прометея.
…
Свет отключили.
Тень заползает в окно —
кража пространства.
…
Скрипки москитов
стихли: вознёс богомол
жест дирижера.
…
Трепет свиданий:
нервные сборы, парфюм
дышит надеждой.
…
Хвастал щетиной,
словно суровый ковбой,
кактус в Техасе
…
Горечь предательств.
Стал беспросыпно слепым,
в лицах теряясь.
…
Скучно на шпажке —
жаждет оливка-циклоп
прыгнуть в Мартини.
…
Брошу монетку —
будь благосклонней ко мне,
щучье веленье.
…
Мыслят креветки
из морозилки сбежать
в спальник из кляра.
…

Белые звёзды
ловят оленьи рога —
ночь канделябров.
…
Мир человека -
сон суеты, словно жизнь -
акт лунатизма.
…
Выше стихии!
Флюгерный шпиль маяка -
церковь для чаек.
…
Трубки повисли:
окоченелый гудок
замер в гримасе.
…
Сопротивляйся
злу обстоятельств, держась
курса на чудо.
…
Спит техподдержка.
Робот-помощник довёл
Олю до срыва.
…
Чёртов стритрейсер!
В белом пальто пешеход
стал далматинцем.
…
Факс разрывался,
офисный кулер ворчал
— доброе утро.
…
Лист карамели
осень на юг унесла
в сумке почтовой.
…
Торс кукурузы:
прячет халат-кимоно
кубики пресса.
…
«Чёткий ЛаКостик!» -
впились прищепки в язык
мокрых кроссовок.

Лёгким маршмеллоу
тает воскресная лень
в чашке какао.
…
Факел заката:
ворон резвился с углём
бывшего солнца
…
Ярмарки стихли:
музыка спряталась в бронх
аккордеона.
…
В шлеме желейном
праздно парит под водой
зонтик медузы.
…
Переезжаем…
Ждёт ли нас в новых местах
лишнее счастье?
…
Дом на опушке -
манит зайчат снеговик
носом хрустящим.
…
Сладость не в радость!
Прыгает сахар в крови,
морщась на тортик.
…
«Цыц, хулиганы!»
Гринчем коменда неслась
по коридору.
…
С каждым конспектом
почерк студента сползал
в почерк врачебный.
…
Моськи яичниц:
на сковородке шипят
предки эмодзи.
…
Солнечный отблеск
в вазах стеклянных исчез:
фокус уда́лся.
…
В трудное время
списки друзей в соцсетях -
скопище ботов.
…
В мрачность бемоля
пёстро ворвался диез:
музыка жизни.
…

Вползал мороз в осенние купели.
Остывший луч на бязевой постели:
прозяб уют, знобило орхидеи,
трещали крыши.
На плёнку льда, упав с колючих елей,
летят снежинки - вестницы метели:
кокошников блестящих карусель.
Хрустят тропинки, вьются у отелей,
собаки лают, замерзают вишни,
мяукают коты и слышат "кыш"…

Метель в кадриль уносит кругозор
и принцип жизни уместился лишь
в способность слышать.

Крошево
обледенелых стен,
где таится прошлое,
чтобы вы знали все,
господа хорошие,
что крадет сон принцесс
не матрас с горошиной.

Топает серебро
Лунными дорожками,
гладь атакована
снова сороконожками
прошлого.

Сброшенный
груз моих долгих лет,
перерос в горошины.
А немота зеркал
из всего возможного
просит сказать
хоть слово,
но слово — дешево!

Кто же там?
Тихо покой уносит
ночными шхунами,
чтоб его уничтожить
вверху перунами.
А я не сплю. Я всё
о ком-то думаю

Думаю об иронии, о скитании.
Думаю про людей, о смысле,
о выживании.
Думаю о борьбе,
про счастье
чистосердечности.
Думаю сколько
бесчеловечности.

Снится рыбам
счастье у реки:
воды плещутся,
мы свободны.
Все закончились
ледники.

Я снимаю кольцо, туфли,
наряд, вкус.
В мире, выдуманном,
чтоб рухнуть,
любой — трус!

Оголяю свои мысли,
внутри смех.
Люди думают
смысл жизни —
любить всех.

Взмыла
стая ворон — благо,
что есть две
с чем-то
тысячи бумерангов
и все мне.

Милый друг,
я не та — песни
задор, спесь.
Я другая —
взойдёт плесень
и всё съест.

