Новые произведения

Мы в мир пришли как самородок.
Наш первый шаг всегда так робок!
Семья нам формирует взгляды,
Для общества готовит нам наряды.
А НАША жизнь как ловкий мастер
Рисует нам всем свой характер.
НАШ опыт нам шлифует грани.
А сколько будет их - решаем сами.
Из самородка может вырасти алмаз!
Конечный результат зависит лишь от нас.

Вселенная у нас одна, ей имя нужно дать
Не хорошо без имени по космосу летать
Имеют имя все, и звёзды и Луна
Галактики, скопления, но только не она

И как это случилось? Скажите почему?
Мы не назвали именем Вселенную свою
Исправить это нужно и срочно имя дать
Что бы могла нормально она существовать

Имён красивых много, достойных и простых
Осталось только выбрать, но чтоб не из пустых
Пусть отражает имя Величие и стат
Тогда и каждый человек, наверное, будет рад

Галактида кажется очень хорошо
Она же из галактик и кое, что ещё
Величие, размеры, такая красота
ну точно Галактида она Великая

И вот лег первый снег.
На кухне, в полутьме,
В уставшей пустоте,
У газовой плиты сидишь -
Один.
И некому сказать.
Кому взять прокричать?
О том, что так болезненно листва трепещет за окном,
Что кажется весь мир:
Ничем не Озарен...
Непоправимо покарежен,
И очевидно невозможен -
Был уже тогда пред тем
Кто по утру явился в Вифлеем.
Но, мир не рухнул - и не изменился.
И кто-то в мире как всегда кому-то пригодился, и тысячу-другую лет спустя,
Улыбкой или лживыми устами.
Течет вся та же кровь под небесами,
Всё так же смешиваясь с синими ветрами...
Всё так же проливаясь, вызывая равнодушный интерес.
Тогда зачем же бог вникал в кромешный гул
И проливал свой свет?
И трепет ран священных,
С оттенками сияющей зари,
Он для чего, кому дарил?
Да, мир неудержим.
Он так же сокрушается от гиблого закона и от трона -
Тирана нового...
И через тысячу-другую лет./
Но, это снег, и эта тишина на кухне возле газовой плиты, вдруг кажутся совсем не грустными.
И может этот мир, вдруг всё же Озарен...
И не оставлен чудесами.
И где-то между болью-облаками: струится теплый взгляд, которым человек от века к веку - не забыт.
Да, тот самый человек -
Ушибленный тоской.
Растерзанный мечтой./
А, снег летит,
Вокруг его орбит
Проносятся года,
В которых больше дна...
Поскольку память бездна.
И она...
Из тех минут всё ширится,
Что позабыл.
И может потому, твой взгляд
Шлёт мгле - огни надежд
В искрящей тишине.

Летят сероватые листья,
Окружающий мир холод ко мне.
Дайте мне тлеющие объятья.
Мое состояние залилось в вине.

Жизнь — это уныние?
Жизнь — это смерть?
Природная пенье
Не даст холодно жиреть

Мой мальчик, мой любимый пёс,
Мой мокрый нос, мои родные лапы…
Тебя Господь на облачко унёс,
И нет с тобой ни мамы и ни папы.
Как я скучаю, плачу по ночам,
Как без тебя не радостны прогулки,
Не интересны кошки по углам,
Не вдохновляют пни и закоулки!
Как хочется всё открутить назад,
Понюхать лапу, подарить вкусняшку,
В саду побегать в дождь и в снегопад,
Обнять тебя, а не твою рубашку.
Я верю, ты вернёшься к нам опять,
Другим, конечно, но таким же прежним!
И вера в это помогает ждать,
И не даёт совсем пропасть надежде!

