Маме верил. Мама знала –
Боль утихнет и уйдёт.
Мне с улыбкою шептала:
– Всё до свадьбы заживёт.

Напевала, обнимала.
Говорила:
– Не беда.
Боль смирившись, улетала,
Чтоб исчезнуть навсегда.

Без лекарств, само собою,
Прибавлялось в теле сил,
Будто ангел надо мною,
Крылья белые раскрыл.

...Были дни чернее сажи:
Бой окончен – снова в бой.
Против все, а мама скажет:
– Я, сынок, всегда с тобой!

Маме верил. Мама знала –
Боль утихнет и уйдёт.
И, крестя меня, шептала:
– Всё до свадьбы заживёт.

И эти белые снега –
Не навсегда! Они уйдут.
Покой и праздников салют,
Покинут наши берега.

– Ты, сколько, вьюга, не гуди –
Конец дороги впереди.
Дней непрерывный хоровод,
Картин не путая черёд,
Бежит, бежит за небосвод –
Где всё волшебное живёт!

Красивы замки изо льда
В ночном сияньи фонарей.
И пусть весь мир – не навсегда,
Но я всегда жду встречи с ней!

– Не обессудь меня, зима!
От глаз твоих я без ума.
Но есть лишь маленькое –
«но»...
Весне мной сердце отдано!

Помню – в молниях окошко
И весенний, первый гром,
Притаившуюся кошку
Под обеденным столом.

Помню – речку в дроби града,
Мокрых, добрых лошадей
И плетёную ограду –
От понятливых людей.

Помню – дом наш у оврага.
Кто его туда занёс?
Только вот он, бедолага,
К склону намертво прирос.

Я не помню – строгих криков
Через даль минувших дней,
Но запомнил, как чирикал
Желторотый воробей.

Помню – яркое из детства.
Память краски бережёт.
Может, где-то по соседству,
Детство – рядышком живёт.

Он пришёл в начале года.
Разглагольствовать не стал:
Кто, откуда, чьей породы,
Так никто и не узнал.

Хоть и пришлый – но прижился.
Не жалел в общине сил.
В поле ратном вместе бился.
Лучшей доли не просил.

До поры, всё было ладом:
Он почти устроил быт.
...Но к несчастью, сильным градом,
Был овёс в полях побит.

За делами позабылся
Смысл, тогда шипящих, слов.
...А зимою – мор случился:
Потеряли семь коров.

Боль досады и утраты,
Люд усилил во сто крат.
Вспомнил град, овёс примятый...
Пришлый... пришлый виноват!

Мысль поверить в бред готова.
И орёт незнамо рот!
Проще самого простого...
Обвинить, Крысиный год!

– Натворил ты бед не мало!
Не забудем никогда!
И орава в визг кричала...
– Убирайся, навсегда!

До экстаза, проклинала,
Изо всех безумных сил.
Камни вслед ему бросала,
Чтоб быстрее уходил.

...Пришлый, боль превозмогая,
О наветах не скорбя,
Все предательства прощая,
Уходил, людей любя.

Подсвечник был из хрусталя.
Свеча в нём томная горела.
Начало было февраля.
Виолончель со скрипкой пела.

Семь тактов пауз ждал рояль.
Тот, что без соло не оставишь.
С ним черно-белая печаль,
Его избитых чутких клавиш.

Гудел вальяжно контрабас,
Изящно-модно-тонконогий.
Знаток заумных парафраз.
Серьёзный очень, но не строгий.

Спокойно музыка плыла...
Душа восторженно взлетала.
И девушка, что мне мила,
Пушинки легче танцевала.

Она взглянула на меня,
На танец робко приглашая,
О, боже мой! тут понял я –
Она – поэзия святая!

...Подсвечник был из хрусталя.
Свеча к утру в нём догорела.
И мысли, сердце опаля,
Строкой на лист ложились белый.

Упали звёзды на ладошки.
На небе царствует луна.
Зажглись, таинственно окошки,
И замер двор в предверьи сна.

Примолкли белые берёзы,
Дворовый кот вздремнуть не прочь.
На землю, с важностью серьёзной,
На смену дню – шагнула ночь.

Но где-то очень далеко,
Горит в ночи одно окошко.
Воображение легко,
Даёт мечтам надежд немножко.

Порой до них совсем чуть-чуть,
Что даже пульс их ощущаю.
Боюсь притронуться, моргнуть…
Виденье тут же исчезает.