Сердца нет:
не болит,
смерклось.
Душа - вскользь.
В теле выросла
только смелость,
а с ней злость.

— «Меня зовут Шиповник.
я сорвана с восходом…»
— «Привет, а я бессмертник
я здесь стою три года.

Воды у Вас на вечер,
Всего стакан, миледи!»
Он знал — вазон и свечи
для Роз чреваты смертью.

Её завяло платье!
— «В чем мой бессмертный смысл?
Терять — моё проклятье.
Терять — мой образ жизни.

Копить своё наследие!
Любить и быть последним…»

Погаснут звёздные жемчуга.
Туман опустится на юга.

Туман, как дымка от пирога,
как "пшык" из носика утюга.

Как пар, сорвавшийся с рычага
кипящих чайников четверга.

Сквозь замки из листвы
я ехал в домик отчий.
Но дом уже снесли -
построили там почту.

А рядом магазин,
заправка, своевластье.
И там теперь бензин
и никакого счастья.

лишь редкий ряд осин
и полное бесстрастие.

Мчит человек. Я вижу силуэт
с огромной сумкой.
И ночь стояла.
Таксист заглушит дальний свет:
— «Вам до вокзала?»

В машину сядет человек
и пыль вскружит, и
вздох мой упадет на них,
как эхо
что я грущу, что…
— «Хорошо тебе, мужик,
и я б уехал!»

Ты, Оленька, прости за неудобства,
что не позволил себе дури и холопства
и прочего, чем должен был я стать.

Мне ни к чему дрожать в низкопоклонстве
ни через год, ни сразу при знакомстве.
Я не хочу те вероломства знать.

Ты, может, хороша и мне верстать.
но всякое господство мне - уродство.
Я здесь не за триумф и превосходство,

но сделай паузу, осмелившись признать,
что если суть любви лишь принимать —
то это, Оленька, не обессудь, но жлобство.

И как тебе на звук мои шаги?
Трещит ли голова, как пол изогнутый?
Похожи ли они на шаг слуги?
Визит инкогнито?

И как тебе на звук мои стихи?
Похожи ли они на заклинания?
А, может, на блокноты чепухи,
без знаков препинания?

Где грусть - дитя,
где мать его - строка.
А рифма - это метод пеленания.

Спят опустевшие стулья.
Мир в кимоно завернули
розы ветров.
Птицы бессильно летали,
как в океане снов.
….
Веет сквозняк по квартире,
Осень в дешевле текстиле
выткала дни.

Холод тоски Амитивилля,
а мы одни в этом мире,
страшно одни.

Вей под навесы палаток,
ветер, как с шарфом до пяток
Маленький Принц.

Вей, пусть проснутся пораньше
лошади старого ранчо.
Ты победил!

От василька до гвоздики
через сады ежевики
выбежать вон…
…
Наглухо сжали квартиру
прутья всех проволок мира —
мне не впервой.

Косами по полу водят.
Встретит кого-то на входе
черный конвой.

Мой ли там принц пол навесом
ищет пяту Ахиллеса
в чувстве вины?
…
Ночью луна — белый шарик:
Бог обронивший фонарик
вымерз в окне.

Ветер срывается в пропасть.
Пес разрывается:
— кто здесь?
— Это ко мне!

Стон одиночества в будке,
где все повесились трубки,
спрятались в сейф.

Чудо в огне не сгорело —
прячутся в облаке белом
Ангел и Эльф.

Я запел, хоть не пелось,
а ты не бросая - брось.
Уезжать не хотелось,
поэтому и пришлось.

Будет грифель мараться,
испачкаю - не сотрёшь.
Ты не хочешь прощаться,
поэтому не придёшь.

И я сплю, хоть не спится.
Нет смысла застыть и ждать,
чтоб остановиться
мне нужно было бежать.

Одуванчикам ветер
разбалует паруса.
Если близко смотреть — они,
как пушок с кунжутом:

Часть из них повидает,
конечно же, небеса,
кроме тех,
кто уже не справляется
с парашютом.

Плескается шторм, моет пасть акулью
волнами, сросшимися в горгулью,
она заслонила собою факел
багрового солнца, чтоб сонный кракен

зевнул кораблями, как мелкой зыбью.
Плевать на судьбу, а тем паче рыбью.
И луч самый смелый не станет зондом,
ведь кракен обедает горизонтом.

