Валерию Лисину (дядюшке Лису*) посвящается,

Актёр в игре своей - душа и хулиган,
В преображениях красив и грациозен.
Бывает, в роль влетает, словно ураган
И, безусловно, он на сцене — виртуозен!

Его печальный стих давным-давно пропал —
Пропал в бездонном океане испытаний..,
А вот – улыбку его, музыку и шарм
Могу сравнить я только с северным сияньям.

И, улетая птицей, в пламенную высь,
Он видел край земли, стоял на кромке льда …
И с верою в Христа к нам опускался вниз
В залив, в тепло - феодосийского гнезда.

В душе его и радость, и любовь —
Осталось всё, как есть – и время, и друзья…
Но, жизнь его – театр! И звать его — актёр!
Всё это он нашел — нашел внутри себя!


* ЛИСИН ВАЛЕРИЙ ВИКТОРОВИЧ, родился 17 января 1956 года.
Окончил ГИТИС в 1983г. Актер театра "У Никитских ворот", снимался в фильмах: «Я лечу, «Сваха», «Остров», «Марш Турецкого» и много, много др., в настоящее время актёр Феодосийского театра «Парадокс».
Замечательный человек, настоящий друг, прекрасный актёр…

врачу спецфизиологу, подполковнику медицинской службы ВМФ России Степану Игнатьевичу Скоц, посвящается — здоровья Вам и спасибо за всё, что Вы сделали и делаете для людей…

Есть люди избранные Богом,
Их время жизни на земле
Воплощено — священным долгом,
Спасать того, кто пал в огне.

Свой Крест чудесного спасенья
Они несут сквозь толщу вод —
Самоотверженно и смело,
Приняв любой в беде исход.

В десятибалльной круговерти
То в гребне волн, а то на дне —
Боролся врач с чужою смертью
В свирепый шторм на корабле.

Он знал, как море дышит пеной,
Как глубина взбивает кровь —
Лечил.., спасал, под резким креном
Полуживых морских сынов.

Без сна, вытягивал режимы,
И каждый раз, шипящий страх —
Молил у Бога - света к жизни
На водолазных небесах.

На Флоте, врач-спецфизиолог —
Гроза и светоч медицины!
И лишь один раз занемог он..,
Стоя над мёртвой субмариной.

Есть люди избранные Богом,
Их время жизни на земле
Воплощено — священным долгом,
Спасать того, кто пал в огне.

Является участником спасательной операции АПЛ «Курск»

Начинал военную службу на Черноморском Флоте «СС-26» ныне спасательное судно "ЭПРОН". Служил в инспекции безопасности мореплавания ИБМ ВГР Балтийского флота. Был преподавателем на водолазной кафедре ВВМИУ им Дзержинского, где воспитал много достойных водолазных специалистов. Занимался научной работой.

Утро снежное венчает
Православный звон.
«Гой еси!» — народ встречает,
К возгласу — поклон!

Все дела ведут к застолью —
Там и будет сход!
Встретим вместе — хлебом с солью,
Старый Новый год!

За любовь, за нас, за здравье —
Будет первый тост!
Вспомним тех, кто Русь прославил
И родной колхоз.

Погрустим с тоской, поплачем
Глядя в небеса —
Душу русскую не спрячешь
Кровь её — слеза!

В песне, верно, будет счастье!
И веселье вновь,
Лихо справится с напастьем -
И придёт любовь.

Друг мой, сердцу милый, глянь-ка на погоду,
Выйди в отпускную, людям улыбнись.
Погуляй по воздуху, подыши свободой,
Посмотри по-новому на земную жизнь.

Все потехи стихли.., страсть угомонилась —
С неба сходит счастье, падая звездой...
Знаю.., в твоё сердце, боль одна вцепилась
И коробит душу истерзав покой.

Так и бьётся оземь, призывая к бою
Преданность людская, хоть ты разорвись,
Это, брат, — война теперь властит над тобою —
Не отпустит больше, как-нибудь смирись.

Я и сам «крутил» ту боль…, восклицал и злился,
Резал правду-матку, подбирал словцо.
Всё искал условия, раздвигал границы,
Как же трудно нынче быть твоим отцом.

Как же всё истоптано, сожжено, изрыто …
В глубине отважных молодых сердец,
Я могу сравнить тебя с прочностью гранита —
Так был предан Родине раненый боец.

Друг мой, сердцу милый, глянь-ка на погоду,
Выйди в отпускную, людям улыбнись.
Погуляй по воздуху, подыши свободой,
Посмотри по-новому на земную жизнь.


Победа будет ZA нами!

(этим стихотворением я открываю цикл авторских стихов-2025, посвященных Году защитника Отечества в России)

Главные страницы прожиты в столице.
За плечами вёрсты — на погонах звёзды.
Помнят годы-братья — крымские объятья,
Помнят лик в соборе.., берег черноморья…

Вечер помнят с клёном за широким Доном.
Ночь с далёкой глушью — дудочку пастушью...
Помнят годы – братья — на холме Распятье;
Смех, любовь, ненастье — всё в пределах счастья!

Пусть пройдут утраты на войне проклятой.
Пусть на благословье — хватит Вам здоровья.
Дети и супруга — любят пусть друг друга,
Жизнь дорожкой вьётся — счастье остаётся!

Вечер по городу высыпал
Сотни гирляндных огней.
Зёрнышки снежного бисера
Светятся в окнах церквей.

Шагом размерным по площади
Кружит уставший народ.
В сани запряжены лошади
Новых диодных пород.

Главная в городе ёлочка
Кроной достала луну.
Ветер проходит метёлочкой
Снежные горы в Крыму.

Мысли людей дюже схожие…
Но, беспокоит одна —
Сколько ещё у подножия
Будет ютиться война.

25.12.2024г.

Спасибо воинам России за приближение мира на земле!

Эмилии Меметовой


Поёт зурна* средь волн морских -
И ночь, и божий день,
С тебя не сводит глаз своих
Покорный Крым-Гирей*.

И, как отец, он стережёт
Твой лучезарный путь,
И даже Лань* ко сну зовёт
Чтоб ты смогла уснуть…

Им и любовь, и красота
Подарена тебе…
И знают звёзды, иногда —
Ты ходишь по воде…

Так дивно ходишь и цветёшь
В декабрьскую луну —
И для людей средь волн поёшь
Под нежную зурну.


*зурна – музыкальный инструмент;
*Крым-Гирей, автор имеет в виду под этим именем — полуостров Крым;
*Лань – животное - символ красоты и изящества.

Праздник — время ожиданья!
И, давным - давно —
Две мечты и два желанья
Я вложил в письмо.

Попросил, чтоб снег из детства
Выпал в Новый год;
Чтоб на площадь, по-простецки
Высыпал народ.

Чтоб кружили до упаду,
Только чтобы в смех —
Разрывались стихопады
На виду у всех.

Две мечты и два желанья
Детства моего… —
Ни ранений.., ни страданий,
Больше ничего…

(военная драма) написана ко Дню работников органов безопасности России


Введение

События происходят в июле 1942 года в городе Севастополе при условиях эвакуации мирного населения, военной техники и военного командования Черноморского флота на Кавказ. Идёт оккупация города немецкими войсками. Военной контрразведкой Черноморского флота ведется работа по сохранению секретных сведений и аппаратуры, а также выявление диверсионных групп противника и лиц, оказывающих содействие немцам.
Основой сюжета является героическая гибель 4 июля 1942 года защитника Севастополя, моряка-чекиста, младшего политрука — Силаева Павла Михайловича и его гражданской супруги Прасковьи. Презрев смерть, он последними гранатами взорвал себя и окружавших его немцев. Погибли - немецкий генерал и предатели, а также его любимая Прасковья. Перед смертью он ведет оперативную разработку группы диверсантов и вычисляет её. Приказ военного командования —выполнен!
Немного о Героях:
Ермолаев Николай Дмитриевич – 37 лет, начальник особого отдела НКВД Черноморского флота, старший майор госбезопасности. Суровый, но справедливый. Обладал способностью принимать быстрые и выверенные решения. Как командир, является образцом поведения для своих подчиненных.

Силаев Павел Михайлович – 26 лет, контрразведчик младший лейтенант госбезопасности. Честный, справедливый, хитрый, умеющий расположить к себе собеседника, умный человек. Прошедший сложные испытания начала войны и закалён событиями 1942 года.

Прасковья Моисеевна Горошко – 26 лет, гражданская жена Силаева – сотрудница метеостанции Черноморского Флота. Добрая, красивая, отзывчивая, любящая детей женщина. Всегда помогает людям, нуждающимся в помощи.

Мефодич (Мефодьевич – реальное имя не установлено) – примерно 50 лет, житель города Севастополь, старый знакомый Силаева. Чувство юмора не бросает его даже перед смертью. Привык видеть жизнь с разных сторон, общался легко и доверчиво с каждым кто захочет просто поговорить. Потерял близких и родных в ходе первых бомбёжек города.

Все Герои изначально осознавали, что судьба их предрешена, так как эвакуация из города была практически сорвана. Военное командование Черноморского флота понимает, что ценой своей жизни Силаев и его группа выполнили поставленную задачу. Мир ещё не наступил, но возникло событие, которое никогда не поймёт враг! Ради своей Родины, люди способны совершать поступки, геройские поступки переворачивающие сознание…

Часть 1 Эвакуация.

30 июня 1942 года, в городе Севастополь во всех смыслах слова стоит настоящая жара. В кабинете начальника особого отдела НКВД Черноморского флота Николая Дмитриевича Ермолаева стоит два обычных письменных стола, приставленных друг к другу буквой «Т». Рядом четыре стула. Единственное окно закрыто светомаскировкой. Горит и периодически моргает тусклый свет. На столе лежат несколько документов с пометками красным карандашом. Напротив Ермолаева Н.Д. в форме военно-морской авиации Черноморского флота стоит сотрудник контрразведки младший лейтенант Павел Силаев. Начальник одет в военно-морскую форму, в руках держит шифровку Командующего Черноморским флотом в центр, об эвакуации в кратчайшие сроки военного командования Черноморского флота и населения с территории города Севастополь.

