Её глаза полны печали...
Все оттого, что больно ей!
Её не раз уже "пинали",
Исподтишка смеясь над ней.
Уже не раз она ревела
В подушку, чтоб никто не знал;
Как в омут с головой ныряла
В дела, что друг подсовывал.
Не раз ее на смех людей,
Чтоб веселее было,
Все выставляли, для затей
Она им послужила.
Друзья, подруги - все над ней
Потехи ради издевались,
Потом легко общались с ней
И никогда не извинялись!
И не могла она никак
Найти ответа:
"Ну что я делаю не так?
За что мне это?!"
Всегда и вечно, только с ней
Все так играли! Вечность дней
Она справляла в тишине...
И, находясь наедине,
Она мечтала лишь о том,
Чтобы забыть, как страшный сон,
Ту боль, что причиняли ей всегда.
Надеется не вспомнить никогда
Ту боль и смех, насмешку, страх,
Что отразились на душе, в её глазах...
Старалась всё простить она,
Ночами мучилась без сна,
И все обиды вспоминала,
Да потихоньку забывала...
Бежала в школу по утрам
К так называемым друзьям,
Весёлой, доброй быть старалась,
Хотя опять на униженье и обиды натыкалась...
Остановись, задумайся: ведь это не друзья!
И зря ты им обиды все прощаешь.
Поэтому ты вновь и вновь
На те же грабли наступаешь...

Мы слепые. Мы верим в свободу.
Мы живые. Не верные Богу.

Мы иные. Не служим мы знати.
Мы глупы, соглашаясь на пати.

Мы глухи, не желая все слышать.
Мы умны, не решаясь решать.
Мы хотим все на свете услышать,
Но при этом нам лень и дышать.

Мы хитры. Мы любим обманы.
Мы ленивы. Энергии мало.
Мы мертвы. Вокруг нас туманы.
Мы живы'. Но нас все достало.

Мы - люди...

Я хотела бы стать дождем,
Сильным, таким великим,
Что бы смог затопить каждый дом.
Но, к сожалению, дождь - безликий.

Я хотела бы стать стеклом,
Чистым, таким прозрачным,
Что смогло б осветить весь дом.
Но жаль, стекло - невзрачно.

Я хотела бы стать огнем,
Ярким, таким искрящим,
Что могло б согреть собой,
Печально, что огонь - горячий.

Я хотела бы стать луной,
Светлой и такой высокой,
Освещать всё вокруг, кругом,
Печально, но луна - одинока.

Я хотела бы стать водой,
Но она для людей без веса.
Я хотела бы стать землей,
Но топчут ее, оставят без света.

Я хотела бы стать... тобой?
А, возможно, еще кем-то. Но...
Я хочу оставаться собой!
Мне по душе быть человеком.

Белое платье,
Красивый роман,
Долгое счастье -
Нелепый обман.

Девушка дома,
Мужчина один,
Последнее слово -
"Надутый павлин".

Она так сказала,
Ведь он изменил,
Все, что узнала -
Любовь не хранил.

Черное платье,
Ужасный роман,
Короткое счастье -
Жизни обман.

Яркое солнце сменилось луною,
Словно бы счастье сменилось судьбою.

Сладкие грезы о вечной любви
Сменятся горем, все будет в крови.

Долгая жизнь сменится смертью,
А радостный крик - ужасною властью.

Недолго продолжится замкнутый круг,
Все завертелось, как множество слуг.

Чистое небо сменится тучей,
А множество тел - смешанной кучей.

Один человек превратится в толпу,
А чистая верность (ужасно) в смуту.

И долго так можно перечислять,
Как из "добра" можно злобу собрать.

Ты, человек, что читает сейчас,
внемли, будет твой час!

И тогда завоюешь свой собственный мир,
Только запомни, что ты не один.

Будут тебя всегда окликать,
Многие могут тебя задержать.

Но ты все беги, беги все вперед
И может тогда тебе повезет.

Фортуна Судьбы, да, поможет тебе
Исполнить мечту в твоей жизни, судьбе.

Я хотела сказать "люблю",
Только вырвалось вдруг: "Спасибо,
Что оставил меня одну";
Как ни жаль, но любовь строптива.

Ты хотел исповедаться мне,
Как душа в истомленьи терзалась
И склонялась все ближе ко тьме.
Но, увы. Наша нить оборва'лась.

