***

Мой блик на лампе - целая звезда
И в темноте она сверкает,
Без света яркого, огня,
Без следствия, причин мигает.

Она одна горит и в тучи,
И в самый пасмурный закат,
И в смога облаках средь гущи,
Когда дождей идёт парад.

И нет мне утешенья боле,
Она со мной горит как я,
Во тьме грядущей на субботу
Моя любимая звезда.

Я умираю и встаю,
Бегу с догонкою на пары,
Так тяжело, душевный груз..
Он тяжелее всей запары.

Читаю пламенные строки
И развивается буран,
Он с головою дико сносит
Весь многолетний мой закал.

Устала и дышать так трудно,
Забились ноги и душа,
А с ночником теплей, уютно,
Что засыпаю неспеша.

Потом подкидывает снова,
Сносящий волны океан,
Я прерываюсь на пол слова -
Задушит полностью капкан...

И умирая, оживаю
И делаю красивый слэнг,
Чтобы пред сном его читали,
Я выставлю его как стенд.

И на ладонях мои мысли,
Берите аж до нехочу,
Я покидаю этот выступ
И заискрюсь, как Пикачу.

Разряды тело разрывают,
Устал мой мозг в себе нести
Всю гадость прелести прощений,
Чтоб косу правильно плести

Без узелков или запинок
С красивым шёлковым платком,
Бегу как слог, что весь разбитый
По улице и босиком.

Несусь сквозь дождь, мороз и холод,
Так непристало это мне,
Впадаю в яму, тихо, плавно
И строчки только в голове.

Как отвратительно прелестно
Звучат в округе голоса,
Они все радуются мило -
Меня же манят небеса.

Прыжок на вере будет стоек,
Плоть разобьётся все равно,
От этого бывает страшно,
А мне же - ласково.. тепло.

Что чувствуешь, ты мой читатель?
Полёт или кровавый след?
Когда окажешься на камне,
Тогда получишь свой ответ.

"Растает"

Любовь моя, моя родная,
Как ключевая, ты чиста,
Дарю тебя любимым, славным,
Хорошим, нужным и бесславным
Чувствам, что живут века.

Люблю закрыто иль открыто,
Люблю красиво, неспеша,
И каждое моё мгновенье,
Как зимушка, бела, свежа.

Целую искренне и честно,
Целую нежно, горячо,
Люблю я сильно, незабвенно,
Теперь подставит разум строгий
Своё огромное плечо.

Однако я любви неверна..
Бывает, наискось иду,
Чтоб были счастливы другие,
Я, оставляя, ухожу.

Не лезу третьей в чью-то жизнь,
Не интригую, искушая,
Мне бы плести родную нить
В понятном, собственном дизайне.

Я стану другом для любви,
И буду наблюдать, милея:
Как кто-то крепко обнимает,
Целуется самозабвенно.

Мне грустно? Иногда бывает..
Когда любовь мою сожгут
И над костром, концом зимы,
С улыбкой белой наблюдают.

Но сжечь теперь уже не дам,
Она внутри спокойно тает,
И сердце вновь напополам
Делиться глупо

"Я всегда найду для тебя время"

Я всегда найду для тебя время
Что б ни было, хоть в поздности приду,
Но знать мне нужно точно несомненно,
Что хочешь ты меня, как я тебя хочу.

Зачем любовь, когда не видно рядом,
Зачем объятия на краткий миг в ночи,
Когда не существуешь ты детально
Пред сном под освещением свечи?

Всецело отдаваться - так потрясно,
Но мне нужна всего лишь часть тебя,
Любить с большой дистанцией опасно,
Ведь тело всё забудет, а не я.

Но тело - это часть персоны
И разделять мне невозможно, знай,
Не побегу навстречу, если ты спиною
Стоишь, где ночи край.

"Наполнена любовью, чтобы дарить её"

Я была сломлена и раздавлена,
От сердца оставались лишь рваные струны,
В душе, в голове - over подавлена,
Как годы длились сплошные минуты.

Мне пусто было и одиноко,
Через обломки ступала нога,
В которую ржавые гвозди впивались,
И кровью стекала моя доброта.

И треск через покровы мои
Возвращался из прошлой стрельбы расторопно,
Бил неожиданно сильным уколом -
Копила для будущей силы любви.

Пока покой не находиться рядом,
Тем более в нежной, разбитой душе -
Каждое слово "обмазано" ядом,
Пусть даже даруется счастьем извне.

"Только смотреть"

Мне оставалось только смотреть
Закаты вечернего неба,
Знакомилась тщательно с телом твоим,
Всё родинки рассмотрела.

Заметны ли были на лике моём
Поцелуи горячего солнца,
Когда омывалась холодным дождём
Последняя радости роза?

Куртищанкой я к Вам заглянула на час,
Оставили деньги на тумбе
В виде замыленных, розовых глаз,
Открытых в последней минуте.

(с) Алина К.

Сердце бьётся без расчёта глупо,
Как должный, постоянный автомат,
Различие даруя нам от трупа,
Что гнил и временем помят.

Желанна ровность жизни и стабильность,
Но отнята она моим наследством,
Подавлена таблетками лабильность,
Плюсуя к "завтра" точную известность.

Как изолиния, идёт мой путь по буквам,
Как мёртвый Чехов, я с утра встаю,
Завидовать мне может только кукла:
Ведь без толчка сама ходить могу.

И страстный нрав убитый мной, собою,
Желает возрождения опять,
Мне хочется махнуть на всё рукою
И сделать всё, чтоб только был он рад.

Но страсть последняя меня чуть не убила.
В агонии молилась на покой,
Но, выбравшись, себя я удивила,
Очнувшись не душой, а головой.

Теперь душа моя изнежена любовью,
Балую нежностью свой разум, тишиной,
И наслаждаюсь ежедневной болью
Разбитых розовых очков стрелой.

Не ведано пристрастие, влюблённость,
Не ведан липкий образ, что в мечтах
Амуренные перед снами строят,
Потом уходят, бросив всё, в слезах.

Мне сложно распознать своё желанье
Увидеть средь людей тот самый ключ,
Что сердце щёлкнет и войдет с преданием
Без резкости и будет не колюч.

Не вру, не обещаю на повторе,
Что буду до конца идти вперёд.
И в радости, а может быть, и в горе
Мне осознание не лучшее придёт.

Решать проблемы по мере поступления..
Пусть буду скучной и спокойной для любви,
Моя романтика не терпит преступления,
Она не хочет криков, рук в крови.

Готова созерцать и тихо таять,
Мне кажется, старею на глазах,
Но не способна я от горя плакать,
Жалеть себя на подставных руках.

Баланс и равновесие на карте -
Готова выйти, пусть на долгий путь,
Следить в пустыне или на асфальте,
В дорогу выбрать путника такого,
С которым вместе в омут мы смогли бы
Без страха и сомнения нырнуть.

И мне спокойней доверяют сердце,
Ведь я со зла не сделаю убой
И не вломлюсь, незваным здесь владельцем,
Не заберу последнее с собой.

"Смерть романтиков"

По иглам ступая, идущий к мечте
Оставит следы окрававленных ног
До самой глубокой у всех слепоты,
Летя, как невиданный всем лепесток.

Поющий услышится после зари
Иль, может, разбудит трезвящим огнём,
Что пышит не всем, но пышит вдали,
Сгорая отчаянно тихо, живьём..

