-Вороны, вороны, скажите на милость
Зачем вам моя печень?
-Прости, мы забыли о чувстве, как сытость
И голод теперь наш вечен.

Я дал людям пламя, я дал людям свет
И почему я теперь злодей?
Ах, еслиб ты знал, как боги слепы,
Ах, еслиб ты знал, Прометей.

-Скажи мне, Гефест, зачем приковал меня
Ты к этой холодной скале?
-Прости, Прометей, я приковал тебя,
Так сказал мне отец.

-Скажите мне, люди, почему так нелепо
Я вешу на этой скале?
Ах, еслиб ты знал, как боги слепы
Ах, еслиб ты знал, Прометей

Что значит участь нищего поэта?
Когда все привелегии перед тобой закрыты
За присутсвием в кармане лишь пары монеток,
Когда последние сбережения уходят на книгу.

А насладится прекрасным - дорого.
Театр - для элиты и высших общества слоёв.
А я поэт, что никогда не достигнет многого
И не отведает мишленовских звёзд.

И мне не светит увидеть Париж,
Взглянуть на Европу одним глазком.
Мой фатум - закрыть себя в груде книг
И ненавидить свой спальный район.

Я никогда не узнаю вкус дорогого алкоголя,
Все мои рецепторы заглушит водка.
Я никогда не увижу волны и моря
За свою скучную жизнь короткую.

Из прекрасного мне достаются только книги,
Книги самого дешёвого издательства.
Для души, страждущей прекрасного,
Быть нищим - ужасное издевательство!

Бурлящей магмой венозных вулканов
Беззвучно и томно от боли вопя
Я один, на высокой горе Фудзияма
В тайне от всех ненавижу себя

Моя любовь кипит, как вены муравейника.
Суетится в подземных аортах.
Моя душа - засушенный репейник,
Прилипший намертво к джинсóвым шортам.

Я впился тысячей засушенных ручёнок
И чтобы каждую убрать, придётся найти сил.
Оплёл корнями нежную душёнку.
Любовь моя - опасный паразит.

Тянется нить верблюжей вереницы
Пески пустыни вяжут горизонт
Караван пересекает мирные границы
Артефактов ворох ищет он

А путь суров, пески суровы
Пустыня караваны не щадит
Летит стервятник, старый и матёрый
И людям очень хочется воды

Вдруг из песков растёт гробница
Арабианы прекращают ход
В страхе улетает птица
И люди замечают вход

У двери старой и тяжелой
Лежат десятки черепов
Стража входа в мёртвый город
Пол из трупов, мертвецов

Есть легенды, ходят слухи
Стоит гробница из камней
В ней безумие, трупы, мухи
И один из трех огней

Мощь огня невероятна
И он отдаст её тому
Кто пройдёт сквозь все проклятья
И останется в строю

Караван вскрывает двери
И, плетясь, по одному
В головах одна лишь вера
И мечтанья по огню

Но огонь всё видит, знает
Что тут каждый третий вор
И душа не воспылает
И не скрасится в узор

И огонь в момент воспрянет
Всю гробницу опаля
От воров, убийц оставит
Только кости, черепа

Моя роза ветров расцветает в поле ромашек,
А вокруг этой розы тернии и перегной.
И тернии стали ей солипсисткой рубашкой.
Ни один цветок не тревожит её тленный покой.

Она - дочь сырой земли и могучего ветра,
Мать суховеев для ромашек цветущей поляны.
Терновый венец и шипы её стебля
Приглушат все её душевные шрамы.

Каждую ночь, когда идёт ливень, она горько плачет,
Слезы свои прикрывая листовой рукой,
Но слезы сочатся сквозь её тонкие пальцы
Превращая вокруг неё всё в перегной.

А когда на поляне погода ясна и прекрасна -
Роза ветров очень любит страстные танцы.
И укутавшись сердцем в терновый капкан
В одиночестве танцует свой канкан.

Тихо капают первые слезы минувшего лета
Стою на краю обрыва, снизу зубастые скалы
Время для шага вперёд или выстрела пистолета
Висок кровоточит, тело обмякло на гранитном оскале

А после гром, как насмешка, звенит в перепонках.
Амнезией забыть все что помнил и знал
И пустить себя по миру в тряпье и с котомкой.
Наконец дойти до зубоскалящих скал.