А Богу осталось забрать руками
пиалы с кричащими моряками,
покуда они без надежды всякой
закрыли глаза и обняли якорь,

встречая волну, что скривив осанку,
дарила надежду обнять русалку.

Город не спал, ведь его совесть
испачканная весельем.
Я ехал мимо.
Один,
то есть
я от всего отдельно.

Ночь холодна.
Я позвал тульпу,
с нею из снов выпал.
И если мир —
монитор с пультом,
то он меня
«выкл»!

Крестовик по се́ти рыщет,
мушка бьётся, как фазан,
пёс скулил: «давай, дружище,
ты — Тарзан».

А Тарзан, запутав трапы,
по дорожкам ускользал.
И, едва упрятав лапы, —
исчезал.

Лодки форм виолончели
стали отдыхом для птиц.
Крестовик качнул качели
и повис.

Плачет утром, прячет днём
паутину под рукав:
«Эх, не стать мне королём,
как Голиа́ф*…».

Голиаф тяжелой сцены
был свидетелем тайком.
Зависть чешет хелице́ры
под клыком:

«Я король, мои красо́ты —
лишь берлога и курган.
Вот бы мне твои высо́ты,
эх, Тарзан!»

Я рад был с вами делить миры,
люди-мошки и муравьи,
люди-бабочки, люди-моли.

Следил я только, чтоб у норы
со мной не сблизились комары -
те околачивались для крови.

Пусть в дом не просятся под дождём,
ведь очень важно, кого мы ждём.
Жизнь коротка для ненужной боли.

Твоё имя вырвалось с губ даже в ночь и без света.
Вырывалось невольно всегда. только в чем его миссия?
Твоё имя…я будто страдаю синдромом Туретта*,
болезнь, у которой сверх крошечный шанс
на ремиссию.

Как забыть это всё или как вы себя там спасаете,
кроме графиков дел, вечерами летящих в контейнеры?
Я бы душу поверг, чтоб стереться до мышечной памяти
и на день заболеть хотя бы болезнью Альцгеймера**.

А я всё о тебе, до сих пор, я пропах пессимизмом,
композитором жизни, где в музыке только бемоль.
Это очень напомнило мне беспредел мазохизма,
потому что я очень влюблён в эту чёртову боль.

Словно игра на вечность «купи слона»:
я бесконечно мечусь, я, как юла.
Словно изъятый кадр под декупаж,
то есть не атмосфера, но антураж.

Строчкой на память, тизером для досье,
Я рассыпаюсь бисером «монпасье».
Я — решето, крупица, во мне нет сил.
Я — только то, о чём ты меня спросил.

Ночь — темноты источник.
Под панцирем черепашьим
прячется позвоночник
старой радиобашни.

Небу, уверен, больно,
звёзды не сводят глаз.
Громкий метальщик молний
не наигрался в дартс.

Дождь, как горох об стенку,
град побеждал в пинг-понг.
Спать бы… но фейерверком
гром ударяет в гонг.

Гром без конца и края
молнией по стеклу…
Дома детишки спали —
видели тишину.

Я отправил письмо про октябрь 7-го года.
Мои письма тебе стали формами несвободы,
потому что хотелось писать о тоске,
обсуждая погоду.

Подарить бы тебе звёзд мерцающих буги-вуги,
но они не для нас танцуют, для всей округи,
и луна всё равно обнаружит в дверном глазке
недостачу прислуги.

И по лунной дорожке, лоснящейся автостопом,
если будешь бежать, то лучше беги галопом,
здесь рассвет оглазеть! Один раз посмотреть —
и уходишь циклопом.

И пока эти звёзды ещё не сложились в бинго,
и рассвет не намерен выбить врагов из ринга.
Без тебя одноногий бокал с недопитым «Розе» —
это грустный фламинго.

Запах пороха.
Месть задорого.
Нагота.

Стыд от промаха.
Рабство шороха.
Пустота.

Там, на вешалке
тень дремучая
от пальто:

то ли женщина,
то ли чучело,
то ли кто?

Бьется об стены серая моль.
Странная роль.

Комната ночью - воздух сырой,
чёрная смоль.

Бьётся об дверцу,
бьётся всем сердцем,
кто бы помог?

Тихое скерцо
звуком в полгерца
об потолок.

Я засыпала.
замертво пала
слабая моль.

Разве кого-то
когда-то цепляла
тихая боль?

Эй, колеса на ось,
«тройка» до Рая.
Трав колючая ость —
меч самурая.