Мы хотели друг другу сказать
Те заветные, ловкие чувства.
Но не знали, что наша печаль
Вдруг окажется большиим сгустком.

Погаси тишину на краю темноты,
Чтобы слышать рассвет, чтобы слышать цветы.

Чтобы звон лунных струн разносился вокруг,
Чтобы жизнь расцвела, подобая утру.

И давай мы смотреть будем в разных местах
Облака из медов, темный дымчатый смрад,

Городские сады и увядший прибой,
Золотистый мой мир. Посмотри же со мной!

И увидь красоту, что я вижу в тебе,
Сокрушаясь под градом тенистой нивы.

Тени лягут на лес, на твои облака,
Посиди тут со мной, жизнь я вижу пока.

Поэт в России больше не поэт.
Он сгнил и стух в канаве у причала.
В России счастья для поэта нет.
Ему кричат все вслед: "Умри же ты сначала!"

Ты мысль свою решил раскрыть
При помощи лишь рифмы, но без такта?
Ну что ж, прощай. Тебе не быть
Поэтом, названным великим.
Боже! Автор!

Твоя судьба печальней во сто крат,
Чем мог предположить ты сам в начале.
В России так считается поэт
Лишь тот, кто следует предревнейшим началам.

От них нельзя поэту отступать,
Вот метр, рифма, стопы. Стоп. Пиррихий?
Тебя теперь нельзя так называть,
Поэт лишь тот, кто следует великим.

Поэты — Пушкин, Лермонтов и Фет —
Вот те примеры, чтобы восхищаться.
Не смей им в жизни говорить лишь нет,
Поэт не должен от великих отказаться.

И вот. Итог. Мы следовать должны
За некой формой, установленной законом.
Но вот беда: поэты не нужны.
Старанья все окупятся лишь смертью.

Забыты песни, строчки и слова,
Забыты тексты, фразы, обороты,
Забыты жизнь, любовь и острота,
Забыты чувства, вера, вера в Бога.

Мы помним ложь, обиды, ссоры,
Мы помним тошноту внутри,
Мы помним боль, надежды, взоры,
Мы помним ненависть души.

Мы помним злость и все плохое,
Но забываем доброту.
Мы помним злобу и такое,
Что нам гореть судьбой дано.

Боимся смерти, умирая,
Боимся жизни мы, живя.
Боимся Бога, убегая,
Но зря все это, только зря.

Боимся страхов в темноте мы,
Боимся счастья, приходя.
Боимся жизни, видя сны, и
Боимся боли от себя.

Людей боимся, помогая,
Боимся Неба, раз живем,
Боимся Ада, погибая,
Но мы же люди, мы умрем!

Боимся гибнуть, убивая,
Боимся песен, но поем,
Боимся Ангелов и Рая,
Ведь мы туда не попадем.

Когда потеряна вера в волшебство,
Когда наш разум захватил компьютер,
Когда не важен никому характер,
И мы не верные святому божеству.

Когда сидим мы дома за нетбуком,
Когда вся жизнь летит в откос,
Когда вся боль для нас наркоз,
Нам всё встает как будто боком.

Когда любовь уже не та,
Когда все чувства изменились
И может даже испарились,
На мир опустится беда.

Когда потеряна вера в волшебство,
Когда мы забываем все на свете,
Мы не хотим быть ни за что в ответе,
И мы не справимся с собою ни за что.

Животные - не люди? Нелюди лишь мы!
Живем мы, убивая в честь своей любви.
И так уже погибли многие умы,
Пролив на землю темную лужу из крови.

А вы еще все думаете: "Нелюди - не мы!"
Вы слепо в это верите, глупость лишь, увы.

Гибли миллионами люди от войны,
А кто ее-то начал? Начали-то мы!
Рвем мы, словно розы, жизни унося,
От смерти ты не скроешься, жизни всё прося.

И щас вот очень многие
Гибнут просто так.
Пускай мы и двуногие,
Но жизнь для нас - пустяк.

Днём ярко-алыми огнями с небес посыпался песок,
И ярость обуяла нами: "Какой тут смысл? В чём нам прок?"

И мы стояли, кинув в небо свой взгляд, направленный туда,
Где небо синими огнями сияло к радости врагам.

Не долго думая об этом, вдруг люди кинулись в разброс.
И небо этими огнями нас одарило. Под откос

Всё вдруг пошло. Любовь и вера исчезли, будто бы не быв.
Всё потемнело в красной краске - лишь кровь кругом, к войне призыв.