Распустится утром красный бутон,
Наполненный кровью романтиков здесь,
Что нежно срывали с шеи кулон,
Обнажая пяту, как герой Ахиллес.

"Я достаю свой фотоаппарат"

Лучше нет, прекрасней всех наград,
Чем мой обычный фотоаппарат,
Поможет запечатать навсегда
На память бледные уста с утра.

Поможет сохранить любимый миг,
Напомнить о твоём изящном стане,
Достану пачку фото, что в кармане,
И вскрою аккуратно свой тайник.

Вселенной будет вся миллисекунда
Дарить твой образ, что остался здесь.
И я испью из этого сосуда,
Сосуда разрывающих чудес,

Что наполняли радостью и счастьем,
Покоем нежным, нежною рукой,
Водила что по коже с ароматом
И с лаской доброй, понимающей, простой.

Ценнее нет момента, звездопадов:
Я открываю старый свой архив
И понимаю, что оттенок карих взглядов
Особенный, особенно красив..

"Молчун"

Мне люди доверяют свои тайны,
Считая надёжным человеком,
Порой до идеала крайне.
Мой мозг как ТГУ библиотека.

Там склад историй и поступков разных:
Измены, и надежды, и мечты
От радости до горьких слёз, несчастных,
От света и до полной темноты.

Есть книги, что Толстой перевенулся
От миллиарда слов в своём гробу,
И есть тираж, что вновь ко мне вернулся,
Продолжив обнажённое табу.

Меня спросили: "В чём секрет негласный
И почему довериться хочу?"
Считаю, что наш путь разнообразный,
Не осуждая, тихо всем молчу.

Вместо музыки слушала б только твой голос,
Вместо закатов смотрела б в глаза,
За сердце б твоё бесконечно боролась,
Летела б, подняв на всю паруса.

Нестрашно бежать во мгле за тобою
Через пустырь опалённых сердец,
Что пали, увлёкшись своею игрою,
Бросив на землю пару колец.

Нестрашно решаться отважно в поступках,
Что могут поджечь тебя изнутри,
Нестрашно ступать по обмокшим окуркам,
Страшно себя средь сгоревших найти.

"Вызывай в себе добро"

Как часто мы падаем в кучу событий,
Дорога пути несравненно больша,
Где бились об стены без компромиссов,
Лучшее благо народу верша.

Что правильно? Где же граница успеха?
Не знал Юлий Цезарь, но знал много мест,
Где можно найти того человека,
Который тебе предоставит твой крест.

И где добродетель? И что с ним приходит?
Ловушка с подрывом иль яма во мгле
Ждёт, где тепло, сытно, уютно,
Тая злостный умысел в сей глубине?

Быть может, добра наотрез не бывает?
Только паттерн воспитаний в семье?
Иль кто-то действительно смело желает
Дарить благодать просто так на земле?

Добро инфантильностью нынче кличают:
Предложения мало, зато важен спрос,
Добро будто милостью хитро скупают,
О честности тихо спрятав вопрос.

Бывает добро и есть благодетель,
Их много бывает, как мрачного зла,
У зла найдётся честный свидетель,
Но не всегда - у добра.

У каждой звезды есть своё озарение,
У каждого моря - свой берег,
У каждого света - своё ослепление,
У заклинанья - волшебник.

У художника - краски и холст,
Творчества взор поднебесный,
А ты мой тянущийся мост
И лекарство от всех болезней.

Из года в год, секунда за секундой
Стремление к открытиям растёт,
Наш мир кишит бескрайнею наукой,
Что целой верою её сочтёт!

Мы расширяем смело горизонты,
Всё выше поднимается наш взор,
Наука нам рождает небосводы
И создаёт для цели коридор.

Мелькают звёзды далеко на небе -
Мы тянемся, к ним руку протянув,
Осваивая горы, дно и степи,
На миг вперед немного заглянув.

Кто верой жил, но делал шаг к прогрессу,
Кто жизнь отдал иль страстно ею жил,
Не уступал по крепости железу,
Для блага всех идеи воплотил.

И даже время, что невластно нами
Разбилось точно в важные секунды,
Все, потому что властвуя мечтами,
Наука не теряла ни минуты.

Как часто мы падаем в кучу событий,
Дорога пути несравненно больша,
Где бились об стены без компромиссов,
Лучшее благо народу верша.

Что правильно? Где же граница успеха?
Не знал Юлий Цезарь, но знал много мест,
Где можно найти того человека,
Который тебе предоставит твой крест.

И где добродетель? И что с ним приходит?
Ловушка с подрывом иль яма во мгле
Ждёт, где тепло, сытно, уютно,
Тая злостный умысел в сей глубине?

Быть может, добра наотрез не бывает?
Только паттерн воспитаний в семье?
Иль кто-то действительно смело желает
Дарить благодать просто так на земле?

Добро инфантильностью нынче кличают:
Предложения мало, зато важен спрос,
Добро будто милостью хитро скупают,
О честности тихо спрятав вопрос.

Бывает добро и есть благодетель,
Их много бывает, как мрачного зла,
У зла найдётся честный свидетель,
Но не всегда - у добра.

(с) Ваш верный писатель Алина К.

пробегает холод по телу,
развивается шарф на ветру,
тела, опалённые дымом
чернели, тянувшись ко дну.

на краю, провожая закаты,
улетела надежда родства.
так сильно меня не любили,
не любили теперь никогда.

как больно и сложно на пляже
мне гулять в сорочке одной..
ресницы, шмалённые ядом
опали с коварным огнём.

я помнила взгляд умиленья,
что в пламене резко просил
помахать рукой на прощанье,
чтобы дух родной отпустил.

не могу отпустить, не могу же..
в одиночестве миг мой застыл,
погружается разум глубже,
теряя лучи всех светил.

Ты хочешь страсти или взгляд мой тёмный,
Что источает омут в глубине?
Найти внимание иль двери потаённые,
Что намертво закрыты на замке?

Готова я бежать к тебе по ночи
Чрез пьяный бред людей из кабаков,
Искать пути быстрее, что короче,
Пройдя по городу сто тысяч уголков.

Готова подорваться в час безумный,
Когда ты ловишь панику во сне,
Помочь найти тебе твой ход разумный
И свет найти в житейской простоте.

Ты хочешь страсти или взгляд мой тёмный,
Что источает омут в глубине?
Чертовски чертят черти круг из мела,
Чтоб защитить себя в кромешной тьме.

Я жил в простое наше время,
Когда страной владел тиран,
Усатый, нёсший наше племя
Как красный вождь или баран.

Но в наше время за такое,
Что демократией зовут,
Могли мученье дать большое
Иль пригрозить, что лишь убьют.

Но жил по правилам я красным:
Всё что моё - народа, значит,
Не смел и рта приоткрывать
Про то, что не успел отдать
Властям, народу и вождю.
Себя за это не карю.

Мне было где-то хорошо,
А где-то было жить не очень,
Но равенство до нас дошло,
Но не до всех, неважно, впрочем.

Кто лишь противился законам,
Врагом народа объявлялся,
За то, что якобы с законом
Товарищ наш не рассчитался.

Повиновался я всему,
Чтобы семью оставить полной,
Не говорил я никому
О том, что наш Союз застойный.

Капиталистом бы кличали
Иль бы отправили в КАРЛАГ,
И КГБ меня б встречали
На улицах или постах.

