Господь сказал - "Любите тех, кто вас родил;
Родителей своих, и так Его благословенье
Прольётся на вас всех фонтаном благодатным.

Родители ведь есть дар Бога для ребёнка,
И так наоборот по замыслу ж Его.
Родители суть есть щит для дитя телесный и духовный,
Господь сказал нам так.

От плоти плоть, и от крови есть кровь.

И грех отнюдь, коли предашь ты божии заветы,
Предав своё дитя,
И так наоборот -
Коли предаст дитя всех тех,
Кои ему мир дали,
То кару на него прольет тогда Господь.

Не лишай ты жизни брата своего,
Ибо Богом дана, Богом и будет взята.
За ослушание кара пребудет богата.
Не откупиться тебе от неё ни лестью, ни даже самим блеском злата.

Flen, flyys, and freris populum domini male caedunt,
Thystlis and breris crescentia gramina laedunt;
Christe, nolens guerras, sed cuncta pace tueris;
Destrue per terras breris, flen, flyȝes, and freris.
Flen, flyȝes, and freris, foul falle hem thys fyften ȝeris,
For non that her ys lovit flen, flyȝes, ne freris.

Fratres Carmeli navigant in a bothe apud Eli,
Non sunt in cœli quia gxddbov xxkxzt pg ifmk.
Omnes drencherunt, quia sterisman non habuerunt,
Fratres cum knyvys goth about and txxkxzv nfookt xxzxkt,

Ex Eli veniens praesenti sede locatur,
Nec rex nec sapiens, Salomon tamen ille vocatur.

Pediculus cum sex pedibus me mordet ubique,
Si possum capere, tokl tobl debet ipse habere.

Si tibi strok detur, wyth a round strok evacuetur;
Et si revertetur, loke tu quod retribuetur.

Est mea mens mota pro te, speciosa Magota.

Verum dixit anus, quod piscis olet triduanus;
Ejus de more simili foetet hospes odore.

Est in quadrupede pes quintus, in aequore pulvis,
In cirpo nodus, in muliere fides.

Cum premo, re retrahit, stringit con, inque sigillat,
Sub silet, ob spoliat, sed de gravat, ex manifestat.

Thus, pix, cum sepo, sagmen, cum virgine cera,
Ex hiis attractus bonus est ad vulnera factus.

Vento quid levius? fulgur. Quid fulgure? flamma.
Flamma quid? mulier. Quid muliere? nichil.
Auro quid melius? jaspis. Quid jaspide? sensus.
Sensu quid? ratio. Quid ratione? nichil.

Frigore Frix frixit, quia Tros trux tubera traxit,
Trosque truces Traces secuit necuitque minaces.

Taurus in herba ludit, et optat tangere limpham.
Rumbo murena extat Thamesia plena.