К войне, в которой потерям, но не отцов, не сыновей,
А силу духа... И свободу, а ведь стремимся-то мы к ней!

И, всё оставив за спиною, мы выдвигаемся на бой.
И ты, зовя всех за собою, поднимешь флаг над головой.

И все, последовав примеру, пойдут вперёд, все напролом.
А я стою, подкинув в небо воздушный шар вверх, над собой.

И этот шар как бы надежда. Пускай висит. Пускай жива.
Пускай стремится к миру, нежно одарит счастьем всех она.

Пускай в войне низвергнет ярость, избавит всех людей от бед.
Оставит за собой неясность, оставит где-то там ответ.

А мне ответ уже не важен, мне лишь бы кончилась война,
Но без войны надежда как-то обычно даже не нужна.

Ведь в мире, в счастье забываем, что в страхе жить нам всем дано,
И лишь в надежде мы находим мечту, в которой лишь покой.

Любовь умирает под звуки салютов,
Под взрывы сих ярких безвольных утех.
Любовь умирает, оставив ни звука,
Оставив тебя одного средь помех.

Любовь умирает под шепот из листьев,
Под шелест незримого шага ветров.
Любовь умирает невиданной птицей,
Она не вернётся во веки веков.

Любовь умирает, как, в принципе, чувство,
Что раз — появилось, вдруг раз — и слегло.
Она никогда не вернётся к разбитым,
Ведь сердце не пластик, оно как стекло.

И больно в груди разрезают на части
Осколки отравленных нынее чувств.
Я верила в чудо, но это напрасно:
Внутри все сгнило и теперь это груз.

И где же спасительница, сшедшая с неба?
Любовь? Это чушь! Умерла навсегда.
Не верьте, что кто-то вдруг снова увидел
Ее очертанья. Вранье только, да!

Она не придет сверху, словно творенье
Прекраснейших ангелов, божьих сынов.
Их нет. Значит, нет нам отныне спасенья,
Что можно хоть как-то назвать сим "любовь".

И баста. Печальнее новости нету.
Плевать, что иное другие твердят.
Любовь умерла под звуки из ада,
Иль как назвала их в мгновенье — салют.

Эй, судьи, вы за древностею сплетен
Забыли, что есть правда, а что ложь.
Вы принимаете за чистую монету
Любое слово, ценностное в грош.

И нет, не надо глупых сказок,
Что платиновой ложью мир живёт.
Я слышал сотни, сотни! сих отмазок,
Теперь прошу разрушить этот лёд.

Он рано или поздно б сам растаял:
Когда-нибудь открылась правда лжи.
А, судьи, вы твердите, что другая
Ложь вам нужна раскрытой лжи .

Эх, ну никак не можете всю правду,
Все карты разом выложить на стол.
Вам ложь к игре является приправой,
А жизнь, реал - для вас лишь жуткий сон.

И вам никак не вырваться наружу.
Закрылись ширмой от других людей.
Но, эй, пора открыть всем свою душу,
Подальше выбросив ту стену всю из лжи.

Меня лишь окружают психи,
И я, наверно, такой.
А монстры лучше, и ночами тихий
Я слышу задушевный вой.

И этот крик меня задушит,
Убьет, разрежет, разберет.
И этот крик, кому он служит?
Но душу точно заберет.

А крик, наверное, свободный...
Его не держит ничего.
А люди психи: беззаботны....
Они не стоят жизни никого.

А люди психи... несомненно,
Я болен тем же, как они.
И души погибают наши постепенно
От крика демонов в тиши.

Они кричат, пытаясь достучаться,
Пытаясь показать огромный мир,
Но нам из тесноты лень выбираться,
А души нам как будто сувенир.

А люди психи, все больше убеждаюсь,
Что демоны мне больше по душе,
Хотя я позже, как кажется раскаюсь,
И я, как все, исчезну в тишине.

Тихо скрипнула калитка,
За окном качнулся сук,
Зашуршал песок на плитке,
Небо спит, и все уснут.

Расскажи мне, птичка, тайну,
Что скрываешь ты в ночи,
Ты ведь так необычайна:
В розе можешь скрыть мечи.

Тихо скрипнула калитка,
Покачнулся старый дуб,
Заиграла тень на скрипке,
Только пой, а то убьют.

Ты ведь... Птичка, да я знаю,
Что ты скрыла в темноте,
Это вроде... Страшна тайна,
Ты храни её... во сне.

