Всё та же муть,
Всё те же мысли.
А где же суть?
Уже за выстрел.

Пропала правда,
Пропала ложь.
Уже не важно:
Клади — положь.

К чему всё это?
Зачем я тут?
На этом свете
Меня не ждут.

Уже не важно,
Кто прав, кто — нет.
И непроглядно,
Растаял свет.

Чудить не надо —
Себе дороже.
И нет награды —
Держи за вожжи.

Вперёд, за ложью,
И с диким воплем
За страшной дрожью,
П***й...

Я сам себя — ножом по глотке
Во благо слов, во благо дел.
Сиди и дальше в этой лодке,
А я поплыл искать предел.

Вечно уставшие, вечно озлоблены,
Что-то бормочем, а что — не поймём.
Жизнь нас оставила там, на обочине...
Грубо вдавила стопой в чернозём.

Белым железом по мозгу: "Что делать-то?"
"Как дальше жить?" — гулким эхом в сердцах.
Кто-то кричит нам с далёкого берега,
Бегло, сумбурно и всё впопыхах.

Чудом цепляемся, держимся... Падаем.
Бьёмся в конвульсиях, чувствуем страх.
Низко живём и питаемся падалью.
Бегло, сумбурно и всё впопыхах.

Вдруг стало тесно и холодно жутко.
Шёлковый галстук, рубашка... Петля.
Дайте вдохнуть полной грудью, минутку!
Где-то поблизости радость моя...

Нет, показалось... Всего лишь мгновенье!
Будто я много от жизни прошу...
Тихий покой и тепло... И забвение...
Трепетный мир моему шалашу.

Словами чувств не выразишь.
К чему нам этот дар?
Сломаешь, если выронишь.
Нарушишь, если дал.

Отпустишь — не вернёшь назад.
Мы даже близким людям
Грубим, и часто просто так,
Ведь знаем, что нас любят.

Как много слов не родилось,
Как много было лишних...
О чём мы говорим всерьёз?
Да ни о чём почти что.

И смысла нет уже давно,
И истины за ними.
Красивой речи суждено
Забыться или сгинуть.

Порой слова приходят сами,
Порой уходят и года.
Как жаль, что мы тогда не знали.
И не узнаем никогда.

Куда ушёл счастливый сон?
Опять пришла тревога.
Потряс удар в огромный гонг
Спокойную берлогу.
Мой разум светел был и чист,
Как комната пустая —
Теперь похож на грязный лист,
Но без конца и края.
Туман повсюду... Темнота...
За что бы ухватиться?
Куда ни глянь — везде стена.
Забытая темница...

Глотнуть бы воздуха чуть-чуть,
Водицею напиться,
Да что-то мне сдавило грудь
И жарко, как в теплице,
И холодно, как в январе,
Холодный пот ручьём.
Ой, что-то дурно стало мне,
Пойдём чаёк попьём?
Расслабимся, чуть посидим,
Потом пойдём работать.
Нельзя ведь нарушать режим —
Так можно жизнь прохлопать.

Потехе смело скажем: "Нет!",
Нам некогда лежать ничком.
Для нас есть перерыв — обед.
Отложим отдых на потом!

И мы, сложив на спину крест,
Плетёмся, спину изогнувши,
На добровольческий арест,
Заткнувши рот, глаза и уши.

Мне снился сон, в нём гонг звучал,
И всё вокруг волною плыло.
Открыл глаза — и гонг упал,
Меня им с головой накрыло.

Если мир вокруг тебя враждебен,
И всё не так прекрасно, как могло бы быть.
Прочти пред сном короткий и простой молебен:

Я верю, это можно изменить.
Я верю и надеюсь на победу
Тех светлых чувств, что спят у нас в умах.
Я знаю, эта жизнь — сплошные беды,
Мы все давно повисли на крестах.
Но мне так больно, что в груди нет места,
Так грустно, что иссяк резервуар для слёз.
Мне надоело жить, как будто под арестом.
Возьми меня к себе, в мир сладких грёз...

Порою кажется: тебе нигде нет места.
И всё не так, как ты надеялся и ждал.
Нет смысла в оказании протеста —
Никто не посещает твой концертный зал.