То же по-русски.
Блохи, мухи и монахи – суть есть народ жалких тварей (все) пола мужского, что низко всегда обитают, себя всё же мня господами.
Ростом низки (они есть), с брюхом отвислым и кругленьким очень. Ходят, от боли стеная проклятой, что спины их гложет да жжёт.
(О ты, наш Спаситель) Боже Иисусе Христе! (Знаем) Ты суть есть противник насилья и войн, но (просим тебя) упаси, сохрани (от всех тех) нас ты в мире; изничтожь по земле всей (твоим оком ведомой) выродков грязных и толстых же сих, коим названия есть – блохи да мухи да (те же) монахи.
(Итак, вы) Блохи да мухи да (те же) монахи, падите скорее в объятия хладные смерти (притом же в скорейшие сроки), дабы никто из всех вас, ни блох и ни мух, ни монахов, (более) нас не смущал, егда оком своим вид ваш убогий мы зрим в одночасье.
(И вот) Кармелитов Ордена братья плавают низко (во грязи поганой), считая при этом, что достигли уже дозволенья Господа видеть да быть во блаженстве сродни пророку Илаю. Но не достичь им небес, ибо (со ангельским ликом во кельях своих затворившись) жён града Или сношают (усердно). (Удом ратают своим) Ибо нету указчика, кормчего, пастыря доброго, посланного свыше и никто и ничто их не держит. Братья с ножами (острыми (ударение на ы) снуют в беспорядке ( не давая покоя ногам их уставшим), блудить продолжая, замужних так даже ведь дев всё склоняя к содому.
И Или тогда от такого присутствия бесов не мог так и дальше держаться; его потрясли силы тьмы до самых корней основанья. Да видно, отнюдь, не видала такого разврата земля. Ни цари, ни народ, никто сраму не ведал ещё со времён Соломона.
Вши, блохи, пока творится сношенье, жалят, кусают так больно и жгуче (ужасно!). Если (кому-то) возможно принять эту ересь и чушь… А впрочем тогда обречён он (к несчастью).
И если с тобой (то несчастье случилось) возлегли уж (на ложе) для презренного дела, удом ратая (усердно) (то ты не противься); тебя ведь большая награда отнюдь ожидает за такое смиренье твоё (и покорность).
Ведь готовы (поверь уж), они и пылинки сдувать, для тебя так усердно стараясь, лишь бы было тебе угожденье, о моя (красна дева) Магота (потому ты молись за тех добрых людей, кто тебе неустанно даёт испытать всё одни только лишь прекрасные чувства).
(Также помни, прошу (это надобно помнить) Вся правда и истина (у человецех) суть есть в заднем проходе, кой и воняет пусть даже аки трёхдневная рыба; и творить угожденье гостям надо так как творил его Езус, кой (той вот рыбе подобный) гостям прямо под нос смердел да вонял (так ужасно).
(Днесь продолжаем свои наставленья по всем тем моментам, что так сильно мешают на земле сущим всем);
Будет тому, у чего есть ноги поштучно четыре, пятая также; будет воде, такой тихой, лазурной, спокойной, песок, тут-то её превративший в туманную жидкость; будет тогда камышу ветер могучий, его в узел так скоро скрутивший; будет и деве замужней узы священные брака и уверение пред супругом своим в том же суть, что вечно хранить любви клятву будет (другому её не отдав).
(Однако же мы отвлеклись, продолжаем рассказ о деяньях отцов сих святейших)
И вот уж они с двуперстным во пальцах знамением и с распятием в руце другой, скажем так кратко, тщились свои те уды ублажать, то погружая, а то вынимая и горько им стало себя вот такими являть.
Посему же (они), взявши дёгтя, смолы да ценой во семь пик игральные карты (чёрные эти сердца), окромя же того пучок (некой) священной травы, затем хором предстали пред фигурой из воска в виде девы прекрасной младой (не самой ли, спрошу тут, Мадонны?) и тогда ощутили (в своих тонких и хрупких костях) приятное, тёплое чувство, исцелились тогда члены немощных тел.
К чему ощущение дуновение лёгкое ветра? - к грозе. К чему же гроза? - к блеску молнии яркой. К чему же сей блеск? - чтобы он освятил это девичье лоно. К чему это? – ни к чему ведь отнюдь же. А что суть же золото есть в деве во всякой? – яшма. Что же является яшмой той самой? – ея чувства конечно. Но чувства вот эти к чему? – к отношениям (любви искренней, чистой). К чему ж суть есть – ни к чему.
Продолжается это (для них) славное действо, жарят с усердьем великим они жаркую (сладкую) деву, ибо негоже сдаваться во деле таком-то, пусть даже и будет член их в шанкоре, а зато ведь и в страсти; пусть он стоит, поражая ту деву величьем своим, егда бысть эректилен.
Тем же временем там, на природе фривольной, звери резвятся, играя на солнце, на травке валяясь и глотку свою освежая водой из ручья, что течёт прям у них под ступнями, отчего, правда, плыть неудобно мурене холодной да полной и скользкой. Но зато на свободе они, а не в клетке позорной.

Пришла раз как-то одна девица в храм,
Чтоб батюшке в грехе раскаяться и там
У ног его она склонилась. Приметил он, что за красавица явилась.
"В чём, чадо, грех есть твой?"- он так ей говорит.
Она же вся сутулится, от нервов вся дрожит.
"Скажи, не бойся."- вещает мягко ей.
Она тихонько говорит гортанию своей:
"Есть грех, святой отец, у мужа всё добро
Стащила я. С тех пор же вечер, ночь, а также и утро ( ударение на о), всё это стало мне нисколько не нужно (ударение на о). Сгораю от стыда. И ни туда не деться, ни сюда."
И я подумала, пожертвую-ка Богу добро сие.И каюсь сильно я! Что делать, чтоб искуплена была вина моя?!"
Ответил тот: Иди за мной, о чадо. Твой дар приму я днесь. И геть прочь силы ада.
Лишь только вот условие- останешься со мной. И будешь зваться ты отныне попадьёй.

И вот уж поп есть с ней в своей широкой келье. Иконы в ряд стоят и жёсткая постеля (стоит в углу). И поп, её схватив, к постели ж поволок. Был тот святой отец во сих делех жесток. А по пути просил её совсем со сим смириться и супротив его нисколько не яриться. Вот, бросил на постель, портки долой да жертва вдруг вскипела на него и била между ног мучителя того.
Взвыл старикан, отпрянул прямо к стенке,
А та, вскочив, бежала прямо к дверке.
Из кельи унеслась. Старик бегом за ней.
"Постой!"- кричит, - тебя соделал я своей!"
"Противишься ты, тварь, ведь Божьему веленью всегда жене быть мужу в услуженье! Постой, тебя ж хочу забрать с собою в рай! Да стой же ты, не надо так. Не убегай!"
"Изыди, старый чёрт!"- на то ему ответ.
И с той поры не видел во живых ту деву белый свет.
Она когда речушку пробегала, свалилась вниз да в омут и упала.
Старик за ней, спасти её пытался. Да нет уж сил, лишь только зря старался.
Сам, впрочем, поделом, он в омут сей упал.
Не к Богу в рай, к бесам (ударение на "а") тогда попал.
За то, друзья, что позабыл он долг священника служенья, погряз в наживе и блуде и прочем прегрешенье.
Из сей истории возьмём, друзья, урок,
Что звание благих-для совести порок.
( До лавров святости кто соизволил дослужиться нередко начинает собой весьма гордиться; других не хочет себе во ровень принимать, а хочет только лишь их пред собою принижать.)