Заплакать навзрыд, вспомнив все в один миг
Плакать не грех, раз мироточат иконы
Всю боль и отчаяние вложить в один крик
И, наконец, убить себя снова

По полуночной трассе, сквозь лесополосы,
Под светом луны, по свету от фар.
Ленивый грузовик с набитой полостью,
Заполненной цинком, в даль уезжал.

Такая вот ноша, тяжёлая ноша.
Траурный стон из-под чёрствых колёс.
В душе - пустота, в багаже - тревожно.
Вези, грузовик, вези куда вёз.

И вдоль пороши или вдоль росы,
Колёсами отстукивая траурные песни,
Везёт ленивый, грустный грузовик
В цинковых гробах - груз двести.

brûlé dans les flammes, да птицей в небо
И в даль лететь, наперекор ветрам
mais je ne suis qu'humain, ах, крылья мне бы
Но я рождён лишь грезить небесам

И я не смею слез по небу лить
И только лишь rêves chauds меня обвили
Ах, только б oiseau blanc мне воспарить
В моё рассветное ciel libre

И только лик безкрылой птицы так плачевен
Ведь разве есть кто-то свободней птицы в этом мире?
И я все жду одной лишь фразы: "Le vent s'élève!"
Чтобы в миг ответить: "Il faut tenter de vivre!"

Я похож на сорняк
Мои ноги - есть мои корни
И они пригвоздили меня
И я перед ними покорный

Мои корни по всей моей комнате
И я оброс мхом и лианами
Я не выйду из неё, снаружи холодно
Но я никогда не увижу океана

Я пророс цветами и сорняками
И сам стал похож на сорняк
И теперь целыми днями
Все эти цветы пожирают меня

И комната стала не райским садом
Не Висячими садами Семирамиды
Я пророс соряками, это мой фатум
Сгнил и разложился на пестициды

На тесной кухонке вечером пасмурным
По душам болтали поэт и поэтесса.
А за окном дождь, они захвачены насморком.
Тянулась ночь за чашечкой эспрессо.

Поэт курил, смотрел в её глаза
Она его стихи читала так влюблённо.
И когда об пол её ударилась слеза
Поэт обнял её любовью окрылённый

И всю оставшуюся ночь, в обнимку
Они читали наизусть свои стихи
И это ль не прекрасная картина?
Амур и Аполлон в единое слились.

Тряхнуть стариной и вспомнить былое
Посмотреть в глаза прошлому
Тогда весь мир казался войною
Все казалось зловонным и пошлым
Я тогда обещал себе не курить
Сейчас, закурив, пишу этот текст
Перед глазами тянется медленно нить
Воспоминания - на водной глади плеск
Я сейчас взгляну на друзей
У всех: любовь и заботы
А когда-то: протест - самоцель
И мы лаяли псами до рвоты
Мы плевали на цельность границ
В вечном урагане, бодрые
Мы - иррациональный икс
В наши старые-добрые
В наши старые-добрые мы были молодыми и злыми
Там, где мы проходили горела полынь
И разрастались полыньи
Мы строили баррикады и на баррикадах умирали
Теряли веру и надежду и снова её обретали
Мы поджигали сердца, мы взырвали оковы
Мы кричали так громко, что весь мир слышал оры
Наши лозунги, нашу молодость, наши старые-добрые
Но все прошло, сейчас все по другому
Ненависть, злость сменили поиски слова
Теперь у нас книги вместо оскаленной злобы
Теперь мы пишем стихи, а не плюём кислотою
Теперь у нас любовь, а не вечный холод
И мы теперь совсем люди новые,
Но пускай я ещё достаточно молод
Я люблю заглядывать в свои старые-добрые

Все стихи об одном и том же.
Самокопание и дым сигарет,
Пускай, может меня это тревожит
Но как мне сказать об этом самому себе?

Самому себе из прошлого,
Для которого кредо - вечный поиск.
Неужели исписался ненарочно
И затянул так узко поэтичный пояс?

В момент и я воздвиг свой Гумилёвский замок,
И теперь не вижу дальше собственного носа.
Хотя все равно я суверенен от всех рамок
Хотя кто поставил эти рамки - вот вопрос?

Homo quisque fortūnae faber.
Рамки стихов - это лишь границы восприятия.
А моя душа сидит в клетке из рёбер
И жаждет сбежать, мне всё не унять её.