Везде, во всех ты ищешь виноватых,
Хоть в глубине души и знаешь: не найдёшь.
Прошу, пойми — не убеждай меня в обратном.
Я знаю: ты однажды заживёшь.

Не думай, что чего-то недостоин.
Не всё на свете нужно заслужить.
Пожалуйста, не думай, что ты болен
И слишком поздно начинать тебя лечить.

Попробуй обратиться к психиатру,
Быть может, он подскажет, что да как.
Заканчивай бубнить седую мантру —
Слова найдутся сами, просто так.

Найди в себе решимость, силу духа
На этот непростой, но нужный шаг,
И жалкая душевная разруха
Падёт, и всё развеется, как прах.

Налью-ка я себе винишко.
Налью-ка я себе вина.
И тихо почитаю книжку
Под вечер у открытого окна.

Пусть сердце дико бьётся и трепещет,
Пускай по жилам разливается тоска,
От этого недуга ничего не лечит,
Но что поделать — жизнь то коротка.

Не буду вспоминать твои упрёки —
К чему теперь дрожать, как мотылёк?
Ну всё, не буду больше пачкать строки.
Я думаю, вы поняли намёк.

А что ещё сказать? Да больше нечего!
Мне кажется, на море будет штиль.
Страница за страницей — этим вечером
Я принял, всё простил и отпустил.

Покой и равнодушие внутри
Смешались с чувством радости, свободы.
По виду и не скажешь: "23".
Но что такое эти ваши годы?

Печально знать и думать. Мне бы тоже
Сейчас играть в песочнице с детьми.
Но мне уже за двадцать, и похоже,
Что скоро, совсем скоро 23.

Нетрудно догадаться: я — бездельник.
Сижу на шее у родителей, ну да.
А что мне делать, если нету денег?
Мне скоро 23, а я — балда.

Зачем учителя старались в школе?
Мой лоб целует грабли в сотый раз.
Мне скоро 23 и что в итоге?
Простите, я забыл порядок фраз.

Прошу вас, не судите строго.
Подумайте, кто в этом виноват.
Передо мной разлита скользкая дорога.
Мне скоро 23. Ну здравствуй, Ад.

Погода обещала быть хорошей,
Но в сумки всё равно кладу пальто.
Там, куда я еду, всё другое, и похоже,
Что придётся мне оставить кое-что.

Даже вещи собираются компактно.
Всё вокруг торопится, спешит.
Но внутри меня ни холодно, ни жарко.
Во мне есть всего одно желанье — жить.

Сколько мыслей роится в моей голове,
Столько капель воды в океане.
Тараканы давно утонули, но мне,
Кроме рыб, никого и не надо.

Мы молчим, мы тупим, мы дерёмся за жизнь,
Прозябая с бетонных коробках.
На словах мы все топим за оптимизм,
А на деле угрюмы и робки.

Хоть на лбу каждый пишет о чём-то своём,
Все привыкли читать по губам.
В этом мире немых, беззащитных амёб
Очень трудно не верить богам.

Протирая окно рукавом в электричке,
Невозможно убрать душный смог,
Но мы следуем детской наивной привычке,
И неважно, что возраст не тот.

Поправляя манжеты, идём в первый класс,
Засучив рукава — на работу,
В той же самой рубашке приходим мы в ЗАГС.
А к чему ипотеки, заботы,

Если всё не успеть, до всего не дойти?
Век живи — век учись, говорится.
Если тысячу раз повторяешь: "Прости",
И всю жизнь будто пятая спица?

Для чего так стараться, из кожи вон лезть,
Подвергаться кошмарнейшим мукам?
Чтоб под старость бояться привстать и присесть?
Чтоб в наследство оставить всё внукам?

"Поживёшь и увидишь. Ещё не дорос.
Повзрослеешь, поймёшь. Ты подумай".
Только я не хочу. Удалите мне мозг.
Не желаю вариться в кастрюле.

Я — ребёнок! Прошу, не бросайте меня —
Мне с рожденья обрезали крылья.
Да всё это не важно, ведь с этого дня
Про меня все забыли...

Люблю весну за это:
За горы облаков,
За то, что перед летом
Уже на всё готов.