Ты не рассвет и не закат
Но полутона тебе ближе Душа в разноцветье заплат
Прощалась с тобой не единожды
Танцуя на вершинах гор
Будь осторожен в желаниях
Зеркало пустоты корчится гримасами
Стоя на краю скажи чего ты хочешь
Мыслей сумбур невпопад
Душу на части рвёт в клочья
И звёзды ,звёзды псы гончие
Дырами глаз сверкают,щерят в оскалах пасти,
Течёт времени река и ей не нужны кормчие
Вечность сотрёт в мироздании ,
выцветшие лет краски
Танцующий с ветром в обнимку
В слепящием зареве снов
Его голос колюще режущих льдинок
Шепчет тебе будь готов
Танцующий на краю
У каждого есть свои тайны
Слушая песни ветров
Будь осторожен в желаниях
Танцующий на краю
Реальность из снов и слов
Слушай память свою
Помни про цепи оков

Волшебное зеркало, рядом со мной
Я смотрю в зеркало это и вижу чужое лицо
Это не я, я не такой.
Я добрый, весёлый, спортивный парень
В зеркале в этом я вижу чужого.
Мрачное бледное лицо, усталые от жизни глаза
На руках раны, а у губ сигарета
Это не я, я не такой!
Кто же рядом со мной? Кто же ты такой?
«Я это ты» послышалось рядом.
Я не могу быть таким,
Я любим семьёй и родными,
Я человек счастливый.
Посмотрев в это зеркало ещё раз
Я увидел себя, незнакомец ушёл.
В зеркале теперь я,
Почему в этом зеркале я плачу ?
Посмотрев в зеркало ещё раз
Я опять увидел чужого,
С его глаз текут слезы,
Он плачет, как и я.
Значит он это я,
И в правду волшебное зеркало.

Мы живём с тобой на против дома
Где всегда всё было нам знакомо
Где игрушки горки смех и радость
Первые коленки, девочки и сладость

Запахи соседских, вкусных пирожков
Мамины котлеты, в треуголках молоко
Столько было впечатлений, новых мне
Где же наши годы, где , где ?

Отмотай нам плёнку в этом лете
Где играют Руки вверх, в кассете
В маленьком дворе Алёшка, лето
Ничего не нужно было только это
Где играют Руки вверх на моей кассете
В маленьком дворе Алёшка, лето
Ничего не нужно было только это
В этом лете, в этом лете.

Алё мой друг ты выйдешь скоро
Кричали мы в окошко хором
Кричали Цоя, и арали вместе
Высоцкий был, на первом месте

И обливались с головы до пяток
Катались все на аистах с десяток
Когда нибудь мы будем рады
Когда семья здорова, тогда богаты.

Отмотай нам плёнку в этом лете
Где играют Руки вверх в кассете
В маленьком дворе Алёшка лето
Ничего не нужно было только это
Где играют Руки вверх на моей кассете
В маленьком дворе Алёшка лето
Ничего не нужно было только это
В этом лете, в этом лете

Пока дышу - надеюсь,
Пока живу - люблю,
В любовь твою не верю,
Сводя себя к нулю!

Я слишком увлекалась,
И, чересчур горя,
Бывала глупой, каюсь,
За боль благодаря!

Куда угодно, снова,
За призраком любви,
Лететь была готова:
Гулял огонь в крови!

Так делать невозможно,
Повсюду говорят.
Любить СЕБЯ безбожно
Нам "коучи" велят!

Себя на первом месте
Лелейте, говорят.
"Ты лучшая невеста,
Жених не каждый - в ряд!"

Они во многом правы,
Уверенность важна!
Любовная отрава-
Не муж и не жена,

Не мать - отец, иль тётка...
(Ведь голод - не она!)
Одно я знаю чётко:
Была я голодна!

Уж чересчур примерной
Была до средних лет.
Недогуляла, верно?
Гормоны шлют привет!

Любили мало в детстве?
Вся юность - не у дел?..
Тоскливо сжалось сердце,
Почуяв свой предел.

Три четверти из жизни
Ушли, как в никуда.
Иного и не мыслю:
На то ведь и года!

Но всё моё - со мною,
Сумела сохранить!
Здоровье-дорогое,
Ещё дороже - жизнь.

Я за семью в ответе,
И жизнь благодарю
За то, что есть на свете
Наивное "Люблю!"

Закаты и рассветы,
И день, и ночь люблю...
Пусть жизнь меня за это
В конце - сведёт к нулю!