Ермолаев Н.Д., строгим голосом обращается к Павлу Силаеву, показывая телеграмму:
— Командующий флотом вице-адмирал Октябрьский уверен, что город придётся оставить. Полковнику госбезопасности Евгению Ревенко поручено сформировать оперативную группу особого отдела НКВД, при особой авиагруппе военно-воздушных сил Черноморского Флота.
Ермолаев делает небольшую паузу, как бы мысленно и образно представляя всю систему эвакуации военно-морской базы из Севастополя, продолжает уже спокойным, присущем ему деловым тоном:
— наши части базируются на основном аэродроме мыса Херсонес и двух вспомогательных аэродромах на окраине Севастополя. Вы входите в оперативную группу и уже некоторое время ведёте в этих частях оперативную работу, поэтому прошу, доложить обстановку.
Силаев, действительно очень быстро освоился на объекте оперативного обеспечения. Война не позволяла работать по-другому. К таким коротким докладам, он был готов в любое время суток, как говориться – «Хоть ночью разбуди!»
— товарищ старший майор госбезопасности, - молодцевато начал свой доклад Силаев.
— аэродром Херсонеса беспрерывно подвергается налётам вражеской авиации, дальнобойная артиллерия врага постоянно обстреливает взлетно-посадочные полосы, склады боеприпасов и стоянки самолетов…
Ермолаев практически сразу перебивает Силаева:
— это мне известно, Паша! Переходи к оперативным данным! Коротко, нет времени!
Офицеры-контрразведчики флота в этот период времени, фактически были измождены круглосуточной напряжённой работой. И получая только критическую для флота информацию, начальник особого отдела старался быть до последнего выдержанным, соответственно этой выдержке учились у него подчинённые. Силаев понимал, что разговор будет коротким. Времени категорически не хватало у всех, чтобы завершить всю оперативную работу подразделений особых отделов флота в условиях эвакуации.

Силаев продолжил:
— докладываю оперативную обстановку: всё происходит за полночь. Огонь (костры) появляются внезапно, показывая небу направление бомбометания по нашим позициям. Такие действия происходят каждый раз в разное время ночи и в разных районах города. Через несколько минут немцами начинается бомбёжка, как старых позиций, так и вновь обнаруженных. Противовоздушная оборона не справляется. Все имеющиеся оперативные данные указывают, что среди личного состава аэродрома и в его окружении - работает предатель.

Ермолаев, берет в руки толстую папку с материалами и жестом указательного пальца, правой руки, показывает Силаеву на обложку:
- Одну минуту! Послушай, Павел! Нам известно, что всю разведывательную работу и диверсии на территории Крыма разрабатывает немецкая морская разведка «Кондор», она сформирована в Берлине. Одновременно, они ведут работу против Турции и Англии. «Кондор» - это структура немецкого разведштаба. Сейчас она находятся в Вене, там же их разведшкола. Их задачи: сбор разведданных о советских военно-морских силах, проведение разведки глубокого тыла частей и прибрежной полосы, организация диверсионно-террористических актов. Надо искать этого предателя, именно он нацелен на получение секретных данных центра и на уничтожение командующего флотом, офицеров штаба и их семей и нас в том числе.

Силаев, понимая, о чем идёт речь, кивает головой и продолжает:
— к настоящему времени конкретных данных об агентуре противника нет, нами прорабатывается каждый, кто имеет отношение к аэродрому, обеспечивает перевозки и так далее. Людей не хватает, динамика использования аэродрома очень высокая.

Ермолаев, снова переходит на строгий и громкий командирский голос:
— Знаю, Силаев! Знаю! Каждый день может стать последним! Войска несут потери. Личный состав видит, что эвакуация населения происходит медленно. Есть факты дезертирства. Активизировались даже те, кто не попадал ранее в наше поле зрения! Оперативную работу прекращать нельзя ни на минуту!

Разговор прерывается стуком в двери. В помещение входит дежурный по особому отделу НКВД Черноморского флота. Он не сменялся с дежурства уже трое суток, поэтому на небритое лицо, мятую форму и нечищеную обувь, уже никто не обращал внимания. Его желтое лицо говорило о плохом самочувствии, после ранения офицера мучала одышка, иногда был жуткий приступ кашля.

Дежурный вытянулся по стойке смирно и, обращаясь к начальнику особого отдела, отрапортовал:

— товарищ старший майор, по вашему приказанию последняя сводка.
Ермолаев не стал брать документ, посмотрел на Силаева, потом на дежурного:
— читай сам, быстро и громко!
Дежурный, обычно передавал сводку для ознакомления начальнику отдела и уходил «на телефоны», но в данном случае, он даже как-то взбодрился и неожиданно для себя, начал читать громким и звучным голосом:
— «В ночь с 30 июня на 1 июля сего года, советские части отведены на «рубеж прикрытия эвакуации», который состоит из двух линий земляных укреплений. Первая линия - проходит от берега моря до верховий Стрелецкой бухты. Вторая линия от бывшей царской батареи № 18 до верховий бухты Камышовая. Остатки воинских частей отходят в район Херсонесского полуострова. 35-я береговая батарея остаётся закрытым и охраняемым объектом. Охрана аэродрома ослаблена. От 35-й батареи до маяка по южному побережью заняли оборону остатки подразделений 9-й бригады морской пехоты и сводного батальона майора А.А. Бондаренко из состава 7-й бригады морской пехоты. В районе маяка у позиций 551 батареи заняли оборону остатки 110 зенитного артполка ЧФ с командиром полка В. А. Матвеевым и комиссаром полка батальонным комиссаром Н. Г. Ковзелем. За ними вдоль берега в сторону маяка заняли остатки 953 артполка Приморской армии с командиром полка подполковником Полонским. Под скалами Херсонесской бухты расположилась рота охраны штаба 109-й стрелковой дивизии». Доклад окончил!

— дежурный свободен. Сводку передать в Москву, - приказал Ермолаев.
Затем, Ермолаев помолчал с минуту и заговорил:

— слышал Силаев? С какими определениями мы сейчас работаем: остатки, сводные, отходят, покинули…. Каждый день, каждый день мы теряем Флот и личный состав. Перекроют аэродром, эвакуации не будет! Будет паника! Командующий флотом – Октябрьский, поставил задачу сотрудникам госбезопасности усилить бдительность. Особенно оберегать шифровальщиков, которые, не смыкая глаз, дни и ночи передают в центр обстановку на херсонесском пятачке. Приказываю Вам, Силаев! Аэродром, через оперативные возможности, отрабатывать безостановочно и круглосуточно. Доклады по изменению обстановки через дежурного - ежечасно. До убытия последнего самолёта оперативную работу не прекращать, даже при отсутствии связи. Задача: выявлять диверсантов и их группы. В случае получения конкретных разведданных, дам подкрепление для их задержания или уничтожения! Всё остальное в ваших руках! Работайте!

Силаев выпрямился по стойке смирно:
— есть, товарищ старший майор!

Павел Силаев вышел из кабинета начальника и на несколько секунд остановился у затемненного окна в коридоре. Он смотрел то на двери начальника отдела, то на спешащих сотрудников, занятых своим делом и не обращающих внимания на своих сослуживцев. Сам не ожидая для себя, Силаев проговорил вслух:
— а ведь я не спросил, состоится ли эвакуация сотрудников контрразведки и их семей. Что сказать супруге? С чего начать? Куда сейчас идти на аэродром или домой? Надо отправить своих! Так, сейчас нужно в штабе флота уточнить время и даты эвакуации подразделений. Почему не хватает времени? Мы что-то делаем не так? Нет, надо двигаться вперёд! Постоянно двигаться вперёд!

Именно в этот момент мимо Силаева проходит тот самый дежурный по отделу и, посмотрев на Силаева, взял его рукой за плечо и обратился к нему тем же громким голосом, которым читал сводку.
— слушай, у тебя всё нормально? Ты давай двигай в расположение, сейчас тут горячо будет, - предупредил дежурный.

На улице заревела сирена, кто-то из людей закричал – «воздушная тревога!». Люди стали перемещаться в подвалы. Это было отработано до мелочей, до секунды. Через пять минут раздались первые взрывы. Силаев переждал бомбежку и сразу решил выдвинуться сначала к супруге, так как понимал, что он теперь долго не покажется в городе и полностью будет погружен в вопросы безопасности аэродрома.
Силаев на попутной военной машине добрался до общежития, в котором уже несколько месяцев проживал со своей гражданской супругой Прасковьей. После бомбёжки в городе, люди медленно выбирались из подвалов на улицу. Осматривались вокруг. Вдалеке кто-то громко плакал. Одна женщина в сером платье, беловолосая, красивой внешности, собирала на улице валяющуюся одежду и детские игрушки. Вокруг себя она сгруппировала детей выходящих из подвала, организовывая их дисциплину голосом учительницы начальных классов. Павел узнал свою супругу издалека. Прасковья увидела Павла подбежала и обняла его, начала плакать. Сначала ничего не говорила, просто обнимала, но отчего-то крепко сжимала кулаки за его спиной. Затем немного успокоилась и пришла в себя.

— послушай, Паша, - заговорила Прасковья. Людей больше не эвакуируют. Говорят, что из Новороссийска кораблей и самолётов теперь не будет. В городе начинается паника. Бомбёжки участились. Что делать с ребятами, у которых нет родителей? У нас в общежитии есть раненые, но их только перевязывают. Что с ними сейчас делать, никто не знает. Ребята из нашего общежития пропали без вести. Люди друг другу помогают, но ты знаешь, на той стороне улицы.., на той стороне улицы дом, ты знаешь… – там никого не осталось, даже в подвалах! Все погибли, Паша! Наших друзей больше нет!

Силаев смог выдержать такую информацию. Он снял фуражку, вытер пот со лба. Достал носовой платок и стал вытирать им лицо Прасковьи.

— постой, постой, какая ты у меня чумазая, - с любовью сказал Павел. А ты помнишь Одессу? Ты помнишь, какие там были бои, ты ничего не боялась, ты уже всё это видела. И ни разу не отступала, ты мне помогала своим стальным характером быть тем, кем я стал сейчас. Давай по детям - пройдём к севастопольским милиционерам, у них должны быть хоть какие-то возможности. Успокойся, родная! Мы все переживём, помнишь, как мы гуляли по набережной? Мы закончим войну и снова пойдём на набережную. Я люблю тебя, дорогая, но времени у нас совсем нет. Нет времени…, совсем.
— Паша, скажи, что на фронте? Я вижу, что всё не так! Теперь всё не так, - рыдала Прасковья.

Силаев решился сказать всё, как есть:
— блокада вокруг Севастополя почти замкнулась. Нависла угроза захвата врагом штаба Севастопольского оборонительного района, а вместе с ним — всей секретной документации. Работает предатель! Есть дезертиры! Ты должна знать, мне надо на аэродром, нам надо на аэродром! Теперь всё там!
Прасковья, изменилась в лице, словно слова Павла подтвердили её опасения, она как будто вдохнула новые силы:

— ты, Паша уезжай на аэродром, ты там нужнее, я тут разберусь с ребятами, с милицией, а ты потом меня заберёшь! Нам нужно всех собрать, кто остался, составить список, и будем думать, что делать дальше. Ты иди, Паша, иди!
— на самом деле, мне нужно тридцать минут, чтобы организоваться, - сказал Силаев. Надо понять график эвакуации, я быстро, сейчас в штаб, потом за тобой. Пиши список, собери людей. Я быстро!