Готов бежать на речку,
Купаться целый день,
Играться в человечков,
И кепка набекрень.

Кататься на машинке
По нашему двору.
Я маленьким мужчинкой
Застану ту пору.

Я буду есть клубнику,
Смородину срывать.
Во времена каникул
Как сладко здесь бывать!

Но времена уходят,
Сменяются года.
Пора. Меня проводят
До смертного одра́.

Отправлюсь снова в детство,
Останусь там навек.
Я был хорошим, честно.
Впусти меня! Но нет...

Льёт серый водопад
Безжалостным потоком.
Летит к земле снаряд,
Грозится нам потопом.
Деревья — что столбы,
Стволы да ветки только.
Я жду своей весны,
А на душе так горько.

Куда пропали радость,
Цветущие поля,
Наивнейшая праздность
И молодость моя?
Я помню вас, родные!
Поверьте старику.
Года мои шальные
Я вами нареку.

Остановись, подумай, осмотрись —
Как много в этом мире боли,
Что нас возносит прямо ввысь
И низвергает вниз, сквозь поле.

Очнись, прочувствуй, пробудись —
Ты спал всю жизнь, теперь живи же.
На что дана нам эта жизнь,
В которой смерть рожденья ближе?

Горит огнём и льёт рекою,
Руками душит горло мне,
Всё-всё, что я хотел, но горе,
Подобно туче иль горе,
Нависло надо мной нещадно,
Забрав весь воздух, кислород.
И смысл потеряла правда,
Закрыв свой грязный, пошлый рот.

Теперь ничто уже не важно,
Теперь никто уж не любим,
И вид давно уж не пейзажный,
И каждый — бог и господин.

Какое счастье! Что за чудо!
Прелестный, новый, дивный мир!
Вокруг одни сплошные руды,
И чистый разум — наш кумир.

Вперёд, товарищи больные!
А кто ещё, если не мы?
Башка болит — ура, живые!
Мы — солнце в этом царстве тьмы.

Я не за, но и не против.
Сам не знаю, что к чему.
От всего меня воротит,
Ничего я не пойму.

Вроде рад, а вроде грустно.
Я влюбился или нет?
Всё сжигает это чувство.
Что-то тянет, но ответ...

Он сокрыт во тьме грядущей.
И из прошлого он стёрт.
Будь спасён вперёд идущий.
Ночь темна и чёрен чёрт.

Будет свят твой путь священный,
Если хочешь ты того.
Верь, мой ангел, верь, мой пленный,
Нет в раю уж никого.

Верь в себя, в свои же силы,
Верь, что сможешь ты пройти.
И тогда, мой путник милый,
Я во тьму смогу уйти...

Мне туда лишь путь-дорога,
Свет меня не тяготит.
Будь влюблён. В кого? В любого!
Сердце — камень, но болит...

Прыг-скок по крыше воробей —
Чуть шум издалека.
Беги, состав, скорей, скорей,
Пока бежишь, пока.

Толпа людей стоит и ждёт,
Ропща на небеса, —
Холодный дождь стеной идёт,
Рождается гроза.

Трещит по швам небесный свод,
Пропитан ледяной
Голубизной озёрных вод,
Печальной стариной.

Стальной оскал у облаков
Сверкает серебром;
И им не важно, кто, каков —
Для всех единый гром.

Стрела промчится незаметно,
И только слышен свист;
Вдруг налетят порывы ветра,
И чей-то грязный лист

С наброском, чем-то вроде текста,
Закружится, взлетит;
Лишь Богу одному известно,
Кому принадлежит.

Закончил гром концерт свой гневный,
И ветер резко стих.
Упали строки, я, презренный,
Прочёл случайно их:
"Грозою снова вдохновенный,
Пишу небрежный стих".

Под вечер серый небосвод
Укрыл пустынный город.
Как тихо у озёрных вод,
И капает за ворот...

Конец апреля был дождлив,
Летели птицы стаей.
Я помню, был души порыв,
И вот, его не стало.

Деревья голые стоят,
Сквозь ветки видно небо,
А с неба капельки летят...
Как жаль, но я тут не был.