В большом синем океане
На холмах стоит маяк.
Правя верно кораблями,
Всё горит огнём сей зрак.
Зрак спасенья в море бурном
Жизнь спасает морякам.
Ну так стой во веки вечны!
Похвала всем маякам!

Кто в темноте и кто под землёю?
Царство кого в этих мрачных краях?
Царство там тех кого меж собою
Сам же князь тьмы держит в друзьях.

В тёмно-синем ночном небе
Не видать нам хмурых туч,
Чисто всё. Сильней, ещё же светит нам всем лунный луч.
Над луной, смотри, смотри же,
Врата врозь!
Кто ж на порог?
Это сам Христе Иисусе.
Это к нам нисходит Бог.

Почто ты, о святый ангел стал каменным
Изваяньем?
А неужто места не нету тебе боле на иконе?
Но поверь мне, глух ведь камень, он без-
Душное созданье и красив бысть лишь
Снаружи, а внутри пустой и мертвый,
А в то время как с иконы ощущаешь дух
Небесный, что на нея пребывает.
Прислонившись коли к камню ощутишь ты
Только холод, прислонившись коль к иконе
Ощутишь Святого Духа.
Так порушись, клятый идол, что Прикинулся небесным, и пресветлым
И пречистым суть же ангельским днесь
Ликом.
Воссияет пусть икона со которой денно,
Нощно источаться на нас будет благодать
Христа Иисуса,
Чрез тебя ж, о ангел божий.

В мечети Гуниба Шамиль одиноко
Задумался молча пресильно, глубоко.
Стонет Кавказ под гяуров ногами,
И, попираясь сими ворогами, льёт кровь
Сынов, джигитов лихих.
Сколько уже полегло в бою их...
Помнил Шамиль как любимого сына,
Гордость свою - Джемаль-ад-дина
Он в аманаты за мир отдавал,
Как ненавистный же враг приказал.

Но и теперь нету мира в горах,
Враг подошёл уж к Гунибу,
Там, где Шамиль всех мюридов собрал,
Там где молились Аллаху те к небу,
Храбрость чтоб дал славно сгинуть в бою,
Не посрамивши отчизну свою.
Бой закипел. Надев шашку, кинжал,
Вышел Шамиль из мечети туда, где
Враг уже ждал.
Ядра и пули свистят нараспев, шашки, Штыки и кинжалы сверкают.
Бьются отважно Аллаха сыны,
Но силы у них уже тают.
Женщины тут же с оружьем в руках
Кровь проливают на вражьих телах.
Но безуспешно. Шаг, ещё шаг, пуля и штык
Вершат своё дело. Вот уж какой-то солдат
Поразил горца могучее тело. На землю по-
Верг и дальше бежит, сталью в крови Потрясая. Крики "Ура!" исторгают в сей миг
Солдаты, в крепость вбегая.
Сечь началась. Горянки в тот час, покрепче
Сжимая кинжалы, деток малых в их мелки
Тельца со слезами в очах поражали. Сделавши дело такое, в
Себя те кинжалы вонзали. В грудь, прямо в
Сердце и так на тела чад своих упадали.
Либо в ущелье глубоко меж гор с матерью
Дети летели, только бы чтоб не достаться
Врагу. Жизни ведь вольной и мирной Хотели.
Российский солдат уж врага добивал,
Силы Шамиля редели.
Он и остатки мюридов да женщин с Детьми в мечети сокрыться успели.
Стихло всё вдруг. Не слышен свист пуль,
Лязг и звон страшный оружья. Пушки Затихли. Шамиль окружён. И горцы ещё,
Ещё глубже за двери мечети забились. Но Шамиль
Вдруг встаёт и такие слова из уст его говорились:
"Аллах лишь хороброму руку даёт,
А трусов никак не потерпит.
Так выйдем к врагу сейчас
И , коль надо, поляжем.
Когда мы предстанем в Эдеме святом,
Мы гордо Всевышнему скажем:
"Отец, мы заветы твои берегли,
С законом твоим всегда жили.
За землю, что ты нам в приют подарил,
Свои мы главы положили."
Но отклика нет. Сражён горцев дух,
Их жизнь им стала важнее.
"Неужто тебе"- так Шамилю рекут ,- всех
Нас погубить тут нужнее. Здесь жёны и дети во вдов и сирот вине по твоей Превратились. Уж лучше б давно мы с Русским царём заместо войны Замирились! Иди же, Шамиль, и дерись,
Коли хочешь, один. Мы ж мира у них
Просить будем. Тебя ж пусть убьют,
Ты народ наш губил... Иди или сами тебя Мы загубим!"
И понял Шамиль, что остался один.
Никто уж ему не подмога.
И уж не поможет ни шашка, ни верный Кинжал,
Ни даже надежда на Бога.
Однако никак не боясь умереть, он им Говорит:" Кто хочет, вбивайте в меня вы Кинжала железную твердь!
Я не пойду."
Готов к смерти он
Вдруг двери мечети отверзлись.
"Шамиль!" - слышит он,-" выходи на поклон
Со всеми оставшимся вместе! Если пойдёшь, то мы всех пощадим;ни пулей, ни сталью не тронем. Коль пребудешь внутри,
Всех в сей же час поразим, на землю Сухую уроним."
Пужались тут женщины, дети. Мужчины Молчат, в них снова огни пробудились,
Готовы на смерть со Шамилем идти,
Но женщины ж, дети ж взмолились:
Имам, молим мы, пойди выди к ним.
Достаточно крови и боли...
Оставь нас в живых и мужчин пощади,
Не можем сражаться боле!
Что толку противиться, ведь хочется жить
Отныне в покое и мире!
Отнюдь не лежать телами на дне
В расщелиной хладной!
"Ах, как ваши слова печалью прохладны."-
Сказал так им он,- " Но выйду, не бойтесь
Я лишь ради вас. Хвалите Его, что не дали
Меня заколоть вам сейчас."
И с теми словами выходит Шамиль,
Сдается ворогу покорно.
Не буду писать, как то было во многих Словах, и так написал уж довольно.
Скажу лишь одно- престарелый Имам
В Москву увезён с сыновьями.
На том покорён непреклонный Кавказ
И я расстаюсь на том с вами.

