Милая моя, что с нами будет?
Что лишившихся друг друга ждёт сиро́т?

В пламени отчаяний двух судеб
Был опасен бабочек полёт...

Важная моя, огонь двуличен -
В силах возрождать и жечь дотла...

Неужели, участь тонких спичек
Чувствам уготована была?

Ясная моя, метут метели,
Друг от друга нас закрыв стеной...

В полушаге от заветной цели
Сердца свет утратили с тобой...

Нежная моя, так верно разве -
Век искать, найти и...отпустить,

Страху - палачу желанных счастий
Вверив нас связующую нить?

Нужная моя, так мёрзнет сердце
Без родного взгляда твоего...

Мне б тебя обнять сейчас, согреться,
Быть с тобой, отдав себя всего...

Милая моя, жива надежда,
Я тебе её с лучами солнца шлю.

Слышишь?
Навсегда. Всегда. Как прежде
Лишь тебя, одну тебя люблю.

И однажды, вдруг, - раз - наступает такой момент,
Когда признак живого тебя - это боль в спине.
И победы твои - не в репостах несчётных лент,
А в поли́тых домашних цветах на твоём окне.

Щит и шлем - на стене, спят доспехи в углу горой
/Атрибуты характера, силы, со злом борьбы.../
Кресло. В кресле - вчерашний сидит герой.
Так сегодня твой сделан внутренне выбор был.

Нет, не то, чтоб измучился весь и иссяк, или постарел,
Просто дико устал находиться всегда лишь там,
Где не видно конца архиважным потокам дел
И борьбе этой вечной... Вернулся к своим цветам.

Чайник свистнет, впустив ароматы целебных трав,
Подпоёт ему плеер, в котором бессмертно - Цой...
Где-то там, далеко, всё, что истина, все, кто прав...
А ты здесь. Закрываешь глаза.И находишь, что ты...
Живой.

Пишу из вечного, ледяного "всегда всё сложно",
Здесь каждый скрытен, неразговорчив и осторожен.
Здесь ветры ищут тепло, друг за другом снуют под кожей.
Найдут - и сразу доносят о том своему главарю.

Он восседает важно на мерзком, холодном троне,
Он губит души - в один момент, по хлопку ладоней,
И наблюдает жадно, как каждое сердце стонет
Огня лишившись, теряя свою зарю.

Но я держусь. Мир мой внутренний так устроен,
Что сколь не рыскай /хоть самым огромным строем!/
Не отыскать и вовек то, что тёплое в нём, живое -
Есть верный способ стойко держать броню -

Там, где любовь живёт, холодам не найдётся места,
Лишь важно верным ей оставаться, и быть с ней честным.
Как от ветро́в прячу тёплые чувства, тебе интересно?
Секрет открою - у всех на виду храню.

И я однажды найду нужный выход, сбегу отсюда.
Я ни за что не останусь зиме жалкой куклой вуду.
Я до тебя доплыву, долечу, доберусь... И останусь... Буду!
Не разлучить нас с тобою слепому безумцу-льду.

Пусть холод бросит за мной слуг своих миллион в погоню,
Пусть задыхается ветер в порыве пустых агоний -
Я защищён и сокрыт. Из любви всемогущей скроен...

Я есть любовь.
И я скоро к тебе приду.

Всё просто...
Безымянная вина,
Где выбор каждого - остаться не у дел.
Поодиночке, тайно, дотемна,
Из сердца доставать остатки стрел.
Блеск в зеркалах скрывать печальных ныне глаз,
И прятать в них следы душевных ран.
И бесполезностью дежурных, стылых фраз
По венам разливать самообман...
Не сложно, кажется: влечение, любовь,
Влюблённость, страсть... Но ты не разберёшь
Никак, основою основ
Что есть тебе, рождающее дрожь.
И я - молчу. Коплю свою вину.
Лелею страх... /Нет бо́льших дураков!/
Тяну любовь усталую ко дну.
И сам тону. Итог, увы, таков...
Стихи печальны. Музыка грустна.
Больного сердца решето... Конец. Предел...
Под занавес - от нас ушла весна.
Finita la commedia, mine chе́re...
Мы оба знаем, что нас дальше ждёт.
/Со своего же снятые креста.../
Разделен поровну огонь, а ныне - лёд.
Тебе полста процентов. Мне - полста...
Всё просто...

За заслуги или за грехи
Жизни, что не назовёшь /без лести/ гладкой,
Вы так тяжелы, мои стихи?
Остаётся для меня загадкой.

В шуме дня и ночью, в тишине,
/В час любой, упрямо, неустанно/
Вы являетесь откуда-то извне
И в гремите в сердце Левитаном,

Требуя выискивать слова
Для желанных в строки трансформаций.
Никудышний из меня Гораций.
Я гожусь для этого едва...

Разве я достоин и готов
Быть проводником вам в этом мире?
Одиночества послушник... Вечный Мцыри...
Множитель зачёркнутых листов...

Как же на меня ваш выбор пал?
Чем такой большой обязан чести
Тот, кто беден внутренне и мал,
Чтоб нести вас звонкой, светлой песней?

Полные страницы шелухи...
Прячу в стол, как в глубину музея.
Вы простите мне, мои стихи,
То, что я писать вас не умею...

Вот тебе новый блокнот,
Острые карандаши,
Лампой луна в окно -
Всё, что желаешь, пиши.
И не копи в себе,
Выплесни всё на лист,
Он потому и бел.
Он потому и чист.
Здесь, средь его "зимы" -
Магия - мир светлей!
Свой отбери у тьмы,
Солнцем его залей!
Сил не осталось, вдруг,
В жизни мажорных нот -
Слушатель он и друг,
Хоть это лишь блокнот.
Радугой /как тату/
Тело покрой страниц,
И отпускай мечту
В лёгких объятьях птиц.
Счастье впиши и смех -
Будет вселенной знак:
Сердце твоё из тех,
Что не приемлет мрак.
Прозою ли, в стихах,
Сможешь как, так пиши.
Здесь волшебство в листах -
Тяжесть снимать с души.
Этот блокнот не прост,
Вместит весь шар земной.
Этот блокнот как мост
Между тобой и мной.

Заказывая в баре третий шот,
Он говорит, что у него всё хорошо,
Мол, в жизни что искал, давно нашёл,
И счастлив даже.

Барме́ну /за терпение/ - "на чай",
В ответ сухих два слова: "Не скучай"...
И выйдет, кутаясь в потёртую печаль,
В ночную сажу,

Стащившую и звёзды, и луну,
В свою упрятавшую бездну-глубину,
Оставившую тёмный путь по дну
Холодных улиц.

Лишь изредка рентгены-фонари
Кивают, оголяя боль внутри.
И смотрят...смотрят, как она горит.
И гаснут, щурясь.

А город спит. А город видит сны.
Не зная, как в нём улицы грустны,
Где одиночеством, лишившимся Весны,
Стенает сердце.

И правильный пытается маршрут
Во тьме найти, в которой не живут
Пути-ответы... Место вечных смут.
Юдо́ль всех бедствий...

Заказывая в баре крепкий шот,
Он говорит всегда: "Всё хорошо."
/Губительный, съедающий грешок...
Совсем не лечит.../

...Дорога. Дом. Шипучий порошок.
Ночь вновь прочтёт заученный стишок,
Как жаждет сердце /хоть на миг ещё/
С тобою встречи...