Там спокойно. Сон глубокий,
Столь бездонный и чумной.
Без разбору там бездомных...
Всех сажают в общий строй.

Тихо скрипнули качели,
Все уснули уж давно,
Правду тайны мы всю съели,
Запихнув тебя на дно.

Там темно и беспросветно,
Словно это всё тот сон,
Но наложенное вето
Не велит нарушить он.

Кто же он? - я знаю, спросишь.
Птичка, даже не гадай.
Лучше спи спокойно, сбросив
Все запреты на "прощай".

Тихо скрипнули качели,
Рядом вырос наш скрипач
И назойливые песни
Продолжает он играть.

Ты сейчас уже молчишь ведь?
Ты не слышишь этих нот.
Ты сейчас уже не видишь,
Что ж твориться-то вокруг.

Ты уже давно уснула,
Крепкий сон обнял тебя,
Запах мака ты вдохнула,
Из страны, что ждёт всегда.

Тихо скрипнуло окошко,
Пропуская ветерок,
Вдруг мяукнула тут кошка,
Ну, а ты уже умрешь...

Нет, не летают птицы над Москвою,
Они не терпят городских суёт.
Им лишь нужны свобода и полёт,
Не затхлость неба с мнимой сединою.

Нет, не летают птицы в облаках тех,
Нет, не уносят за собою души.
И мы ведь не хотим их слушать,
Боясь услышать в облаках злой смех.

Нет, не летают. Они давно устали
От человеческих трагедий на сто лет.
Нам птицы приготовили смешной совет,
Что жизнь — наш мир. Но мы-то это знали.

Не спи, не смей, не закрывай глаза!
О Господи, неужто ты не слышишь
Все эти чёртовы, отвратны голоса,
Что разрывают сердце мне. Ты видишь?

О нет! Бежишь. Ну как же так?
Ты трус, каким всегда являлся.
Я верю в мир, что ты спасал.
Но почему же прежним он остался?

Ха! Ни черта, ни капли не менялся!
Остался так, как прежде был тогда.
Неужто ты надеялся? Поддался
Своим премерзким, суетным мечтам.

Ох, нет. Отстать. Тебе уже нет веры.
Предатель ты, покинувший меня,
Когда просила у тебя ответы,
Взамен лишь получив "прощай, пока".

И помни! Нет, не я. Тебя я не покину.
Преследовать, идти всё по пятам,
Напоминая, как же столь несмело
По шагу шаг оставил ты меня.

Я зла. Поверь! Ты сто раз пожалеешь
О том, как подло поступил со мной.
И больше, точно знаю, не посмеешь
Предать меня. Да! Верно! Никого!

Запомни. Знай. И повторяй как мантру:
Обманешь раз, откликнется в сто крат.
Тебя пускай преследует, отвратно
На сердце оставляя полный крах.

Постой. Ещё мы не закончили с тобою.
Хочу предупредить в последний раз:
Закрыл глаза, когда беда была со мною?
Так и тебе по жизни будет лишь отказ.

Увы, печаль, беда - всё-всё неотвратимо.
Тебя я проклинаю на века.
Ты поступил со мною очень некрасиво,
За что поплатишься удачею сполна.

Когда мы умираем, о чем тогда молчим?
Ведь мысли забирают безмозглые грачи.
И птицы эти черные в гробу достанут нас,
О чем сейчас я думаю? Хочу узнать сейчас.

Я мертвый так-то, мертвый, я погребен давно,
Но мысли не исчезли, со мною все равно.
От этого страдаю: душа моя живет,
А грач мне напевает, что мысли не возьмет.

Я слышу этот голос, избавиться хочу,
Но он не исчезает; кричит: "Заполучу!
Душа твоя страдает, я рад, я хохочу!"
Я уши закрываю и только лишь молчу.

Когда мы умираем, о чем тогда молчим?
Ведь мысли забирают безмозглые грачи...

Давайте снимем маски, которые носили,
Давайте всем покажем, насколько мы бессильны.

Давайте удивим всех, покажем облик свой,
Давайте, обессилев, мы встанем в общий строй.

Давайте мы покажем, какие мы внутри,
Давайте всем раскроем при счете раз, два, три.

Давайте удивим всех, ведь таковы мы, да?
Давайте, словно психи, все сделаем мы так.