Кто любит искусство, тот должен понять,
Искусство должно к свету нас обращать.
Кто не желает нести людям свет,
В том и искры же искусства не Было и нет.

Есть главное - не забывать нам Бога,
Надеясь на него, отнюдь не на Судьбу,
Лишь только с ним оборим все Невзгоды;
Не покоримся тёмному врагу.

Дай мне Боже милосердный
В тяжкий грех не впадать,
Дай мне Боже милосердный Одесную тебя стать,
Дай мне Боже милосердный Блюсти твой святый закон,
Чтобы демонам нечистым
Встал душе моей заслон.

Грядёт уж Страшный суд!
Опомнитесь, друзья, опомнитесь Тотчас!
Господь наш днесь грядёт,
Готов принять он вас.
Лишь только покажите вы ему,
Что есть достойны вы награды
За услужение Богу своему!

Ты был когда-то свиньёю,
В хлеву безмятежно лежал.
Затем же на скотобойню,
Из рая во ад попал.
Тебя по главе побивали,
Разрезав затем же пилой.
И так из ходячей твари
Ты стал на шампуре едой.

Зачем живу- не понимаю,
Зачем дышу- того не знаю.
Когда ж я мыслю: умираю,
Тогда реку: "Теперь я суть поймаю."

Человек на свете жил,
Всяк его благодарил
За его деяния, о ближних
Прозябания.

Человек на свете жил,
Никого он не любил,
Вот судьбы признание-
Он мертв, о нём незнание.

Шагал как-то поп-расстрига,
Отнюдь не за священной книгой.
Шёл один, второй шёл день,
Путь его лежал в бордель.
В нём искал он утешенье
От душевных же сомнений,
Но позвольте мне сейчас
Сделать поподробнее рассказ.

Звался сей поп Михаил,
Он в Архангельске служил,
Да небесный покровитель,
Видно, от него отбыл
И нечистых подпустил
Своим отсутствием.
И с тех пор поп Михаил
Всегда везде в смущенье был.

Раньше то ли было дело
Него мимо деве красной
Пролетать,
Всё персями потрясая,
(Хоть и редко то бывало),
Всё же силу Михаила не могло
Поколебать.
Но сему настал конец,
И благочестие вконец
В Михаиле измельчилось.
В общем, горе приключилось.
Падок стал поп на девиц,
Особливо на блудниц.
Но духовный стержень
В нём всё ж ещё держался,
В потому-то Михаил сильно
Испугался.

Вот он в Оптину пустынь,
К исповедникам святым
(Место то священное,
Веками намоленное)
Поскорее прибежал,
Всё начистоту сказал,
Покаяние принял
И ответа старцев ждал.
И отцы его отмыли
От греха,
Но конечно, пожурили,
Что во грех себя вогнал,
Долго в нём себя держал.
Тем не менье, в скоро время,
Получив благословенье
С лёгким сердцем поп пошёл
И в Архангельск вновь пришёл.