Пришла сегодня.
Вся из себя такая!
Вздыхая, демонстративно рухнула в кресло.
Пропела: "Я давно за тобой наблюдаю.
Становится не-ин-те-ре-сно.
Нет, честно!
И дом твой - невзрачный какой-то. Нет воздуху места... Тесный.
В нём старые окна, что наглухо вечно. Ещё... А ещё - занавески...
Тяжёлые, плотные... цвет /уж прости/ невыносимо резкий.
Такой себе, скучненький антураж провинциальной пьески...
И где же зазноба, которой был верен?...
Надеждой быть вместе оставлен даже?
Ну что ты молчишь всё? Чего смотришь зверем?
Кто, кроме меня, всё тебе это скажет?
Ты думал, стихами, рождёнными ночью,
Излечишь и сердце больное, и душу?
Листы на полу, что изорваны в клочья, -
Итог "врачеванья"? Ну как? Стало лучше?
Изъяты слова. Из души - на бумагу.
Закованы. Но, разве в силах чернила
Вместить в себя чувств революции, флаги,
Количество их, когда рядом нет милых?
Тебе бы промыть все глубокие раны.
Вот солнце, оно будет - бинт и пластырь.
И, как бы тебе это ни было странно,
А счастье /услышь/ говорит тебе - "Здравствуй!"
Послушай, я верю, я знаю, всё будет,
Ещё распахнутся тяжёлые двери,
И счастье узлом крепким нити двух судеб
Завяжет. Я знаю. Я искренне верю.
И пусть восклицают другие: "Блаженный!
Он в жизни считает любовь высшим смыслом!"
Любовь - всеоснова. И первостепенна.
Она наполняет всё светлым и чистым."
...Сегодня пришла.
Из себя вся такая!
И светится, будто бы только воскресла!
Пропела: "С тобой остаюсь навсегда я..."
И опустилась облаком в кресло...

Да, любовь моя, я знаю, что порою
Я кажусь тебе довольно странным:
Непонятно сшит, небрежно скроен,
В облаках летаю постоянно.

То кривляю глупо телевизор,
То гримасничаю клоуном в окошко.
То подолгу /можешь звать капризом/
Просто разговариваю с кошкой.

Ты твердишь, что в пятой моей точке
Тридцать с лишним лет - сплошное детство.
Только в мире, что как тест на прочность,
Для спасенья нет вернее средства.

Из меня подарок... неважнецкий,
Я согласен. Что ж, судьбе, быть может,
Чувство юмора привил М. М. Жванецкий.
"Чувство юмора /учил/ - всего дороже."

Пусть непредсказуемым бываю:
Злым, расстроенным, без повода весёлым...
Но, чтоб легче выносить меня, родная,
Я иду в комплекте с валидолом.

Можешь звать меня пиитом
И бездарным графоманом -
Не видать меня сердитым.
Спорить никогда не стану.

Я согласен. Не обижен.
Знаю, что не удивляю.
Я пишу о том, что вижу,
Что живёт внутри меня и...

Не гонюсь за пьедесталом.
Лавры? Я не претендую.
Знаю, без меня навалом
Жаждущих судьбу такую.

У меня - листок бумаги,
Карандаш и моя Муза.
Жизнь несёт, как гелентваген,
Мной набив стальное пузо.

Виражи ложатся в строки,
Остановки - в многоточья.
Я совсем без экивоков
Кочку называю кочкой.

Прост мой слог, банальны рифмы.
/Да... Не Noize MC, хоть тёзка/
Мысли - смазаннее глифов.
Не умею ярко-броско.

Но всегда предельно честен,
Так что /говорю открыто/
Можешь безо всякой лести
Называть меня пиитом.

Не грусти, душа. Не грусти.
Не кори себя, что виновата.
За наивность всегда расплата
В рёбра давит. И в них хрустит.

Мы с тобой ведь всегда - за край.
/Нам неведомы в чувствах грани/
Вот и в этот раз, как ни странно,
В феврале мы искали май.

Мы собою топили лёд.
И собой освещали ночи.
Мы считали, что знаем точно -
Где-то рядом весна нас ждёт...

Не грусти, душа. Не грусти.
Никогда мы с тобой не умели
Воспалённые сердца метели
Прогонять из больной груди.

Наши чувства теперь пресны.
И разжалованы до чёрствых...
Только холод смеётся чёртов:
"В феврале далеко до весны..."

Вновь вчера приснилось
/Ты скажи на милость/:
Мы, как прежде, рядом.
Мы с тобой вдвоём.

Взгляд к тебе прикован.
В платье васильковом
Ты, моя награда!
Я в тебя влюблён!

А над головою -
Небо голубое,
Чувства рассекретит
Солнечный зенит.

Небо гладит спины
Облакам-дельфинам,
И счастливый ветер
Песнею звенит.

И плывут дельфины,
Выгибая спины,
И с небес ныряют
В море твоих глаз.

Я шепчу чуть слышно:
"Господи Всевышний,
Что зовётся раем -
С нею. Здесь. Сейчас!"

...Блеском перламутра
В дом ворвётся утро,
Будто в наказанье
Мой разрушив сон...

Вот такое дело...
ТЫ лишь сердце грела.
В нём одно желание -
Быть с тобой вдвоём.

Развесит ночь над нами звёзды-фонари -
Огромный мир, выглядывай, смотри,
И тешь бессонницу! Загадывай желанья,
Когда, свой собственный держать не в силах вес,
Звезда сорвётся чистая с небес,
В последний раз явив своё сиянье.

Загадывай. И жди... Встречай восход -
Волшебный миг, когда небесный свод
Блеснёт, как золотой каймою блюдо,
Чтоб веру и надежду укрепить
На то, что каждый в мире индивид
Имеет право на желаннейшее чудо.

Загадывай. Но знай, что чудеса
Рождаются отнюдь не в небесах
/Упавшею звездой не обогреться/
Особенный совсем не нужен час!
Внутри пылает каждого из нас
Исток их - человеческое сердце.

А ночь - лишь маг, что в помощь, до зари,
Включает звёзды, точно фонари,
И освещает наших душ глубины,
И говорит: "Ну, вот же, посмотри,
Любая магия - в тебе - на раз, два, три!
Ты из божественной Творцом был слеплен глины."

Да, согласен, чего только не случается.
Жизнь, как дикая зебра. И не сосчитать полос.
И такие порой нелепые сос-то-янь-ица...
Что до смеха.
И даже - до слёз.
Дни рисуют надежды и красят мечты о будущем,
Ночи тянут из памяти редких мгновений нить...
Нет, не страшно кормить свою душу кошмарам-чудищам.
Привыкаешь.
И учишься с ними жить...
Да, всё больше становишься просто своим подобием,
Превращаешься в бледную, без содержанья тень.
Позволяешь брать верх над собою нелепым фобиям,
В дар от них принимая мигрень...
Говорят, что мы сами создатели всех наших демонов.
Но не стоит нырять с головой в тёмный омут бед,
Всё плохое проходит. Непостоянно. Временно.
Даже если
Глубокий и остаётся след.
Мы, похоже, здесь все - на неведомом испытании,
Жизнь вручает вразрез ожиданиям часто билет.
Только, знаешь, я верю, при чистом, большом желании,
Сколько жив сердца свет -
Ничего
Невозможного
Нет.