Давайте, это просто! Считаем: "Раз, два, три".
И кто-то тихо скажет: "О Боже! Посмотри..."

Мы люди все, и есть у нас пределы,
Пределы, рамки - там, где мы живем.
Терпеть не можем, когда же к нам в уделы
Врываются и рушат нам жилье.

Мы люди все, и мы несовершенны,
Хотя стремимся выше, к небесам.
Мы вверх летим, но тело наше бренно...
Мы любим слушать беса голоса.

Мы люди все, и носим все мы маски,
Наряды, грим, играя нашу роль,
Мы любим все заоблачные сказки,
Где мы велики, не зная слова "боль".

Мы люди все, и все мы уязвимы,
Хотя стремимся спрятать этот страх.
Не спустятся к нам с неба серафимы,
И крик наш затеряется в горах...

Мы люди все, бываем мы наивны,
Кидаемся на шею мы к врагу.
Хотим мы жить там, в мире дивном,
Где не подвластны были никому.

"А лгать ведь так просто?
Сказал и забыл навсегда".
"Да лгать никогда и не поздно,
Но ранит, и больно тогда".
"А если солжешь себе только,
Не будет ведь больно в душе?"
"Попробуй... Но сгинуло сколько
В огромном желудке у лжи?"
"А разве ложь пожирает?
И что же дает эта ложь?
И если она убивает,
То смысла-то в ней не найдешь!"
"А ложь - коварная штука:
Затянет к себе, заберет.
Не скажешь тогда ты не звука.
И правду она отберет..."
"Тогда... не понимаю,
Зачем же нам, людям, лгать?
Зачем, я повторяю,
Душу за ложь отдавать?"
"Людям от этого легче:
Горькая правда больна..."
"Будто бы ложь режет мягче!..
Хотя эта жизнь - игра..."
"А ты ведь еще ребенок?
Зачем же ты хочешь знать?
Ведь многие и с пеленок
Учатся правду скрывать".
В ответ не последует слова,
Ребенок молчит просто так.
Вопрос произносится снова,
А дальше слово: "Слабак"...

В тот день, когда вдруг всё остановилось,
И нам сказали: "Звука больше нет".
А сердце ёкнуло, всё в миг переменилось,
И мир весь понял: исчезнет скоро свет.

В тот день, когда горело ещё солнце,
И мы, веселые, носились по двору.
А взрослые готовились, и после
Напала тень, готовя всех ко сну.

В тот день, когда ещё малышкой
Была, я бегала, не смысля ничего,
Часами зависала я за книжкой,
Но свет погас, мне не помог тогда никто.

В тот день я оказалась вдруг на грани,
Я перестала понимать, кто - кто*.
Людские души с тех пор уж не оттают,
А я не стану священным божеством.

В тот день мне вдруг открылось тайна,
Мы, люди, слабые, смешные существа.
Мы верим Бога, а вера ведь случайна,
А ведь случайность - тонкая и грубая игра.

Тогда открылось, что всё всегда напрасно,
Что всё закончится, лишь надо расхотеть,
А я, невинная, вдруг что-то захотела,
Чтобы меня спасли, убрали в жизни смерть.

В тот день я бегала, пытаясь достучаться
До тех, кто был когда-то ещё жив,
Но было поздно... все начинали вдруг метаться,
В моей душе угас в миг позитив.

В тот день металась я, все время
Мечтала, чтоб кто-нибудь раскрыл себе глаза.
Я вечность провела бы... Время
Открыло мне, что я слепа.

***

В тот день ослепла я, жалею,
Что так глупа была, сейчас
Глаза мои (я не болею)
Не видят больше глаз...
Не вижу больше света...

Все мечты имеют цену,
За всё приходится платить:
За жизнь, за веру и за сцену -
За всё! Да что тут говорить.

Наши мечты имеют цену,
За них мы платим дорогим.
Мы за надежду тратим веру,
А за любовь живьем горим.

И как ни странно, жизни этой
Мы отдаем всего себя.
Мечты мы тратим на советы,
А время на секунду дня.

Всё в жизни, всё! имеет цену,
За всё мы платим всем вокруг.
Ведь нам нужна и жизни сцена,
Где мы предстанем в круге слуг...

Нарисуй мне премилый образ,
Покажи, как бежит струна,
Поиграй на гитаре сто раз,
Слушать буду тебя всегда.

Выражай через ноты силу,
Обрисуй для меня красоту,
А потом позабудь, милый,
Что играл для меня в грозу.

