Не смешите меня, не смешите,
Утверждая, что всё прекрасно,
Оглянитесь вокруг, оглянитесь,
Было много того, что напрасно.

Много было дорог разбитых,
Что до крови стирали ноги,
Много было людей забытых,
В сердце камнем лежат тревоги.

Засыпают ветра тропинки,
Их совсем уже плохо видно,
На лице оседают морщинки,
Не подвластно мне, что и обидно.

Старость руки свои потирает,
В предвкушении новой жертвы,
И права все мои попирает,
Под свои подгоняя резервы.

Подожди, не спеши хромая,
Дай еще хоть немного силы,
Жизнь мою об колено ломая,
Чьи-то ты затыкаешь дыры.

Не играйте со мной в прятки,
Ваши зверские повадки,
Уж не спрячешь за углом,
Все они проникнут в дом.

Не пойду на новоселье,
Нет былого там веселья,
За глаза плохое скажут,
Ведь за это не накажут.

Зависть скрытая и злоба,
Вот медийная утроба,
Все друг друга ненавидят,
Не за что тебя обидят.

Положив руку на книгу,
Там в кармане держат фигу,
Стали на зверей похожи,
Эти знатные вельможи.

Их усилье не напрасно,
Что особенно ужасно,
Под эгидой высшей касты
Выступления злобной массы.

Правила дорожного движения
Выполняют все без исключения,
Светофоры, словно постовые,
Охраняют наши мостовые.

И свои расправив бодро плечи,
Не боясь холодной ветра сечи,
Сквозь туманы, ливни и метели,
Управляют всем без канители.

Череда машин на перекрестке,
А на тротуаре ждут подростки,
Светофор подмигивает складно,
Ну, ребята двигайтесь, уж ладно.

И они гурьбою, вечно шумной,
Пробежали перекресток умный,
Вот уже машины заурчали,
Долго ждать порядком подустали.

И стартуя с места - «досвидание»,
Фарами мигают на прощание,
Светофор краснеет как влюбленный,
Для меня включился свет зеленый.

Глаз не радует природа,
Ах, безликая погода,
Всё покрыто серой дымкой,
Стало вовсе невидимкой.

Нет там четких очертаний,
Вот раздолье для мечтаний,
И не нужно напрягаться,
Чтоб о чем-то догадаться.

Для фантазий час приволья,
И для домыслов раздолье,
Вижу где-то вдалеке:
Аксакал на ишаке.

Из какой же это сказки,
В детстве я ищу подсказки,
Вижу бахчи дынь я сладких,
И восточные помадки:

Низкий столик в Достархане,
И шурпа на первом плане,
Баурсаки в миске белой,
И пиала хурмы спелой.

Вот простые объяснения -
Мое место там рождения.
Как давно все это было,
Но я сказки не забыла.

Весна обиженная бродит,
Она дороги не находит,
Идет по снегу напролом,
Попасть бы ей скорее в дом.

Ей очень холодно ей Богу,
Лишь в сапогах на босу ногу.
За что такое наказанье,
Она ждала в любви признание.

Как ей хотелось спозаранку
Прийти и отогреть полянку,
Чтобы была трава зеленой,
И побежал ручей студеный.

Деревьев кружевные кроны,
Замершее гнездо вороны,
Хотелось отогреть снаружи
Их после зимней долгой стужи.

Весна сама в беду попала,
Зима еще суровей стала,
Такая вредная старуха,
Не нравится ей молодуха.

Простите если что не так,
Не так ждала, не так любила,
Но я вас помню не забыла,
Простите если что не так.

Простите если что не так,
Я обошла вас стороною,
Но я всегда была собою,
Простите если что не так.

Простите если что не так,
Кого обидела словами,
Пусть что-то было между нами,
Простите если что не так.

Простите если что не так,
За мои резкие решения,
Сейчас прошу у вас прощения,
Простите если что не так.

Простите если что не так,
Жизнь не всегда была цветною,
А темно-серою порою,
Простите если что не так.

Простите если что не так,
Не обижайтесь, ради Бога,
Не для красивого здесь слога,
Простите если что не так.

Чучело-мяучело
Хвост пушистый скрючило,
Умная мордашка,
Этакий милашка.

Коготки поточит,
На диван заскочит,
Но ленивый очень,
Спит и днем и ночью.

Кузька, что ребенок,
Щурится спросонок,
Выгнутая спинка,
Чудная картинка.