Заходила зима. Посидели. Поговорили.
Вспоминали наряды, в которых была осень.
И делились мечтами /растили себе крылья/
Провожал до метро.
Распрощались часов в восемь.
Вечер лёг вдоль домов.
Трёт глаза-светофоры сонно.
Поджимает мосты, точно малый ребёнок колени...
Крыши, небо спасая от тяжести звёзд сонма,
Как титаны его подперев, берегут от падений...
Реже стал сердца стук.
Замер город. Лишь тень следом.
Возвращаюсь домой, до которого мир ско́мкан.
И когда я внутри стал настолько седым дедом?
Кто мне скажет?
В ответ - тишина. /...так молчит громко!/
Похожу́... Лишь четыре угла, а из них - стены...
Даже эти безмолвны!
/И жутко. И невыносимо/
Я смотрю на часы, будто жажду конца смены.
И в окно наблюдаю...
И в гости вновь жду зиму...

А осень приходит совсем не по календарю.
Сентябрь души - не пора опадающих листьев...
И, вроде, /как раньше/ всё ту же встречаешь зарю,
Но краски её - одиночества смазаны кистью.
И слушаешь ветер /вместилище всех голосов/,
Надеясь Весны распознать своей шёпот: "Скучаю"
А осень "заботливо" прячет тебя за засов,
И поит, тоску подмешав, обесцвеченным чаем.
Щелчок... Происходит, вдруг, катастрофический сбой,
Как будто, все главные лопнули сердца пружины.
И так тяжело оставаться и дальше собой,
Что ищешь внутри себя Бога... И просишь, как джинна,
Исправить тебя, починить /вот, сейчас, прямо тут/
И вновь научить всему миру душой улыбаться.
И тычешь, в отчаяньи, главный Ему атрибут
Желаний своих - на правой три загнутых пальца.
Три загнутых пальца - надежда, что есть чудеса,
И вера, что ты можешь быть неотъемлемой частью.
И всё продолжаешь хранить в сердце бережно сад,
Который однажды Весна посадила на счастье.

...А осень приходит, когда остаёшься один.
И поит, тоску подмешав, обесцвеченным чаем...
И учишься жить средь холодных осенних картин.
Но слушаешь ветер украдкой... И с ним посылаешь: "Скучаю"...

Череда болезненных падений
С высоты несбывшихся надежд
Даже в самом у́ровневом дзене
С лёгкостью пробить способна брешь...

В миг такой /случается, поверьте/
Ночью, при бледнеющей луне,
Вдруг, невольно думаю о смерти.
Да и смерть, быть может...обо мне.

Нет, я не зову и ей не брежу,
И она /надеюсь/ не спешит...
Но такой её ужасный скрежет
Где-то в глубине моей души...

Ощущенье, что опасно-красным,
Порождением мажи́ нуар*,
Через /жизнью выданный мне пластырь/
Внутрь души сочится адов жар.

И над головой ржавеют звёзды,
И, теряя свой волшебный блеск,
Разрезают предрассветный воздух,
Друг за другом падая с небес...

Ночь пройдёт. И в беге неуклюжем
Дни продолжат жизни круговерть,
За вуаль привычного "снаружи"
Спрятав мою внутреннюю смерть...




*Magie Noire (мажи́ нуар) франц.- Чёрная магия

И ветер стих, поющий в парусах.
И берег пуст, где ждать клялась Ассоль.
Так исчезает вера в чудеса.
Любовь слепа. И в этом жизни соль...

Осколков обещаний полон трюм.
/Тяжёлый, никому не нужный груз/
Стал океан безмолвен и угрюм,
Лишь смотрит, как я сам с собой борюсь.

Как пустота, слова катая в ком,
В распоротое вдоль и поперёк
Толкает горло их, и я, с открытым ртом,
Шипеть пытаюсь, как я одинок.

Седеет цель... И чуть жива мечта...
В такой момент обычно все твердят:
" Пора начать всё с чистого листа. "
Как!? Если с головы до самых пят

Ты более не тот, кем был вчера?
Ни жив ни мёртв, ни болен ни здоров...
И тьма одна касается нутра,
Остатки чистых пачкая листов...

И ветер стих... И бледной полосой
Вдоль горизонта выцвевший причал.
Здесь обещала ждать меня Ассоль...
А встретила лишь горькая печаль...

Лужи закрашены
Неба упавшего
Цветом до самого дна.
Город прищурится -
Двое на улице -
Я и со мною Весна!
Туч, что бесстыже так
На́сухо выжаты,
В даль устремляется рать.
Солнце красуется,
Мы с моей спутницей
Лето выходим встречать.
Там, за окраиной,
Птичьими стаями
Звонко зашёлся июнь!
В шаг расстояние...
Я, на прощание,
Свежесть Весеннюю пью.
Крепко в объятья
Красавицу в платье
Я заключу /лето ждёт/
С новыми силами
Встретимся, Милая,
Скоро. Всего через год.
Лужи закрашены
Неба упавшего
Цветом, темнее ко дну...
Город сутулится.
Двое на улице.
Я провожаю Весну...

Глупо, но кажется, тут не моя планета,
А далеко-далеко где-то есть мой мир.
Просто однажды сигнал твоего привета,
Тихо прошёптанный и принесённый светом,
Стал для души моей - главный ориентир.

Знаешь, он вёл меня и подгонял неустанно,
Так, словно важное что-то могу упустить.
Ветер сбивал меня с ног, умножал мои раны,
Дождь /Будто кто-то открыл все небесные краны!/
Словно старался сокрыть к тебе верную нить...

Знать бы тогда, что всему в жизни время и место,
Что не стои́т за ценой промедления миг.
Если бы только об этом мне было известно,
Я появиться старался бы ранее... Честно.
Но слишком поздно я истину эту постиг.

Поздно... И знаешь, ведь время ни капли не лечит.
Сколько не принимай, а эффект - круглый ноль.
Я перебрал дни и ночи, их чёт и их не́чет,
И увеличивал дозу, и ждал, когда легче
Станет... Но всё безуспешно. Противится боль...

Глупое чувство, что тут не моя планета,
И далеко-далеко... Да не важно теперь.
Рад, что с твоим был знаком я целительным светом
/Ярче, чем солнце, теплее любого лета/
Жаль, что не вовремя только стучал в твою дверь...

Как у меня? Ты знаешь, хорошо...
Меняют времена-сезоны го‌ды.
Лишь чаще ноет ветер. На погоду.
Идут дожди. И слякоть... Что ещё?

Холодным утром пью всё также чай,
А вечером - согреть пытаюсь пледом
Больную душу... Несерьёзен к бедам,
Что всё тревожат мысли по ночам.

Учусь быть вновь источником тепла,
Раздуть пытаясь в бледном сердце солнце...
Средь сотен океана жизни лоций
Ищу, где бы приют душа нашла...

......

Почти отвык писать тебе стихи.
Почти не жду ответных сообщений...
Ещё немного, знаешь, и вообще не...
А в остальном, дела не так плохи́.

Так вот, матушка, и живём:
Чай в пакетиках пьём с утра,
Да из ржавого топора
Кашу, аки себя, жуём.