Горят фонарные столбы,
За ними звёзд не видно.
Как далеко развились мы,
Но вот, за что обидно:

За всем величием своим
Мы слепы стали к чуду,
Но мир не может быть другим,
Так будем миру другом.

Тогда синее станет небо,
И зелень будет в городах,
И новым, ярким, дивным светом
Зальются звёзды в небесах.

Смеркалось. Дождь надрывно выл,
И с ветром уносило
Во что я верил, что любил.
Как всё-таки красиво...

Расскажешь однажды вживую,
Как ты воевал на полях?
Как за надежду любую
Цеплялся ты второпях?
Как просыпался на утро
От крика "в атаку, бойцы",
А вечером в бедненьком хуторе
Еле сводили концы?

Расскажешь ли внукам, внучатам,
Как маршал тебя наградил?
Как бегали мимо солдаты,
Когда тебя враг подстрелил?
Как ты, умирая от боли
На грязной и мокрой земле,
Мог думать только о доме,
Красивом, но скрытым во мгле.

Тебя ни за что не запомнят,
И никто никогда не почтит.
Со всеми тебя похоронят.
Со всеми ты будешь забыт.
Нас много, нас миллионы,
Мы помним те страшные дни.
Нас роты, нас батальоны,
Мы были и будем одни.

Листва золотая блистает лучами
Осеннего солнца, играя со мной;
Слетая с холодными, злыми ветрами,
Она ниспадает на землю горой.
И тихая радость в душе моей льётся,
Как чистый ручей или горный родник.
Быть может, и в ней скоро радость найдётся,
В той, для которой я к грусти привык.

Стихотворение моё, лети, лети по ветру!
Пускай тебя услышит Человек.
И даже если автор канет в Лету,
Тебя, мой Сын, не смоет время бег,
Ничто не равно твоему куплету,
И жизнь не отнесёт тебя на брег.
Твоя судьба — скитаться в бурных волнах,
Шипящих и шумящих над тобой.
Но по водой всегда спокойно
И не гремит здесь бури бой.
Лишь тишь и глухота повсюду
Разлились упоительной кривой,
Сомненьям места нет — не мир, а чудо,
Но что опять гремит над головой?
Гроза. Огонь и вспышки молний.
Шум и хаос тут и там.
Волны, словно чёрны кони,
Пробегают по волнам.
Страх объял твои члены,
Паралич сковал твой бег.
Всё — цензо́ры, дети пены.
Где тот самый Человек?

Умер он уже подавно,
Как и я, создатель твой.
Время всё решит бесправно.
Ну, а стих? А стих живой!

Печаль, обида, боль и жалость —
Ни сожалений, ни обид
В душе моей не затесалось:
К грустной жизни я привык.

Ничто меня не возбуждает,
Осточертели чудеса,
И только сон в ночь посещает,
Но и то — на полчаса.

Кто ж придёт ко мне на помощь,
Кто протянет длань судьбы?
Или в эту лунну полнощь
Мне не избежать тюрьмы?

Неужели одиночкой
Мне скитаться по лесам?
Маленькой, безмолвной точкой
Появляться тут и там?
Может, кто-то и поможет,
Вытянет из темноты.
Руки помощи предложит,
Позже принесёт цветы

На мой пустой надгробный камень,
Скажет: "Был же человек!"
Я ему: "Спасибо, парень!
Жаль, уже прожил свой век..."

Если я стану известным поэтом,
Будут ли люди меня почитать,
Будет ли счастье в сердцах их ответом
На строчки, что буду я кровью писать?

Станут ли школьники мной восхищаться?
Буду героем для грустных детей?
Или же мне суждено пресмыкаться
И лобызать кое-что у властей?

Буду писать о любви и ошибках,
Горькие думы вливая в стихи,
Или о радостях жизни, улыбках,
Предпочитая уйти от тоски?

Жить мне в дворцах, может в замке прекрасном,
Или в каморке, питаясь лишь мхом?
Знаю одно — в этом мире опасном
Самое страшное там, за углом...