Снова в благе стал он быть
Да и благо ж всем дарить.
С ним и ангелы молились,
Всем бы нам, друзья, так жить...

Но однажды после службы,
Он по улице шагал
И внезапно в поле зренья
Публичный дом ему попал.
Всё это проделки бесов,
Препротивных куролесов.
Вот подсунули ему,
Чтоб печать греха тому
Вновь поставить.
А оттуда охи, вздохи...
И дела вновь стали плохи -
Поп себя не пересилил
И то место посетил,
Сам себя как вдруг забыл,
Затем с девкой он возлёг
И вставлял ей между ног.
Черти очень веселились-
Очень долго ведь возились,
И достигли, наконец.
Снова в грех святой отец
Был посажен.
Михаил в отчаянии полном был...
Наконец, за пригрешенья
Удостоен отлученья
Был из сана так-то он.
Делать что...
Суров закон.

Снова в Оптину пустынь,
К исповедникам святым
Он пришёл уж как послушник,
Снова Господу стал служник.
Хотел бесов сокрушить,
И их племя похулить.

Снова бесы обозлились,
Очень долго копошились,
Колдовали над душой Михаила,
Но над той не имели ужо власти,
Прегрязное пламя страсти
Со поддержкой шестикрыла
Архистратига Михаила,
Да молитвой и постом
Выгнал вон он, а потом,
Спустя много лет служенья,
Получил в Рай приглашенье,
Взойдя к Богу, наконец.
И возликовал Творец
Когда преданный раб Божий,
Такой усердный и пригожий
С чистой, ясною душой,
Преодолев бесов преграды,
К нему пришёл во мир иной.

На том кончается рассказ,
Но скажу я вам сейчас,
Что душа как ни черна,
Всё одно есть суть -
Она к Богу тянется,
Сполна обливаясь так слезами
Перед Господа глазами.
Главно дело - не мешать
Духам злым отпор давать.

Богославными делами
Вместе с ангелов сонмами
Пребывайте же, друзья,
И душою вечно будьте
Как фонтанная струя .

На том речь свою кончаю
И вам всем, друзья, желаю
Божий свет нести в сей мир
И на том да будь вам мир.

Вы, кто убили чад ваших во чреве,
Посрамлены ваши души грехом
Неискупленым.
Знайте, что место почётно во дворце
Сатаны вами с лихвой бысть оплачено,
Да с бронью и куплено.

В день Пасхальный,
В день светлейший
Хоры ангелов трубят.
"Род людской, Христос Воскресе!"- нам они с Небес гласят.
В ночь сию до небес Вышних слышен звон
Колоколов,
Благозвучными ручьями протекает меж хоров
И земных да и небесных,
Славят Господа кои.
Между тем отверзи очи
И смотри скорей, смотри- во высоком Небе синем виден сам Господь Отец,
Всего сущего содетель,
Всех живущих суть творец.
Рядом с ним стоит Мария, что небесная нам мать.
Тут архангелов собранье,
Тут и ангелов желанье
Христа воскресшего встречать.
Ещё громче затрубили где-то в синей вышине,
Ещё громче загласили так на низкой на земле:
"Ныне суть Христос Воскресе, смертью смерть навек поправ
И сущим во гробе живот навечно даровав!"

Празднуя святый сей праздник возглаголим
В сей же миг:
" Христос суть же есть воскресе!
Слава днесь ему!
Аминь!

Как медведь русский
С нечистью сражался...
Удар могучей лапы известен сатане.
Его валили и роняли- поднимался
И изгонял всех тёмных отселе. (Ударение на последнюю е)
Медведя русского
Пытались взять в оковы
И в кандалы и в цепи заковать.
Вот, было, гнули, гнули-
Поднимался и начинал
С себя злых сил колодки рвать.
Потом, сорвав уже, ходил на них в атаку
И снова в ад всех тварей загонял.
Да, не один уж бес
Удар могучей лапы на телесе своем с лихвою испытал.
Сидят они в аду и раны
Растлевают и думают:
"Медведя русского уж погубить нам как?"
Ах, глупые, неужто непонятно, что здесь попали вы в просак.
Медведя русского вам
Не сломить ни в жизни.
Россия как жила, так будет она жить.
Вы приходите, дорогие, приходите, чтобы медведю кого было побить.
Быть может, отобьёт он вас в конце концов настолько, чтоб к нам соваться было больше не резон.
Пока же лезьте, снова в главах ваших услышите вам ненавистный колокольный звон.

На восходе, утром ранним
Вышла из дому татарка,
И пошла она скорее,
Пока муж не пробудился,
Хлопотать по дворовому,
По домашнему хозяйству.