И снова ночь, и снова строчки не идут,
Хочется курить, но в пачке абсолютный ноль.
И я закрылся в разуме, похожем на редут.
И в одиночестве ночных минут: я - моль.

И я подсел на никотин так быстро, незаметно,
И теперь, когда один в ночи густой и беспросветной -
Хочу дышать лишь табаком и его дымом.
И этой плохой моральный выбор.

И едкий дым меня всегда спасал от одиночества,
Но вот пришёл момент и даже дым закончился.
И снова тяжесть, снова у меня в груди болит,
И я снова прячусь, как в редуте, в груде книг.

Рюкзак навьючив, надев на плечи
Мне карты подсказали: "в долгий путь"
И я побрёл под самый вечер
Прекрасной ночи чтоб вдохнуть

Я шёл лесными тропами, чрез броды
Но ни капельки не унывая, бодро
Лишь вдохновение черпая из природы
Все остальное - "omnia mea mecum potro"

Я спичкой развожу пожар
Прошу, прошу гори ради меня
Всем телом чувствую твой жар
Я лишь в тебе увидел что такое красота

Ты так изящна и стройна
И я чувствую твой вкус на своих губах
Возлюбил своими пальцами сжимать тебя
Как жаль, что мы наедине лишь ночью у окна

Мне страшно, но ты всегда со мной
И даже когда не попутный ветер
Со мной рядом всегда витает запах твой
И я в любви признаюсь только сигарете

Какой-то глупец назвал голубей - летучими крысами.
Но полёт моей мысли как то сказал:"что за бред?"
Ведь если немного пораскинуть мыслями,
То голуби более прижились в городской среде.

Нежели крысы, их все сторонятся.
Их гонят в шею, травят специальным ядом.
А голубей и вовсе не боятся!
Даже подкармливают хлебным мякишом!

Из всего этого следует, что голуби - вид более доминантный,
Более приспособленный и адаптированный,
С большим количеством особей.
А значит, что крысы - нелетающие голуби!

Мне б сигарету в зубы и свежий воздух,
Свежий в силу городской среды.
На поребрике усестся, подкурив.
И мысль устремить по направленью к звёздам.

И говорить, говорить, говорить, говорить:
Безустанно, напористо, долго.
Распутывая клубок, волочится нить,
Переплетаются сотни волокон.

И в конечном итоге мой прокуренный голос,
Ставя точку, выдвигает вердикт.
Остался довольным уставший философ,
Он наконец прекратил говорить.

Вырви мне сердце прогнившее из груди,
Чтоб не мешался тот иррациональный икс,
Который колющей болью засел внутри.
Облей моё сердце керосином и подожги.
Пусть горит, пусть пылает,
Пусть в алом пламени утопает.
Моё сердце прогнившее изнутри
И тот сраный иррациональный икс.

Облака из миллиона молний
Небо над Маракайбо заполнят
И как только поднимутся волны
Грозы в голове моей сразу напомнят

Напомнят мне про моё скучное детство,
Про мою самую первую книгу,
Жизнь так похожа на текст,
А детство в нём - это эпиграф.

Я все разложил наконец-то
По книжным полочкам ведь
Если подумать - жизнь это средство
А личностный рост - самоцель

Такая избитость сего трюизма
Заполнила все мои книжные полочки
Одинокость проросла в солипсизм
И сердце покрылось ледяной корочкой

И в голове моей тысячи импульсов
Снаружи останутся безучастными
Снаружи плюсов нет среди минусов
Снаружи нет моего счастья

Оно где-то там, глубоко внутри
Внутри, где озеро с небом из молний
Внутри, где мысли снуют до зари
Внутри, где моё детство о себе напомнит
Внутри, где-то там, глубоко внутри.

И каждый раз взгляд поднимая в потолок
Кладя голову на мягкую подушку
Я попадаю в бешеный вудсток
Внутри черепа, в уютной комнатушке

Паноптикум причудливых идей
Строчек, образов и афоризмов
И каждый каждого странней
Внутри башки моей гноится

И все кричат, до рвоты лают, словно псы
Устроив свой безумный карнавал
Сливаясь в дикий унисон
Но вот сыплются песочные часы
И словно мимолетный в памяти провал
Меня тихо погружает в сон

Мой табор уходит в небо
Искать золотое руно
В облака закидывать невод
Ставить капканы с умом
Но в облаках нет золотого барана
Весь мир оказался обманом