Черный словно уголь,
И блестит как угорь,
Трется он об ноги,
Посреди дороги.

Я с ним отдыхаю,
Он ложится с краю,
Песенку заводит
И тоска проходит.

Весна в который раз,
В свои права вступает,
И множество проказ
Над нами допускает.

Цвет неба голубой
С утра нас озаряет,
Но вечером порой
Нас громом испугает.

Вдруг Солнца лик с утра
Закрыт лиловой тучей,
А вечером заря
Раскинулась ползучей.

Вот бугорок студеный
Расправил свою спинку
И под травой зеленой
Не видно уж тропинку.

Под нежным ветерком
Колышутся бутоны,
От пестрых корешков
Растут наверх пионы

А с инеем роса
Хотят в объятьях слиться
Какая же краса
В тех каплях отразится.

Хочу с тобой поговорить,
И тайны все свои открыть,
Но ты же мне не отвечаешь,
Чем меня очень удручаешь.

Нельзя наверно всех заметить,
И не возможно всем ответить,
Но мы живем на этом свете,
Причем наивные как дети.

Не знаем как нас ощущаешь,
А может ты о нас не знаешь,
Иль для тебя мы так ничтожны,
Объятья наши не возможны.

А может все наши печали
Тебя совсем уже достали,
Мы все тебя о чем-то просим,
А как получим, сразу бросим.

Быть может эти наказания
Даются всем нам в назидания,
Тебя нам нужно заслужить,
Чтобы потом с тобой дружить.

Будь проклята эта война,
И те кому она нужна.
Кто наживается не ней,
Ведь им не жаль совсем людей.

Мужчин не нужно убивать,
Ведь есть у них отец и мать,
Не нужно женщин убивать.
Кто будет вам детей рожать.

Детей не нужно убивать,
Кто будет старость украшать.
И кто подаст стакан воды,
Когда наступит день судьбы.

Разрушен дом, разбит фасад,
И нет пути уже назад,
Лицом к лицу бойцы стоят,
Там между ними нет преград.

Смотри, сейчас прольется кровь,
И отступает вновь любовь,
Их лица замерли от страха,
У каждого своя есть плаха.

Мы пойдем с тобою рядом,
В сад старинный и густой,
Будет нам с тобой награда,
В жизни этой не простой.

Дверь массивную откроем,
От нее тропинка вдаль,
Мы с тобой шалаш построим,
Прошлое конечно жаль.

Мы с тобой напротив сядем,
Поглядим в глаза друг друга,
Мы долги свои оплатим,
Память цепкая подруга.

Звуки сказочного сада,
Приведут вдруг к осознанию,
Что душа моя распята
Вопреки самосознанию.

Тихий скрип и шелест листьев,
Акт сердечной терапии,
Незатейливый припев
Снял оковы временные.

Ну постойте, погодите,
Люди, люди, что творите,
Мира нет на белом Свете,
Ну скажите, кто в ответе.

Жить вам в мире не пристало,
Разве всем тут места мало,
Ведь огромные просторы
И поля, и реки, горы.

Почему вы так жестоки,
Рушите свои истоки,
И совсем вы не готовы
Поменять свои основы.

На Земле наверняка,
Создал Бог, сам, мужика.
Сделал, говорят из глины,
На то разные причины.

Для людей Земля родная
Вся от края и до края,
Нужно жить не забывая,
Есть на ней остатки рая.

Ну и ладно, ну и пусть,
Ну зачем тебе страданья,
Между нами веет грусть,
Нет взаимопонимания.

Мое собственное я,
Ты меня уже не любишь,
Неизвестностью маня,
Ты меня, смотри, погубишь.

Мы с тобою много лет
По одной идём дороге,
И идем с тобой след в след,
Мы с тобою недотроги.

Наизусть ведь знаю я
Все твои нравоученья,
Ты же собственность моя,
Не нужны мне наставления.

От меня ты очень много
Хочешь в жизни непростой,
Слишком сложная дорога
Не спеши, прошу, постой.

Станем мы с тобой друзья,
Ты прости мне прегрешенья,
Очень строгий ты судья,
Наберись со мной терпения.

Расторопно и безжалостно
Расставляет смерть капканы,
Не спеши, прошу, пожалуйста,
Водку наливать в стаканы.