Как-будто побеждает тьма,
Как-будто слабнет запах розы!
А может быть, бессониц грёзы –
Совсем свели меня с ума?!

… И вновь рассвет, сверкнув лучами,
У ночи принял караул.
Хочу, чтоб не было печалей.
И день надежд не обманул!

Спустилось с неба волшебство,
Звезды сияньем путеводным.
Сегодня праздник – Рождество!
Он самый светлый, самый добрый.

Снежинок лёгких белый рой,
С утра восторженно кружится.
Луч солнца, в окна, золотой,
Несут прилежные синицы.

Пускай зима: повсюду снег.
Но сердце радостью искрится.
Надейтесь, люди, на успех!
И чудо – каждому случится!

Однажды к вам оно придёт,
Откроет счастью настежь двери.
И день ненастный, расцветёт.
Не уставайте – в чудо верить!

Жил Хрюша – поросёнок –
Его любил весь дом.
Он был красив с пелёнок
И хвостик крендельком.

Любил наш Хрюша мыться
Прохладною водой.
И рыльце и копытца
Сияли чистотой.

Он был обворожительным,
Всем "здравствуй" говорил.
Был самым положительным,
И очень-очень мил.

Лишь ел он без оглядки,
Круглел со всех сторон,
Как кабачок на грядке,
И вырос словно слон.

Он стал таким огромным,
Что толще всех теперь!
Он "Мистер Супер Полный",
Что не пролазит в дверь.

...Давно не видно Хрюшу,
Все игры без него.
Он может только кушать.
И больше ничего!..

Из окна взглянул на это
И чуть нА пол не упал.
Шла по городу Джоржетта,
Как Бразильский карнавал.

Вся сияла и блистала,
Ярче солнечного дня!
Никого не узнавала,
А тем более меня.

Всё в ней в правилах гламура:
Спинка, ножки, силуэт...
Юбка в линиях фигуры,
С высотой «почти что нет».

Юбка – что!.. Главнее ножки!
И во славу красоты,
Ей вослед кричали кошки
И степенные коты.

Образ дивы завершало,
Как-то очень уж мудрО,
Над причёской – опахало –
Страусиное перо!

– Поросёнок, милый Хрюша,
На-а-а, конфеточек покушай,
Съешь кусочек торта, милый.
Будешь ты у нас не хилый.

Хочешь? Дам тебе пломбира.
Он к бокам добавит жира,
А коктейль из сладких вод -
Увеличит и живот.

Насладись, мой Хрюша, пиццей,
Видишь – мордочка лоснится.
От неё всего быстрее
Станет толще хвост и шея.

Ешь всегда, мой милый, к ночи –
Кушать на ночь - круто очень.
Результа наутро видно –
Толстым быть – всегда солидно!

Всё новое не ново,
А было и не раз.
И о себе готово
Напомнить хоть сейчас:

Знакомым, добрым словом,
Журчащею водой,
Серёжкою ольховой
И гулкой тишиной.

Намеков верных много
Тому, что это – так.
Жизнь – без конца дорога,
В пространстве-временах.

И пусть день настоящий,
Крылами сделав взмах,
Спокойный и гремящий,
Не превратится в прах.

Три ангела пускай тебя хранят.
И день, и ночь, летая осторожно.
Они на страже: никогда не спят,
Для них, и невозможное – возможно.

Три ангела – в три раза больше сил.
Она излишней никогда не будет.
И пусть лишь нежность невесомых крыл
Тебя прикосновеньем легким будит.

...Один из трёх: твой ангел, добрый дух,
Приставленный Всевышним при крещеньи.
И если зло ласкает глаз и слух,
То он подскажет верное решенье.

А рядом с ним, на страже – ангел мой.
И пусть тебе он тоже верно служит:
Хранит здоровье, разум и покой
И в знойный день, и в ледяную стужу.

А третий ангел и не ангел – я,
Которому любых гарантий мало.
Пусть разом – три, они хранят тебя,
Когда ты произносишь слово – «мама».

Ничто у нас не вечно под луной.
И, дорог кто, подчас, не рядом с нами...
Когда у мам, окончен путь земной,
Они средь ангелов, у нас, над головами!..

Небом дырявым,
холодной водой
лето сегодня
простилось со мной:

Блеклыми звездами
низких небес,
золотом щедро
раскрасившим лес.