Пестрит луна, сверкает небо сотней звезд
Манит волна меня в даль, за горизонт
Склонился месяц над моей долиной грёз
И ветром унося меня уронит в сон

За пазухой свои обиды утая
Не верь слезам, не верь секретам
Не верь в обман, не верь аскетам
Верь в себя

Ты не верь слезам, не верь секретам
Все эти чувства, что доступны лишь поэтам
Смелым будь, шагай на зов дождя
И не таи своих секретов от себя

Стойло, колодец, хуторок
Закат, солнце уходит за холмик
Под ногами пыль просёлочных дорог
В темноте одинокий фонарный столбик

Вдали от грязных, пыльных городов
Среди полесья и холмов, степей
Скорыт провинциальный, девственный мирок
Необузданный поэзией моей

И мир сей так велик, разнообразен
Быт, пейзаж, народ и воздух чист
Пусть звон поэзии моей витает по полянам
И среди цветов возникнет новый стих

Небосвод пустует голубой
Стерилен, чист и безграничен
И солнце яркое слепит собой
И этот день так поэтичен

Но лишь момент и сталь пронзила небеса
И два крыла негаданы как гром
Оставив на стерильном небе конденсат
Вмиг скрылись прямиком за горизонт

И лишь пара облачных полос
В голове поставила один вопрос
Зачем же самолёт, оставив конденсат
Запятнал собою небеса?

Я ищу в грязи цену своей души
Двадцать один грамм сигаретного дыма
Хотя какой смысл искать эти гроши
Все и так называют меня бездушной скотиной

Мне так нравится видеть как умирает мир
Закурив сигарету, взглядом на звезды
Я вижу каждой из звёзд этих маленьких взрыв
Предельно равнодушно и серьёзно

Мне как-то дела нет до тебя, прости
Сам погляди на каждый свой шрам
Рассчитай, подумай, и может быть даже пойми
Сколько стоят твои двадцать один грамм

Смерть лишь начало чего-то большего
Из трупа и гнили проростает цветок
На могилах гнетущие взгляды из прошлого
Ряды из сотен ветхих крестов

И вся планета - гигантский некрополь
И мертвых здесь больше ныне живых
Сплошной уроборос, что виден поодаль
Смотря на могилы и детей молодых

Природа циклична, конец и начало
Создание жизни и скорая смерть
Законы природы монументальны как скалы
И суровы как крематория печь

Первый сентябрьский дождь
Лужи на асфальте проспектов
Мечтательный трепет и дрожь
В сердцах недовольных поэтов

Напряжение в воздухе вяжет
Еще минута и вспыхнет пожар
Мерриады отчаяных граждан
И деспот, седой государь

Жизнь в полицейском государстве
Культ личности, аксиома покорности
Гнетущий быт пролетарский
Презумпция вечной виновности

Но вдруг грянул ливень, гул голосов
По улицам маршевый рокот
Баррикады кипящих дорог и мостов
И грома раскатистый грохот

И где то среди громогласной толпы
Наш поэт вспоминает о Данте
Без него бы и не было этой войны
Без него бы не пробили куранты

Резонансом лозунгов, криков
Разлетятся статуи вождя
Еще ни один политик
Не видел такого дождя

Излюбленно гуляя поздней ночью
Мистер Nикто бойкотировал закон
Не боявшись остаться клочьями
Не молясь ни на одну из икон

Но вдруг из-за угла коменданты
Nикто хотел было уже бежать
Вдруг резким голосом, как гром, -"Генерал Данте!"
-"Вы ведь ликвидированы, а ну стоять!"

И сразу Данте понял, что он окружен
И смерти он второй раз не перенесёт
Шагает мистер к стенке, отряд вооружен
Но ему лишь сердце алое молвит "Вперёд"

Выстрел за выстрелом, увы, это конец
И мистер Данте канул в лету дней
Он сердцем чувствовал оскаленный свинец
Оставил пятна крови в свете фонарей

Похмельным серым утром поэт ещё дремал
Писал стихи всю ночь, хлестая ром
Этим серым утром, поэт гостей не ждал
Но вдруг его знакомый новый постучался в дом

С бодуна, сквозь силу, поэт прошел к двери
В глазке завидев друга, замочек отворил
Nикто прошёл в квартиру, встряхнул свои портки
С поэтом в тот же миг Nикто заговорил

-"Забыл спросить тебя, поэт, какова твоя мечта?"
-"О любви мечтаю, пусть и неказист"
Усмехнулся мистер, и ответил, рубанув с плеча
-"Не слишком ли, поэт, вы - эгоист?"