Ставишь ты свои подножки
На пути и так тернистом,
Вот одену я сережки,
Что со цветом золотистым.

И пойду гулять я в поле,
Воздух там прозрачный, чистый,
Ты меня оставь в покое
В этот день такой лучистый.

Посмотри какие дали,
На простор огромный этот,
Там с друзьями мы гуляли
Ночью дивной, до рассвета.

Ты бесчувственна и строга,
Ждешь мое ты покаянье,
Впереди ведь есть дорога,
Отложи со мной свиданье.

Ну, а зимою снится мне лето,
Знойное Солнце, покосы пшеницы,
Ночь, когда можно гулять до рассвета,
Звездное небо, сполохи зарницы.

Сочной клубники алые грядки,
Рядом кусты ароматной малины,
А соблюдает земные порядки
Сказочный гном изумрудной долины.

Улья поблекшие рядом стоят,
Пчелы трепещут, не отдыхая,
И исполняют заветный мандат,
Медоносный цветок выбирая.

Одуванчик просеял свои семена,
И на землю летят парашютики.
Буду вам постоянно верна
Синеглазые нежные лютики.

Белый ствол у березы простой,
Ветки тонкие свесились к низу,
А вокруг безмятежный покой
Приглашает в свою антрепризу.

Я прикрою глаза,
Посмотрю сквозь ресницы,
Где-то бьется гроза,
И бушуют зарницы.

Где-то там высоко,
В небе плавают тучи,
На земле далеко -
Неприступные кручи

Бьются волны о риф,
И синеют озера,
Непридуманный миф
Есть удел фантазера.

Стая птичек сидит
На распаханном поле,
У дороги журчит
Ручеек поневоле.

Ветер слабый дрожит
На крутом косогоре,
Свежий воздух бодрит,
Хорошо на просторе.