Вёдро в окна глядит. Зовёт.
О́дры страдные ежедень
Нас вывозят орати зень.
/Ремесло бережёт живот/

А вчерась некий был толмач,
Всё твердил, что один купец
Землям нашим теперь отец,
И окончен век неудач.

Так вот, матушка... Заживём.
/Стало быть, в том вся наша суть/
Купно станем раме́на гнуть
Да судьбы ждать рассвет-подъём.

Требник молвит, что в том стезя.
Всё по силам. Раз ты ратай -
Верь, распятие лобызай...
Торопеть - смертен грех. Нельзя...

Так вот, матушка, и помрём,
В эпитафию жизнь вместив:
"Воли шли своей супротив,
В страхе адским гореть огнём..."




Примечание:

Вёдро - ясная погода,
О́дры страдные - (ударение автора) рабочие повозки со скамьями,
Орати - пахать,
Зень - земля,
Живот - жизнь,
Толмач - переводчик,
Требник - богослужебная книга,
Купно - вместе,
Рамена - плечи,
Ратай - пахарь(реже крестьянин),
Лобызай - целовать,
Торопеть - бояться, быть робким.

Когда бесследно людская память
Стирает зла и добра границы,
И каждый флаг превращает в знамя,
Воруя радость в глазах и лицах,

Возводит в чувствах и мыслях стены,
Меняя сильное жизни кредо,
И всё, что было любимым, ценным,
Незримой метит приставкой "псевдо-",

Когда с холодной, пустой тоскою
Глядит /и взгляд её одинаков/
И на хорошее и плохое -
Приходит время багряных маков,

Что миллионами ярких вспышек
/В одно сливаясь до неба пламя/
Зовут, пылают, вниманья ищут
Кричаще-красными лепестками.

Не важно, веры какой слезою
Поли́ты..где, в какой части света...
Как сердце бьются они земное,
Напомнить нам - мы одна Планета.

Март, словно липкий скотч,
В тёплую западню
Зимнюю тянет ночь,
Жизнь продлевая дню.

Капли бросая вниз,
Будто бы на блесну,
Дождь /вот же хитрый лис/
Ловит опять Весну.

Шалость. Минут на пять.
Он это не всерьёз.
Просто не смог сдержать
Радости чистых слёз.

Небо меняет тон.
Небо меняет цвет.
Тёплое только в нём,
Снега в нём больше нет.

Солнечный, яркий луч,
В лужах коснувшись дна,
Вытрет остатки туч.
Вот и пришла Весна.

У одиночества в мрачном замке,
В одной из дальних, холодных комнат,
Я от весны и от жизни заперт,
И как давно здесь сижу - не помню.

В который раз раскололось Солнце
О горизонт, безупречно острый.
В который раз подло ночь смеётся,
Рождая страха несносных монстров.

По коридорам уныло ветер
Снуёт, гремит в непроглядной толще.
Поёт - свободен, но я заметил,
Его свобода - моей чуть больше...

Проверен мною неоднократно
Маршрут. Длина его неизменна:
Всего три шага туда-обратно
/Упрямо сомкнуты стражи-стены/

Мой голос стал походить на скрежет,
Скрипит чуть слышно весне молитвы.
И сердце бьётся гораздо реже.
Всё меньше сил для дальнейшей битвы...

Подобных за́мков я вижу много
В окно нелепой своей темницы.
Терзает душу мою тревога.
И горько... Всё это мне не снится...

Дверь. Замо́к. Поворот ключа.
Шаг наружу. Один. Другой...
Бродский в этот раз промолчал,
Что из комнаты - ни ногой.

Выхожу... И бетонный лес
Лижет стопы /Шершав язык/
Лес высок. Достаёт небес.
За собой прячет солнца лик.

Сотни, тысячи долгих лет,
Взяв себе псевдоним "прогресс',
Здесь правитель - бессменный Сет
/Сатана. Мефистофель. Бес/

Лабиринтом сомкнув дворы,
Путь оставив единый - в ад,
Разработчик дурной игры
Льёт иллюзии концентрат.

Механизм "Грамматона" жив.
Шестерёнок безумен ход.
Манифест полон сладкой лжи
/Тот, кто чувства с/берёг, поймёт/


У добра, всё же, путь иной -
Веры в сердце горит свеча.
Осторожно несу домой.
Дверь. Замо́к. Поворот ключа...

А помнишь -надцатое наше февраля?
Тогда казалось, крепко спящая Земля
Проснулась и, пушистое откинув одеяло,
Расчувствовавшись нами, осмелев,
Включила Солнце на режим "светло/нагрев",
Нашли друг друга чтоб в зиме сердец сигналы.

И вот, мы есть теперь. /Бывают чудеса!/
С тех пор мой мир - прекрасный, дивный сад,
Что круглый год цветёт! Его не меркнут краски!
Ты мило смотришь на меня, а я - тону
В глазах твоих... Я ждал тебя одну!
/Где без тебя был жуткий мрак, отныне - сказка./

Пока в руке моей лежит твоя ладонь,
Внутри меня - спасительный огонь
Горит, растапливая северное южным.
И я твержу тебе: "Спасибо, что ты есть!
Свою я на любовь меняю спесь!
Ты здесь. Мне в жизни большего не нужно."

Птицы зимой здесь.
Смелые. Ждут весны.
Тихо поют песнь,
Наши качая сны.

Между седых вьюг,
Холода и ветро́в,
Птицы хранят юг,
Птицы - его кров.

Птицы - тепла след
Зимних среди драм.
Верно несут свет,
Дарят его нам.

Птицы - почти мы,
С разницей лишь в шаг:
Крылья их - вид-ны,
Наши же крылья - душа...

Птицы и мы - здесь.
В небо глядим. Ввысь.
Вместе поём песнь.
Вместе храним жизнь.

Выдыхай меня.
Я остываю и, попросту, гасну...
Чувств былых симбиоз больше нам ничего не несёт.
Холод мой, оседая на лёгких твоих, стал опасным,
Превращая
Вчерашнее пламя в арктический лёд.
Пожалей себя,
Ты же в руках держишь яркие звёзды.
Загадай только лучшее. Пусть согревают лучи
Настоящего солнца, которым мне быть слишком поздно.
Пожалей себя.
И навсегда от меня излечи.
"Легче лёгкого" -
Мантрой себе повторяй неустанно,
Просыпаясь с утра /Закрепляй ещё раз перед сном/
Время вытрет следы. Я тревожить тебя перестану.
Ты увидишь, становится легче дышать с каждым днём...
Выдыхай меня.
Ветер могучий помощником верным
Поглотит меня и от тебя унести поспешит.
/Инородная примесь... отныне с пометкою "вредно"/
Выдыхай.
Избавляйся. И дальше свободно дыши.

А январь, посмотри, то ли зол, то ли чем-то расстроен,
Десять дней ходит хмурым, и всё поправляет тучи.
То прикинется ветром - кружи́тся со свистом-воем,
То весь день поджидает у дома морозом колючим.

Самый первый... Боится, забудется всеми быстро,
В адрес свой редко слышал: "Январь, мы тебе так рады."
Потому и надел самый лучший костюм, серебристый.
Век недо́лог его. И на всё - только три декады.