Я грусть познал как смысл жизни
И утопал в ней день и ночь,
И был я в ней безукоризнен,
Отталкивая радость прочь.
Железный стих мой в душу рвался,
Оставив в сердце лишь дыру,
А разум где-то там остался —
Вряд-ли вновь его найду.
Пойму ли сердца изныванья?
Останусь ли совсем один?
В момент святого увяданья
Протянет друг ко мне кувшин?
Разинет пасть пред мною бездна?
Увижу ли её оскал?
Да, я любил, но безвозмездно,
Как луч ласкает море скал,
Как солнце греет океаны,
Как ветер дует на леса,
Как извергаются вулканы,
Как тихо падает роса.
Любил, не зная нужной меры,
Любил, горя огнём внутри,
Сгорал, был пеплом, снова верил,
Но не предал огонь любви.
Меня б, наверно, засмеяли,
Увидев жар моих страстей,
Камнями б насмерть закидали,
Танцпол бы сделали с костей;
Но я не верю в эти сказки,
Что люди душами пусты.
Пускай все носят эти маски —
Под ними жар огня любви!

Когда деревья полыхают,
Когда настал Земной потоп,
Когда осины вырывает,
Земля уходит из-под ног;
Во времена вселенской грусти,
В отсутствие любых отрад,
Когда момент любви упущен,
Когда погибели я рад,
Кто будет рядышком со мною,
Разделит горькую печаль,
Увидит свет во мне и с боем
Предложит мне горячий чай;
Кто станет для меня надеждой,
Опорой, силой и щитом;
Кому смогу я слыть невеждой,
Интеллигенствуя при том;
Увижу в людях снова светлость
И простоту святой души,
Иль уготовано мне вечность
Блуждать и звать средь темноты;
Ужель спокойная любовь
Дороже бурной, дикой страсти;
И если всё начнётся вновь,
Найду в себе осколки счастья?

Поэзия - неблагодарный труд;
Сейчас прочтут и сразу же забудут.
Писателя в каморочке запрут,
Читателя расстреливать прибудут.
А кто виновен? Кто не прав?
И что такое справедливость,
Когда писатель, показав свой нрав,
Гоненье получает, а не милость?
Неужто всё за нас решает кто-то свыше?
Неужто мы беспомощны в глазах судьбы?
Наш разум упирается в придуманные крыши,
А в комнатах полным-полно воды.

Колыбель осенних дней
Пророчит долгие печали.
Утону, как камень в ней,
Забуду всё, что обещали.

Небесный свод покрылся чернью
И льёт безжалостный поток.
Приходит ночь вниз вместе с темнью
И отрывает дня кусок.

В периоды хандры осенней
Лучше слушать инди-рок.
Он придаёт заряд веселья,
Как никто б из нас не смог.

В зыбкой паутине бытия
Вязнут насущные проблемы,
Люблю повисеть и я,
Создавая новые, не нужные дилеммы.
Всегда, пока на улице всё мерзнет,
Людям хочется согреться
У костра чьего-то сердца.

Мне так хочется кричать,
Меня никто здесь не услышит.
Могу всё заново начать,
Быть может, обо мне напишут?

Любя, мы жизни прожигаем,
Пока живём, друг друга бьём.
На солнце в пепел превращаем,
Чем дорожим, пока живём.

Я ненавижу всех и вся,
Но боюсь сказать в лицо.
Всем нужна любовь моя,
Но я убью вас, вот и всё.

Ах, в этом мире столько боли!
Зачем же приносить ещё?
Мне не нужны убийства боле,
Начну любить я, вот и всё.

Но вновь отвергли мои чувства,
И снова тянет убивать...
Любовь и смерть - одно искусство,
Всё та же боль опять, опять...

Мне нужно соблюдать баланс,
Но я люблю его терять.
Я так хочу любить всех вас,
И снова тянет убивать...

Вокруг темно и ни души. Плыву я в бездну темноты.
Фонарь не даром с собой взял.
Не раз меня уже спасал.

Я глубоко под толщей чувств.
Слова выходят не из уст.
Я утонул в своих мечтаньях.
Укрылся в собственных страданьях.

Но вдруг, сквозь толщу тьмы и чувств,
Пробился свет мысли луч.
Он потянул меня наверх.
Он снял оковы с моих век.

Теперь я больше не безумец.
Мне Посейдон дарует свой трезубец.
Над чувствами имея власть,
Упиться ими можно всласть.