Силаев, не прощаясь, убегает к машине. В штабе он пробыл полтора часа. Возвращаться пришлось к общежитию пешком. В штабе он получил срочную установку прибыть на аэродром для сопровождения секретных документов и отправку самолётом командующего флотом на Кавказ. Вернувшись к общежитию, он не застал там Прасковью. На улице было уже безлюдно. В общежитии он встретил жену офицера штаба – Люду, и стал выяснять у нее, куда делась его супруга.
— Люда, здравствуй! Ты не видела Прасковью? Она собирала детей, там список… мы договорились встретиться, но её нет нигде.
— машина комендантская пришла, ответила Люда. Их увезли всех, то ли в милицию, то ли на эвакуацию. Взяли только её и детей. Они уехали. Уже давненько уехали. Паша, а когда будет эвакуация семей? Что будет с нами? Ты мужа моего видел?
— не знаю, Люда! Сейчас ничего не понятно. Всё меняется каждую минуту! Если что, скажи Прасковье, что я на аэродроме, пусть меня тут ждёт, я обязательно вернусь за вами!

Это была последняя встреча Павла с женой его товарища Людой. Она погибнет через несколько часов в следующей бомбёжке и не успеет никому передать информацию, что Павел обещал вернуться в общежитие за оставшимися семьями. Силаев один уезжает на аэродром. Время работает против него!

Часть 2. Ценою жизни.

Херсонес. Военный Аэродром, первые числа июля 1942 года. Силаев находится в помещении, которое он использовал для оперативной работы и повседневной жизни. Стол служил и для приема пиши и для разбора карт, и для изучения документов по обстановке. Оружие у него всегда было при себе. Его лётная форма местами пришла в негодность после нескольких уличных боёв. Постоянное напряжение выматывало. Болела голова, но эту боль он забывал, когда приходила необходимость вновь заниматься работой. Он собирал информацию о возможных местах нахождения диверсионных групп. Практически одновременно он сопровождал важные грузы с секретными документами и людей отправляемых на Кавказ. Зазвонил телефон. Ему поступил срочный звонок по внутренней военной связи от офицера разведки Черноморского флота:

— Паша, слушай, сейчас главное - это скрытое управление войсками. Мы получили данные, что немцы не понимают, почему до сих пор летают и штурмуют их позиции черноморские летчики! Они считают, что на мысе Херсонес существует подземный аэродром. Ты меня понимаешь, Паша! Эту информацию можно использовать, чтобы вычислить твоего предателя. До связи, Паша! До связи!

Информация заслуживала оперативного внимания и Силаев, положив трубку, сразу принялся размышлять, заглядывая в карту аэродрома, как бы вырисовывая образ подземной его части. Он размышлял вслух:

— так, на самом же деле наши истребители хорошо замаскированы в капонирах, а тяжелые "Дугласы" садились на аэродром ночью, подходя со стороны моря. Да, надо с этим работать! Но как? Где взять этот подземный аэродром? Зацепка есть - времени нет! Время есть – нет людей! Есть люди - нет возможностей!». Как всё знакомо!
Мне нужен человек, который распространит информацию о подземном аэродроме за пределами нашего расположения. И такой человек у меня есть!
Недолго думая, Силаев выходит за территорию аэродрома и находит в соседнем доме своего старого знакомого по кличке «Мефодич». Раньше они всегда встречались в обусловленном, безлюдном месте, теперь Силаев пришел к нему домой и сразу начал разговор:
— Мефодич, ты знаешь, что просто так не попрошу! Дело есть! Надо срочно распространить вокруг нас, вокруг аэродрома, информацию, что мы научились делать подземные аэродромы, там, мол, много самолётов и боеприпасов и всё такое! Пронимаешь меня? Это важно! Это жизни многих людей! А я гостей подожду на аэродроме в это время!

Мефодич был человеком угрюмым, но когда надо было, мог разыграть любые спектакли. Его черная и местами седая шевелюра волос вилась кудрями. Он привык адаптироваться к окружающей обстановке и в этот раз чётко осознавал, что ему придётся встретиться с неприятностями. О диверсионных группах он знал от Силаева и раньше, но чтобы активно распространить информацию среди населения? Было сложно, даже думать об этом, особенно в таких, военных условиях.

— Паша, ты меня не заиграй потом, засмеялся Мифодич. Я ведь понимаю, что мне могут и не поверить и опасно это! Хотя, знаю я один способ, как можно провернуть твоё дело! Скажу, мол, списки делают на эвакуацию населения, передают на аэродром, людей собирают под землей и оттуда посадка идет, и место вылета никто не знает. И клюнет твой шпион!

— Мефодич, дорогой! Быстрее, только прошу быстрее, - нервно, с заиканием начал Силаев. Информация это настолько актуальна, что разойдётся по округе с невероятной скоростью. Это нам и нужно!

Они попрощались, и Силаев ушёл в расположение части. Немецкая агентура, как ожидалось, «клюнула», но им необходимо было выяснить точно, где этот подземный аэродром концентрирует свои силы, откуда происходит управление, как население доставляется для эвакуации, кто является начальником эвакуации. Немецкой агентуре надо было попасть в списки убывающих. Так Силаев оперативным путём и создал тот самый «коридор», в котором можно работать с конкретными фактами. Прошли ровно сутки, когда ничего практически не происходило по данной информации. На аэродроме по-прежнему, было много суеты. Действительно, самолёты уходили и приходили. Но за сутки людей не эвакуировали по разным причинам. Ночью был авиационный налёт. Бомбили. Наступало 3 июля 1942 года. И старый, добрый друг Мефодич через дежурного по контрольно-пропускному пункту вышел на связь с Силаевым. Мефодич в этот раз выглядел раненым и очень уставшим.

Силаев увидел его состояние и понял, что что-то происходит:
— Как ты Мефодич? Что с рукой?
— избили меня, - начал Мефодич. Не знаю кто. Начали за эти списки спрашивать. Говорят, откуда знаешь? Когда вылетают? Как попасть в списки? Я соврал, что за деньги всё можно организовать через моего дядю. Они мне денег дали, на вот, смеётся - это наверно тебе! А вдруг это не те, кого ты ловишь? Не ошибись, а то мне и так теперь что-то надо делать?
— не спеши дорогой, не спеши. Давай по - порядку. Как выглядят? Как зовут? Где встретили? Как держались? Как стояли? Когда тебя ждут обратно, расспрашивал Силаев.

Мефодич, недолго думая, составил ориентировку и, будучи гражданским человеком, уже начал говорить по-военному:

— три человека до тридцати пяти лет, высокие, крепкие, пальцы рук переломаны у всех, назвались кличками, одежда лёгкая, летняя, плечи широкие, походка военная, говор украинский. От одного алкоголем разило и наколка на руке непонятная, затертая. Он спрашивал про командующего. Где говорит он, знаешь? Может сейчас командующий быть на аэродроме? Сказали, будут завтра, то есть 4 числа, рано утром ждать меня с ответом. Да, они прихватили у меня все документы, которые были. Припугнули, что если что не так сдадут в НКВД. То есть наверно тебе! И опять засмеялся.

— завтра значит, задумавшись заговорил Силаев. Вот мы их голубчиков и примем завтра. Ты, Мефодич, никуда не уходи. Поживёшь на аэродроме несколько дней, я всё организую. Да, на вот тебе две гранаты, держи их при себе! На аэродроме, без моего ведома, никуда не ходить! Только по моей команде, теперь всё по моей команде! Понял?

— а чего ж не понять, - сказал Мефодич, меня уже всё равно побили… и снова засмеялся.
— ты, это.., со смехом заканчивай, давай,- улыбаясь, успокаивал его Силаев.
Силаев выяснил у Мефодича место встречи. Доложил по телефону информацию о времени и месте предполагаемого задержания дежурному в особый отдел флота. Попросил оказать помощь! За текущие сутки произошло много вылетов и прилётов. Жизнь аэродрома превратилась в большой муравейник. Совсем близко слышались разрывы от артиллерийского удара. Немецкие бомбардировки увеличились и стали настолько продолжительными, что иногда понять время суток было практически невозможно. Возможно, каждый житель Севастополя в те дни ощутил на себе признаки контузии. Многие погибли. Так наступало 4 июля 1942 года.

Рано утром Силаев получил первую оперативную информацию - звонок Силаеву состоялся от дежурного по КПП, который сообщил по телефону:

- товарищ Силаев, тут один военнослужащий тылового подразделения, при пополнении запасов топлива для самолётов, пытался выяснить местонахождение какого-то подземного аэродрома. Мы сказали, что такого тут нет, он уехал, мы его документы переписали.

Силаев практически закричал в трубку телефона:
— задержать его немедленно!
Но, из телефона доносилось:
— он умчался, как бешеный!

Силаев бросил трубку и проговорил:
— это же и есть предатель! Свободно передвигается по городу на военном заправщике. Всегда может использовать топливо для кратковременного разжигания костров, создавать подсветку для ориентиров вражеской авиации. Надо срочно его установить и задержать.
Через несколько секунд заревела сирена воздушной тревоги! Силаев стал быстро собираться, взял оружие, проверил на месте ли Мефодич, и выскочил на улицу. Совсем рядом с аэродромом шел бой. Личный состав в полном составе был поднят по тревоге. Слышались строгие команды – «К бою!» Силаев походу движения перехватывает бегущего к штабу посыльного:

— кто объявил тревогу? Что происходит?
Посыльный, практически не останавливаясь, прокричал:
— немцы окружили аэродром, идёт много машин, на горизонте танк…
— ну, вот и начиналось, сказал Силаев. Где же ты, Прасковья? Где же ты сейчас, дорогая? Времени нет, совсем нет времени.
В следующие минуты перед аэродромом завязался бой. Через короткие промежутки группы наших солдат и офицеров вырывались к противнику то с одной, то с другой стороны. Численность и возможности немцев превосходили в разы. Все понимали, что этот бой последний для них, но отбивались и отбивались мужественно. Во время очередной атаки к Силаеву подбежал Мефодич, с круглыми глазами, то ли оглушенный, то ли ослеплённый он начал кричать Силаеву:

— Паша, я видел, рядом с немцами были те трое, которые интересовались аэродромом, они с оружием и сопровождают грузовую машину. Ты был прав Паша, они предатели!
— что бы сейчас не было, Мефодич,- перебил Силаев, слушай меня внимательно. Гранаты у тебя с собой?
— да! так точно! Паша дорогой, что с нами будет?
— если останусь живым и попаду в плен, ты доберись до меня с гранатами…, понял меня Мефодич? Понял?
— доберусь, Паша,- практически по-отцовски сказал Мефодич. Только ты уж постарайся, всё чтобы как всегда у тебя было. Ты Паша настоящий, ты справедливый, ты правильный! Скажу вот сейчас, вдруг больше не получится! Всегда тебе верил и сейчас вот всё стало ясно с этими гадами.
У Мефодича потекли слёзы:
— я верю тебе, Паша! Я всё понял,- говорил Мефодич. Но говорил он уже самому себе, обращаясь в спину убегающего к бою Силаева.
Мефодич отошел глубже к штабу и наблюдал за обстановкой, дожидаясь следующих решений Силаева. Через несколько минут прозвучал страшный взрыв. Немцы зашли на аэродром. Всех кто остался в живых, в том числе и Павла Силаева, взяли в плен. Стихла стрельба. Рассеялся дым, и улеглась пыль. Горели строения. Дымились спрятанные самолёты. Всех пленных собрали на небольшой площадке и окружили автоматчиками. Военных обыскали и забрали всё оставшееся оружие. Затем подошли машины с немецкими офицерами, которые скомандовали завести гражданских в общий строй пленных. Когда открыли грузовик из машины стали выбрасывать людей, среди которых была избитая жена Силаева - Прасковья. Её оглушили прикладом еще при погрузке в Севастополе. Глазами она увидела своего Пашу и в этот момент она была счастлива. Неважно было всё, что окружало их, они смотрели друг другу в глаза, у обоих текли слёзы. Когда их соединили в одну группу, Прасковья пробралась к Павлу и обняла его руку и улыбнулась:

— мы обязательно погуляем с тобой на набережной. А я успела эвакуировать ребят с севастопольской милицией, проговорила она.
— а я успел отправить Командующего на Кавказ… Да, и мы знаем кто нас предал, только поймать не успели… Эвакуироваться последними самолётами нам не пришлось. Да и без тебя я всё равно бы не полетел! Прилетевшие "Дугласы" не смогли даже совершить посадку на окружённом фашистами аэродроме. Они были вынуждены вернуться на Большую землю.
— у нас всё получилось, Паша, - сказала Прасковья. Это же не первый раз, помнишь, как мы познакомились и эвакуировались из Одессы? Я думаю, что ты знаешь, что надо делать! Ты всегда знал, что нам надо делать! Поэтому я и не улетела, я шла к тебе и меня схватили немцы, так получилось, что они привезли меня прямо к тебе! Только вот не знаю, как им за это спасибо сказать!

Раздалась немецкая команда – Ахтунг! Из машины вышел немецкий генерал и сопровождающие его офицеры. Все подошли к пленным. На территории аэродрома заканчивалась зачистка местности. Среди развалин нашли Мефодича, которого волоком притащили и бросили к группе пленных советских солдат. Мефодича подняли. Он судорожно глазами искал Силаева. Наконец-то он его увидел и стал, практически незаметно, перемещаться в его сторону. В это время, к немецкому генералу подошли трое предателей, которые общались с Мефодичем. Немецкий генерал стал обращаться к пленным:

— я не буду долго разговаривать на русском языке. Мне нужен сотрудник НКВД, который знает расположение подземного аэродрома. Кто его выдаст — останется живым! Даю пять минут!
Никто из немцев не знал, что эти пять минут станут главными в решении Силаевым последней задачи. Мефодич уже был рядом и с восторгом передал Павлу Силаеву две гранаты.
- как ты это делаешь, Паша, спросил Мифодич. Знаешь, ты очень умный и надёжный человек! Паша, я горжусь нашей дружбой!
- теперь, Мефодич выйди и скажи им, что знаешь о том, что я сотрудник НКВД, - сказал Силаев. Прощай!
Мефодич выходит вперёд, указывает на Силаева, обращаясь к немецкому генералу:
— вот он, здесь этот сотрудник!
Прасковья в это время прижалась к Паше и сказала:
- я люблю тебя Паша и всегда буду рядом…
В этот момент трое предателей узнали Мефодича и на немецком языке, что то сказали генералу, указывая на него.
Немецкий генерал восторженно:
— очень хорошо помогать Германии!
Немец улыбнулся, но не заметил, как Мефодич, придвинулся к нему ближе.
— выходи НКВД! Как твоя фамилия? Сейчас расскажешь нам, где твои помощники, - рапортовал генерал.
Силаев стал выходить вперед, он был легко ранен, кровь сочилась по гимнастёрке. За ним шла Прасковья. Как только они подошли ближе к генералу и трем предателям, Силаев достал приготовленные к бою гранаты и со словами:
— меня зовут Павел Силаев! И привёл в действие гранаты. Произошел взрыв!
На месте взрыва погиб немецкий генерал и трое диверсантов. Напротив них лежали Прасковья и Павел Силаевы, а рядом обнимая руку Силаева, лежал его старый друг Мефодич.

Такой ценой был выполнен приказ начальника особого отдела Черноморского флота. Диверсанты были ликвидированы. Убит немецкий генерал. Но, всех пленных в тот день расстреляли.

Командующий Черноморским флотом и Севастопольским оборонительным районом адмирал Ф.С. Октябрьский в письме бывшему начальнику Особого отдела КГБ генерал-майору И.С. Гудкову от 12 декабря 1964 года написал: "…В кошмарной обстановке бомбежки, обстрела, сплошного огня, пожаров и стона раненых отважные черноморские чекисты ценой своей жизни, почти все они героически погибли при выполнении этой операции, боевое задание выполнили".

Конец.

PS:
В Севастополе на месте гибели Павла Силаева воздвигнут памятник, где на мемориальной табличке указано: «Здесь 4 июля 1942 года героически погиб защитник Севастополя моряк-чекист младший политрук Силаев Павел Михайлович. Презрев смерть, последними гранатами он взорвал себя и окружавших его врагов». В Севастополе именем героя названа улица, на которой установлена памятная доска.
18 марта 2015 года в рамках серии «70 лет Победы в Великой Отечественной войне» в России была выпущена почтовая марка, посвящённая Павлу Михайловичу Силаеву.
Старейшая городская газета «Слава Севастополя» от 6 июля 2007 года, напишет:
«…Поиск очевидцев продолжался долго. Евгений Ревенко, после тяжелой контузии эвакуированный с аэродрома в первые дни июля 1942 года, более десяти лет собирал информацию и вел поиск участников боев за Севастополь, которые могли что-либо знать о Силаеве и других сотрудниках госбезопасности, павших на мысе Херсонес.
И только в 1966 году отозвался проживающий в городе Ахтырке ветеран войны Иосиф Губка. Он был свидетелем последних дней обороны города.
Иосиф Губка рассказал, что Силаев и другие сотрудники опергруппы первого, второго и третьего июля 1942 года участвовали в отражении атак немецких танков, пытавшихся прорваться вглубь Херсонесского мыса. Две вражеские машины были сожжены, а экипажи уничтожены.
К вечеру третьего июля Павел Силаев и другие отошли к береговым обрывам. Сам Губка добрался вплавь до подошедших к берегу катеров и был доставлен в Новороссийск.
Из других источников были получены данные, что один из сотрудников госбезопасности при захвате немецкими войсками аэродрома подорвал гранатами себя и гитлеровских офицеров. При проверке удалось выяснить, что этот подвиг совершил Павел Силаев.
…Офицер отстреливался до последнего. Фашистскому патрулю удалось захватить контрразведчика, лишь, когда у него закончились патроны.
Увидев летные знаки отличия, солдаты привели Силаева к генералу: тому не терпелось узнать, где же таинственный подземный аэродром?
Без оружия, в прожженной, посеченной осколками форме Павел Силаев казался гитлеровцам беспомощным и сломленным. Рядом стояла его жена Прасковья.
Немцы ждали скорых и чистосердечных ответов на вопросы. Но вместо этого отважный защитник Севастополя выхватил из-под куртки гранату-лимонку, рванул кольцо и шагнул навстречу врагу. Упали, скошенные осколками от взрыва, немецкий генерал и еще два офицера. Погибли Павел Силаев и его жена…
Кажется, ни добавить, ни убавить. Правда иногда вместо лимонки упоминаются две противотанковые гранаты, которыми отважный контрразведчик подорвал себя и врагов. Иногда приводится деталь, что на Павле Михайловиче Силаеве была кожаная куртка, в которой он смог спрятать гранату. Однако вспомним, что стоял жаркий июль, у защитников города не было ни глотка воды, вокруг выжженная солнцем и перепаханная снарядами безжизненная степь. Здесь не до кожаной куртки. Но все это мелочи, на которые не стоит обращать внимание, тем более, когда говоришь о величии подвига – самопожертвовании ради победы.
«Навстречу немцам Павел Силаев шел, засунув руки в карманы, в которых лежали приведенные в боевое положение две гранаты-лимонки. Жена шла рядом. Их привели под конвоем в немецкий походный штаб на допрос. И тогда Павел Михайлович привёл в действие гранаты. Раздался мощный взрыв, и у немцев возникла паника. Взрыв уничтожил немецкого генерала и находившихся рядом штабных офицеров. Погибли также сам Павел Михайлович Силаев и его жена».
По словам смотрителя Херсонесского маяка А. И. Дударя, который был свидетелем происходящего, Павел Силаев взорвал себя, жену и группу немецких солдат спрятанной гранатой. Сам Дударь, раненный в обе ноги, был захвачен немецким патрулем на Херсонесском маяке и доставлен в полевой штаб, вместе с ним были захвачены Павел Силаев и его гражданская жена сотрудница метеостанции ЧФ Прасковья Моисеевна Горошко. Вот именно по воспоминаниям этого заслуженного человека мы знаем о подвиге Павла Силаева. Других источников информации нет.
В декабре 1964 года начальник особого отдела КГБ ЧФ контр-адмирал П. Х. Романенко на основании полученных данных о подвиге чекиста принял решение увековечить его имя сооружением памятника на месте гибели. В торжественной обстановке, с присутствием властей и ветеранов, памятник был открыт 19 ноября 1966 года.
Вскоре обнаружился еще один пробел: офицер-контрразведчик, совершивший героический подвиг, остался без награды Родины. Этот пробел был устранен благодаря инициативе участника обороны Одессы и Севастополя сотрудника контрразведки в период Великой Отечественной войны полковника в отставке Л.Н. Феценко, по ходатайству которого П.М. Силаев был награжден в 1992 году медалью «За оборону Севастополя» посмертно.
Дударь Андрей Ильич – главный и единственный свидетель гибели Павла Силаева.

Живым и павшим в СВО военным контрразведчикам, посвящается…

Вы у светлых икон, чудотворных икон
За живых на войне, помолитесь,
А тому, кто погиб - не снимая погон —
Поклонитесь к земле, поклонитесь…

Пусть останется в памяти подвиг земной,
В честь их — люди уйдут в кругосветки!
Слава воинам всем, кто прошёл СВО —
Из военной родной контрразведки!

Для России они стали прочной стеной
На морских и воздушных просторах!
Контрразведчик на – ты, с сухопутной войной,
Где не раз обезглавил шпиона!

Устоял, превозмог злую силу врага,
Пережил и судьбы перегибы…
Ради жизни других, за тайгу, за луга,
За Россию он встретил погибель…

Пусть останется в памяти подвиг земной,
В честь их — люди уйдут в кругосветки!
Слава воинам всем, кто прошёл СВО —
Из военно-морской контрразведки!