21.11.2025

Жил был мальчик бедный,
Без кровных родителей своих.
Жил он бедно и ужасно,
У своего дяди не по крови.

Мужчина ребёнка не любил чужого
Издевался он над ним жестоко.
Мальчик знал что он украден был
У своей семьи Великой.
Было мальчику всего двенадцать лет.

В будущем в своëм он станет королём,
Королём войны и страха народа своего.
От потери своей семьи родной.
Стал тираном он безжалостным.

В сердце он в своëм оставил,
Тоску по семье своей и боль их потери.
Семья его пала от руки своих поданных верных
Их убили не справедливо
Обвиняя в преступлениях чужих.

Мальчик был законным наследником трона страны своей.
Он занял трон путём расправы
Но слово сказать ему ни кто не мог,
Ведь он наследник благородный.

Убив подданых не верных
Он стал безжалостным тираном
Но где-то в глубине души,
Он надеется на тепло человеческое.

Так много лет уже мы вместе,
С утра до вечера вдвоём.
Любовь - великое поместье,
В котором мы с тобой живём.

Открыты чувства, словно окна,
Пуская нежности рассвет,
Прожито нами уже много,
Все было - радость, боль от бед...

Сейчас непросто все, но также
Смеётся сердце от любви,
Ты помнишь, как мы танцевали,
Как ты забыл купить цветы...

Веселый вечер, наша память,
Картин ожившие холсты.
И первый миг в ту нашу встречу,
Где в ночь разводятся мосты...

Не слышен больше свист и грохот,
В холодной мгле лежит солдат.
Ему бы жить, любить и хохотать,
А он... он вечность не спеша отдал.

Отец седой сына хоронит,
Ведь так не должно быть, нет,
Слеза по старческой ладони,
И в сердце — вечности завет.

А рядом, сжав кулаки до хруста,
Стоит другой, в глазах — броня.
Брат братишку шлёт в небо пустое,
Ведь так не должно быть, знал я.

Ему бы в мяч гонять во дворе,
Делить на двоих конфету,
А не сжимать в похолодевшей руке
Медаль за чью-то Победу.

Им всем — отцу, что сына хоронит,
И брату, что прощается с братом —
Одну на всех молитву сложит
Застывший вечным кадилом закат.

А мать у порога безумным взглядом
В трясущихся руках теребит платок.
Ей снится невестой идти парадом,
А снится сыночку чёрный венок.

Ему бы смеяться, жениться, учиться,
Его бы детей на руках поднимать.
Пришлось научиться с войною мириться
И матери с пустотой у окна стоять.

И где те правители, что решают,
Чью жизнь оборвать, а кому — цвести?
Они свои дивы в бункерах скрывают,
А так не должно быть на свете, прости.

Чтоб парни, что в мирные верили сказки,
Легли в сырую землю, им ставшую дом.
И нет оправданья ничьей подсказке,
Ведущей под пули шрапнели идти наобум.

Чтоб сын уходил, а отец старился,
Чтоб брат на брата вставал иль молчал.
Чтоб сердце от горя на части делилось...
Ведь так не должно быть! -
И каждый бы крикнуть тотчас же желал.

Брат, спи спокойно, твой братишка… 2025…

Осенний лист скользит по луже.
Ведёт ноябрь к холодам,
Открыл ворота зимней стуже.
Туман рассеял по холмам.

Ждут снега огненные листья.
И в ожидании зимы
Осенний день проходит быстро,
Спешит в объятья долгой тьмы.

Спешит мороз дождям на смену,
Ему приграды нипочём.
Себе он набивает цену
Ноябрьским, прохладным днём.

В своих ежовых рукавицах
Мороз сжимает кромки льда.
Нашепчет красногрудой птице,
Что наступили холода.

Зима ворвётся быстрым бЕгом,
Покроет льдом поверхность рек.
И чистым, белым оберегом
Накроет землю первый снег.

Ночь прошла. Настало утро.
Солнце радостным лучом,
Словно кошек, гладит лужи
И весёлый ручеёк.