Оттого и спешит, и летит по Земле стрелою.
Слышишь, в каждой ледышке мелодия зазвучала?
Это звонкий январь, всей душою своей большою
Хвастунишкой поёт: "Новый год! Я - его начало!"

Он надежд обновление с каждым несёт восходом,
Городам и полям, и лесам раздаёт объятья,
И замёрзшую кутает в пух до весны природу.
И ведёт Королеву в сверкающем, ярком платье.

Тихо в доме моём. Лишь чуть слышно скрипит паркет -
Бродит вечер продрогший, не ждавший совсем зимы.
Лампа льёт мандариновый, яркий и тёплый свет,
В зеркалах полусонных лаская осколки тьмы.
За окном хороводят снежинки под пенье ветров -
Веселится метель, превращая весь мир в маскарад.
А я кутаюсь в плед /я, как вечер, совсем нездоров/
И о северных снах трек включаю по сто раз подряд.
Как стальная струна, мысли бьются мелодии в такт.
Одиночества холод под кожей... Никак не засну.
Мне бы взять у бессонницы этой недолгий антракт
На мгновенье, на миг, чтоб увидеть тебя и весну.
Мне б к тебе прикоснуться, услышать бы южный твой смех,
И тонуть бесконечно в гольфстриме чарующих глаз.
Обнимать бы тебя, целовать /пусть завидуют все/
И о чувствах своих повторять тебе тысячи раз...
Скрип паркета разрушит, развеет дорогу к мечте...
Пустотою холодной, по-прежнему, полон мой дом.
Но, ты знаешь, как только подумаю вновь о тебе -
Сердце вдруг замирает. И дышится даже с трудом...

Ни звёздочки на небе. Всё черно́.
Ночь в комнату вползает сквозь окно,
Собою заполняя всё пространство,
Где, посреди нелепой темноты,
Лицом друг к другу, только я и ты.
Уставшие от поисков и странствий.
Ночь снимет с нас усталость и печаль,
Что тяжестью лежали на плечах,
И длинным шлейфом развевались следом.
Желания совсем обнажены.
Нет кроме ничего. И не важны
Былые горести, мучения и беды.
Соединяя чувства, как мосты,
Находят руки линии, черты,
Изгибы, что влекут и ма́нят: "властвуй".
Ни слова. Ничего не говори.
Ты чувствуешь, как всё искрит внутри?!
Прикосновения твои огнеопасны.
Расплавлен воздух. Ближе сладкий пик,
Высвобождающий души желанный крик.
Сегодня каждый миг пусть будет смелым.
На страстью перемеренном полу,
Контрольным станет долгий поцелуй,
Мурашек по всему рождая телу.
И вот, мы воедино сплетены,
Как доказательство, что сердцу для весны
Неведомо пустое слово "поздно".
И ночь, с подругой тьмою заодно,
Попятится назад, нырнёт в окно...
Оставив нам с тобой в подарок звёзды.

Больше не нужно мне крыльев спасительных, Господи.
Нет во мне боле к полётам ни жажды, ни смелости.
Тем их отдай, кто к тебе обращается с просьбами,
Взмыть кому ввысь к облакам и пари́ть в них хотелось бы.
Вера моя обросла выедающей фобией:
Не удержаться, упасть, снова быть покалеченным...
Я бы и рад вновь пытаться стать частью "утопии",
Но /после прошлых полётов/ ломать уже нечего.
Нет у меня ни мечты, ни надежды, ни храбрости.
Немощен, слеп, и набатов сердечных не слышащий.
Ночь из меня, как хирург, острым скальпелем слабости
Режет, и ветром разносит над города крышами.
Эхом чуть слышным, срываясь со строк недописанных,
Тонут в бездонной души пустоте крики-горечи,
Боль отмечает меня календарными числами,
Верх надо мной демонстрируя безоговорочный.
Пешим брожу я теперь. Даже мысли бескрылые.
Знаю, следы глубоки́ от босой моей поступи.
Вес - это Тьма /заполняет густыми чернилами/
Больше не нужно мне крыльев спасительных, Господи.

И каждый шаг - по канатам нервов,
Где для баланса - молитвы слово.
Здесь не бывает последних-первых,
Лишь те, идти кто вперёд готовы.

Зачитан судьями ворох правил.
Сорвёшься вниз - не видать победы.
Я страх на старте упасть оставил.
Мечтаю жить... Ведь мечтать - не вредно?

В ушах раскатами шум трибуны.
/Смелей им быть помогает кресло/
Над головой облака, как шхуны,
Им тоже, видимо, интересно.

Мой шаг уверен. Дрожат канаты,
Для веса веры моей худые.
Взлетают ставки под звук дебатов,
Звенят серебряно-золотые.

Сулят канаты нехитрый выбор:
Пройти отрезок иль богу душу.
Я не впервые в подобных играх,
Ступаю твёрдо. Почти не тру‌шу...

Таких, как я, легион у старта.
/Забав конвейер, игра с судьбою/
Но, сколько наша не бита карта,
Мы для себя и для всех - герои.

И каждый шаг - по канатам нервов...
Перекрещусь и ступаю снова...
Здесь не бывает последних-первых...
Сорваться нужно лишь быть готовым...

Надевай свои яркие "Найки",
Что тебе заменяют крылья.
Я навстречу - в любимой майке.
Мы сегодня с тобой "на стиле".

Город тянет свои ладони,
В лужи, по‌д ноги, бросив небо.
Наступай, небо в них не тонет!
Настроение - в цвет твоим кедам!

Посмотри на смешные лица
Пьяных нами витрин и фасадов.
Знаешь, стоило всё же родиться,
Чтоб хоть раз утонуть в этих взглядах.

Обнимай меня, грей дыханьем
Мои губы. Целуй и смейся!
Я сегодня открою тайну:
Ты души моей лучшая песня!

Кожа - свежестью, будто, мята.
На тебе оставляю лайки.
Нас несут по волнам заката
Твои крылья, они же - "Найки"

...И часто кажется, что я схожу с ума.
Смолою чёрной вновь сочатся мысли...
Я, видимо, к одним из тех причислен,
Чьё тело - изоляция... Тюрьма.

Решётки рёбер, окружив и взяв в кольцо,
Воруют вдох... /посылку от свободы/
Счёт времени потерян, скрыты годы.
Лишь маска выдаёт меня. Лицо.

И через кожу /бед былых броню/
Не прорастают ни на сантиметр крылья.
Да и, расправив их, для взмаха я бессилен...
Надежда сломлена, убита на корню́.

Снаружи - дополнительный барьер -
Бетона холод, что питает крепость.
Придумавший её, хитёр на редкость...
Я вписан очень точно в интерьер...

Закрыта дверь. Захлопнута. Не мной...
Замочной скважины просвет куском металла
Заполнен. Тьма лишь, с самого начала,
В глаза мои глядит с тоской немой...

В один из дней закончится и тьма...
Пока же, /временно/ я здесь - бесправный пленник,
Что не имеет очертаний даже тени...
Тюрьма. И тьма. И я... Схожу с ума...

Пробирается холод в вены,
Всё тепла нас лишить хочет.
Знает, что из его плена
Не спасаются в одиночку.

Опыт прошлый осадком горьким
Ставить в новом спешит точки.
Страх ошибки силён... Только
Я люблю тебя. Очень-очень.