Я так порядка, жуть, боялся,
Что ночью вздрагивал когда,
Автомобиль припарковался
Вблизи калитки, у двора.

Но нас не тронули, ведь к счастью
Молил я бога своего,
Что все закончилось однажды,
Но я скучаю все равно

По времени, где было можно
Гордиться именем своим,
За то, что так пахал безбожно
И не вплетался я в бои.
Мог положиться на работу
И план на будущее знал,
Знал, что посплю я всю субботу.

От этого не унывал.
Детишки и жена моя
Доколе голода не знали,
Пока Союз не разломали,
Но каждый не винит себя.

Мы девять лет изнемогали
И выживали как могли,
Душой и телом увядали,
До дыр носили сапоги.

Мой старший сын примкнул к надежде,
Что силой можно обрести
Богатство, веру и влиянье,
И так всего себя спасти.

Но он обрел свое влиянье ,
Богатство смог он раздобыть,
Но лишь мечты его пыланье
Решило сыночку убить,

Когда в одной из потасовок
С ноги его слетел кроссовок,
И пуля резко пролетела
Прям между глаз вошла и спела
Свой свист кровавый и убойный,
Тогда познал я день запойный.

Но дорогая поддержала,
Всегда мне верно помогала.
Мы прожили большую жизнь,
Нам было нелегко бороться,
Но всех времен большая пыль
К нам в памяти опять вернётся.

Я был народом вековым
И был как волк, где злой обитель,
Прожил мгновеньем непростым,
И время - есть мой просветитель.

Я понял, что не нужно знать
Всего, всегда, что, где и сразу,
К везенью лишь предугадать,
И на корню пресечь заразу.

И скрежет слышно вдалеке,
Когда осенний ветерок
Шумнее делал вечерок,
Когда листва плыла в реке.

В чернющих лужах почвы хладной
Был виден лик земного неба,
Когда фигурой неустанной
Созрели для ржаного хлеба
Колосья жмущего труда.
Возросший плодоносный кнут
Всё лето гнал нас как всегда,
Шептал: "Плоды не прибегут".

И мы же рвали руки в клочья,
С плугом в руках, с потом на лбу,
И думал сяк: "Ну превозмочь я
В какой уж раз это смогу".

Мы почву нежили прополкой,
Мозоли твёрды заживляли,
Мы ту усталость запивали
Холодной, но ядрёной водкой.

И так весну всю, и всё лето
Как бурлаки трудились мы
И не трудились в поле где-то -
Мы нервы строили свои.

Да, нелегко таким помочь,
И дело вовсе не в душе -
Не каждый в силе превозмочь
Трудоголичное клише.
Когда ты рвёшься со всех сил
Для прокормления ребёнка,
Ведь ты сказал, ты говорил:
Когда что будет и во сколько...

Не ведает глупо дитя
Откуда грусть и все морщины
Слепились с обожжённой глины,
Оно ж не видело тебя
В ударный зной иль в жуткий холод,
Когда еще тот дикий голод
Ждёт окончанья своего,
Хоть тело вовсе не младо.

Сентябрь... словно звон часов,
Бьёт звонко, радостно, чудесно.
Забили кур, много голов,
Желанье отдохнуть так лестно.

Когда октябрь постучит,
Еще с привычки встать пораньше
С постели быстро подлетишь,
Вспомнишь: "Октябрь ведь". И ляжешь.

Парить надменною походкой,
Забыв любивших словно след,
Застывший в воздухе балет,
И взглядом зрить всех неохоткой.

Тебе подарен был сонет
Всеискренний до боли жгучий,
Звучал он звонко, как кларнет,
Ты как вампир кровососущий.

Я привязалась, как назло,
Но цепи не оборывались,
Лишь стойко, значно укреплялись
И представлялись как добро.

Я умираю – не огонь меня
Испепелил так бессердечно,
Казалось, я любила вечно,
А я губила так себя.

Прерывистое, громкое дыхание,
В очах безмерный страх пылает,
И громкий крик, нарушивший молчание
Чрез боль и страх тянущийся играет.

Его порыв не стоит одобрения,
Её невинность, нежность – сожаление,
Но к сердцу жгучему пути он не нашёл
И дерзко, и уверенно черту он перешёл.
Нарушив этикеты поведенческие,
Убил в себе все чувства человеческие.

И томный женский взгляд желая,
Он стёр его, всю пустоту вселяя.
И после боя, после часа муки
Лежало бледное, младое тело,
Как будто эхо вдалеке ещё звенело,
Как будто до сих пор сжимало руки.

Мне не хватало тёплых рук
В ночи глубокой и лобзанья,
Ужасней нет душевных мук,
Грызущих мыслей целых стая.

Погрузившись в сон мне чуждый
Блестела сладко нотка страсти,
Рисуя мне сакральных нужд
Не нужных, словно злой напасти.

И до мурашек обжигая,
До ломоты моих костей
Ты прижимал меня сильней,
Мой дух немного отнимая.

Мой дом родной, сижу скучаю
По стенам тёплым, что несут
Свой добрый аромат, уют,
И дни совсем не замечаю.

Они летят торпедой быстрой,
Сметая тени прошлых лет,
Оставив лишь усталый след
И гору спутавшихся мыслей.

Родительских скучаю слов,
Шептанье утренних бесед,
Мычанье громкое коров,
Скрипит когда дубной паркет,

Ты знаешь старые шаги
Родителей родных, любимых,
Таких родных, неповторимых,
Что ныней час так далеки.

Знакомый голос папа, мамы
Звучит в картинах сладко, слёзно.
Бегу я, торопясь на пары,
Но вспоминаю дом. Серьёзно.

Приятный голос, стан высокий,
Напоминает звук далёкий,
Играя в прошлом, вдалеке,
Трезвя, как вкус белой саке.

Неслись события метелью,
Пархая в жизни, словно лист,
И в голове шумели дрелью,
Напоминая струйный свист.
Когда знакомою походкой
В душе звучали твои песни -
В глазах народа слёзы лести
Срывались с водопада лодкой.
И до мурашек эти песни
Меня дрожать изнемогали,
Вдруг оживали, умирали,
Как свежи новости и вести.
Талантливый, хороший парень,
Ты был предметом вдохновенья,
И красоты своей ученье
Голодных для роскошных барынь.
Познавши тайную сакральность,
Вкус вин и запах сигарет -
В марионеточный ушёл балет,
Не ощутив поклонников признательность.
В туманной данности витая,
Не превозмог потребностей свой зов.
Он пел, тихонько умирая,
Лежа на куче старых дров,
Теперь звучат другие люди,
Звучат играют и сдаются,
Другие просто лишь смеются,
Пустив свой смех горячей пулей.
Забыт, а значит, мёртв в сердцах,
Мёртв в настоящем, будущем и прошлом,
Забыт на исторических местах,
Забыт в прекрасном мире, тошном.
Приятный голос, стан высокий,
Напоминает звук далёкий,
Играя в прошлом, вдалеке,
Трезвя, как вкус белой саке.

Так много друзей в интернете,
Так мало друзей наяву,
"Онлайн" отмечены дети,
Но в сети не нужны никому.

Достаточно лишь позвонить,
Чтоб проверить подделку иль фальш,
И себя скорей убедить,
Для кого ты обычное тело,
Не хуже, чем тухленький фарш,
А для кого-то важное дело.