Ах, татарка, ты скажи же,
А пошто Аллах Всевышний
Приказал женскому полу
Красоту свою упрятать
Всё ж под бархатным калфаком...
Впрочем, скромность для девицы
Это главное же дело, равно аки
И покорность и любовь с доверьем
К мужу.
Всё сие ты и имеешь, досточтима
Дочь Аллаха,
И своё благословенье на главу твою
И мужа он обильно изливает.

Впрочем, я заговорился, праздно
Начавши глаголить.
На тебя я глядя, понял, что, хлопоча
По хозяйству, опускаешь взгляд
Ты долу, всё на чрево своё глядя.
Вот оно, благословенье, что послал
На вас Владыка - ожидаешь ты во
Чреве ж миловидного ребёнка,
Что уж изнутри стучится
И зовёт тебя оттуда, говоря:"
Я здесь, о мама."
И выходит муж счастливый ,
От сна томна пробудившись
И тебя обнявши крепко,
Благодарственную песнь
Воспевает днесь Аллаху
За его дар милосердный.

А на том вас оставляю,
О великие счастливцы.
Вам желаю на прощанье,
Чтоб вовеки из Эдема
Созерцал вас всех содетель.
Вы ж его хвалите сильно
И усердно и покорно
По Корана святым строкам.

Взошла звезда над Вифлеемом,
Над местом тем, куда волхвы
Шли преклонить свои колена и принести туда дары.
В то время там сидели двое избранников святой судьбы,
Что были одаренны Богом,
Миров отцом благословлены (ударение на "е").

Один был древний,седой старец,
Иосиф имя есть ему.
Другая- дева молодая,
Коя женою бысть тому.
И имя было ей Мария,
И всё ждала Она ,ждала,
Пока не выйдет изо чрева, тот, кого от Бога приняла.

Он вышел,лик его сияет.
Когда на матерь смотрит он.
Он из очей лучи метает,
Ей улыбаясь пустым ртом.
Внезапно трубы зазвучали
Там где-то в синей вышине,
То Божьи ангелы трубили,
Спускаясь ниже ко земле.
И вот уже они в пещере
Младенцу кланялись ,
Затем взлетели ввысь опять
Благую весть всем возвещать.
Тем временем, внутри пещеры царило нежное тепло.
Увидеть чудного младенца собрание зверей пришло.
Вот, например, младая кошка с младенцем рядом улеглась, и, прислонившись к нему боком, мурлыкать мягко принялась.
От коров млеко душисто в дар младенец получил.
Рядом с ним медведь огромный,
Но смирнехонький и добрый
Благовейным сном почил.

Наконец, пришли с дарами пастухи вместе с волхвами.
Преклонились перед ним,
Пред младенцем светозарным,
Перед светлым,лучезарным.
И несли ему дары:
Золото, ладан и смирну,
А затем ушли все с миром.

Благословенно Рождество,
Явивше миру Христово естество.

Всё живот округляется, округляется
Да пупок всё сильней выделяется,
А внутри живота всё толкается и Толкается...
Это новая жизнь зачинается.
И тем женщина благословляется.

"Veni, vedi, vici"- Caesar dicit.
Et stetit in monte, et hostes fugerunt.
"Victoria mea est."- dixit ita.
Hostes tandem aufugerunt.

На русском.
"Пришёл, увидел, победил."- Цезарь сказал.
Он стоял на горе, а враг уж бежал.
"Победа моя."- так он сказал,
Когда враг, наконец, убежал

Любишь сильно - погоди,
Человека вглубь гляди,
Всё, хорошее ль, плохое
До корня во нём найди.
Коль хорошего сполна,
Сия персона всем нужна,
А плохой коль - так навек
Одинокий человек пусть он будет.
Лучше уж побыть одним,
Чем водиться со плохим

Скажу...
А что сказать, не знаю...
Иной ведь раз себя я сам не
Понимаю.
Но видит вышний Бог,
Что я молюсь, чтоб
Мне же он помог.

Как часто мы людей никак не понимаем,
Себя при этом них повыше ставим.
Особенно касается сие, в какой из
Вер пребудет бытие.
Так, христиане ислам хулят без меры,
Магометанской ересью сказав ученье
Этой веры.
А иудеям так вотще проходу нет,
Всегда клянут их так, на чём стоит
Наш свет.
И то наоборот, взаимно происходит,
От христиан же иудеи взор отводят,
И мусульмане ведь далёко не идут,
Гяурами, кафирами, неверными зовут.
Вот если б можно было пресечь всю
Эту злобу,
И в каждом человеке всего впред зреть
Особу.
За чужду веру никак не притеснять,
Наоборот, его за это уважать.
А впрочем, сатанизма лишь это не коснётся,
Пусть тот, кто предан сатане к нему во ад
Вернётся,
Вот их, нечистых, отнюдь не надо уважать,
Проклято племя всегда надо изгонять.
Однако ж, если это во зрак не принимать,
То я продолжу, что сперва хотел сказать-
Смотрите, люди, на других людей поступки,
Каки дела добром мощны, какие отнюдь
Хрупки.
Тогда и доводите ваш разум до суда,
И так вот поступать и надлежит всегда.