Пусть живёт контрразведка и бьёт шпионаж!
Пусть гордятся сыны Ветераном!
Все, кто служит России — один экипаж
Пусть боятся нас за океаном!

Вы у светлых икон, чудотворных икон
За живых на войне, помолитесь.
А тому, кто погиб - не снимая погон —
Поклонитесь к земле, поклонитесь…

Марлену Аджарипову

Месяц огненный - багрянец
В имени телесном —
Мчится, мчится его танец
На коне небесном…

По воде, по глади, в брызги —
Бьёт гнедой копытом,
Выбивая в камне искры
Всей душой открытой.

Кровь вскипает в смуглой шее
Вперемешку с потом… —
Жизнь ведёт его за стремя
К золотым воротам.

(юбилейный театральный сезон ГАМТ РК вдохновляет…)

Лилии Луговской


1.
Лишь ветку в воду опустила ива
По берегу, вдоль Малого Салгира —
Из розовых соцветий, лёгкая пыльца
Кружилась по ветру у милого лица.

Она была проста, хрупка чертами
Но в жизнь плыла под всеми парусами.
И кто б ни встретил эту «невидаль» и «быль» —
Тот непременно б её сразу полюбил.

В стихах воспел о деве чудной ветер,
Где в скромном, незатейливом сюжете
Он рассказал о музе стройной лиры
И в сердце получил укол рапиры…

2.
А встретил тёплый ветер Черномор
Танцующую деву среди волн
Где, скромно, в образе причудливо – морском
Шли ноги её в такт с гармонией танго.

Смеялась дева.., плакала и пела…
Ласкала стан её морская пена
И ветер на колени канул перед ней
С восторгом наслаждаясь музыкой морей.

От каждой поступи младой актрисы
В лазури голубой кружились брызги —
И здесь…, в лучах солёного рассвета
Он предложил ей стать невестой ветра.

3.
Когда же встретились они глазами,
Два чуда созданные небесами —
Сверкнули молнии.., и гром раскатом
Рыдал весь день до самого заката.

Она не знала, как сказать ему,
Что предана всем сердцем одному —
И на взаимности безгрешные богат
Её единственный возлюбленный – театр!

Она открылась с девичьей слезой..!
А ветер пал в затишье пред судьбой —
И ревностью, и страстью упиваясь
Он канул в пену, морем задыхаясь.

Спасти бы ей любовь, да мир устроен так —
Влюбляемся в того, где невозможен брак!
…
Но для театра, где живёт культура —
Она бы в гладь, за ветром тем нырнула…


4.
Лишь ветку в воду опустила ива
По берегу, вдоль Малого Салгира —
Из розовых соцветий, лёгкая пыльца
Кружилась по ветру у милого лица. ..


Творческих успехов и новых больших премьер, желают Вам зрители любимого театра…

(Неизвестному солдату)

Всё погрязло в страшной тайне,
Не прочесть ни год, ни дату —
Надпись выцвела на камне:
«Неизвестному солдату…»

Кто ж лежит рядом с тобою?
Может, шел ты из санбата,
Подлечившись после боя,
И прикрыл собою брата?

Почему твой холм у хижин?
Ты платил своею кровью
Чтоб, наверно кто-то выжил? —
Больно в сердце, я не скрою…

Где же дом твой с колыбелью
И крыльцо с резною птицей,
Где родные для соседей
Перечитывали письма.

Для земли ты - сын приёмный
Знаешь горе, знаешь беды …
Мы тебя таким запомним —
Ты погиб здесь для Победы!

Всё погрязло в страшной тайне,
Не прочесть ни год, ни дату —
Надпись выцвела на камне:
«Неизвестному солдату…»

Владиславу Черникову

Однажды театральный режиссёр
Увидев силу Чингисхана в человеке,
Дал роль ему, и сделал всё актёр
Чтоб зритель полюбил его вовеки.

И знала вся Европа, что в Крыму
Артист живёт с певучестью отменной,
И песен открывая глубину
Делился он душой проникновенной.

И с верой в правду, с верой в Рождество
В нём оживала сила Чингисхана,
И чувствуя с ним сходство и родство,
Он требовал, чтоб не было обмана —

Где б ни был зритель, кем бы ни служил,
Каким бы он в сужденьях не был строгим —
В театре всем должно быть по пути..,
Там все к любви ведут пути - дороги!

И после самых важных его слов
Для сердца трепетных и мелодичных,
Вам об Артисте, лишь скажу одно —
Любовь его к театру – безгранична!

И гениален он в культурном ремесле —
Здесь дом его и здесь его обитель.
И что бы ни случилось на земле,
В душе его живёт артист и зритель.

Здесь чья-то жизнь — подчёркнута чертой:
К примеру, только - взять бойца Серёгу —
Он даже мёртвый, словно часовой
Венчал собой военную дорогу.

Один венчал.., и поднятой рукой,
Он вопреки приказам боевым —
Живых не пропускал на смертный бой
И не давал в своих стрелять чужим.


Здесь чья-то жизнь — сплошная тишина:
Ни рук, ни ног, платок, как у матрёшки —
Не слышит и не видит старшина
Ещё от первой проклятой бомбёжки.

Встав в общий строй с солдатом наравне,
И вместе с раненым в крыло пилотом —
Дух поднял он — уже самой войне
И для Победы верным стал оплотом!


Здесь чья-то жизнь — застряла в тупике:
Скорбит вдова над телом журавлёнка —
Об камень бьётся камнем на песке,
Целуя фотографию ребенка.

И жмёт к груди отцовскую шинель,
И всё куда-то в небо причитает:
— Ты, поспеши принять меня метель,
Пока ещё земля совсем сырая!


Здесь чья-то жизнь — лишь сеть координат —
От места обороны до атаки.
Здесь не раздумывая, сам комбат
Огонь брал на себя в горящем танке.

Подбив арту — морпех брал высоту.
Десант не чувствовал в бою усталость…
Здесь я подвёл уже свою черту —
Здесь чья-то жизнь — отчаянная храбрость!

Победа будет за нами! Слава бойцам СВО!

Владимиру Троценко

В короткий срок себя преодолел!
Со всем «набором» театральных данных,
Он стойко выдержал и даже преуспел
В штормах, порою даже ураганных!

В засилье ветра сумрачного дня,
В поступках был – покладистым, степенным!
А вот на сцене, лично для меня —
Он стал артистом необыкновенным!

Да! Будет он театр боготворить!
И пусть же время Мастера продлится…
Но вот своей возможностью любить
Со зрителем ему.. - придётся поделиться!

Во всех порах мирского бытия
Желаем Вам, чтоб сильно не спешили…
И чтобы Вас надёжные друзья, —
Под килем корабля не протащили!

Живите в святости, достатке и любви.
Ловите больше радостных моментов.
Желаем видеть в «кольцах годовых» —
Лишь счастье и хвалу аплодисментов.

Директору ГАМТ РК - Александру Вишневому

И дело лишь начав, он видит результат.
И слово не сказав, бывает, даст ответ.
В душе, быть может он — великий демократ,
А в жизни… — ну, не всё - решает худсовет!

Давайте разберем, к примеру — пустяки:
Ошибся кто-либо под звуки серенад —
Так вот, не бросит он, и как-то по-мужски
Проводит на «ковёр» в «вишнёвый сад».

Или простужен звук, к примеру, на премьеру —
И не сработал микрофон у мушкетёра…
Директор сразу поменяет атмосферу —
Пришла вакансия на звукорежиссёра!

Или ещё сюжет — практически «антракт»:
Он в юбилейный театральный год —
Гастрольный выписал, по всей стране контракт,
По обязательствам на двести лет вперёд!

На самом деле всё практически не так…
И я шучу в своём стихотворении —
А наш Герой влюблён душой в театр
Театр и есть его предназначение!

Сама судьба вела его сквозь тяжкий труд.
Он честно заслужил большой авторитет!
И в честь его друзья дают теперь салют —
Из добрых слов, букетов и конфет…

немного о сокровенном…

Стихами думаю с рожденья,
А на просторах знойных дней,
Душой припал и вдохновеньем
К ногам поэзии дождей.

Я чужд был ранних откровений,
Теперь на годы несмотря,
Откроюсь миру без стесненья —
Люблю, поэзия тебя!

Люблю минуту надрывную.
С пером тогда спешу я к ней
И рифму нежную, взрывную
Пишу о подвигах людей.

Когда за строчкой ставлю точку -
Читаю, правлю и корюсь…
И у иконы, в уголочке,
Я за поэзию молюсь.

Меня Господь всегда поправит:
Где - запретит, где – разрешит!
А вот друзья, любя - слукавят,
О том, что строчки хороши!

Писать в одно прикосновенье
Труд благородно-непростой,
Но в этом есть моё спасенье —
На сей планете голубой.

Я пережил судьбы изгибы
Был и весёлый и смурной…
Сейчас в душе — резные избы
И звон капели разливной;

В стихах моих поёт усладу
Церковный звон колоколов.
Скучаю - да! - по снегопаду
Великосельских берегов...

Огонь серебряной лампады
Горит по-прежнему во мне
За тех, кто взялся за приклады
И за Россию пал в войне.

Я чужд был ранних откровений.
Теперь на годы несмотря,
Откроюсь миру без стесненья —
Люблю, поэзия тебя!

Татьяне Пушкиной ко Дню рождения

Добро всегда водилось на Руси,
Наверное, его родила бедность.
И Бог велит — ты для других неси
Своё великодушие и щедрость.

Меняет мир людская доброта
И скрашивает мрачное ненастье.
И из души уходит духота —
Когда любовь к другим приносит счастье.

Быть добрым это — значит отдавать:
Сочувствие, вниманье, отношенье…
Как мало нужно, чтобы добрым стать —
И много сделать, чтоб пришло спасение.

Добро всегда водилось на Руси,
Наверное, его родила бедность.
И Бог велит — ты для других неси
Своё великодушие и щедрость.


Татьяна, спасибо Вам за спасение Храмов и ваше великодушие!

Как же Осень, ты прекрасна,
Как блаженна и чиста,
И рисован лик твой ясный
С виноградного листа.

А природа-мать старалась… —
Рисовала без холста!
От любви-то и случалась
Осень локоном пестра.

Бутиковой (Уточкиной) Жанне от лица школьных друзей,

Наш добрый школьный друг, товарищ Жанна!
Ты, как всегда, хоть стали мы взрослей,
Красивее любой из парижанок
Душой и хрупкой внешностью своей.

Обид не допускаешь и досады,
Идёшь на риск и чтобы не случись —
Ты, чётко выражаешь свои взгляды
На сложную, но правильную жизнь.

Мы в День рождения, тебе желаем —
Ты, сильная, ты справишься, борись…
Цвети цветком на солнечной поляне,
Но, за друзей своих перекрестись.