Для нас обычно всё стало,
Что дружба, если не лайк?
Пространство сети нарастало,
Как скорость, несущая байк.
На скорости этой гремучей,
Разрываем мышленье своё,
Поскольку Start-Up приставучий
Опять практикует враньё.

А где же ораторы наши,
Способные словом своим
Поднять дух и избавить от каши
В голове, что так часто едим?
Всем удобно писать в комментариях
О том, о чём говорят,
Как в обычных и старых сценариях,
Как дебилы по ветру свистят:

"Репост, тут паблик прикольный,
Поделиться, отправить, тут спам,
А здесь видосик убойный,
Такой я сделаю сам?"
Мы зависимыми стали,
Теперь же это всё обычно,
Когда соцсети нарастали,
Вначале было не привычно.

Не вкусишь поглощающей славы
И тёплую ладонь не тронешь друга,
Поцелуем не сожжёшь преграды,
Не потопишь злости судно.

Не признаешься в искренних чувствах,
Не откусишь любовный плод,
Не услышанным будешь в минутах,
Надрывая глотку, свой рот.

Не добьёшься поставленной цели,
Умрешь же бесславным в пути,
В котором сажал ты на цепи
Родные подарки судьбы.

Не приду я к твоей могиле,
Шляпу не спущу для тебя,
Потому что ты, товарищ, видел
Ничего, кроме себя.

Ты не такая, как все..
Засыпая, я вижу тебя.
Наяву и даже во сне
Мне коснуться охото тебя.

Твой взгляд источает счастье,
Твои руки - ласку, тепло,
Твой голос - родное звучанье,
Я знаю, что мне повезло.

Твоё сердце - ритм биенья
Создаёт мне свою колыбель,
Ты прекрасней, чем море спокойное,
Ты приятней, чем утром постель...

унесу эту грусть в могилу,
не разнашивать, не распылять,
довериться только светилу,
что будет меня согревать.

как жаль, что расстались в моменте
из-за глупости детской твоей..
собрав вещи, я на рассвете
уехала в свете огней.

что же делать и как собираться?
нам двоим было больно в тот миг,
с хладнокровием я и с бесстрастью
сдержала болезненный крик.

и ушла на повторе забвенья
что-то лучшее в сердце хранив,
а если б осталась с прощеньем,
не смогла бы любовь сохранить.

Гранита пламенного взор
Как мост прогнивший вновь разрушен,
Как уголь в печке вмиг потушен,
Потух без трещин в небе, гроз.

И взгляды, что опять бежали,
Навстречу сердцу и душе,
Сакральность что внутри питали,
И чувственно опять шептали:
"Tu es mon cher ami, mon cher".

Мы помним это же мгновенье,
Что пробуждает оживать,
Рождать талант, вокруг - веселье,
И эросцены представлять.

Мы помним это пробужденье,
Что жжёт в груди, как электрод,
Мы помним к счастью, к невезенью
Знакомый и опасный брод.

Дождь.
Не думала, что он может начинаться постепенно. Обычно, когда тучи сгущаются над головой, сразу становится понятно, что сейчас словно ведро с водой на голову опрокинется. Но нет, этот день был особенным, было довольно холодно. Ещё бы! На улице январь, руки мёрзнут в руковицах, находясь помимо этого в карманах. Я с трудом дышала через толстый, вдвое обмотанный вокруг моего лица шарф. Пар со рта прорывался через теплый шарф и рисовал в воздухе растворившийся в воздухе узор. Оставшийся пар прорывался бегло через длинные ресницы и оседал на них инеем. Ресницы от этого инея становились всё тяжелее и уже начинали слипаться. Качая мышцы века, я с трудом производила акт моргания.
Капля. Ещё одна капля. Мокро становилось постепенно. Капли растопили снег на моих ресницах, теперь я видела всё в полном радиусе своего зрения, и мой взор ничего не ограничивало, но привлекла внимание одна аномалия. Дождь зимой. Он постепенно начал заполнять пространство улицы, будто рисуя небольшие штрихи на картине блёклого дня. На душе стало теплее, на улице тоже. Все люди остановились и начали смотреть на небо с непониманием происходящего. Кто-то побежал под крышу зданий, кто-то лишь ускорил шаг, а кто-то был не поражён, а рад зимнему дождю, который не побоялся прийти к нам в столь ужасный мороз. Наверняка, ему было сложно прорваться через холод и не замёрзнуть, как заветной мечте. Своим появлением в зимний вечер он произвёл массу впечатлений. Не столь ошеломительной была бы на него реакция, если бы он пошёл осенью или летом.
Мимо меня быстрым шагом проходила старая женщина в белой шубе и маленькой собачкой. В отличие от своей хозяйки в глазах собачки не было видно явного восторга и возмущения, которого выражала физиономия старой женщины. Животному было все равно, оно лишь адаптируется к меняющимся условиям. Но люди, люди никогда не воспринимают нормально то, что по их мнению считается неправильным, и это касается не только дождя. В плане восприятия изменений человеку бы стоило поучиться у своих животных и наоборот научится радоваться тому, что кажется на первый взгляд мокрым и противным. Ведь оно может быть ласковым, необходимым и романтичным, как не нормально тёплый дождь в мороз.

День был вполне обычным. Утром в колледже выставили оценки за учебную практику по сестринскому делу. Я из своей подгруппы одна получила отличную отметку и была ей рада, а преподаватель меня еще и похвалила: "Да ты молодцовая молодец!" - Сказала она. Кто-то был этим недоволен из нашей группы - узнала я это из уст моего одногруппника вечером на ЖД вокзале, в зале ожидания, где мы договорились вместе коротать время ожидания наших поездов, хоть нам и нужно было ехать в разных направлениях на зимние каникулы домой. Имя возмущенной персоны мой одногруппник "Р" не разгласил, конечно. Но я не смогла отгадать имя даже со второй попытки. "Ах как я плохо разбираюсь в людях",- задумалась я. Ну ничего страшного, пусть я не буду знать имя моего недоброжелателя, зато я не буду задумчиво пялиться на этого человека и думать: "Какая же злая личность живет под моим носом". Ложь никогда не находила утешающей роскошью, но недомолвка намного лучше выдуманного сахара, который добавляют в чай горькой жизни.
Сидели мы вместе с "Р" очень долго. И я, и он выехали очень рано со своих общежитий, предполагая, что длинная очередь машин вновь соберет пробку и затормозит движение так на целый час, не меньше. К нашему разочарованию, пробки не было. Первый раз я так этому расстроилась, обычно находила это долгим и утомительным занятием - сидеть в марике и высматривать в окне разноцветные мигающие здания и уставших, замёрзших сибиряков, шагающих друг за другом в толстых теплых куртках, напоминая пингвинов из передачи "Мир животных".

- Так ты не скажешь мне кто это был?
- Блин, ну нет, я тебе не скажу, - с улыбкой и подозрительным взглядом говорит "Р".

Я посмотрела на него с проигрышной улыбкой и приподняла плечи легким вздохом, а он лишь неозадаченно покачал головой с небольшой ухмылкой. Ему не хотелось разоблачать моего недоброжелателя, и я не посчитала это предательством, поскольку с "Р" за первый семестр мы успели неплохо заобщаться - это было что-то среднее между однокашничеством и студенческой дружбой. Было очевидно, что он не хотел выдавать человека и озадачивать этим меня. За недолгое время я сумела определить, что "Р" не был похож на остальных однокашников. Он был очень внимателен к мелочам, которые говорят люди и был объективен даже к тем, кто предвзято к нему относился. За это я его очень уважала, но никогда ему не говорила, он сам знал свои достоинства.