Юный йог читает сутры.
Он не ведает о том,
Что куда умней и лучше
Текст лежит у самых ног.

Сотни книг на свете мудрых.
Но, буквально за углом,
Ясный свет струится в души.
Нужно выйти за порог.

Лучик солнца – мальчик шустрый
Чист, прекрасен, невесом.
Он расскажет всё, что нужно.
Без угрюмых книжных строк.

Англичане много лет кичились своей мнимой всеобщей толерантностью к национальным меньшинствам, представителям других рас и эмигрантам. Всё это прорвало Брекситом, показав внутренние нарывы больной части общества. А мне кажется, что неприятие чужого было уже давно…

Вы когда-нибудь видели прическу «петух»?
Сидит вот такая «обезьяна» на Трафальгарской площади. Голова выбрита налысо, а сверху — грива красного цвета. Костюмчик ещё тот: сапоги с подбитыми железом каблуками, кожаные штаны на ремне с пряжкой в виде черепа, куртка — тоже кожа, чёрная. На рукавах цепи, на руках браслеты с шипами, в ноздре кольцо, в бровях — осколки бритвы, в ушах — строительные заклёпки. Взгляд голодного каннибала.

Подходит лондонский полицейский.
— Сэр?

И сразу же мрачное лицо громилы-бандита растворяется в невинной улыбке воспитанника детского сада. Полицейский уходит.

Тут же с опаской подкрадывается группа французских туристов. Самый смелый вежливо просит разрешение сфотографироваться вместе на фоне памятника адмиралу.
— Десять фунтов! — огрызается панк.

У местного злодея оказывается своя ставка. В 1990 году это неплохие деньги для Лондона. Француз лепечет:
— Никаких проблем, конечно, сэр. Вот ваши деньги.

Щёлкает затвор фотоаппарата, и довольные французы убираются восвояси.

На площади много людей, ещё больше голубей. А он, символ британской силы и непоколебимости, — один. Полицейских не в счёт.

Несколько часов погуляв по центру Лондона, ищу метро. Моё временное жильё в районе Финчли на севере города. Мой английский соответствует той оценке, что стояла в аттестате зрелости.

Пытаюсь спросить, путая слова:
— Где тут станция метро?

Последнее слово никто не понимает.

Появляется верующий, немолодой еврей в пейсах и шляпе, говорящий по-русски с одесским акцентом.
— Молодой человек, здесь нет метро, как и в Одессе. Здесь есть «андеграунд». А вы еврей?

Киваю головой.
— Из Литвы, на гастролях. Еврейский театр. Живу в семье адвоката, денег нет.

Он не слушает. Показывает пальцем направление:
— Вокзал Виктория. Люди уезжают и выбрасывают однодневные проездные билеты. Не ленись, найди мусорку, подбери — до полночи они годны. Тебе пятая зона. Там же твоё «метро». Завтра приходи в синагогу. Всё!

Хлопнул меня по заднице и ушёл.

Поздний июньский вечер. Вокзал Виктория нахожу через десять минут. У трёх мусорных вёдер на земле валяются среди сотни презервативов несколько использованных проездных билетов. Нужный нахожу сразу.

И вот я уже еду. Пустой вагон. В одном конце сидят трое типов — братья-близнецы того с Трафальгарской площади: петушиные причёски, звериные взгляды. У одного в руках моток ржавой цепи. На моё появление — ноль реакции.

В другом конце вагона сидит молодой афроангличанин. Изучает свои жёлтые ботинки. Лицо цвета шоколада. Сажусь напротив, разглядываю — из любопытства: в моём мире чернокожих людей нет. Видно, я нарушаю какое-то неписаное правило — смотрю слишком долго, в упор, беспардонно.

Чернокожий чихает, дрожит, вскакивает и виновато удаляется в другой вагон. Троица в конце восторженно хлопает:
— Сэр! Браво, браво! Вондерфул!

Какой ужас. До меня медленно доходит, что они приняли меня, миролюбивого бедного литовского еврея, за своего. За нео — того самого. Фашиста!

Вот и моя станция. Выхожу. Краем глаза вижу — стоят по стойке смирно. Ждут. Что мне им сказать?