Реку видели вскользь
с окон трамвая:
чешет жабры лосось,
бьётся о сваи…

Шпал холодная медь
режет дефисом
обреченный на смерть
хвостик нарцисса.

Степи. Красные рты,
юбки, коленки —
ветер пляшет балы,
маки — фламенко.

Путь лоснился, как ворс,
в дебри лихие,
там свистел паровоз
«Ave Maria».

Нас встречает фасад
старой остроги.
Оглянулся назад —
смыло дороги.

Мне протянут конверт:
- Тут тебя ищут!
7 утра — пациент,
кажется, дышит.

Не обронить ли мне случайный возглас?
Не обронить, не чувствовать вины.
Ни то ли наступил на горло возраст,
ни то ли захотелось тишины.

Везде спокойно до того момента,
пока спина не гнётся от креста.
Теперь мне не хватало континента,
чтобы найти безлюдные места.

Не обронить ли мне случайной тени
на фото с теми, с кем была близка?
Как будто бы ощупываю время,
нащупывая в нём мешок песка.

Здесь всякий попытавший в сердце бурю,
затем сбежал с обугленной свечой.
Зачем они затрагивали улей?
Зачем, если боятся пчел?

А не достать ли прошлое с чуланов,
как тот колтун, счесав за прядью прядь?
И сжечь таких с десяток чемоданов,
не забывая про ручную кладь.
…
А не прийти ли, не дождавшись солнца,
пока еще прохладная земля,
швырнуть ключи на глубину колодца
и переехать в дальние края.

У нас зима неровня вашей вьюге,
что можно не ссылаясь на погоду,
переложить ответственность на флюгер,
забывший навык сурдоперевода.

У нас пейзаж — ни крошки близоруким,
прищуром отпечатывалась хмурость.
Воротники пальто воруют звуки,
а шарфы имитируют сутулость.

Сбивает с толку вид больших сугробов,
похожесть улиц комкает пути.
Смотрю на одинаковость балконов
и кажется, что некуда идти.

волна убьётся, делая кивок,
зарывшись бирюзовым подбородком
в разгоряченный матовый песок,
которому она, как рюмка водки.

скакалки неустанных ветряков
в рогатки наберут небесной влаги.
короткий дождь над глыбой маяков
просеивает ласточек в дуршлаге.

под толщею взволнованной воды,
где водоросли чешут скату пузо,
сгнивают затонувшие плоты,
расстраивают сонную медузу.

Здесь шпили скал растягивают ключ
пунктира птиц. Художники-зеваки
увидят в этом, словно против туч
раскрыты цепи, подняты нунчаки.

В ушах звенит плескание китов,
икота голубей, прибой тараном.
Здесь не курорт бурчащих животов
ржавеющих давно катамаранов.
…
— Набьём карманы музыкой? Скорей,
воруй ветра, заслушайся прибоем!
— Бежим-бежим!
но чей-то «эгегей»
на полпути внезапно остановит.

Обыщут нас фонарики луны,
разыскивая совершенство слуха:
— Мы забираем музыку волны!
Довольствуйтесь лишь катышками звуков.

И ночь, и город пуст, лишь темноту
разоблачал неосторожный голос:
под вопль уходил последний поезд,
плацкартную упрятав маету.

А я… чего-то жду. По чьей нужде?
Тебя давно здесь не было и нету.
Желточно-неуютная планета
глазуньей зашипела на плите.

И ночь, и город пуст. И до утра
угомонились венчики фонтанов
под лапами стареющих каштанов,
оставшихся надолго без тепла.
…
А ты? Ещё ли ждёшь? И в тот же миг
тяжелый град ударил по карнизам,
сбиваясь под окном в мешочки с рисом.
Три точки опечатали дневник.

Осенью тихой сапой
лодочка в темноте…
Вёсла утиной лапой
лязгали по воде.

Гнулся горбатый мостик,
выкупался причал.
Вот бы всерьез сбылось всё
то, что ты обещал.

Лунной дорожкой-зеброй
нас за собой вели
чёрные тени, дебри,
белые мотыли.

Ночь затянула плащик
мёрзлого ветерка.
Нам подмигнул фонарщик
в кофточке светляка.

Чувства не знали сути,
так посреди любви —
лодочки из посудин
выросли в корабли.

Там, в тишине без света
холод календаря —
машут деревья лету
первого сентября.
….

Годы. Слезу запястьем…
Юность моя в воде
долго искала счастья,
только не знала где.

Nana