И уйди навсегда за черту ту,
Преступи очертанье зеркал.
Унеси боль прощаний, тревогу,
Притворись: "Никогда и не знал".

Отвернись, позабудь и отвергни
Вспоминаний неярких круг.
Забери никогда незаметный
Ворх разрушенных дружеских уз.

И оставь, наконец, меня ты,
Отпусти, отступи, уйди!
Мы с тобой никогда не верны
Друг для друга... в любви.

Под гнётом сильнейшего мы существуем,
Мы спины сгибаем для тех, кто хитрей.
И волей неволей в душе мы бушуем:
Хотим выступать, но боимся страстей.

И вновь всё ругаем, но это напрасно:
Народ в данный час не решает ничто.
А ярость бурлит, и становится ясно,
Что скоро восстание будет одно.

А может, не будет: никто не решится,
Никто не восстанет, сбегут от себя,
А, может быть, это всё как-то случится,
Но свалится горе на спину тогда.

И точно, я знаю, свободным ты станешь,
Избавишь себя ты от вечных оков,
Но что же случится? Ты что-то исправишь?
Ты будешь отвергнут - так скажет закон.

Закон есть ещё одна формула власти,
И ей подчиняться должны все всегда.
И мы для него-то не разные масти,
Мы лишь механизмы, а нет – то беда.

И нет у нас выбора, кто же вдруг станет,
Кто же тут будет центром всего.
Кто же решится-то выбрать создание,
Что будет тут править... А, может, да ну?

Может, мы плюнем на мир, мироздание?
Может, разрушим, и всё под откос?
Может, мы сделаем шатким сознание?
Может, поставим последний вопрос?

Под гнётом сильнейшего мы существуем,
Мы спины сгибаем для тех, кто главней,
И нам не дано управлять мирозданием,
Оставшись под властью хитрейших людей...

Я ночью заключала с Богом договор...
Нет-нет! Постойте! Не судите рано!..
Я просто попросила, чтобы он
Моей сестре принес подарок.

Она грустна, больна и так невинна,
Так безобидна. И совсем ребёнок.
Ее лицо, глаза, сама вся — как картина,
Но жизнь ее — ужасная болезнь.

С улыбкой вечной, давно ненастоящей,
Она встречает каждый раз меня,
Когда в больницу прихожу пораньше,
Чтоб принести душевного тепла.

Она не плачет, совсем уже не плачет,
Фальшивое "всё хорошо", что на губах,
Желание её от остальных навечно спрячет:
Освобождение найти на небесах.

Сестра уже устала от болезни,
Она ее съедает день за днём.
А жалость добивает больше, если
Ее ты видишь даже в сне своём.

И каждый день сестра об этом просит:
Уже мечтою смерть она зовет.
Я со слезами на глазах прошу у Бога:
Мою ты жизнь даруй взамен её.

Пускай умру, исчезну, испарюсь я,
Пускай кричит она и слезы долго льет.
Зато жива она, и жизнь ее прекрасна.
Моя же всё равно давно гниёт...

Всегда никчемной, бесполезной и напрасной,
Бесцветной и пустой она была,
Ну, а сестра её пусть вновь заполнит краской,
И, как цветок, в её руках вдруг расцвела.

Ты танцевала на граблях полсотни раз,
Ты повторяла все свои ошибки снова.
Ты верила, что можешь ещё раз
Поверить в чувства, составляющих основу.

Ты проживаешь жизнь лишь в первый раз,
Ты рассказала, что действительно впервые,
Ты чувствам доверялась в сотый раз.
Но проверяй же их на подлинность отныне.

Не верь ты в искренность столь лживых фраз,
Что отравляет, разум затуманив.
И помни, что доверчивость есть сглаз:
Поверишь раз, обманут тебя снова.

Не верь в себя, как верят остальные:
Они лишь улыбаются в глаза.
А за спиной злословят всех живее.
Но верь, прошу, в мои слова.

Я знаю, ты сильна, прекрасна
И выше тех, кто ранил жизнь твою.
Не мсти, забудь и будь опасна:
Воюй, будь хищником, спасающим семью.

И вот: окончен бой, затихли барабаны,
А ты идёшь домой, забыв слова мои.
И ты танцуешь на граблях сансары,
Чтобы услышать вновь меня... меня.

Я хотела услышать голос
В тишине звенящей, пустой.
Я хотела услышать голос
Твой.