Есть люди, которые при любой возможности пытаются показать все свои достоинства сразу, вкушая взгляды восхищения и восторга. Но есть люди, которые не зависят от одобрения общества и сами определяют свой характер и свои качества. Именно к второму типу и относился "Р".

- Алина, а ты получается же раньше меня уедешь?
- Не знаю, а у тебя во сколько поезд?
- В 22.45, но он пребывает в 22.20. А у тебя во сколько посадка?
- Посадка не знаю, а вот отчаливаю я в 22.35, раньше тебя хехехе, - наигранно имитируя смех я смотрела на него. В ответ он бесшумно хихикнул.
- Ну тебе помочь твой чемодан в поезд погрузить? - Спросил меня "Р".
- Да, было бы неплохо, спасибо.
- Да не за что, - сказал он так, будто это его мужская обязанность, хотя он ничем не был мне обязан. Это было очень приятно.
- А ты говорила, что у тебя "баул", а не чемодан, это слово что значит? Я его впервые от тебя вчера услышал, когда ты мне и Владику говорила про свой "баул", а вы еще надо мной посмеялись, то что я не знаю значения этого слова, в шутку говоря на меня "дерёвня", - хихикая, спрашивает "Р".
- Вот смотри, - показываю рукой на чемодан своего однокашника, - видишь?
- Ну, мой чемодан, - улыбаясь говорит "Р".
- А вот это видишь? - Показываю рукой теперь на свой чемодан, который вдвое больше первого.
- Ну! И?
- Вот это и есть здоровый "баул".
- Аааааа, ясно, - смеётся он.
- Теперь ты знаешь.

Хорошо, что в зале ожидания есть телевизор. Там как раз интересный фильм "Иллюзия обмана" показывали, когда мы сидели и беседовали с "Р". Намного легче выдерживать паузы в диалоге с человеком, если есть что-то, на что легко можно перевести внимание и отдохнуть от слов.

- Ты двенадцатого приедешь? - спрашивает меня мой товарищ.

Я лишь успела непринужденно на него взглянуть, как он резко меня спрашивает:
- Блин, наверное я тебя вопросами достал?
- Да нет, я просто не думала когда обратно приеду, наверное, числа одиннадцатого.
- А я семнадцатого, скорее.
- Пропустишь неделю учёбы? У нас ведь будет анатомия, латынь.

Зная, что у "Р" некие проблемы с латынью, я ее упомянула. Мерзко, конечно, но почему кто-то должен учить латынь, а кто-то дома будет отдыхать, - шучу сама у себя в голове, рассуждая как ребенок.

- Ну, блин, типа вы мне сфоткаете задания, и я потом отработаю.
- Если только так, - сказала я, кивая головой, - ну, да, тебе долго ехать, даже дольше, чем мне, хоть я и вообще еду в другую страну.
- Я тоже так подумал, а две недели - это не так уж и много для отдыха. Три хотя бы. Если честно, то мне вообще влом было ехать, просто мотаться зря.
- Я тоже не хотела. Но приеду вовремя.

Зная мою пунктуальность, "Р" зацепил меня едким вопросом:

- А что для тебя пропустить недельку учебы - это что-то сверхъестественное? - Сказал он, ехидно улыбаясь.
- Нет, просто, чем дольше отдыхаешь, тем быстрее деградируешь.
- Это да, - согласился он со мной, - я вообще целый год балду пинал когда после окончания школы, потом пошёл в колледж, мне так тяжко было собраться, чтобы начать учиться. Поэтому да, с этим с тобой согласен.

Мы сидели с "Р" и болтали без умолку как старые герои войны и хотели пойти в детскую комнату, потому что в ней были обалденные кожаные диваны, на которых можно было бы уложиться в полный рост.
"Р" подошел к детской комнате и сфоткал ее, чтобы показать мне насколько круты эти зеленые кожаные диваны.
Поскольку мы с "Р" имели азиатскую внешность, все сидящие в зале, на тот момент, когда мой товарищ фотографировал эту комнату, посмотрели на нас как на маджахедов, решивших разведать детскую комнату или ЖД вокзал полностью.
"Р" сел рядом со мной и начал показывать фотографию, которую я оценила. Потом он начал показывать мне, где расположены камеры в здании. Признаюсь честно, на тот момент, я сама реально поверила, что мы какие-то религиозно-сепаратистские разведчики, потому что вели себя подозрительно, а точнее "Р", ну я все равно была как бы за компанию, поэтому если бы на вокзале, случился бы какой-то кипиш, меня бы и моего товарища-маджахежа повязали бы в первую очередь, уверяю вас.

- Мне пора идти на четвертый путь. Уже было сделано объявление о прибытии моего поезда, - говорю я "Р".
- Пойдем, как раз твой "баул" дотащу, - смеется "Р".

Мы пришли на четвертый путь. Притащить вверх по лестнице мой чемодан помогли двое рослых мужчин, нерусского происхождения. Это был удобный случай и для меня и для "Р", когда эти мужчины предложили мне помощь.

Я наполовину русская, наполовину кореянка, "Р" - тоже кровей "татаро-монгольского ига".
Но я всегда всем говорю, что я русская, но когда азиаты, кавказцы солидарны ко мне и оказывают помощь, я не прочь сойти им за свояченицу. В итоге в таких случаях оказывается, что я вообще еврейка. Что ж поделаешь? Дают - бери, бьют - беги.

Вот мы стоим с однокашником у моего поезда Омск- Караганда у четвертого вагона.

- Тебе как чемодан загрузить? Ты сверху или я сверху?

Ах, а я пошлячка засмеялась над этим "кто сверху", "Р" покраснел и сказал:
- Ну, блин, Алина, ты меня смущаешь, - при этом сам едва сдерживал смех, - кто в вагоне я или ты, - изменил он быстро формулировку.
- Я, так легче будет.

Мы посмеялись и он подал мне чемодан. Попрощались.

Я разместилась в вагоне плацкарт на презентабельном нижнем месте, напротив меня разместилась женщина-ягодка, с твердыми убеждениями о том что экономика Европы хуже, экономики родного Казахстана (любой обыватель называет Казахстан страной "третьего мира", а вот она уверена, что в Германии одни рабы и крепостное право там продлили, как и ее билет до Караганды).
Расстелив постель, я улеглась спать, как вдруг мужчина-ягодка начал ходить по вагону туда и сюда спортивным шагом.
Не то, чтобы я, не поддерживаю спорт, но да. Когда все спать ложатся, не думаю, что самое время начинать заниматься спортом. Но он явно так не считал.

В свое время я много ездила на поездах, когда участвовала в соревнованиях по каратэ, видела много разных проводников и проводниц, но сегодняшняя проводница была особенным экземпляром.
Видели когда-нибудь антиалкогольные советские плакаты, на которых изображены гарные и бойкие женщины? Вот представьте, что одна из таких женщин - проводница, только с характером надсмотрщицы в тюрьме. Ой, это весело, поверьте, когда стоянка пройдена, а она туалет не желает открывать, как-будто мы заклинанием Гермионы смогли бы взмахнуть палочкой и открыть замок туалета, когда ещё два часа до остановки, а она уже будит всех, кто должен выйти и не должен.
Ночка выдалась славной, я прошла пограничный контроль, проверила стойкость мочевого пузыря и терпимость к нетерпимым. К тому же успела написать обычный рассказ обычного студента медицинского колледжа, который будет в будущем спасать расистов, проводниц-надсмотрщиков, женщин, не разбирающихся в политике и мужчин-псевдоспортсменов. Такой уж путь выбрала я, иначе в нашем мире было бы слишком скучно без разных людей. Именно такие люди останутся в нашей памяти, и я уверенна в том, что девушка, которая была "сверху" и тихо спала в нашем купе уже завтра раствориться в моей памяти, нежели псевдоспортсмены и надсмоторщицы.