Они живут, их память, несомненно,
Приводит сердце в школьные года —
А в них, поверь, ты точно неизменна
И на лице улыбка, как всегда…

Наш добрый школьный друг, товарищ Жанна!
Ты, как всегда, хоть стали мы взрослей,
Красивее любой из парижанок
Душой и хрупкой внешностью своей.

Симферопольской соборной мечети Акъмесджит Джума Джамиси посвящается,

О, как светла соборная мечеть!
Как белоснежны сводов одеянья
И минаретов стройная чередь —
От красоты заходится дыханье!

А как же здесь струится из сердец
Добро и свет к небесным океанам —
И, чувствуя любовь, воздал Творец
На купол храма — крымские тюльпаны.

Они цветут, и в радости Аллах —
Встречает тех, кто не жалел ночей,
И возносил на собственных плечах
К святому дню — сто первых кирпичей!

Кто выдержал и вытерпел всю боль,
Чтобы жила мечеть — прошёл полмира!
И здесь молитва — чистая, как воль..,
Как родниковая вода Салгира.

Испей воды, о, путник дорогой!
У белых стен постой в тиши немного… —
И раздели свою судьбу с судьбой
Всего крымскотатарского народа.

О, как светла соборная мечеть!
Как белоснежны сводов одеянья
И минаретов стройная чередь —
От красоты заходится дыханье!

И пусть молва пророчит и живёт —
«Солдаты наши — стали крепче стали!»
Нельзя сказать, что пуля не берёт —
Да, падали, безмолвно.., но вставали —

Со дна глубоких рвов, из-под земли..,
Из обгорелых стен, пылающих развалин.
Из чёрных дыр разорванной брони —
Сползали замертво, но снова штурмовали.

И «Град» по ним безжалостно валил!
А наш солдатик, голыми руками —
Тоннель подкапывал в глубокий тыл,
Не чувствуя усталость под ногами.

Рискуя, напролом, шёл за овраг —
Ползком, броском, всегда без лишней фразы.
И поднимал на доме русский Флаг —
Солдат с Донбасса.., Крыма и Кавказа.

Прочувствуйте! — однажды, был пленён
Седым штурмовиком из подмосковья —
Один нацистский взвод! А в остальном, -
Враг отступал, покинув поле боя.

И пусть молва пророчит и живёт —
«Солдаты наши — стали крепче стали!»
Нельзя сказать, что пуля не берёт —
Да, падали, безмолвно.., но вставали …

Эх, грибы – грибочки, падают листочки,
Падают, кружатся — по земле ложатся.
В дымке темно - синей — дождик в паутине,
Приуныл, не дышит, никого не слышит.

За рекой в развале, не у пня — подале,
Среди мха и сучьев отдыхают тучи.
Ветер там, в неволе, не осилив поле,
Тихо пал в долину и обнял рябину.

Месяц снова молод, подступает холод
И по всей равнине выпадает иней.
День, сменив окрасы, стал короче часом —
Носом в землю тычет, зиму в осень кличет.

(версия автора)

В великих делах мы народ безупречный!
И в нашей истории память – основа!
И в нашей истории подвиги вечны!
И в каждом столетии снова и снова —

Из каждого крымского Града – Героя
Из каждого Города – воинской славы —
Над уровнем неба, над уровнем моря
Огонь вечной памяти славит Державу!


В бескрайних просторах мы лишь полуостров!
Но мы часть России — и это основа!
Россия теперь в берегах Черноморских
Гордится и верит, что снова и снова —

Из каждого крымского Града – Героя
Из каждого Города – воинской славы —
Над уровнем неба, над уровнем моря
Крымчане прославят родную Державу!


Своей несравненной, святой красотою,
Крым, крепко чарует сердца миллионов -
Чарует и делится трудной судьбою
И в Крым возвращаются снова и снова —

Чтоб каждому крымскому Граду – Герою
Чтоб каждому Городу – воинской славы —
Над уровнем неба, над уровнем моря
Любовь отдавать суверенной Державы!

виртуозу Евгению Миськиву

Скрипач расправился плечом.
Как цапля замер в белой дымке
И снова, страстно.., горячо…
Смычок целует струны скрипки.

Вздыхая музыкой своей
Скрипач то плакал, то смеялся,
Да так, что славный Юбилей
Немного даже застеснялся.

Казалось с разных уголков
Смычок как будто был немым..,
Но поцелуй его, без слов —
Связал земное с неземным.

Музыкальному театру (ГАМТ РК) к 70-летнему Юбилею


Хвалебных слов достоин, сей театр!
И на его эпических агонах —
Уже зажглись! Уже вовсю горят
Огни семидесятого сезона!

И пусть под трепет первых трёх звонков
Театр откроет занавес блаженства,
И зритель, вновь, почувствует его
Духовное, благое совершенство.

Пусть страстно и с восторгом изольёт,
И радость, и печаль вторая скрипка —
В театре этом Пушкин не умрёт,
Надеюсь на лице у Вас улыбка!

Да! Всё, что здесь задумал режиссёр,
Будь то любовь иль сладкое забвенье —
Минкульт, худрук, директор и актёр
Сыграют, в этот раз - на новой сцене..!

Пусть музыка течёт, как горная река,
Разбрызгивая бархаты сонета.. —
А сей театр прославит на века
Культуру нашей голубой планеты!

(шуточные стихи)

В один погожий, тёплый день,
Почти, как на картинке —
Я нёс, выгуливая лень,
Цветы своей училке.

Я представлял, как подарю..,
В ладоши буду хлопать…
Но, если честно, не люблю
Учить стихи и «ботать»*

В тот день я ждал, что повезёт
И всё пройдёт на «Изи»* —
С «элжура» двойку уберёт
Наш добродушный физик.

Свои на карте острова
Найдёт географичка.
И может троечку в «контру»*
Поставит историчка.

Отвечу русский и литру,
Там тоже всё не очень..
Я разберусь, прочту, пойму —
Ведь я же не испорчен!

Я к исправлению готов!
Сказал себе я – «Хватит!»,
Ведь за прилежность и любовь
Мне батя «задонатит»*.

И дело тут не в кошельке!
Мой Краш* меня рефлексит..!
А вы все вместе про ОГЭ*
Мне начинали «флексить»*

Ну, я ж не против поучить!
Во мне же есть способность!
И то, что надо «вывозить»* —
Внушает ваша строгость.

В один погожий, тёплый день,
Почти, как на картинке —
Я нёс, выгуливая лень,
Цветы своей училке.




*Ботать — усердно и напряжённо учить, зубрить, сленг;
*Изи — легко, англицизм. Происходит от easy — легко, без труда.
*контра – контрольная работа, сленг;
*Задонатить — пожертвовать, от английского donate (пожертвование). Означает пополнение своего мобильного счёта, оплату подписки на какой-то сервис, покупку чего-либо в компьютерных играх.
*Краш — предмет тайной или безответной влюблённости, а иногда просто про того, кто нравится;
*Рефлексит - принцип человеческого мышления, направляющий его на осмысление и осознание собственных форм и предпосылок;
*Флексить — хвалиться, выпендриваться, сленг;
*Вывозить – справляться со всеми трудностями, сленг.

Мне мил и дорог запах моря,
И волн распевные раскаты,
И берег тонущий привольно
В лучах прощального заката.

Я жду приливы черноморья,
Ищу в штормах порывы ветра —
Эту любовь, зову я хворью
И просто - счастьем человека.

Лишь миг, и снова я с тобою …
И море вновь о скалы бьётся,
И я в обнимку с тишиною
Пишу стихи в осколках солнца.

Учителю начальных классов МБОУ СОШ гор. Симферополь, директору церковной воскресной школы "Радость", многодетной маме и нашему дорогому другу - Ирине Дмитриевой посвящается,

Учителем хорошим - славится страна!
Особенно, учителем от бога!
И званием почётным станет на века —
Быть матерью со стажем педагога!

И не жалейте добрых, поэтичных слов
Для тех, кто грамоте и числам учит!
Они достойны и подарков, и цветов:
Изысканных, невиданных, пахучих…

С учителем хорошим, в школе нет проблем!
Нет нерешаемых задач! Взгляните —
Нет недоказанных в тетради теорем,
И нет истошных криков – «Помогите!»

А есть раскрашенные мелом города,
И дети в них с горы летят в салазках.
В условиях задач - распилены дрова,
Добыт огонь, бегут в упряжке хаски.

По рельсам, сказочные ходят поезда
Чтоб дать гудок с последнего урока…
Дай Бог! За партами запомнят навсегда,
Как славно быть хорошим педагогом!

Корректность, исключительное трудолюбие, отзывчивость, простота общения, творчество, профессионализм – это качества настоящего, хорошего учителя! Такими мы их ждём, любим и видим в своём большинстве.
Ирина Владимировна – настоящий, хороший учитель и дорогой друг!

Алексею Кувыркину – живи и здравствуй, дружище!

Мы не виделись тысячу лет,
Друг сердечный мой, друг благодатный!
Вот и шлю тебе крымский привет
От Кафы* и лозы виноградной.

Говоря на простом языке —
Каждый год между проседью вёсен,
На азовском прибрежном песке
Догорает в костре моя осень;

Там кормлю я котов и чаек,
Иногда им читаю в стихе,
Как я снова и снова скучаю
По тебе, друг родной, по тебе…

*Кафа — название города Феодосия в X—XV века.

Опорник повреждён и вымотан обстрелом.
Бьют беспощадно миной по нему.
В нём между прочим, да и между делом —
Солдат выносит на плечах войну.

Боец в душе ушёл от беспокойных мыслей.
Не раз спасён был другом и врачом.
Сегодня, только, больше чем обычно
Болит натёртое от броника плечо.

С его рутинных дней, конца войны не видно.
Осколками - он полный кавалер!
Бояться смерти - стало не солидно.. —
Вот это, братцы — боевой пример!

В опорнике война, без всякого стесненья:
Гремит, рычит, пылает и ревёт…
А иногда, в хорошем настроенье —
Огнём пересчитает весь расчет.

Тогда, ребята – сложно, делать своё дело.
Бывает так — друг друга волочём,
И ничего не чувствует всё тело —
И лишь болит натёртое плечо…


Победа будет за нами! Слава воинам России!

супруге Веронике ко Дню рождения

Не ты! Тобою любовалась
Природа, выдохнув цветы,
И зорька в небе занималась
Под вдохновеньем красоты.

Сады в тебе листвой кружили
И песни жили соловья;
Мечтали люди и дружили
Под грохот спелого дождя…

Что говорить, тебя любила
Родная нам природа-мать!
А ты взаимность ей дарила
Чтоб жить, цвести, не увядать…

И я же в чувствах изумлённых
К тебе бросался, и не раз —
Не сдерживал в себе влюблённых,
Пылающих и страстных фраз.

И в праздник твой, я вновь вздыхаю
И словно песенкой пою —
Любил…, люблю и уважаю
В тебе особенность твою.

Валерию Басырову ко Дню рождения!