В этом мире, таком сложном,
Жизни день где стал схож с ночью,
Я останусь с тобой. Можно?
Светом. А не больной точкой.

Ты ко всем, что болят, ранам
Приложи меня, как пластырь.
Быть твоим разреши океаном,
Чтобы каждой волной - счастье.

Пусть любовь назовут му‌кой,
Болью, горем, большой ношей...
Всё не так! Дай свою руку.
Я с тобой. Я тебя не брошу.

Снег медленный...
Словно, над временем смех.
Вверх падает,
Освобождая во‌рот,
Парк, лавки, деревья...
/Коснулось всех/
Шапки снимает
В недоумении город.
Как? Really?
Разве бывает так?
Снег? Вверх?
Будто, солдаты строем...
Я вскрикну...
Дворник махнёт: "дурак".
Он - без работы.
Вновь небо матом кроет...
Птиц пятна
Режут небес ковёр,
Бьют крыльями,
Будто, сигнал тревоги.
Чуть внятно
Город прошепчет: "вздор..."
Знать, сильно
Переборщили боги.
Знать, кто-то,
Силы не рассчитав,
/Всё спутав/
Крутит не тот вентиль...
Снег. Медленный,
Как грузовой состав...
Вверх падает.
Небо вновь жаждит встретить...

Старый маленький порт.
В нём заснежен причал.
Брошу якорь. Корабль блуждать мой устал.
Чайки машут "Привет".
Впрочем, им всё равно,
Что прибило сюда, судно или судно́.
В этих дальних краях
Испокон только лёд.
Здесь не ищет никто, и никто не найдёт...
Солнце ходит так низко,
Тропой - горизонт.
Подниматься над нами ему не резон.
Тут я домик построю...
Тут останусь и жить.
Снег следов сюда скроет приведшую нить.
С ветром будем вдвоём
Здешних мест петь хиты.
Остров, став мне родней, перейдёт, вдруг, на "ты".
Проведу здесь остаток,
Что брошен судьбой.
Другом верным мне будет холодный прибой...
А когда час настанет,
/Лучше бы, поутру‌/
Облечу, на прощанье, корабль в порту,
Мой последний причал.
И последний мой порт...
Взмыв над пиками скал, я покину мой фьорд.

Найди меня. Я дам тебе намёк,
Из хлебных крошек след средь этих строк.
Не верь словам, что счастья на Земле
Давно уж нет. Оно в тебе и мне!
/И, если захотеть, достичь возможно/

Я век свой неустанно шёл к тебе.
Я дни и ночи пребывал в борьбе... В мольбе
Всевышним силам, мне помочь в пути.
Я так хотел скорей к тебе дойти!
/Пусть, даже, если это будет сложным/

Ищи и ты меня. Средь миллионов лиц.
Стирай черты бессмысленных границ
Зимы и лета, снов и их оков.
В тебе есть сила! Слово дать готов!
/За крепость духа ждёт всегда награда/

Найди меня. В глаза мои взгляни.
В них блеск и свет, и жарких чувств огни!
И столько нужно главного сказать
Тебе. Я рядом. Не смотри назад.
/Любовь и счастье - в нас. И это правда/

Вот и выходим с тобой.
Остановка...
Конечная...
Здесь расстаются все те, кто кричали - "навечно мы"
Слышишь, в висках нарастает шума́ми сердечными
Всё, что вчера ещё грело... "наивно-беспечное"?
По́лон маршрут наш был радостного...да и грустного...
Нити судьбы узелками вязали искусно так
Нас. Наполняя безумными, сладкими чувствами...
/Жизненно-важные, необходимые бустеры.../
А пассажиры смотрели на нас опечаленно,
/ Этот трамвай, ведь, к конечной бежит, как отчаянный/
И с удивлением думали всё: "не случайно ли
Здесь оказались, души́ кто друг в друге не чаяли?"
И, вдруг, опомнившись и, возвращаясь к реальности,
Осознавали, что также /к своей лишь фатальности/
Катятся... К выходу спешно добраться пытались и
Раньше сойти, избежав важных чувств апокалипсис...
Как же друг другу мы стали холодными, острыми,
Все утверждения перекрывая вопросами?
/Мы ведь такие серьёзные в жизни и взрослые?.../
Чёртов трамвай... Всё несёт параллелей полосками...
Вот и выходим с тобой.
Остановка...
Конечная...
Только...мы сшиты /продольными и поперечными/
Накрепко так, что на "любишь?" банально-извечное,
Ты скажешь: "да"
Эхом я повторю: "бесконечно да"

Вжались высотки в квартиры дрожащими стенами,
Птицам, на юг отбывающим, машут антеннами,
И всё глядят им во след пучеглазыми окнами,
Будто кричат: "Нам бы крылья... И мы б - перелётными..."

Тяжесть времён дарит трещины, садит на корточки.
Вяло зевают подъезды гремящие, форточки.
Цедят вчерашнее, яркое /лета поклонники/
Хвастая гордо цветами со всех подоконников.

Ветер обходит дворы с подворотнями дворником,
Ворох сгребая одежд, что деревья /как модники/
Бросив небрежно, застыли весны в ожидании,
Новой коллекции что принесёт одеяния...

Всё каждый год повторяется, как наваждение:
Птицы, подъезды, высотки...и их настроения.
Только одних ждёт тепло, /пусть, с преградами-милями/
А для других - лишь мечта неизменная: "крылья бы..."

И настроений плен, решётки чьи из мрака,
/Настанет час/
Откроет все замки́.
Души́ просохнет тягостная слякоть,
И всё, что сердце заставляло только плакать,
Отступит, избавляя от тоски.

И растворится то, что веет горьким прошлым,
Найдётся путь,
Ведущий лишь вперёд.
Жизнь вычеркнет из лексикона слово "сложно",
И лёгкой поступью, чуть слышной, осторожной,
Тихонько постучавшись, в дверь войдёт.

И одиночество падёт, услышав: "Хватит".
И будет день,
Прольётся в окна Свет.
И к нам с тобой /от уголков кровати/
Скользнёт украдкой, станет обнимать и
Кутать нас в небес святых вельвет.

В раю нет мест?
Позвольте! А талон,
Что выдал мне на входе терминал?
Сдаю свой крест.
Возьмите! Это он!
Я от рожденья на себе его таскал!
Он тяжелел,
Вбирал в себя "грехи",
/Мы во грехе и рождены... Что тут сказать.../
И что до дел,
Что раю так плохи́...
Что вам, в раю, в делах греховных знать!?
Что с высоты
Небес и облаков...
Что говорите? Помыслы видны!?
Слова пусты?
И кто же я таков,
Не признавать никак своей вины?
Я - человек,
/Как многие из нас/
Что верит в силу правды, дружбы дух,
Любовь навек,
Что крепче, чем алмаз...
Да что я тут?... Кому я режу слух?...
В раю нет мест?
Я не претендовал.
Лишь мимо проходил... Но, раз уж здесь,
Сдаю свой крест!
Для веры стал он мал...
Пожалуй, это весь мой интерес.