Словно по лезвию мой поезд торопился,
Летел стрелой, везя меня домой,
Народом разным он на станциях забился,
Тягая ряд вагонов за собой.

Погода хладная морозит поезд,
А поезд пропускает холодок,
Я чувствую сквозняк и его волны
И чрез окно я чувствую восход.

Сидит напротив старая казашка-
Любопытная, типичная апашка,
Разглядывает стих и мои строчки,
Зашила б лучше дырки на сорочке,

А рядом с ней уселся парень незнакомый,
Он явно положил на меня глаз,
Ему, возможно, тоже интересно
Какой пишу в своем блокноте я рассказ.

Вот так и еду я домой неторопливо,
Хоть поезд и набрал свой оборот,
Деревья пролетают мимо,
И ухожу я в мысленный поход.

Я помню глупое мгновенье,
Я лишь увидела тебя,
Услышала твой голос нежный,
И вдруг душа внутри меня

Затрепетала и запела
Душистым и дурманным звуком,
Не знала ж я, что на съеденье
Даю я сердце гнусным сукам.

Но сердце, брошенный огрызок,
Даст плод и не один такой,
Что вновь взрастит всем нагнетущим
Всем злым людишкам и порой

Заставит единицы думать,
Что есть влюбленность в красоту,
Что есть та жертвенность и глупость,
Что вверх кидает, в пустоту.

Но весь полёт надеждой мчится
О том, что есть взаимность, ну
Бывает в небе растворится
И уничтожит красоту.

Настырность нерощенья - камень,
Тянущий быстро в бездны дно,
Лишая чувства одного,
Что есть у юношей и барынь.

Отрада, радости прощенья,
Как терпкий, но знакомый вкус,
Что раз познавши умиленья
Вновь сбросит с плеч всетяжкий груз.

Но есть обида непростая,
Ключом терзаний заводная,
Что служит мыслям тугодумным,
Горячим, пылким, неразумным.

То будешь пылким - будет горе,
Сожжешь разумное внутри,
Иль камень бросишь в жизни море,
Оставив злость всю позади.

Я в сон глубокий впала вновь,
Что пульс короче стал и реже,
Как будто в жилах сохнет кровь,
И я горю в своей одежде.

Но рвётся крик из тонких связок
И надрывает жёстко их,
Наслушавшись волшебных сказок,
Не вижу данностей моих.

Как глупо пожинать бессловье,
Когда способность говорить,
Как бестолковое бесплодье,
Как дождик мелко моросит.

Но я с опаской обернувшись,
С надеждой глупой осмотрю
Твой облик нежный, захлебнувшись
В безмолвных мыслях утону.

Глупая женщина жаждет свободы,
Умная - связи и верных мужей,
Глупая - вздохом ломает колоды,
А умная - строит стальной мавзолей.

Но кто-то лишь в ком-то свободу находит,
И в счастье уходит от тяжких цепей,
Общественных нравов, что бурно заводят
Твой страх, но этим ты не робей.

Есть женщины с мужеством сильным и крепким,
Они как железо куются в среде,
Прорвуться хоть с болью, мучительным криком,
Но не сломаются горькой судьбе.

Есть мягкие женщины, словно цветочки,
А есть, что как ягодки кислых слюней,
Есть те, что по дому в одной лишь сорочке
Встречают родных и любимых друзей.

Есть те, что игриво мигают специально,
Давая нервишкам себя щекотать,
Есть те, что в душе дают невербально
О том, что не знаешь, скорее узнать.

Лишь не по знакам я обрёл
Ту колкость, что в груди дрожала,
Зачем же путь я свой нашёл,
Если дорога мне видала

Подставить дуло прямо в рот,
Не знал же я, что сей исход
Жесткого надо мной пошутит
И быстротечно так загубит.

Познал же подлости закон,
Не на своём играл я поле,
Не граф я вовсе, не барон -
Актёр, забывший своей роли.

Вокруг застолье и утырки,
Размулеванные блондинки,
Дуэли грязные и крики,
В руках пузатые бутылки.

Хмелеем от того, что в жизни мало,
Бежим от небоскребов повторений,
Когда нам сказка "Dot(y)" заменяла,
Когда мы не искали одобрений,

Когда мы независимыми были,
Лелея и желая суету,
Когда нас наставленьями бомбили,
Когда любили в людях простоту.

Сейчас же все закручено, мудрёно,
Ведь каждый малость власти обретя,
Пытается всем показать хвалёно,
Что он возвышенней любого, а себя

Он нежит, успокаивает мыслью,
Что мир - кино и главный он актёр,
Но жизнь перееб*т же коромыслом,
Сегодня - всё ты, завтра ты никто.

Украдкой я словила взгляд,
Что жжег как пламя на плече,
И не наткнулась наугад
На безобидненькой свече.

В ней был короткий фитилёк,
Огонь ласкал её верхушку
И был так близок, недалёк,
Что чуяла себя на мушке.

Да, пламя обжигало больно
Других людей, наивных глав,
Что те бедняги умирали
И слова не успев сказав.

Но бил лавиной этот взор,
Пытаясь дать мне волю чувствам,
Но старый прошлый мой укор
Засеял мысли слишком густо,

Чтобы разрушить вдохновенье,
Убить надежду о любви,
Лишить людского мне везенья,
Заставив насильно уйти.

Но трещины ползли по камню,
И в них виднелся вдруг огонь,
Лаская камень лишь по краю,
Так не проникши в его глубь.

Сплетенье рук, и нежный ропот,
И в коридоре звонкий топот,
Горячих, страстных поцелуев
Друг друга мы с тобой балуем.

Но вот и станция чужая,
В окно мы смотрим проезжая,
Мечтая, гредя о желаньях,
О прошлых днях и о скитаньях.

Мы проезжали остановки,
А люди шли своей сноровкой
К нам заходя, они смотрели
На нас с тобой и млели.

Но вдруг чужая остановка,
Зашла в вагон краса-чертовка,
Я лишь увидела украдкой
Как ты смотрел в глаза ее с загадкой.

И больно не было, ни сколько,
Ведь дни бывают расторопно
Несут и мне для обольщения
Чужие взгляды восхищения.

И оправдания слов твоих
Заметила обычной ложью,
Набор "прости, одна такая у меня"
Сверкали яркой, но поганной брошью.

Я знаю - глупо осуждать
Влюбленность первых наших встреч,
Но буду долго проклинать,
Что я могла с тобой в ту ночь не лечь.

Неон и блеск красивых платьев
С ног сбили разум и реальность,
Вмиг заглушили звуки лаев
Собак, что возвращают в данность.

Не понимая силу власти, смазливых лиц,
Мечтательных амбиций, всё отдала,
Для зрителей внимания,
И даже взмах наивными ресницами.

