Иуда Искариот

Иуда мямлил, что не всё – терпение,
И Веру с Клятвой можно опустить –
Передохнуть, как вроде в воскресение,
Немножечко совсем под настроение,
А уж потом креститься и постить.

Да и Христос – он не такой, как кажется...
Какой-то чересчур тщедушный тип,
Всё молится и кланяется – кается.
Кому? Зачем? 3а что? И в чём же разница –
Быть на земле, взнестись ли на Олимп?

На небеса ли, где Всевышний якобы
Дарует всем безоблачную жизнь –
Петру и Павлу, Марку и Иакову,
Да и ему – Иуде, малость макову,
И остальным людишкам – вечных тризн...

Что значит – сгнил... как будто и не помер,
Восстал из мёртвых – раз и навсегда.
Ещё Гомер воспел когда-то номер
Такого дЕйства... и был похоронен,
Но и прославлен также в те года.

Кому? Куда? За что? Зачем? Искариот он или нет?
И надо же случиться стольким грёзам –
Так бескорыстно потакать в завет.
То не секрет, а боль подобно слёзам –
Притворным сребреникам, льющим лживый свет.

Всего лишь тридцать звонких, круглых бляшек,
Что греют муки в мире передряг –
И Бог уже не виден и не важен,
А Сын его с гурьбой святых барашек
Пусть знают меру – нет добра без тяг.

В час тихий, в Гефсимании, в день Пасхи
Во скверне взяли мирного Христа...
И ложь лилась, боясь людской огласки,
С опаской отреклись от высшей связки
Те – совесть чья вчера была чиста.

Сегодня ж возле славного Иисуса
Стоял Варавва – низкий человек.
Средь них двоих решался суд искуса
По показаниям Иуды – гнуса,
Что должен жить бандит, а Равви – нет.

Народ неистовал, Учителя терзая –
Гнев расточался в кознях постулат.
А выше всех, в раздумьях уповая,
Как луч сомнения поблекший чуть мерцает –
В палатах царственных присутствовал Пилат.

Ох, Понтий, чувстовал же душеньку из рая,
Но на распятие безвинного отдал,
Поддавшись умыслу дурному негодяя,
Свою обитель в нечестивости пятная –
О, если бы Мессию ты признал...

То и призвал в сердца бы благодетель,
Не уповал на собственную власть.
Бог есть один! Мы перед ним в ответе,
А все князья на суетной планете –
Низки и смертны – так же, как и грязь.

Сочилась кровь Творца из Назарета...
Тому случиться было суждено –
Его послал сам Сущий с верхним вето,
Отец небес знал об исходе этом –
Tеперь Адамов грех смыт, как должно.

А в единеньи под тенётой где-то
Страдал Иуда с пагубной хулой –
Ему жгла грудь предательская нега,
Как и другим, вернулась скорбь-вендетта.
Но поздно. Свет покрылся жуткой мглой.

Зачем? К чему? – вопил безбожник в небо –
За что Иисуса мерзко я убил?
О, Адонай, прости меня за это,
Не нужно мне и всей казны бюджета,
Христоса только нам, прошу, верни.

Глух глас Всевышнего, а с ним и воля иже –
Искариота вдруг объяла пустота.
Он деньги снёс туда, где брал бесстыже,
И был отвергнут, высмеян, унижен,
И даже более – вообще не нужен стал.

Иуда удавился на рассвете.
В библейском слове есть глава о том:
В двадцать седьмом вещал Матфей сонете,
Что в пятом обозначилось куплете –
Не смог изменник вынести позор.

Залез в петлю, взяв крах непоправимый
И доказав в устоях бытия:
Голгофа – место не для пилигримов,
И не святых... А жалких подхалимов,
Вступивших в торг с собой, душой кривя.