Возьми, о друг, мою скрипицу,
Играй на ней и пой хоть быль,
Хоть небылицу.
Лишь только пой,
Нельзя ей затихать,
Нельзя пиитике великой затухать.
Она, ты знай, бывает раз иной
Глотком того для нас, что боле всего
Нужно.
Что с нашей душенькой бысть очень,
Очень дружно.
Иной одно найдёт, другое же другой.
Но главное, душе найдёт он непреложно
Источник исцеленья струй.

Будь счастлива, моя родная,
Будь мир с тобой, душа моя.
Храни тебя Господь, Мария...
Навек ты в сердце у меня.

Тебя я боле не увижу,
Тебя отныне не узрю.
Но я тебя, моя подруга,
Едино ж всё- тебя люблю.
Благодарю тебя покорно
За всё твоё ко мне добро...
И сожалею, что сойтися никак
Уж нам не суждено.

Все святые мужи, жены,
Молите Господа о нас.
Такой я возвожу к вам ныне,
Просящий и смиренный глас.

Стоящие у врат Эдема,
Склоните головы свои,

Услышьте вы в сие же время,
Молитвы искренни мои!

Во имя Отца, Сына и Святого духа -
Такие слова льются нам в ухо.
Мы же да внемлем названию того,
В ком Бог пребывает в триединстве его.

Пресвятая Богородица, ты спаси, прошу,
Всех нас.
Таковой тебе сейчас я возвожу просящий
Глас.
Праведных людей во Боге дланью ты
Благослови,
А от грешных человеков детель бесов
Отжени.

Реки Господь, я повинуюсь.
Пойду, куда укажешь путь.
Ты помоги, Отец Всевышний,
С дороги этой не свернуть.

"Love parents of yours."- thus said the Lord
and you will be blessed on centuries in this
World.

The parents for children is gift of God
Like is otherwise and this is very good.

Be guards for your children is pledge for Parents from All-father.

These ones are yours and it's sin to have
Another.

Воскурим благовония,
Пииты, о друзья.
Вас к музе на поклон днесь созываю я.
Пред алтарем таланта возложим жертвутей
Во виде благозвучных, на слух красных речей.

Потечёт вино реками и фонтанами обильно
По твоей руки движенью, о весёлый бог
Напитков, что даруют нам всем радость,
И от пьяни сильну сладость.
А когда ж с тобою вместе подо алые
Фонтаны мы для пиру днесь присядем, держа чаши из ореха в крепких, мощных
Наших дланях...

Золотистая степь колосками обильными
Украшает землицу черную да плодородную .
А и дышит та степь дыханием лёгким свободы да воли,
Прям как дышит во сне мирно спящая Младая же дивчина.


А по полю тому да по полюшку
Едет казак, всё коня поторапливая.
А седло у него крыто атласом, а уздечка
То посеребряная. А и сабля, пистоли за поясом, на главе у него шапка с верхом
Длинным малиновым.
Черноусый казак, черночубый младой добрый молодец, ты скажи, где же есть а твоя
Сторонушка дальняя?
А куда ж направляешь конька то ретивого.
Отвечает казак добрый молодец:
"Еду я из далёкой сторонушки со войны,
Всё ж со подвига ратного ко своей младой
Жёнушке, ко своей милой Марье.
Не несу ей я злата, жемчуга да и прочих иных драгоценностей. Я несу ей себя, ей любимого, ей отраду для глаз да для сердца отдушину.
А и тут он конька поворачивает, да надвинув свою из бараньей то шерсти шапочку, скачет дальше себе по своей по
Дороженьке.



Ночь пришла, опустилась над хатою,
Где всё ждёт муженька красна дивчина.
А ждала же пока задремала, распылавшись от сонька приятного.
Стало медленным, плавным дыхание,
Поднимаются, опускаются перси,
А за ними живот также делает-
То подъемлется, то опустится.

Лишь лучинка одна-одинёшенька всё горела яркой головушкой под стоящими
В углу красном иконами.

Благая весть, благие строки.
Ученье Господа Христа.
Пусть разливается по свету
Во все на сей Земле места.

Пусть просвещает отемненных,
Язычников, еретиков.
Пускай Всевышнего прославят до самых
Вышних облаков.

От сатанинского проклятья нас убреги,
Благая весть.
Да будет Господу хваленье, благословение
И честь.

Как можно мати отказаться от ребёнка?!
Неужто нужно чтоб людской наш вымер род?!
Когда получим же от Господа ответы...?!
А если получили уж, то кто же их поймёт?!