И годы шли, напоминая о себе,
Что юное лицо уже не младо,
Она стояла дома на крыльце
И свежесть лет с тоскою провожала,

Махала ей платочком желтым
И слезки прорывались горько,
Все было ярким и задорным -
Сейчас по-серому и хлюбко.

Ни раз ей сердце предлагали
И руку тоже без любви,
По обаянию стонали,
И днем, и ночью шли бои.

Но ей не нужно было сердце,
Ни запах дорогих духов,
Ни золотое полотенце,
Ни кучи изумрудных гор.

Она блистая обожала,
Когда её красу желают,
От взгляда тотчас все хмелеют,
И локти завистно кусают.

Пришло и время расплатиться
За молодость и знатный глянец,
Успела ль счастьем насладиться
Сыграв с собой в любимый танец?

Я б хотела притвориться глупышкой
И с умиленьем смотреть на тебя,
Казаться послушной малышкой
И верить, что я вся твоя.

Сетчатка скорей отслоится
И зрить перестанешь навеки,
Если пыл мой душевный смирится,
Захромает подобно калеке.

Мне б самой хотелось бы проще
Верить тебе на слова,
Но не незаметить той мочи
Не может моя голова.

Обычной девицей шагала
И голову вверх задрала
Идеальная, что мечтала
Не моя, а твоя голова.

Я мечтала лететь, воевать, побеждать,
Успехом и славой людей восхищать,
Своими глазами других поражать,
И чистых, невинных всегда защищать.

Громом и молнией небо светилось,
И истина будто мгновенно открылась,
Что есть я не прах и не достояние,
А есть глухой вакуум, простое молчание.

Что портит мне душу и разум мне гложет,
Что липким сиропом преклеено к сердцу?
Сигара и виски уже не поможет,
Закрыла я в прошлое мрачную дверцу.

Но боль и бездействие так напрягает,
Аж резать охото моё напряжение,
Оно как баран меня тупо бодает,
Как слов пустой звон большинства населения.

Скрип зубов, нервный срыв и разбитые руки,
Мыло, верёвка, забавные слухи,
Невзначайные вздохи и резкие муки,
Какие же люди все мерзкие суки.

Вдох, выдох, крик и боль,
Ужасный хруст, движенье вниз,
Не думала, что хрупкий столь
Малыш способен на каприз.

Три раза тень в глазах, тук-тук,
Пульсация под сердцем вдруг,
Пот на лице течет ручьём,
Как мы ребенка назовём?

Вот горло надорвала, блин,
Как голоском теперь своим,
Я буду песни ему петь,
Всю жизнь теперь самой болеть.

А что внизу же, просто ужас,
Ну ладно, это перетерпим.
Всё, что мне нужно - всё со мной,
Ребенок маленький проедет
Весь этот путь резвой стрелой.

О, слышу крик, родной души,
Любимый мальчик, долгожданный,
Ты был так долго там, внутри,
Ты мой хороший, самый-самый...

Вот боль... ну что опять такое?
Темно-темно, прощай мой свет,
И платье в детстве то, чужое,
Что я украла на балет.

Мой первый поцелуй в беседке,
Мой первый в школе выпускной,
Как я подсунула соседке
Коньяк не чистый - разводной.

Мой первый вдох я помню чётко!
Ну как, ведь это все не помнят?
Ну, память, это было ловко!
Костлявая свой долг исполнит..

Лучина догорала тихо тлея,
Как вечерняя и тихая аллея.
Она ждала последнего издания,
Чтоб утолить свой голод ожидания.

И столько времени ночного погубила
Или, возможно, просто оживила
Словами и сплетенными сюжетами,
Красивыми стихами и сонетами.

И много раз ей мачеха твердила,
Как и во всех банальных сказках,
Чтобы на книги девочка забила
И не была в семье баластом.

И чуда в стихоплётстве тут не будет,
Никто не раздобреет, не поможет,
И девочка про искорку забудет,
Мечту писательства свою в стене заложет.

Но в воле ею данной духом, верой,
Всё то, что в силах и в руках её,
Свой дар убьет, возможно, не заменит,
А если скажет, что писательство - мгновенье,
То слово с уст её - галимое враньё.

Как проявляется в лице двуличие?
Когда в правде режущей гнустнАя ложь
В словах и действиях утратила отличие?

Или когда задумал человек
Остаться вежливым с багажником манер
Для близких дома, на работе - для коллег,
Кривя лицо и улыбаясь мило,
Для повышенья статуса на пик своих карьер,
Иль чтобы не ругаться для приличия,
Не переходит истины барьер?

Как проявляется в лице двуличие?
Когда ты хочешь нравится другому,
При этом мнение имеешь как к больному?
Быть может это просто неприличие.

Как проявляется в лице двуличие?
Когда читаешь будто мудрый стих
И видишь праведным героем лишь на миг
Иль постоянно образ свой, обличие,
При этом праведным не есть твой путь всегда,
У каждого есть камни, есть вода,
В которую нырнуть мы все боялись,
Не потому, утонем что, а просто растерялись,
Поэтому, чтоб глубину узнать -
Мы вглубь не плыли, а кидали камни,
Ведь их не жалко - но мы их теряли,
Как веру в веру недвуличия,
Теряя на секунду два обличия.

Светил чуть приглушенный свет,
Закрыты были окна, двери,
Отель подальше в тишине,
Сокрытый в чаще доброй ели.

Ты приобнял меня слегка
И носом в шею мне уткнулся,
Вдруг засияли облака,
Во мне мой дух воспрял, вернулся.

Взял руку, нежною щекой
Погладил бережно её,
Сам по себе сей жест простой
Спокойствие шатнул моё.

Муражки быстро побежали
И загорелся мой живот,
До этих пор не оживляли
Застойных мыслей, как болот.

Теперь жива и оживляю
В себе тот давний фитилёк,
Посмотришь, повоображаешь,
И древом станет твой росток.

Слишком красива для парного танца,
Слишком красива для чувственных слов,
Как лёгкая, но не простая задача,
Как самый желанный и пёстрый улов.

Слишком красива для сдержанных взглядов,
Скромных и быстрых, что красками бьют,
Слишком доступна любовным скандалам,
В ложе любом с нетерпением ждут.

Доступна во снах, доступна лишь в грёзах,
Но место в семье нигде так не ждёт,
Как вожделенье в кустах, иль берёзах,
С надеждой малейшей травой зарастёт.

Слишком красива для этого мира,
Ах сколько сердец пылает огнём!
Животной стезёй, что в углу приуныла,
В остатке имея далёкий покой.

Слишком, ну слишком прекрасна богиня,
Её восхищенья не трогают боле,
Как серые тучи с каплями ливня
В старом иссушенном, вызжженном поле.

Но кто бы подумал, что даже те боги,
Что точат по камню ту красоту,
Одины, Локи, а может Свароги
Одиночеству знают свою высоту.

Стезя свершилася отныне
И шло всё бурным чередом,
Когда все мысли плавно плыли,
Когда ложились мы вальтом-

Мне так хотелось приобняться,
Согреть бушующим дыханьем,
Любовью горькою заняться,
Забыть печаль твоим лобзаньем.

Я верила, что все навечно,
Но сердце треснуло в груди,
И в душу быстро, скоротечно
Воткнулись жёсткие болты.

Распалось сердце на осколки,
И я лежала, плача в голос,
Рыдала на измятой койке,
Мой зов к тебе отныне холост.