Всю ночь, порой и на рассвете,
В стихах выравнивая смысл,
Лав, превращая строчку в ветер,
Вздымал её чуть выше крыш.

Летела вдаль она над нами,
На самый краешек земли…
И там, цветком на голом камне,
Цвела от истинной любви.

Поэт писал строкою века…
Писал пророчески о том,
Как превратятся в человека
Причудливые гребни гор.

Пройдут года! Проснётся ясность!
И люди скажут: «Был поэт!
И он имел к стихам причастность,
Как к украшенью — самоцвет!»

Был прав, лирический Лав Самба*!
Он взвесил всё, и не впервой —
На его сложенную рифму
Пал свет от солнца — полосой.

Он видел жизнь, и непростую…
И мудрость — друг теперь ему!
И всю признательность даруют
Друзья, писатели и труд…


*Лав Самба – один из творческих псевдонимов писателя Валерия Басырова

тёте Кате Лебедевой посвящается,

Нет мельницы давно на Мельничной горе.
Нет пашенной земли, где рос когда-то хлеб.
«Остожный двор»* пустует на селе
И длится это много, много лет.

Крестовая гора к дороге без креста.
В кобыличьих конюшнях нету жеребцов.
Народ оседлый верует в Христа
И поминает прежних мужиков.

Как изменилась жизнь у царского села,*
А ведь когда-то Пётр здесь чествовал гостей!
Эх, кровушки попила нам беда —
Лекарства нет от скверных новостей...

И, как неискренне звучат теперь слова:
«Мы примем меры! Денег нет, увы!» —
Нет почты! Нет аптеки! Но сперва —
Нет у людей колодезной воды!

Простите, что рассказ мой очень мрачный,
Старушка с фото сердце извела —
Поэтому её я и назначил
Быть символом Великого села!


* «остожный двор» - помещения для хранения сухого сена
* царское село – имеется в ввиду село Великое Гаврилов-Ямского района

Однажды пан почует бремя!
Сменив тщеславие и тон —
Сползёт на порванных коленях
К России милой на поклон.

И с видом жалким, виноватым:
«Прости Россия!», - скажет он,
Не принимают больше штаты,
Прогнал из Франции Макрон;

Я проклят избранным народом.., —
Промолвит он наверняка;
За то, что отнял веру в Бога —
Отсохла правая рука»;

Моя немыслимая дерзость
Прости, была из-за границы,
И вот, на труп мой, в чёрной шерсти,
Слетелись траурные птицы».

Я жив и мёртв одновременно —
Похороните хоть живьём!
За то, что продал вожделенно,
Родной последний чернозём.

Не отдавайте только птицам,
Мою истерзанную грудь!
Я, Русью, снова стал гордиться —
Пойми, прости, не обессудь…»
…
Довольно, пан перезагрузки!
Довольно слёзы кровью лить!
За Украину и за русских
Не сможет Русь тебя простить!

1 сентября 2004 года в школе №1 г. Беслана случился самый страшный террористический акт на территории Российской Федерации. Террористы удерживали детей и их родителей в школе в течение 3-х дней. Погибло 334 человека из них 186 детей.

Сентябрь.., ну что не так с тобой?
То позовёшь ты, то прогонишь…
Опять качаешь головой,
Листву метёшь и тихо стонешь?

О ком ты плачешь и молчишь,
И вспоминаешь дни былые?
То, закричишь, то захрипишь —
Во тьму, где Ангелы святые…

Всю ночь, настойчиво зовёшь
Вернуться в дом, где ждут и чают.

А Ангелочки среди звёзд
Друг дружку в облаке качают …


02.09.2024г.

Валерию Лукьянову


Настало время «золотое» —
Ожило всё, к чему касался!
Теперь под силу всё земное
Ведь он на круге удержался.

Успех сменяется успехом,
Таков закон воображенья —
Кто жизнь свою прожил на сцене
Не ищет в шутках утешенья.

Не знает он в душе покоя
И снова требует – «Премьеры!»
Настало время «золотое» —
Настало время для карьеры…

Играй, Аслан-Гирей, играй —
Себя и силы не жалей,
Люби, испытывай, ломай…
Мы верим юности твоей!

Живи, Аслан-Гирей мечтой,
И пусть по жизни повезёт!
Пусть на планете голубой —
Высоким будет твой полёт!

Ночь томно двигалась к концу.
Синело небо, и слегка —
Шла по песочному дворцу
Накатом сонная волна.

Турист почти оставил Крым,
Прибрав весь мусор за собой.
И снова берег стал пустым,
Лишь только чайки и прибой.

Зря, размечталась голова,
Ведь расслабляться не резон —
В свои законные права
Вступает «бархатный сезон».

Сменился ветер, млеет гладь,
Морская соль печёт глаза.
Я просто вам хотел сказать,
Что море, словно бирюза …

26.08.2024г.

Берегите природу и ловите мгновения!

Обжился наш солдат на поле боя
И в час ночной, подобно грозной птице —
Выдавливает славнейший Герой
Врага с удобно занятых позиций.

Смышлёным стал боец и закалённым
В дыму и копоти безнравственной войны…
И в этот раз, опять не понял Лондон —
Откуда Русь берёт защитников страны!

Не признаёт ошибок вся Европа!
Хотя, предчувствует теперь, как никогда —
Курск стал «звонком» обратного отсчёта!
Вернётся бумерангом клятая война!

Обжился наш солдат на поле боя..,
И «коптеров» почти, что не боится,
А истина простая у Героя —
Он для России - боевая единица!

Спас Яблочный, Спас – Преображение!
А в окроплении плода великий смысл.. —
И тот кто выразил к Заветам уважение
В любви, да и во здравии прожил!

Исходит, в этот день сей — благодарность
От человека к небесам и к Богу:
За спелые дары и лучезарность,
За благовест и лёгкую дорогу.

И мы, в военный год, с поклоном низким,
Перед иконами церквей оброним грусть —
Пусть будет больше в нас победных обелисков,
А враг не осквернит Святую Русь!

Каким бы ни был современник
Сто лет назад и в этот час —
Его пленит, с каким почтеньем
Сочится мёд в Медовый Спас;

Как велика цена спасенья
Всем человеческим грехам…

Но нет благого утешенья
Когда кругом идёт война.

Душа болит! Сжимает сердце —
За гибель воинов в бою
И я молюсь за тех, кто в берцах
Спасает Родину свою!


Храни Господь Россию и его достойных защитников!

12 августа 2000 года в 11 час. 28 мин. в Баренцевом море произошла катастрофа с АПРК «Курск»


В День памяти подводной лодки «Курск»,
Как в день распятия Христа перед голгофой —
Мир пересматривает взятый курс,
Чтобы не стать вселенской катастрофой!

И видим мы, что гибли моряки,
Предвидя крах своей блистательной карьеры
И вражеским надеждам вопреки,
Они предстали доблестным примером —

Того, как сердце можно покорить
Сгорая в жерле страшного пожара…
И в смертный час морской воды испить,
Не чувствуя ни холода ни жара;

Расправить бренной жизни паруса
При исполнении последнего приказа —
При том, не прятать красные глаза
В отверстиях очков противогаза.

И вот сегодня, не для красного словца,
Я обращаюсь к новым поколениям:
Запомните! До самого конца —
Не встал «Курск» перед смертью на колени!

Вечная память подводникам!

В зное солнечного лета,
К сроку вызрели запасы,
Ведь, не зря, по всем приметам —
Август празднует три Спаса!

Август - месяц путеводный,
Каждый час в нём, год питает!
И как прежде, беззаботно —
Человек в нем отдыхает!

Лишь зверье, в игривой пляске,
Только ради интереса —
Прячет первые припасы
В коренных запутах леса.

Вот и стая перелётных,
Облетает дол по кругу,
И в кочкарниках болотных —
Клин садится клювом к югу.

День на убыль время тянет.
По утрам, в росе блестящей —
Листик, первенец опавший,
Вдруг становится хрустящим.

Да и верится не сразу,
Как реальность входит в грёзы:
Для влюблённых, каждый Август -
Опадают с неба звезды...

Морская служба — сложна, во-первых,
Не терпит слабых и к ним поблажек.
У «мореманов» — стальные нервы,
И «краб» камчатский во лбу фуражек!

И самым сильным подводным флотом —
Мы держим в страхе чужие штаты.
Бывает, «стрельнем» — прямой наводкой,
Да так, что гнётся дугой экватор!

Бывает «бахнем» — что сами ахнем!
И сразу тихо.. в степях окраин…
А кто, не понял — ещё «шарахнем»,
Чтоб Мать-Россию зауважали!

А.., как прекрасны — морские мили,
Когда в походе — «звено» флотилий:
Стремится в бури, в шторма и штили
Чтоб нас не свергли, не захватили!

И если выпал, вдруг шанс последний:
Победу вырвать, притом погибнуть —
Моряк военный — даст залп торпедный
И долг исполнит под сенью гимна!

Морской флот — славный в своих победах!
Да! Где-то сложно ему жилось —
Но, клёш на брюках, и честь мундиров
В полосках гюйса — сберёг матрос!

В разгаре страдник* лета:
В ночи кричат сычи —
Врагу примета эта,
Гласит — «Бросай мечи!»

Велит: из боя выйти —
Пока ещё живой,
Чтоб без особой прыти
Вернуть себя домой…

В разгаре страдник лета:
Зарделся серп луны —
Знать ждать нам нужно ветра
С восточной стороны.

А в день затишья бури,
Как сгладится волна,
С порога неба в осень
Покатится луна…

В разгаре страдник лета:
Крылатый муравей
Роится до рассвета
Под горницей полей —

В примете знак: что в нивах,
Как склонит рожь в стеблЕ —
Пройдёт холодный ливень
По выжженной земле…

В разгаре страдник лета…

Страдник* - так называют июль люди, работающие в поле

И настоящим может статься прошлое,
Когда спустя всего лишь четверть века —
Друзья встречаются, став непременно взрослыми,
Но всё ж.., с душою молодого человека!

С душой того, кто с боевой отвагой
У стен Дзержинки* принимал присягу.
И частью стал огромного семейства,
Чтоб повзрослеть в стенах Адмиралтейства.

Невыносимо, да! Бегут вперёд года!
А помните: «Байгужин, где мой ужин?»
Друзья - мы не забудем никогда —
Какие «корабелы»* были дружными..!

Слова скажу совсем я не пустые:
«Мы верными остались для России!
Мы в рангах и в делах не зазнаёмся —
Всё также шутим, любим и смеёмся…»


С 25-летием выпуска, братья корабелы!


*«Дзержинка» - ВВМИУ им. Ф.Э. Дзержинского (г. Санкт-Петербург, здание Адмиралтейства)
* «Корабелы» - учащиеся кораблестроительного факультета ВВМИУ им Дзержинского

Элии Мухтерем

Всегда пусть будут рядом с вами
Родные, зрители, семья…
И только сладкими словами
Пусть благодарствуют друзья.