Двери открываются.
— Яволь.
Двери закрываются.
— Гитлер капут.

14 июля 2020

Вскрыв конверт с моим письмом на даче поутру,
За чаем, наверное, от скуки, ты зевнёшь.
Глаза по строкам быстро пробегут, затем ты выкинешь его - не смяв, обыденно до урны пронеся.
Без гнева, без смущения.
Ведут так, когда не нужно возвращение.
Я нелюбим тобой, увы, известная картина.
Но, было проще нелюбимым быть - пока с тобой не познакомились.
Уж след проложен к дому твоему.
Передо мною ты из плоти и из слов, которых мне не скажешь - произнесёшь ему...
Зардевшись от его молчания.
Да, встречи есть, что ни к чему.
На миг согреться удалось через письмо
Твоим дыханием.
И я последнее тебе скажу,
Здесь у окна, - быть может это долетит на расстоянии :
Не уходи безропотно к тому,
Кто ждет не восхождения твоей любви к нему,
А долгого ее падения, как будто в темноту.

Всё получится, двери откроются
И всё сбудется ,главное верь,
Ведь обычно не быстро всё строится,
Будь сильнее преград и потерь.

Всё наладится, всё только к лучшему
Ты же многое знаешь сама,
К переменам готовься грядущим,
Ты уже настрадалась сполна.

Раствори все сомнения милая,
Уясни одну важную мысль
Можно быть в этой жизни счастливою,
Когда есть даже крошечный смысл.

Стонать как плохо, вечно ныть,
не надоело, мне признайся.
Ты лучше научись любить,
потоку истины отдайся.

Всем недовольным, лучше там,
где нас не ждут, где нас не будет.
И если боль, то пополам,
а хорошо, мне мало будет.

Там лучше жизнь, теплей вообще,
там лучше, чище и светлей.
Ответь сейчас, ответь себе,
там лучше, где душа добрей.

*****

Закрывай глаза и держись
Я подставлю свои ладони
Мы с тобой разольемся в высь..
И душою друг друга тронем..

Сосчитай до ста и толкнись..
Побежим по храпящему небу..
И поймаем там карусели..
И закружимся стаей птиц..

Свою душу поглубже спрячь..
В ней так много лукавой фальши..
Ты рукою меня коснись..
Мы помчимся с тобою дальше..

Будем звезды губами хватать..
О желаньях своих им напомним..
И как камушки в море бросать..
Пусть желания наши исполнят..

А когда упадем на крышу
Распугаем котов бесстыжых..
Ты проснёшься уже другим
И меня наконец услышишь..
О. С. А.
Ноябрь 2025 год.

Он был такой большой чудак,
Хранил открытки из картонки.
Казалось в нём ей все не так -
И нос смешон , и губы тонки.
В его стихах жила любовь
Открыто, дерзко, беспощадно.
Он говорил в них вновь и вновь
О чувствах к ней красиво, складно.
При встрече, робостью томим,
Терял слова в немом припадке.
Застенчив, жалок и раним.
Как старомодный фикус в кадке,
Как сердцу милый раритет
Пленял собой седых старушек.
Как танцем вытертый паркет,
Как завиток простых коклюшек.
- Неисправимый остолоп,
Не видел свет ещё таких!
Скажу ему об этом в лоб...
К полудню ветер в парке стих.
Он так любил гулять в тиши.
Листвы шуршаньем, снега скрипом
Рождал мелодию души
И был готов лететь с разбега
К далёким пикам в небесах,
Что ввысь вздымают смело горы,
И в утончённых словесах
Воспеть земной красы просторы.
Но в парке след его простыл,
Осиротела вдруг аллея.
Куда девался её пыл?
Исчезла прежняя затея.
- Пропал.... исчез... Но ведь не помер?
Ей нужно срочно разузнать
Его давно забытый номер,
Чтоб мысли страшные прогнать.
- Простыл изрядно... Да, болею.
Согласен, форменный чудак...
Дождись, прошу! Я на аллею
Приду сейчас.... Ну, как-то так...