Душа рвала меня снаружи
И искажалась я в движеньях,
Последний раз упала в стужу,
Молилась богу на коленях.

Тоскливый парень сидел в телефоне,
Картинки влюблённых текли сверху вниз,
Сутулый и грустный в большом капюшоне,
А в мыслях мужской, несравненный каприз.

Привычней было писать, а не лично,
И взгляд был направлен вдаль, в никуда,
Одиночество вилось по кругу циклично,
Его настигала в распутье судьба.

Как жалко, ведь был он прекрасен собою
И нежен, но мир не знал для чего
Сидит он на месте и строки всем пишет
Кому-то на радость, кому-то на зло.

Одинокий писатель, где мрак - есть обитель,
Зачем же он пишет себе только в стол?
Без боя весь страх - его победитель,
Нанёсший любви непомерный урон.

И если бы только он знал, что однажды
Не сможет прийти в свой дом, где уют,
Объятья любимой несут осторожно
Ту ласку и радость, что верно спасут..

Целуй меня в губы,
Когда буду лежать
На спине.

Целуй меня нежно,
Когда буду стонать
По тебе...

Целуй меня сильно,
Когда буду молчать,
Как немой.

Целуй меня страстно,
Соседи когда
Будут ворчать
За стеной.

красное вино
ты подливаешь
мне в бокал.

мне нравится
смотреть на твой
оскал..

рукою проведёшь
вальяжно по плечу
и я растаю.

и томно губы прикусив,
посмотришь на меня -
я умираю...

шипы вонзишь любви
мне прямо
в сердце.

и мне захочется
всё скинуть
и раздеться...

Чёрный бархат. Танец. Конфетти.
Музыка. Перчатки. Вальс.
Мясо. Фрукты. Ассорти.
Сюртуки. Шанель. Атлас.

Бойкий взгляд. Уверенность. Влюблённость.
Поэмы. Зрители. Корсет.
Платья. Ласки. Разговоры.
Вздохи. Пот. Декрет.

Стоят ли людские жизни
Пачки свежих денег?
Когда борьба умов корыстных
Ставит людям ценник.

Кому-то счастье: светлый день,
Кому-то солнце на Мальдивах,
Кому-то прихоть: просто трата,
Кому-то головы мигрень.

Как поломать эту систему?
Кто знает, расскажите мне.
Не Ленин я, что всех избавит
И бросит в пекло на одре.

Нас больше, мы сильней и крепче,
Но мы разрозненны всегда,
Давайте разделять не будем
На тех, кто сам всего добился
И тех, кому дала судьба.

Пусть были бы добрей и проще
Не было бы кровавых войн,
Не было бы и даже тощих -
Но. Разделение сторон...

Спокойной, красною вуалью,
Сквозь время видела тебя,
Я бережно, легко шагаю
И контролирую себя.

Мне грация твоя как зелье,
Слова - как сладкое вино,
Побудь со мною лишь мгновенье,
Сей чувство всплыло так само.

Лицо и кожа - чистый бархат,
А губы - яркие листки,
Держусь на слабеньких канатах,
Держусь опасной высоты.

Я слово дам, что не сорвусь,
Пока меня ты не попросишь
И окунуться с головой,
Где ты о чувствах лишь хлопочешь.

Простила б я твоё влеченье
К материальным всем благам,
Но не могу я в заточенье
Держать себя, в этих тисках.

Я буду плакать, буду рваться,
Кусать других и бить словами,
Из-за того, что я стучаться
С любовью буду сильно лбами.

Порывы ярких притязаний,
Холодных прорывавших вод
Сквозь кожу теплых чувств лобзаний,
Чрез мимолётный сладкий вкус..

Спешу, пишу тебе признанья,
Споткнувшись о запретный стыд,
Забыв печальные страданья,
Крича слова души навзрыд.

Я буду помнить каждый вдох,
Впитая весь твой полный выдох,
Где счастья и любви залог,
Который мы не оценили?

Звездой упавши с бледно-неба,
Звезда остановилась… грусть
Как будто, жизнь её подмена,
Она теперь как камень груздь.

Её подбрасывали силой,
Пытались отколоть куски,
Что дико, страстно полюбили,
Но не поддавшись так любви.

И камнем так тела небес,
Остановившись, становились,
И смысла так познав регресс,
Они в пути своём разбились..

Не выбрали свой точный курс,
Летели словно бесконечно,
А время всё лилось, как речка,
Чрез мимолётный сладкий вкус.

Мой ангел, как звучит банально..
Ты отражаешь бурный свет,
Как блеск чеканенных монет,
Которые звучат скандально.

Я вижу - черти славно пляшут
Вокруг светящегося нимба,
Они рога свои замажут
Или возьмут тебя насильно.

Не поддавайся, Ангел Мой!
Будь стоек и закрой глаза,
Вдохни паленный этот запах,
Вдохни, почувствуй всё сполна.

Я знаю, трудно устоять,
Но ждать и верить в сто раз трудно,
Вторить ужасным мыслям нудно,
Что не своё – не буду брать!

Поэмы развивавших слов,
Затмил всем смертным ясный разум,
Кто смог, тот просто превозмог
И приобрёл стальную пару.

Кто очутился на краю,
Не видавши обрыва скользкий,
Наткнулся прямо на зарю
И на закат любви возможный.

Туман гормонов, глупых фраз,
Необъективных всех суждений,
Как жесткий и тугой каркас
Для жизни честных одобрений.

Где истина? Она нужна?
Если всё ею и хранимо,
Если минута хороша,
Пусть разум даже и затмила.

И если б не минута эта…
Где были бы сейчас слова,
Что исчертили сей листок,
Запечатлелись на уста.

Каждый день встаешь с надеждой,
Каждый день умираешь внутри,
Что случиться, то забудешь,
Во что поверишь,
То случиться в пути.

Все что было - было раньше
Забудь или залезь в свой мозг,
Нужно двигаться всем дальше,
Строя взлетный, резвый мост.

Этот мир уникален всегда.

Покажи чего стоишь, для чего ты был рожден,
Покажи, что сегодня душа горит огнем,
Покажи чего стоишь, для чего ты был рожден,
Не все, что сделано отныне - было сделано с умом.

Каждый день просыпаясь, ты видишь, что вокруг
Люди снова в тебя бросят этот каменный маршрут,
Сегодня я пою на сцене, завтра ползаю в грязи,
Я знаю все, что даже это, я оставлю позади...
Я про жизнь.

Горячий завтрак в постель,
Утренний свет
Ласкает теплом,
Обжигая огнем.

И на улице снег.. играет метель,
Но нам все равно,
Наше время пришло.

И снова сносит крышу,
И я лечу к тебе,
Я помню, непривычно врала я о себе,

Что я не жажду жизни,
Не жажду этих чувств,
Но ты пойми, мой милый,
Я хочу жить...
С тобою быть...
Лететь и плыть...

Ты лишь взглянул на меня -
Я не своя.
Покорно стала твоей,
Будто это ждала.

Ты окутал любя,
Сердце храня,
От мира злобных людей,
Словно острых камней.

Звук деревьев, шелест листьев
Мешают микс в душе покой,
Мы от природы все зависим,
Но призываем к нам застой.

Мы так боимся перемен,
Что крик порою в небо рвётся,
Но не боясь сдирать колен,
До пола головой коснуться.

Мы так боимся перемен, что все
Мечты там остаются,
Где мысли словно ручейки
Потоком ветра создаются.