Лишь банальность вам открыта,
была любезна к вам.
И сила,
и мужество... не подвластны.
В этом нет ничьей вины... кроме вашей.
Думаю, пора
признать её, не так ли?

Прятать долго, уж извините мою грубость, истинное лицо
совсем никак —
ну невозможно!
Примите извинения
за столь позднее вторжение...
но в колени упасть готова,
лишь бы снова
разрывалась в мучениях ваша голова, как у душевно больного.

Извините меня, сударь, за нетактичность,
но вы строги так сильно
к моему подходу...
Должна признать, вы правы, на самом деле ваша смерть — лучший мой подарок!

А кто ещё не понял... разговорчивости моей не занимать.
Простить пыталась, но — опять! — не дал мне строгий Господин.
Сидит, руки сложа...
и наблюдает. Следит за каждым шагом.
Пытаюсь я
всё понять...
Лишь знаю точно — ненавижу я себя!
А ты лишь часть, что я проклинаю день и ночь,
что есть силы.

И лишь слегка зацепив старую скатерть...
Скатится на пол, обнажая деревянную поверхность.
Покрытая лаком —
слегка блестит
дерево светлое.

Потрёпанная временем она, что служила всё то время...
совсем устарела.
На краях, что красуется не выцветшей частью,
совсем дерево тёмное.
Ни капли не истащённое...
лишь для правдоподобности немного поцарапанное,
чтобы не показалось это странным.
Вот только... столешницей вверх —
всё на виду.
Скатерть теперь
совсем не прикрывает...
И края, что обмануть пытаются
Не помогают.

Беснующий шторм, что пытался затихнуть,
вновь разбудил
охотничьи инстинкты.
Во мне пророждались,
пытались избежать
связи с хаосом.

Но кто захотел бы слушать, так красноречиво смотря прямо в душу.
Огнём или пламенем...
Это синонимы, но пламя метафоричней звучит.
Устрашает сильнее,
вызывает отрывки
флэшбеков давности старой, окутывая в омут,
изнутри разедающий.