Серым асфальтом,
стекляшками луж,
вестью – не к часу
шагающих стуж.

Кленом опавшим,
кострами рябин –
час расставания
грустно пробил.

...Лето зачем-то
спросило взаймы
холода дней
у прошедшей зимы.

Не нажиться досыта,
В венах кровь бурлит.
– У любви нет возраста, –
Сердце говорит.

Звуками хрустальными
Тешит слух капель.
Всё в природе правильно –
Скоро и апрель.

Март вовсю старается.
Мы чуть больше ждём.
Губы улыбаются.
Жизнь берёт своё.

Круг времён извечный –
Нам ли отменять?!
Годы быстротечны,
Если дни считать.

Не тревожьтесь попусту –
В суматохе дней.
У любви нет возраста –
Наливай да пей!

Я живу одной тобою.
Был билет мне к счастью дан.
Ты и я – нас только двое,
Но меж нами океан.

Он во взлётах и паденьях.
В свете призрачных огней.
В облаках крылатой тени,
В мишуре похожих дней.

Соль в нём слёзы расставаний,
Глубина – самообман.
Холод – тяжесть ожиданий.
Встречи – гром и ураган.

Так и мчались дни за днями,
Льда и пламени борьба.
Всё решать пытались сами,
Но судьёй была судьба.

Ночь спустилась синей птицей.
Отняла остатки сил.
Нам оставив лишь проститься.
Кто-то так за нас решил.

Тот, кто там у мирозданья,
Смотрит с горечью на нас.
Не сказали "до свиданья".
В этот раз... в который раз.

Играл я со щенком на даче.
Щенок веселый, но кусачий:
Меня за палец укусил,
А я его и не просил.

Куснул и скрылся в тени сада,
Конечно ж, делать так не надо.
Сказал бы мне, как малышу:
«Давай тебя я укушу!»

А я б подумав, сам решил,
Быть может, даже разрешил.
А он без спроса... рад стараться...
Могу и я молчком кусаться!

Мышка чешет лапкой брюшко.
В завтрак съела и обед.
Возмущается подружка,
Говорит:
– Фигуры нет!

Мышь в ответ, глядя на брюшко,
От обжорства чуть дыша:
– Не ругай меня, подружка,
Я и с брюшком хороша.

За окошко глянешь... ярко!
Луч от солнца золотой.
В дне февральском есть подарки:
До весны подать рукой.

Дым столбом упёрся в небо.
Печь старается, гудит,
Сумасшедше пахнет хлебом,
К счастью путь с утра открыт.

Распахнитесь настежь, двери.
Шире шаг и в добрый час!
Надо знать, а лучше верить,
Счастью скучно жить без нас.

Солнца свет – уже немало.
И зиме почти конец.
Эй, весна, давай начало,
«Танго страсти», двух сердец.

Одари призывным взглядом,
Очаруй своей красой!
Эй, февраль, грустить не надо.
Пользы в грусти – никакой!

Красивы цветы луговые,
взглянул – и уже веселей.
Колосья шумят золотые –
не видел богаче полей.

Духмяным поделятся хлебом,
лишь солнышко ярче свети.
Где поле сливается с небом –
не край, а начало пути.

Ромашки рассыпало лето
по зелени яркой травы.
Мне с детства знакомо все это –
не видел милей стороны.

Спокойствие радует взоры,
в стихи превращая слова.
Гляжу в голубые озёра –
в них маминых глаз синева.

Россия, родная Россия,
уходит вся грусть без следа.
Даёшь мне и радость и силу –
ты в сердце моём навсегда.

До неба не надо тянуться,
его синева от земли.
Успеет лишь солнце проснуться
и сразу цветы расцвели!

А запах какой от полыни!? –
Дурманит, как пенистый мёд.
А песни такие в России –
услышишь, душа запоёт!

Летит песня вольною птицей,
а ты в этой песне живёшь.
Родимые видятся лица
и ты с ними в голос поёшь.

Нарядны одежды лесные,
как море, без края поля.
Просторы великой России –
раздольная песня моя.

Промчится осень золотая.
Очнёшься, скажешь:
– Ну и что ж,
Пусть. Мне по нраву и такая,
Где серый день и серый дождь.

Не спорю с тем, что луч рассвета
Сейчас, как солнечный мираж.
Но в сердце есть кусочек лета
И клянчить больше – это блажь.