Погода была прекрасная, как всегда, в это время года. Солнце светило ярко, но не палило. Лучи Солнца приятно касались поверхности тела, не скрытое одеждой. Их было двенадцать. Все они были красивые, с хорошими манерами и проявлением уважения друг к другу. Кто-то с голубыми, кто-то с карими, кто-то с зелеными глазами. Волосы русые, каштановые, черные, длинные, короткие.
Одежде они придавали важное значение. Костюмы и платья сидели на них изумительно. У каждого в одежде был свой особой элемент, в виде завязанного на шее шелкового платка или бабочки, стильных галстуков и дорогих наручных часов. Все они покоряли своими блестящими разноцветными импозантными костюмами.
Они сидели за длинным, хорошо сервированным столом, на котором стояли специально оформленные различные закуски, приятных запахов. Их выразительные лица были слегка тронуты приветливой улыбкой. Они ухаживали друг за другом, весело смеялись, смотрели как выдыхается шампанское, разлитое по хрустальным рюмкам.
Официанты подали какое-то мясное блюдо, хорошо сдобренное различным специями. Нет они не ели, они не были голодными, они слегка наклонялись над блюдом с мясом и вдыхали запах, который шел от него. Потом они обсуждали, какие специи добавлены в мясо. Это было очень весело, они стали соревноваться, кто больше назовет специй. Победитель был награжден кружкой с ароматным кофе.
Ну вот самый главный поднялся со стула и постучал по хрустальному бокалу. Установилась особенная тишина, раздался мягкий мужской голос. «Мы сейчас должны определить военные действия, как мы будем вести бой, выбрать направление, количество воинов, и количество необходимых для них орудий. Всё должно идти по плану, утвержденному Правителем».
Он артистично взмахнул рукой и перед всей компанией появился огромный экран. На экране проступил унылый пейзаж. Разбитая снарядами и перерытая глубокими узкими траншеями, земля, с встроенными подземными блиндажами, где отдыхали воины. «Сегодня мы играем на этом участке. Расположение и укрепление позиции не из лучших. Против нас играет команда Гронта. Эта команда очень успешна и занимает одно из первых мест.»
«После вчерашнего боя нам потребуется подкрепление, нужно заказать его в игровом штабе. В предыдущий раз мы понесли существенные потери, бой был тяжелый. Мы выиграли, но какой ценой. Сейчас нам понадобится порядка десяти воинов, боеприпасы для гаубицы и минометов, десяток автоматов, винтовок и патронов к ним. Да и обязательно гранаты. Дэв займись этим.»
«Смотрите просыпаются первые воины, дадим им время умыться и поесть. Сколько их осталось, сколько раненных. Мы не знаем, кто из них в состоянии драться. Какие они жалкие, неопрятные, с трясущимися руками. Они давно не отдыхали и не в состоянии хорошо воевать или сбежать с поля боя. Похоже это их последний бой.» Улыбаясь, без всякого сожаления произнёс главный.
«Где же командир. Сегодня наша задача любой ценой удержать опорную позицию. Воины Гронта будут наступать. Нужно быть на чеку. Многие воины Гронта после ротации, отдохнувшие и уверенные. Наверняка уже готовы к бою и двигаются к траншеям.» Он загадочно улыбнулся и оглядел присутствующих, которые отвечали ему белозубой улыбкой.
«Я прав насчет наших противников. Они уже подбираются к оборонительным окопам. Где же командир. А, вон он, уговаривает наших воинов начать оборону позиций. Он знает, что делать? Кто отдает ему команды? Ты Глоб. Пусть командир даст воинам по стакану водки. Подождем минут десять, чтобы на них подействовал этот напиток и объявим начало битвы.» Главный произнес это улыбаясь всем, сидящим за столом, с лица которых не сходила любезная улыбка.
Нападающие все ближе подходили к окопу, они осторожно окружали это место. И вдруг раздалась автоматная очередь, они попадали на землю, укрываясь за кочками или в ямах от взрывов снарядов. Перекатываясь из одного места в другое, они подползали все ближе и ближе. Вот они подкрались к краю окопов и стали спрыгивать вниз.
Там их поджидали противники. В этом небольшом узком пространстве возможен был только ближний бой. Воины набрасывались друг на друга, наносили удары руками, ногами, прикладами современных винтовок. Они яростно били друг друга по головам, по телу. Нападающих было в несколько раз больше обороняющихся. В ход пошли ножи и клинки винтовок. Раздавались крики и стоны умирающих и раненых воинов. Происходило страшное побоище.
Дольше всех продержался командир, имеющий богатырское сложение и силу. Он боролся сразу с несколькими противниками, они цеплялись за него со всех сторон. Он с силой отшвыривал их от себя, они падали, поднимались и снова атаковали его. Но вдруг один из нападающих, с силой ударил его длинным ножом в область сердца. Богатырь рухнул, как подкошенный навзничь, вверх лицом. Он с трудом поднес руку к ране. Из раны сочилась алая кровь. Глаза затуманились, взор стал непонятным и устремился в небо.
Наступающие, убедившись, что все обороняющие погибли, вылезли из окопов, весело переговариваясь, пошли в свой пункт расположения. Они выполнили свою задачу. Вырезали противника из этой точки сопротивления, теперь она не будет мешать наступлению основных частей.
Сидящие за столом, перед экраном, вскочили со стульев и сфокусировали взгляды на алой крови, которая струилась по руке командира. Эта кровь как магнит притягивала их взоры. Они замерли на месте, продолжая улыбаться.
Вдруг мутный взгляд умирающего командира, устремленный в небо, увидел там прекрасных созданий, наблюдающих за его гибелью. И он, прилагая огромные усилия, подтянул к себе гранатомет, который случайно оказался рядом, собрал последние силы, поднял руками гранатомет над лицом, прицелился и выстрелил.
Снаряд разорвался прямо на столе. Ко всем стоящим около стола прилетели осколки, обладающие энергией, достаточной для их поражения. Они стояли в грязных разорванных одеждах, запачканных остатками роскошных блюд. У кого-то были выбиты глаза, волосы, оторвана рука, повреждено насквозь тело. А изо всех дыр торчали разного цвета провода, какие-то элементы, датчики...
Не было слышно криков и стонов от боли. Они застыли в позициях, в которых находились до взрыва. Возникшую тишину нарушали шипение горящих проводов, материала кожи, и падение рук, кусков тела. На их поврежденных и искалеченных лицах, виднелась бессмысленная улыбка...

Трава от инея седая,
И я уже совсем другая,
Свои я мысли размещаю
Часть в середине и часть скраю.

Что в середине, им теплее,
А крайним мыслям все виднее,
Кому отдать мне предпочтенье,
С каких начать мне выполненье.

У мыслей тех, что в середине,
Всегда прекрасные картины,
Сюжет всегда простой и ясный,
Переживания напрасны.

У них всё хорошо и чисто,
Оркестр играет, гитаристы,
От крайних мыслей, от отчаянья
Всегда сердечные страдания.