Я сердце своё в ладонях твоих
Храню.
Лишь ты собрала́ его. Вновь научила
Биться.
Мой Ангел, что крылья сомкнул надо мной в
Броню,
В груди вспыхнув верою. Слева. Чуть ниже
Ключицы.
Я нежность твою вдыхаю сквозь рук
Тепло,
И нежусь в лучах твоего, мне родного,
Взгляда.
Я жив. Я реален. Мне радостно и
Светло.
Я рядом с тобой. Мне иного пути
Не надо.
Ты небо моё, моё солнце. Ты мой
Океан,
Что держит меня на волна́х, опекая от
Рифов.
Любовью легко исправляешь мой каждый изъян.
/Ты знаешь ко мне все пароли и нужные
Шифры/
Ты - это начало меня. И история всех
Моих лет,
Где каждая дата важна и несёт твоё
Имя.
И места, надёжней ладоней твоих, в мире
Нет.
Я знаю, в них сердце моё никогда не
Остынет.

А на другом конце вселенной, ты послушай,
Такие же, как мы с тобою, души,
Что жаждут сбросить ржавые оковы,
И ради этого, как мы, на всё готовы.

Они мечтают звёзд коснуться также,
И счастье обрести своё однажды,
Ждут исполнения желаний, верят в чудо,
Явиться что должно из ниоткуда.

С надеждой смотрят в космоса глуби́ны,
И молят пазлы судеб воедино
Сложить, соединить, чтоб только счастье,
Не понимая, это - в их же власти.

И космос... Он же в нас! Внутри! Огромный!
Летим? Пусть топливом в пути - любви галоны!
В туманности Души́ так много света,
Что нашу хватит освещать с тобой планету!

И крикнем всем на дальний край вселенной,
Что глупо, ожидая перемены,
Мечтать до звёзд достать, когда всё просто...
Когда у каждого внутри - бескрайний космос.

Клин журавлей лёг на курс в направлении юга,
Тёмной стрелой по небесной скользнув простыне.
Вот и остались лишь мы с тобой, осень-подруга,
Мёрзнуть и письма писать долгожданной весне.

Ты расстилаешь ковры позолоченных листьев,
В хрупкой надежде сберечь хоть немного тепла.
Ветер смеётся порывом, похожим на выстрел,
Вмиг разметая уют, тот,что ты создала́.

В этой борьбе очень много противников сильных:
Дождь леденящий..несметная армия туч...
Нам, моя осень, дождаться б от солнца посыльных,
Что обещало в подмогу магический луч...

Нам бы зимой, под пушистым её одеялом,
Скрыться, укрыться... Дожить и услышать капель...
Пусть этих мёзрлых ночей коротать нам немало,
Серость холодную сменит весны акварель.

Клин журавлей пересёк горизонта границу.
Осень, подруга моя, я прошу, не грусти.
Скоро увидишь, назад возвращаются птицы,
Нас о приходе тепла и весны известить.

Ну, что стоишь? Расстреливай в упор,
/Проходит состояние аффекта.../
Раз ни к чему нас не приводит разговор,
И так разнятся правды диалекты.

Ко дну с Тобой, как камни, столько раз,
Пытаясь отыскать друг в друге воздух...
К чему, скажи, стальных обид балласт?
Когда бросать его за бо́рт вдруг стало поздно?

В моих глазах - лишь Ты. Но я - спиной...
Так будет проще - все преграды стёрты...
Ты говоришь, давно убита мной.
Тем лучше?... Ведь никто не судит мёртвых.

В любви, банально, истины просты:
В ней гибель рядом ходит с воскрешеньем.
Ты помнишь? Помнишь суть: "я - это Ты"?
И если нет Тебя, меня нет ни мгновенья...

Так что же Ты стоишь? Давай, стреляй!
Когда ещё случится быть так близко?
Раз невозможен больше вместе рай,
Не медли. Делай чёртов этот выстрел.

Сквозь пальцы рук твоих исчезну... Стану прошлым...
Беспечный ветер разнесёт останки чувств.
Чужими стали вдруг. Ни меньше и не больше.
И нежностей запас вчерашних - пуст.

Все клятвы наши с громкими "навечно"
Безмерной ложкой выел мерзкий страх,
Оставив дрожь лишь, где была сердечность,
И имена-осколки на губах.

И счётчик самых важных сообщений -
На ноль... Последняя связующая нить...
Растаю в памяти твоей нелепой тенью
Того, кто смысла не имеет рядом быть...

Пусть станет путь твой светлым и красивым.
/Со мной сомнителен, увы, желанный рай/
НАС не случилось... Что была, тебе спасибо.
Прости, что был... И жил тобой... Прощай.

Недосказанность.
Многоточия...
Мы скитаемся полуночными,
Превращаемся в пыль обочины.
Не нашедшие нужного...прочного...
И секундными
Боль заточена,
С ног сбивает ударами точными,
И старается страхом потчевать,
Так навязчиво и настойчиво...
Вновь боимся мы
Непринятия.
Понимания ждём... Да объятия,
Душу в них вложить, и унять её...
Молчаливые гореватели...
Нам открыться б
Друг другу полностью,
И заполнить друг другом полости,
Склеить всё, что в нас раскололось и....
Что ж мы делаем с нашей повестью?
Стену вновь растим -
Недосказанность...
Остро-колкими полуфразами
Рассыпаемся раз за разом мы...
А могли быть навечно связаны,
Сплетены, став
Одним дыханием,
Нежным шёпотом, глаз сиянием.
/Ведь легко получалось ранее.../
Как же стало важней - молчание?...

Каждый день, как молитву вторя,
Я прошу у лазури моря,
Берегла тебя чтоб от горя,
И от всяких хранила бед.

Небом синим сложу ладони,
Закрывая от посторонних.
Жизни серость тебя не тронет,
Для тебя моих чувств рассвет.

Тёплым ветром целую плечи,
Чтобы стало немного легче
Ожидание нашей встречи.
Верь, мы ближе к ней с каждым днём.

Все разлуки и испытанья,
Расставанья и расстоянья,
Станут просто воспоминаньем,
И мы будем всегда вдвоём.

Молчат невозмутимо стражи-стены,
Плечами подпирая потолок.
Так быстро остывает лето в венах...
Тепла остатки прячу между строк.

Окно меняет кадрами погоду,
Где каждый двадцать пятый - холода...
Готовит на ближайшие полгода
К тому, что нам не деться никуда.

Осенний ветер, весь хмельной от власти,
По крышам грустным лето гонит прочь,
Срывает листья... Мечет... Рвёт на части
Листы афиш, что держатся за скотч.

И тонет в лужах цвет вчерашний улиц.
Кричащим признан зелени наряд.
Армады низких туч плывут, нахмурясь,
И красят, красят в серый всё подряд.

А в комнате, теней средь и молчаний,
Где не хватает лета и тебя,
Я душу греть горячим мятным чаем
В компании пытаюсь сентября...

И всё молчат безжизненные стены...
И давит этот жуткий потолок...
Но знаю точно, где-то, непременно,
Ты так же прячешь лето между строк.