Так и живу, листая даты:
Вчера, сегодня и всегда.
Но всё кончается когда-то
И улетает в никуда.

А будет что? Да кто же знает!
Такое людям знать не впрок.
А осень тает, тает, тает
И замирает... словно вздох.

На краю села избушка,
В окнах нет давно огня,
Но не спит одна старушка:
Молит Бога за меня.

Даже совы в ночь примолкли.
Но, взорвав мир тишины,
Дружно взвыли злые волки,
Почитатели луны.

Да! Клыкастые не шутят –
Ужин зря свой не едят.
Убедителен до жути –
Их, в три ноты, звукоряд!

Две молоденькие ели,
Вздрогнув робкою душой,
Вскрикнув, снова онемели,
Окроплённые луной.

И лишь дуб, в блестящей рясе,
Строгим взглядом приказал:
– Мчитесь, волки, восвояси,
Вас сюда никто не звал!

Рассказам не верил таким никогда,
Но молвит в округе народ,
Что в нашем пруду поселилась звезда.
И в нём преспокойно живёт.

Быть может, в какие-то там времена,
Когда длилась эра чудес,
С небес сиганула зачем-то она –
К воде проявив интерес.

Бывает, что вспомню о ней иногда,
О той, непокорной звезде:
Пытались поймать её, только всегда,
Она оставалась в воде.

И пусть для непойманной – только успех!
Пусть все восхищаются ей.
Звезду не невольте, ведь звёзды для всех.
А с ними и жизнь красивей!

Сбилась с привычного круга
Дней белоснежная гладь.
Вышла негаданно вьюга
Улицей гулкой гулять.

Вздрогнули сонные ели,
Сорван с них тёплый наряд.
Птицы в такие метели –
В гнёздах укромных сидят.

Грохнули жестью отливы,
Выгнулось в парус окно.
Вьюга тем временем выла,
В плясках кружась озорно.

Сдула с прохожего шапку,
Юркнув к нему под пальто...
Видно, бедняге несладко,
Только поможет-то кто?!

Долго с ним медлить не стала:
Чувства раздольного нет.
Дом под пальто – это мало.
Ей нужен весь Белый свет!

Ничего нет сердцу краше,
Чем ромашки на лугу!..
Без всезнающих ромашек
Жить, наверно, не смогу.

Объясните, как узнаю:
Ждёт подруга или нет?
На ромашке погадаю...
И, с трёх раз, готов ответ.

Знаю, может ошибиться,
Но всегда не по злобе:
Ведь легко со счёта сбиться,
Если ввериться судьбе.

Погадай-ка, без поблажек,
Я за правду не корю.
Всё равно букет ромашек
Своей милой подарю!

Что праздник этот любят –
Свидетельств целый свод.
Давайте выпьем, люди,
За старый Новый год!

Он, точно, не проказник,
Он шёл издалека.
Давайте встретим праздник!
Теперь, наверняка!

Пока ещё есть силы
И денег – два гроша.
Ведь праздники в России –
Не даты, а душа!

Она гулянью рада:
Играет и поёт
Отпразднует как надо...
И здравствуй, Новый год!

Среднерусская полоса –
Крик с небес упал журавлиный.
Облаков плывут паруса,
Под всполохи костров рябины.

Ветр носит времён голоса –
Перекрёстка цивилизаций.
Конский храп и скрип колеса:
Места много, где разгуляться.

Здесь простора – не занимать.
Он и так без конца и края.
Не текут реки русские вспять.
Это наша земля святая!

Но сейчас мой сказ не о том:
Не хочу в века углубляться.
Здесь отчизна моя, мой дом.
Только здесь могу надышаться!

Солнца много и в октябре.
До снегов далеко-далёко.
... Окуней пугну на заре,
Где камыш и трава-осока.

Метёт по улице позёмка,
Но вместо снега – жёлтый лист.
Пруды стеклом покрылись тонким,
Предзимний воздух свеж и чист.

Давно богатые наряды
Упали с клёнов и берёз,
Деревья голые не рады,
Что по ночам их жжёт мороз.

Ждёт снега милая природа,
Но в срок не дал его Покров.
Недолог путь до смены года,
Но нет обещанных снегов.

Куда ни глянь – повсюду осень,
Перемешался ритм и цвет.
Природа, видно, что-то просит,
Но ей молчание в ответ.