Они всё мечутся по кругу,
Не доверяют и друг другу,
Они капризны и холодны,
Бывают очень сумасбродны.

Какую выбрать мне из них,
Чтобы душевный трепет стих:
Всегда в заботе, несвободе,
Иль тихий отдых на природе.

Я знаю, верю выбор есть,
Ведь мыслей множество, не счесть,
А может выбрать сразу две,
Чтоб и в заботе и тепле.

Правила дорожного движения
Выполняют все без исключения,
Светофоры словно постовые
Охраняют наши мостовые.

И свои расправив бодро плечи,
Не боясь, холодной стужи, сечи,
Сквозь туманы, ливни и метели
Управляют всем без канители.

Череда машин на перекрестке,
А на тротуаре ждут подростки,
Светофор подмигивает складно:
«Ну ребята двигайтесь, уж ладно».

И они, гурьбою вечно шумной,
Пробегают перекресток умный,
Вот уже машины заурчали,
Долго ждать они уже устали.

И стартуя с места «до-свидания»,
Фарами мигают на прощание,
Светофор, краснея как влюбленный,
Вновь для них включает свет зеленый.

Ощущение мирозданья
Будоражит мне сознанье,
Мы, наверное, пришельцы,
Запрланетные умельцы.

Мы же нечто вот такое,
Землю очень беспокоим,
Мы ее взрываем, бурим,
А она в ответ нам Бури.

Мы качаем много нефти,
Может это кровь, поверьте,
Мы внести туда микробы,
Делая свои уж пробы.

Мы везде свой нос суем,
Плюём в чистый водоем,
Все асфальтом покрываем,
Ей дышать не позволяем.

Мы ее совсем не любим,
Постоянно Землю губим,
И не нужно удивляться,
Надо ж ей сопротивляться.

Очень холодно опять,
Как погоду поменять,
Как спастись мне от мороза,
Я ведь вовсе не мимоза.

Я промёрзла вся насквозь,
Что с погодой не срослось,
А хрустальный воздух чист,
Ледяной висит в нём свист.

Солнце ведь давно проснулось,
Белым снегом обернулось,
И блестит оно при этом
Необыкновенным цветом.

Мерзнет бедная природа,
Что же это за погода,
Вот недели уже три
Все попрятались внутри.

Ни на шаг в такой вот холод,
Даже если ты и молод,
Нужно видно переждать
Эту ледяную рать...

Мир воспоминаньями богат,
Много их хранится в подсознанье,
Только сердце бьет всегда в набат
При одном лишь их упоминании.

Дождь сегодня будет или нет
Все равно какая там погода
Будет пусть для нас большой секрет
Что нам приготовила природа.

В подсознанье мыслей тоже много,
Что когда-то созданы сознаньем,
Возникает жгучая тревога,
Вызванная вдруг самопознанием.

Все зависит от решения судьбы
Что из вне справляется с тобою,
Подчиняемся мы ей словно рабы,
Уступая ей во всем порою.

И как дети малые ползем,
Разбивая в кровь свои колени,
Думаем, что все переживем,
Поддаваясь собственной мы лени.

Где лирический лад,
Там мое вдохновение.
Лишь великий разлад
Убивает терпение.

Утешать не спешу
Я в такие моменты,
Лучше не согрешу,
Не нужны сентименты.

От себя не уйти,
Там слияние дорог,
Сто преград на пути,
И избыток тревог.

Посмотри же вокруг,
Постарайся понять,
Мой неведанный друг,
Нужно вместе шагать.

Ты прости, не грусти,
Всё прошедшее рядом,
Свою жизнь посвяти
Неподдельным наградам.

Не обнимай меня за плечи,
Ты думал время все залечит.
Ты окружил меня прохладой,
Но мне не будет то наградой.

И пусть нежны твои объятья,
Мне не хватает восприятья,
Напротив хочется тепла,
Огня, чтобы сгореть до тла.

От той любви неповторимой,
Где я мечтала быть любимой,
Не утешай меня не надо,
Мне не нужна эта бравада.

Я не пойду с тобой на встречу,
Тебя в толпе я не замечу,
Ты растворишься как туман,
Знай, мне не нужен донжуан.

Ведь у такого полубога
Прошедших жизней было много.
И не суди ты меня рьяно,
Пусть заживает моя рана...