Сбирались над Россией
Черны тучи,
К ней силы тёмные вдруг снова подошли.
Но не дремал русский медведь могучий,
Врага нечистого увидел издали.
Но было вражьих сил
Уж очень, очень много,
Чтоб первому удар могучий нанести,
Медведя стали рвать
Пресильно и жестоко
И окружили, во тьму вдавив глубоко.
Казалось,что уже медведя не спасти...
Спасти кому?
Кто б нам помочь решился...
Вокруг ведь только лишь сторонники злых сил.
Сейчас писатель сделал отступленье,
И строчки этой смысл пояснил:
За океаном жил орёл кровавый, кой сатанинской отмечен был звездой.
Он их, как символов, имел уж пять десятков
И очень хвастался поэтому собой.
Диктуя всему миру устроенье,
В медведе русском зрел он нестроенье,
Погибель, крах всесилья своего,
И очень сильно злился от того.
Коварный план, внушенный сатаною,
Давно вынашивал проклятый в клювастой голове,
Ей жил, её везде носил с собою.
Всё мыслил: погубить его когда и как и где?"
По счастью для него
Нашёлся тут герой-
Германский волк,
Клыкастый и отважный.
Горяч и вспыльчив был
Умом он и душой,
А также очень важный.
Всё господином всех и вся себя он мнил,
Да мнимостью такой своих волчат он скоро (тут- быстро) заразил.
Как? Вот ответ-орёл так с сатаною ему,
Великому прехраброму герою,
Горою золота нечистого
Премного пособил.
Затем чуть-чуть
По проводу " ленд-лиза"
Нам тоже отвалил,
Однако так, подлиза,
Чтоб волку мы противились чуть-чуть.
Чтоб бравому ему сквозь Русь открыт был прямой путь.
Но только для того, отнюдь чтоб не без боя,
Чтоб было чествовать
За что прехраброго героя.
Вот волк, сломивши всю
Европу,
На том, сказав спасибо
Орлу и сатане,
Пришёл с такой ордой
Ко русскому медведю.
Кого он только с собой не притащил извне-
Испанский бык, волчонок итальянский
(Германца младший брат),
Французский петушок
Конечно же тут был
(К чести его сказать,
Немного он сражался,
Покукарекав чуть,
От страха задрожал,
Всё войско кинул,
Хвост опустил и сдался,
Из них кто в плен, а кто
И убежал).
Так вот, помимо воинства волчины,
Пригнал и сатана свои полки и темные вражины
Совместно с этими набросились на нас.
И ликовал орёл, когда и в шерсть и в когти да и в глаз
Медведю вся эта злодейская зараза
Впивалась, метя на самом деле в оба глаза,
Чтобы медведя тут же ослепить,
Ну а затем его уже добить.
Слепых ведь добивать-
Ведь то труда не стоит,
Вот только крепко мишка на своём стоит.
Глаза оберегает,
Хоть кровью истекает,
Но супротив врага все мышцы напрягает
И только лишь от боли
Глухо он рычит.
Ударами могучих лап,
За взмахом чередует
Взмах,
Боль чувствует- не отступает
И не сдается он врагу,
Испанский бык уж убегает,
Рога теряя на бегу-
Отбил медведь.
Волчонок итальянский,
Имел сперва порыв-
Теперь имеет думку срамску,
Давать отсель деры (
Ударение на ы)
Медведь чуть не прибил,
И он бежит,
А старший брат его
Германский проклятия гласит,
Когда его медведь,
Подняв своей могучей лапой,
Бросает об земную твердь.
И он лежит- не шелохнется,
А нечисть вся давно несётся обратно в ад.
И сатана опять не рад.
Орлу сказал:
Be hell with you "
И убежал скорей в свою
Дыру черную.
А орёл тут страх великий приобрёл.
Медведь так вроде наконец
Готов был встретить свой конец,
Был глубоко зажат...
И как?!
Не одолел его тьмы мрак.
Никто спасти его не мог,
Сам себя спас.
А может Бог опять отвёл...
И вот орёл туда пришёл,
Где наш медведь.
Врагов вгонял в земную твердь.
Орёл их начал бить крылами,
Их острым клювом заклевал.
Потом, к медведю обратившись, ему такое вот сказал:
"My dear friend,
It's glory now,
Both you and me
Must share this.
You are the winner,
So I am.
And let's exchange, my comrade, with
Politeful, soft congratulations.
We don't let evil domination."
Медведь ему, конечно, внял, но ничего и не сказал.
Он развернулся и побрёл,
В свой родной край.
Когда ушёл, орёл промолвил:
" Bloody bear,
Oh, you will die one day,
I swear.
You broke my plan to rule
This world!
And i will found for you sword,
For your neck to be correct.
And will be cut off your big head.
Now goodbye,
And don't forget,
Скажу по-русски,
Уж близок день, егда
Тебя уж нет!"