Нет перемен – тоскливо глазу.
Зовёт ко сну тягучесть дней.
И их приход от раза к разу
Всё холодней и холодней.

...Метёт по улице позёмка,
Предзимний воздух свеж и чист,
Пруды стеклом покрылись звонким,
Но вместо снега – жёлтый лист.

В небе – зелень кружева.
В ногах – ромашек цвет.
Доброе и нужное –
Лекарства лучше нет.

В сини солнце катится,
Врачуя добрый взгляд.
Ивы в новых платьицах,
Как скромницы стоят.

Полётом шумным утка
Тревожит рябь пруда.
И кажется, что в шутку,
Волнуется вода.

Летела – прилетела:
Сюда вели дела.
С размаху утка села
И мирно поплыла.

От берега дорожка
Нырнула в звонкий луг.
Вдруг прямо по ладошке
Ударил майский жук.

Опомнился, но поздно –
Не лучший поворот.
Жужжит и смотрит грозно.
Отпущен. Пусть живёт.

И вновь созданье божье
Продолжило полёт.
И мне, быть может, тоже
Когда-то повезёт.

Иду походкой лёгкой,
Заботы позабыв,
По тропкам и без тропки.
В душе звучит мотив.

И ты уже бормочешь,
Летишь или плывёшь.
Тут хочешь иль не хочешь,
А в голос – запоёшь!

Говорила ночь, что нет времён хороших:
Каждый год – какая-то беда.
Вот и новый огорчил нас тоже –
В страх ковидный ввергнув на года.

Ночь раздумий – для меня не ново.
Боль мудрее вслух проговорить.
Знаю, лечит правильное слово.
Самое дурное – вместе ныть.

Слово может отвести от края,
Вытащить из пропасти подчас.
Пусть страховка и не весть какая,
Но спасала каждого хоть раз.

Нервы щекотать зачем напрасно?
Жизнь и так несётся во всю прыть.
Засыпая, думай о прекрасном,
А проснулся – значит надо жить.

Может быть, прочтя, пожмёшь плечами –
Знать, таков таланта мой удел.
Каюсь. Бормочу порой ночами –
Верная примета – постарел.

…Но зато в любимчиках у ночи!
За какой не помню разговор.
Ну и к слову... Просто, между прочим –
Так ведь и не вспомнил – до сих пор.

Вот и пришло долгожданное чудо:
День первый январский, луч солнца в окно,
Свет продолжения жизни маршрута –
А всё остальное мне было дано.

Город всё спит, словно кот под ладонью.
Не часто такие случаются дни.
Краски поблекли на праздничном троне.
Забытым вчера светят в окнах огни.

Долгие праздники – дней напряженье,
Как будто ломается с треском стекло!
Если чему-то сейчас продолженье,
То время чему-то уже истекло...

Манит на улицу свежесть рассвета.
Утренний сон призывает уснуть,
Оставлю советы его без ответа.
И прямо от двери – в неведомый путь.

– Что тебе, молодец, дома не спиться?
Чего ты желаешь увидеть в пути?
– Просто люблю нежный щебет синицы
И горстку, упавших на снег, конфетти...

Не случилось ни молний, ни грома.
Ни пространных и громких речей.
Только шёпот над крышею дома,
В тусклом блеске небесных свечей.

Может, шёпот тот – гул самолёта,
Может, шум пролетающих стай.
Может, вздох – тех далёких кого-то,
Чьих имён я за жизнь не узнал.

Жизнь сама всё по полкам разложит,
Надоевшее с глаз уберёт.
Отдохнув и счета подытожив,
Улыбнётся и дальше пойдёт.

По лесам, по полям, по просторам,
В мир где ангелы и вороньё.
Разговоры оставив и споры,
Что останется после неё.

Но не будет ни молний, ни грома,
Ни пространных и громких речей.
Только шёпот над крышею дома,
В тишине лёгкой грусти ночей.

Ёлочки-сосёночки
Стоят у дома в ряд.
Расправили иголочки,
И тихо говорят:

О чём-то интересном,
О чём-то о своём,
О музыке и песнях.
Любуются дождём.

А он резвясь стекает
С иголочек: «кап-кап».
Мелодия такая
Воздушна и легка.

Пускай у песни этой,
Всего лишь пара нот.
Но главное, как спето!
Не важно кто поёт.