Пусть находясь под впечатленьем
Несут и дарят Вам цветы!
И наслаждаются рожденьем
Сверх артистической звезды.

Пусть в небе ярко светит солнце!
Поют под утро петухи…
Поэт — пусть в дружбе познаётся
Слагая нотами стихи…

до ре ре ля до ре ми соль ре
до до соль до до ре до ми
до ре до до ре соль фа соль ля
фа фа ля до фа ми ми ми)))

Пусть не уйдут и не забудут,
И никогда не держат зла…
Верны пусть делу дети будут,
Чтоб в них любовь всегда жила!


Мы вас любим!
си фа до ми

Лизе Кирнос

Вдоль севастопольских проулков,
В тени столетних тополей
Летала белая голубка
Среди гуляющих людей.

То высоко она взлетала,
То опадала камнем вниз.
Крылом о землю трепыхалась.
Садилась к окнам на карниз.

Стучала клювиком в окошко.
Искала мамины глаза.
И отодвинув к краю крошку:
Звала.., курлыкала, ждала…

— «Я, мама, помню в море шлюпку,
потом волной накрыло нас…
Но, как я сделалась голубкой
Я не заметила в тот час;

— Прости меня, прости родная..,
Не знаю путь теперь домой …
Но, там где гладь стоит морская
Есть берег нежно голубой;

- Там в перепутье вихров ветра
Я строю замки из песка…
И на верблюде быстролетном
Меня катают облака…»

Проходит горькое мгновенье,
В полёте снова птица та —
И с чувством нового волненья,
Стремится к морю вновь она.

Быть может, это были грёзы,
Что птица с неба принесла.
Но до сих пор людские слёзы
Текут по рытвинам стекла…


Вечная память!

Что ж ты, человечишка, что ж ты натворил —
Горе безутешное людям подарил.
Как ты смог, как выдумал, думать побоюсь -
Во Святую Троицу – распечатал грусть.

Не в словах, не в помыслах - правды в тебе нет!
Неужели мать - земля не пекла вам хлеб?
Не кормила утренним, тёплым молоком?
Не співала песни в ночь - тихим голоском?

Неужели святости не учил отец?
Не катал по сказкам в поле жеребец?
Пропади ты пропадом … прямо в адский ад —
Не заплачут по тебе люди у лампад…

участнику боевых действий в СВО и Чеченской компании (90-х), мужественному и доблестному защитнику Родины - Шадрухину Константину (на фото)* в День России, посвящается…

Давным-давно, в былые времена,
Когда закончилась и сгинула война —
Земле просторной, люди дали имя -
Бескрайняя, Великая Россия!

С тех пор и хлеба много родилось,
По-разному терпелось, по-людски жилось…
И строились большие города,
И веровали Богу завсегда.

Но, что-то в мире этом, вдруг произошло!
Как будто душу людям, пламенем сожгло —
Пришла волна стихийных революций,
И мир погряз в разврате и коррупции.

Но вот Россию вам - развратами не взять!
Бессовестным умом Россию не понять!
Россию – нежили в берёзовой опушке —
Толстой и Достоевский, Блок и Пушкин…

Россию – матушку от вражеских линкоров
Спасал - Нахимов, Лазарев Суворов!
Россия — это хоровод.., лезгинка;
Чайковский, Скрябин, Мусоргский и Глинка…

И мир признал, и пользуется спросом -
Всё то, что сделал Пирогов и Ломоносов!
За то, что сделал Чилингаров и Гагарин-
Весь Мир - России будет благодарен!

Всё это защищает друг и брат -
Наш мужественный, доблестный солдат!
И вновь, трофейной техники полна —
Московская Поклонная гора.

Наступят скоро наши времена -
С Победой, сгинет подлая война!
Земле просторной, крикнут люди-мира -
Да здравствует, Великая Россия!

* Шадрухин Константин Владимирович, уроженец пос. Великое Гаврилов-Ямского района Ярославской области. К настоящему моменту, после ранения и перенесенной операции находится в медицинском учреждении Южного округа! (позывной в СВО «Бумба» сохранил после Чеченской компании 90-х)

За период службы в период с 1999-2001г., за образцовое выполнение боевых заданий командования и успешное участие в специальных операциях Чеченской компании награжден:
- медалью «За отвагу»;
- медалью «За отличие в охране общественного порядка»;
- Крестом «За службу на Кавказе» (для справки - награждались все чины российской армии, принимавшие активное участие в войне с горцами с 1859 по 1864 годы. Награждение тем или иным видом креста проводилось в зависимости от чина и заслуг перед отечеством).
- медалью «За отличие в службе в ВВ МВД России»
- знаком «участника боевых действий МВД России»

Не стоит даже писать, почему сегодня он стал участником СВО!

В ходе спецоперации, Константин был ранен путем подрыва противником, в непосредственной близости с ним, воздушного дрона. Остался жив!

Константин – ты и все наши доблестные воины и есть — Россия!
Спасибо тебе, земляк за Чечню! Спасибо, дорогой друг за СВО!
Спасибо за мужество и отвагу!

Уж лето людям отдаётся,
Пропали в небе облака...
И жаркое, дневное солнце
Целует камни Судака.

Грядёт сезон интеллигентный -
Лоснятся проза и стихи,
А в горизонте моря - лентой
Зарит художественный стиль...

В садах лозы щебечет птица,
А за горами и селом,
Младенца кормит кобылица
Степным миндальным молоком.

Бросай же, друг, свою рутину,
Оставь заботы на потом...
И раздели свою судьбину
С прекрасным, древним Судаком.

Нашей маленькой театральной снежинке - Виктории Люфт, посвящается…


Однажды, так любовь зажглась —
Не рассказать и не поведать…
Но в день, когда ты родилась,
Отец назвал тебя Победой!

Себя он в этом превзошёл,
Возможно, чувствовал – так надо!
Но всё что с ним произошло -
Случилось слишком, слишком рано…

Ты, друг мой, слёзы-то не прячь —
В них истекают в землю чувства…
Ты, тихо помолись, поплачь
У свечки догоревшей, тусклой.

Но помни, с именем твоим –
Отец дарил тебе светило,
И предсказал в нём всем живым -
В тебе живёт благая сила!

Люби, надейся и твори,
Не упирайся в безрассудство -
Живи, живи, живи, живи…
И создавай в себе искусство!

Однажды, зацветёт жасмин —
Ты будешь счастлива, любима…
И в день, когда родится сын –
Отец тебе подскажет имя!

Берегите своих близких!

Соединились образ, человек и роль —
В сценической судьбе актёра и певца
И десять лет, незабываемый герой,
Несёт любовь в смиренные сердца.

И даже в серую, худую череду
Он не теряет над собой самоконтроль —
И жуткий страх, разлуку и беду
Играет он, не причиняя боль.

Он рушит домыслы, не терпит суеты,
И словно сказочный морской киногерой —
Берёт из жгучих чувств частичку красоты
И обязательно ей делится с тобой!

Артист судьбе своей задал тернистый путь!
Театр создал аспект, как был изменчив век!
И пусть вам некогда от сцены отдохнуть —
Вы знаете, где счастлив человек!

Не раз ещё в стихах напишут и романах,
Как в карстовых пещерах тосковала скрипка
И как спускается от склонов Чатырдага
В столичный град красавица Салгирка.

Ещё порой не раз, и с самого начала
Об этом городе мы скажем и споём! И нам..,
Отрадно чувствовать, как в школах и театрах
Витает воздух пушкинских времен.

Представьте только, люди! В граде, для студентов,
Без книг преподавал великий Менделеев
Науку о земных, молярных элементах -
Теперь это находка для музеев!

Сегодня помним мы и искренне гордимся,
Что жил здесь и учился - атомщик Курчатов!
И знаем, что в войну, за город-пользы бился
Простой, советский, доблестный солдат!

Сегодня город чтит наследие традиций,
А жителей своих он учит не бояться –
Того, кто перестанет звать его Столицей,
И если надо — город будет драться!

Соборная мечеть в четыре минарета,
Звон православных Храмов в теле небосвода —
Всё это - город наш! Он - сердце самоцвета,
И город - дружбы любящих народов!


Симферополь ZА правду и Победу!
С праздником, друзья!

С Днём города – чудесный Петербург!
Ты, город - живописец, город - драматург…
Где, неподвластно времени, — жива,
И ныне царствует бессонная Нева.

Где воля может силу превозмочь
И белой может стать чернеющая ночь.

Ты град – таинственный, ты - целый мир культур,
Ты град поэзии и вычурных скульптур,
Которые способны рассказать,
О том, что в городе умеет всё мечтать —

Мосты, собор, каналы… — дежавю,
Я только повторю за ними, что люблю…

уличному музыканту Феодосии - дяде Артуру посвящается …

По улицам тихая песня слышна,
Шумят тополя и каштаны,
Шумит в Черном море прибоем волна —
Жива — Феодосия-мама! Жива Феодосия-мама!

У Чёрного моря!

Так что же за песню поёт музыкант
В тени Комсомольского парка,
А песня о брызгах рыбачьих шаланд
Идущих вдоль скал Кара-Дага.

О тайнах земных, что хранит Коктебель
В морских, восхитительных бухтах.
Как сам Айвазовский писал лунный рейд
И город в изысканных фруктах. И город в изысканных фруктах.

У Чёрного моря!

Я родом с Донецка, пел тот музыкант —
Уехал в войну в Севастополь.
Теперь помогает мне - скромный талант
И старый раскидистый тополь.

По улицам тихая песня слышна,
Шумят тополя и каштаны,
Шумит в Черном море прибоем волна —
А я в Феодосии, мама! А я Феодосии, мама!

У Чёрного моря!

Раздолье вольное России и Китая,
Граница в тысячу пейзажных километров!
Пороги рек она и степь, одолевая —
Тропит под кронами Маньчжурских кедров.

Роднится в землях этих и бурлит водою
А в зиму, тихо, укрываясь пухом снега —
Величит дружбу многообразной природы
С её величеством - душою человека!

А если дружба вдруг, связалась фронтовая!
Забавная и сложится в чубах частушка —
«Без разрешения России и Китая
Не выстрелит в Европе и хлопушка!»…

В историю Друзей - войной навеки вписана —
Маньчжурия степная, да берег Халхин-Гол.
И никогда история - не будет в нас унижена —
Всё видит Поднебесный, огненный дракон…

Андрею Фомину

«Жить всегда играючи, а играть умеючи!»*,
Хоть ты в шкуре заячьей, хоть пошел в царевичи…
Далеко ли, близко ли – как не заходите,
Только тайну важную в сердце сохраните —

Счастье - оно чувствует мужика сурового,
Мужика серьёзного и, слегка рискового…
Коль начнёшь и выкроишь из себя узоры
Так судьба и выведет в звёздные актёры!


*из песни "Флюгер " мюзикла "Голубая камея" в исполнении великолепного Андрея Фомина