Я хотела увидеть руки,
Оглядеться, понять — темно,
Я хотела потрогать руки,
Тепло.

Я мечтала увидеть объятья,
И сидеть просто рядом, вдвоем.
Я мечтала увидеть объятья.
Споем?

Небо жаром осенним зажжется,
А зарею охватит мир,
Небо солнцем осенним сожжется
С ним.

Голос твой чуть дрожит, ломается,
А я рядом тихонько сижу,
Голос твой поет, надрывается,
Я жду.

Небо тонет во мраке приличия,
Я причину ищу уснуть,
Небо тонет, а вечность приличия —
Ртуть.

Облака в горизонты впиваются,
Ты уже собираешься в мир,
Облака с неба в ночь убираются
Пить.

Я не знаю, конец это сказки,
Или только начало конца,
Поделили мы разные краски
Творца.

И печаль одолеет внезапно,
Что путь разный разделим с тобой,
Что потеряна нить и опасно
Идем.

Она молчит, кричать запрещено,
Так приказали ей, так, так,
Так в обществе, да-да, заведено:
Последней умирает птица.

Она взлетела? Как же так?! Как так?
Пора подрезать ей крыло.
Пусть упадет, умрет, погибнет.
Так легче им уж спится.

Светлое платьице, белое, чистое,
Темные волосы, кудри, укладка.
Словно на свадьбу в платье одетая,
Желтые лилии в бледных руках.

Держит, сжимает их, небо закрыто ей,
Больше не слышно ей громких небес.
Жёлтого солнца не видно, открытая
Мерзнет, покоится в хладной земле.

Сказка забыта, закрыты все двери,
Ночь наступила в жизни её.
Нимфы ей ночью песни пропели,
Эльфы укрыли тело теплом.

Свет затуманился, крышка закрыта,
Гроб деревянный подвластен червям.
Но, очень странно, глаза не закрыла,
Спит, стало быть как бы... глядя вперёд.

Светлое платьице, белое, чистое,
Темные волосы, кудри укладка,
Слышали сказку про небо ужасное,
Что завязало людям глаза?

Я тону в этом мерзком болоте,
Что назвали мы обществом, в нем
Даже мысли всегда о работе,
И родным, и любимым мы врем.

Я тону в этом мерзком болоте,
Задыхаюсь - не слышит никто,
Каждый день проживаю в заботе,
Что б не сдохнуть, хоть всем все равно.

Я тону в этом мерзком болоте,
И меня не спасут никогда,
Мы ж забыли давно о полёте...
Ну, а я? Ну, а я, как всегда...

Я буду просто улыбаться,
Когда предаст меня мой Бог,
Когда забудет, кто таков
На самом деле я.

Я буду просто улыбаться,
Когда весь мир ко мне спиной,
Когда и друг мой дорогой
Забудет про меня.

Я буду просто улыбаться,
Когда забудут обо мне,
Когда не вспомнят, а судьбе
Уж будет наплевать.

Я буду просто улыбаться,
Когда весь мир пойдет ко дну,
Когда и я с ума сойду
Как будто бы во сне.

Я буду просто улыбаться,
Когда вдруг небо упадет,
Когда весь смысл пропадет,
А я исчезну где-то...

Я буду просто улыбаться.

Выйду вечером на Волгу:
Кругом тихо, только скрип
Слышен, ветер потихоньку
Подгоняет волны, птиц.

По незримою дороге
Тихо едут корабли,
Толкачи бредут по Волге,
Тянут тяжкий груз с земли.

Чайки грустно и протяжно
Запоют живую песнь,
Кто-то сзади, кто-то скажет:
"Тут спокойствие и есть".

Выйду вечером на Волгу
Слушать музыку ветров
И однажды я услышу
Голос Волги, жизни, снов...

В каком живём мы ритме?
Живём мы в ритме лжи.
Мы к ней уже привыкли,
Ведь без неё смешны.

Мы лжём без смысла, просто,
Не думаем о тех,
Кто просит правды слёзно,
Для них ведь ложь есть грех.

Но, знаешь, их молитвы
Не слышат уж давно.
И, помни, только в битве,
Нам правду знать дано.

А мы воюем часто,
Хоть не за правду. Да,
Я знаю, что напрасны
Сейчас мои слова.

В каком живём мы ритме?
Живём мы в ритме лжи.
Мы всё же однотипны:
Без лжи мы все смешны.