И что со мной!?.. Не знаю.
Хочу подпеть слегка,
Пусть песенка простая,
Но мне она близка.

Я капельки в ладошки,
Как бусинки ловлю.
Шагаю по дорожке
И всё вокруг – люблю!

Я жизнь люблю, я не хочу стареть,
Слыть стариком болезнями гоним.
Мне б всё узнать, потрогать и успеть,
Красивым быть и вечно молодым.

Но с каждым годом мчатся дни быстрей.
И чтобы не ослабла жизни нить.
Я каюсь. Было. Хоть меня убей!
Свои часы назад перекрутить.

Задаром не даётся ничего.
За старость – плата – молодости дни.
В душе теплеет даже от того,
Что рядом с вами прожиты они.

Часы планет нельзя остановить.
Шанс всех попыток сводится к нулю.
Я буду просто без оглядки жить.
На благо Родины, которую люблю!

А смерть придёт и ей я заплачу.
Но только после финиша коней.
Пока зажгу во здравие свечу –
И дай нам бог счастливых долгих дней!

Загрустил саксофон: так бывает.
Льются звуки нежнее шелков.
Им с открытой душою внимаю –
Понимаю – без пафосных слов.

Без стихов обойдётся и прозы.
В этом мире сейчас я и он.
Не шумите, подруги-березы.
Болен грустью мой друг – саксофон.

Породнились давно наши души,
У звезды, где-то в Млечном пути.
Мог бы я друга слушать и слушать,
Только надо на помощь идти.

Медлить даже минутки не буду:
Знаю вреден ему унисон.
Вдох и выдох. И вот оно – чудо!
Снова кто-то на свете спасён!

Любовь – жива!.. Молчащие цветы –
Свидетели восторга и печали.
Глядят на мир, который я и ты,
На зеркале судеб нарисовали.

А что любовь? Она – старинный миф,
Живущий повторёнными словами.
Однажды в небо мощно воспарив,
Летит, над бесконечными веками.

Поверить ли изменчивой молве,
Питаемой весельем и слезами?
Теперь любовь, лишь в нашей голове,
Играет в прятки пылкими мечтами.

И в этом нет ничьей людской вины.
Нам нужен в миф. Зачем?.. Не знаем сами.
Но даже под покровом тишины
Мы слышим шелест крыл над головами.

Предо мной плывут узоры
Из курчавых облаков.
Здесь равнина, где-то горы
И до Бога высоко.

И куда б не заносило
В заграничные края,
Я вернусь к тебе, Россия,
Ты ведь Родина моя.

С нами все ты претерпела:
Мрак темниц и звон оков.
Пусть с надрывом, но умела
Проучить своих врагов.

Сердце жжёт невыносимо
У разрушенных церквей.
Ты и в них, моя Россия...
Мир не стал без них добрей.

Я тебя не променяю,
За все злато не продам,
Ты ведь мне дороже рая,
Лишь тебе себя отдам.

Из далёка-далека,
Без секунды промедленья,
В Мир шагает – год Быка,
Чтоб вступить в свои владенья.

У него остры рога.
Он – боец на поле боя.
Не сдаётся никогда –
За друзей стоит горою.

Покомандовать быком,
Даже хитрость не поможет:
Если надо – напролом,
Грудью путь себе проложит.

…Но по жизни он – добряк,
Терпелив и ладно сложен.
Не бросает слово зря:
Обещал – всегда поможет.

Он везёт подарков воз.
Получателей всех знает:
Закружился Дед Мороз,
Вот ему и помогает.

Скоро-скоро к нам придут.
И под звёздным небосводом,
Прямо в праздничный салют,
Всех поздравят с Новым годом!

И почти что от дверей,
Уходя… без многословья,
Пожелают нам – друзей
И отменного здоровья!

Человеку надо мало...
Р. Рождественский

Человеку надо много:
Солнце, горы и поля,
В море, лунная дорога –
В общем, целая Земля.

Надо, чтобы жили мамы.
Чтоб на всё хватало сил.
Согласитесь – это мало!..
Надо, чтоб и папа жил.

Нужно нам, чтоб дома ждали,
И дарили – добрый взгляд.
А печали? что печали?
Пусть летят – куда хотят!

Чтоб пока они летели,
Растворились все в дали.
А детишки – не болели,
Не ленились и росли.

Человеку надо много:
Ливни, бури и покой,
Небо, с месяцем двурогим...
И звезда – над головой.