По кривым
Мы бежим, догоняя жизнь.
Оглянись,
Все мосты сожжены дотла.
Мы кричим,
Мы друг другу кричим: "Держись!"
Хоть и вниз
Тянет прошлого кабала.
Утра свет
Нас рождает милльоны раз.
Для борьбы.
До заката идёт игра...
Нет побед -
Ночь стирает уставших нас.
И мольбы
Затихают святому Ра.
Оглянись.
Следом катится колесо.
Страшный рок
Измеряет так нашу прыть.
Не споткнись,
Он накинет на нас лассо,
Чтоб живот
Нашим страхом себе набить.
Властелин,
Что придумал сию игру,
Всемогущ...
Время нам выдаёт в кредит.
И следит,
Лабиринты открыв к утру.
А устав,
К ночи жмёт, не моргнув, delete.
Только знай,
Как бы ни было тяжело,
Слышишь, знай,
Сколько б он не давал нача́л,
Светлый рай
Для меня - твоих глаз тепло.
Этот рай
Сто́ит дней, что его искал.
Ночь пройдёт,
Солнце вновь просигналит "старт".
Если вдруг
Страх усталости от погонь -
Каждый ход,
Каждый пройденный новый ярд,
Каждый круг
Я с тобой. Вот моя ладонь.

В скорлупу возвращаюсь. Всё та же в ней пыль и грязь.
Стынет кровь. И густеет, подобно древесным смо́лам.
Тьма хохочет: "Что, вылазка в светлое не удалась?
Что глаза опускаешь, и ходишь совсем не весёлым?"

Её речи грубы. Она знает - она здесь власть.
Пустота /ей слугой/ - мажет стены бессменно чёрным,
Закрывает от Солнца меня, разрушает со светом связь,
И глядит... Всё глядит молчаливо так, обречённо.

Опалённые крылья снимаю. Прости, друг Деда́л,
Что мечта остаётся, увы, неизменно мечтою.
Видит Бог, от числа этих тщетных по/пыток я дико устал
Дотянуться до Солнца.../чего вдруг решил, что я сто́ю?/

Нет отныне надежды во мне. Я ослеп. И совсем ослаб.
Одиноко и страшно. Без воздуха слишком душно
В скорлупе... Где свинцового мрака я верный раб.
Тьма. И битая вера... Спасения впредь не нужно...

Приходи на меня посмотреть.
Посмеяться /как все/ приходи.
И словами, что хуже, чем плеть,
Метки ставь в моей жалкой груди.

Забивай издевательства гвоздь,
Прибивай моё тело к кресту.
Испокон на Земле повелось -
Сила там, где клыки есть во рту.

Не стесняйся меня поломать,
Я поломан и сломлен давно.
Мой удел - лишь безропотно ждать...
Кнут ли, камень... Уже всё равно...

Бесконечно жестокой игры
Суть никто никогда не скрывал:
Разрушая чужие миры́,
Начищать свой звериный оскал.

Связан я по рукам и ногам...
Не жалей ни хлыстов, ни камней, -
Я ни звука, клянусь, не издам.
Наслаждайся игрою своей.


Я - наивность, попавшая в сеть.
Приходи на меня посмотреть...

Посмотри, я принёс с собой Солнце, смешное и рыжее,
Что меня согревало в разлук непростых холода.
И в часы, когда не было сил, и казалось, не выживу,
Солнце вторило мне: "Ждёт любовь. Холод не навсегда."

Каждый новый рассвет, каждый тёплый закат, в море выжатый,
Продолжался во мне, добавляя глазам важный блеск.
Я смотрел на янтарное Солнце и чувствовал - ближе Ты.
Я в нём видел Тебя. И с Тобою пари́л до небес.

Я сплету из лучей его нити, искуснее шёлковых,
Для любых Твоих ран, что несли в расстояниях боль.
Стихнет горечь-печаль ожидания томного, долгого,
Посмотри, я пришёл. Я навечно останусь с Тобой.

Тишину, что внутри поселилась и стала привычною,
Голос вытеснит мой, повторяя о чувствах к Тебе.
Ты - такое же Солнце. Моё. Персональное. Личное.
Мне наградой, за что говорю я спасибо судьбе.

Посмотри, я принёс с собой Солнце. Огромное. Яркое.
Его свет исцеляет сердца, выжигая в них мрак,
И в груди разливается чувствами чистыми, жаркими.
Я дарю это Солнце Тебе. Навсегда. Просто так.

Тяжелеет голова.
Мысли-камни...
Собираю их в слова.
Всё же ранят...

Рассыпаются стихи
Хриплым эхом,
И лежат у стен глухих...
Где бы смеха?

То, что я назвал "полёт" -
Лишь паденье.
Страх петлёй на шею лёг.
Во спасенье?...

Сломлен грузом миражей
Позвоночник.
Мне не выбраться уже
В одиночку.

Пустоты густой волна
Бьёт так ловко.
Наглотался уж сполна.
Болью в лёгких...

Мрак глядит в мои глаза.
Душу хочет...
Ждёт, чтоб я ему сказал:
"Ставим точку..."

Ничего совсем во мне
Не осталось.
Лишь печаль на самом дне.
И усталость...

Поскользнувшись на крышах, дождями до блеска вымытых,
С оглушительным вниз покатившись, нелепым грохотом,
Ночь спускалась на город, ворча о земном климате,
А луна заходилась от этой картины хохотом.

Фонари, задрожав, рассыпа́ли по сонным улицам
Свет, похожий на солнечный, но, всё же, кем-то созданный...
Ночь ползла вдоль домов, проверяя, кто спит, кто жмурится,
И в погасшие окна бесстыже глядела звёздами.

Тени мрачных деревьев текли по дворам, прятались,
Огибая витрины и надписи пёстро-модные.
Ветер всё ж выдавал, крался следом, хватал... жадный лис,
И шипенье тене́й разносил по округе: "Сссссвободные..."

Посмелее, заня́в подоконники, были пушистые,
"Шерстяные" домашние /этим всегда всё до лампочки/.
Ночь - совсем не помеха орать и греметь мисками,
Сам хозяин боится! /молчит про свои тапочки/

Непростая задача - с собой приносить спокойствие,
При погоде любой быть на месте всегда вовремя...
Ночь хромала, плелась без особого удовольствия,
Но успехами важной работы своей была гордая...

Я сегодня не стану спорить,
Спор давно не рождает истину.
Хочешь, брось моё имя в море,
Вон из памяти - сердце чистое.

Замени меня свежим, новым.
/У всего, видно, есть срок годности/
Не ищи объяснений слово...
Я пойму. Ни к чему условности.

Чувств остатки, где мрак плотнее,
Спрячу. Чтоб не найти, не вытащить.
Мне б серьёзней быть... Не умею...
/Фантазёр и наивный выдумщик/

Что ж, ошибки, ведь тоже - опыт.
/Ты прости, что такой болезненный/
Стихнет мой бесконечный ропот...
Стал для счастия бесполезен я...

А мы слепо, лениво всё ждали пока
Нас спасёт высших сил справедливых рука.
Дождали́сь... На пороге стоит апока
липсис, и что есть силы грохочет в двери.

Он за нами пришёл: за тобой и за мной.
Он бездействие страшной считает виной.
И не слышит, как голос мы рвём параной
ями, воздух взрывая больными "не верю"...

Столько было знамений /на тысячи счёт/,
Предвещающих злого безумца приход,
Его всадники смерть несли поочерёд
но, добычею ду́ши сгребая всех павших...

Мы же просто смотрели, что делает бес.
Мы же просто смотрели! Мы ждали чудес...
Мы понять не могли, что у Бога небес
ного нет на Земле других рук, кроме наших...