Опешил вмиг поэт, как он прямолинеен!
-"Мечтать лишь о себе - признак плохой погоды"
-"О чем же ты мечтаешь, друг мой, раз уж так идеен?"
-"А все мои мечты об Осени Народов"

-"Осень Народов? Что это такое?"
-"Революции пожар, если быть точнее"
-"Я слишком боюсь, привык я жить в покое"
-"В этом и есть твоя беда, поэт, ты должен стать сильнее"

Шёл бездумно угрюмый поэт
Поспевая за человеком в пальто
- "Как ваше имя?" -"А имени нет!"
- "Зови меня мистер Nикто"

Поэт усмехнулся, но принял как факт
И пошли вопросы, поддерживая беседы такт
А время все тикало, близилось к вечеру
И в моменте к ним подошёл комендант

Яркая вспышка, мешочек с песком
Поэт и Nикто ускользнули во тьму
- "Час комендантский, да где же мой дом"
"Видать, сегодня, до него не дойду"

Поэт волновался, боялся как скот
Nикто же смеялся смело над ним
-"Бросай волноваться, ты ведь со мной"
У поэта вопрос в тот же миг и возник

-"А кто ты такой, мистер Nикто?"
-"Упраздненый комендант-генерал"
-"И почему же ты ходишь в этом пальто?"
-"Чтобы никто меня никогда не узнал"

Nикто проводил поэта до дома
И сам ускользнул в тот же миг
Поэт, накативши рюмочку рома
Выстраивать стал новый стих

За окном метель наскребала новые сугробы
Горячий чай, и знакомый уставший взгляд
Возмущенный поэт, жаждущий осень народов
Но он слишком труслив, чтоб пойти в первый ряд

Он оставил мечты и тихо гаснет надежда
Взгляд притуплен и направлен в потолок
Сейчас его не волнуют ни сонеты, ни пьесы
И никак не волнует его жизни итог

Копаясь в помоях низших кварталов
Где никогда не слышали слова "метро"
По дороге до дома, против крыс закупивши отравы
Он однажды увидел человека в пальто

Дождь неистово по крышам стучал
В городе N - "Nикогда-Nичего"
Храмой походкой по бульварам шагал
Человек в промокшем пальто

Скользя в проблесках фонарей
Скрываясь в переулках, где совсем никого
Мимо комендантских спец-батарей
Шёл человек в промокшем пальто

На уставшем лице лишь ухмылка
Он такой, это дело природы
Где-то сзади гудит похоронная скрипка
Он был из тех, кто на завтрак отведал свободы

По сугробам дорог
Шагал уставший поэт
И в его лёгкие вскользь
Стремился дым сигарет
Хотел учится летать
В итоге начал курить
И он пол жизни мечтал
О великой любви
Но он один навека
Бредёт во власти Мелеты
И со всем миром война
Снимет его эполеты
И он дойдёт по сугробам
Пускай и без сил
Забывая о многом
О чем когда то молил

Мой поезд едет на луну,
Разрывая облачную гладь,
И я в майском, ласковом бреду
Стану красками марать

Небо в красный, голубой,
Может быть в зеленый
Окрашу лишь махнув рукой.
Всё ввысь летят вагоны

А я неспешно до луны
В своём купе старинном
Лечу и коротаю дни
Лечу совсем один

Но такова моя судьба
Я очень скоро буду там

Каждый день во мне растёт эта чёрствость
И незаметно кулаки превращаются в сталь
Я так устал ощущать себя мертвым
И смысл искать вокруг тоже устал

А вокруг лишь пейзаж индустрии
В серый город постучалась весна
Снег расстаял в холодной России
Но моя черствость не ушла никуда

С каждым днем каменеет сердце
И пламя в глазах теперь не больше искры
Тускнеет и тухнет бывалый пыл

Весна танцует свое тёплое скерцо
А я стою под проливным дождём
И чёрствость растёт в душе с каждым днем

Я тычу пальцем наугад в облака
И даже думать не хочу, что будет после
Вороний гвалт приглушит мысли, а пока
Тишина рассеялась на маленьком погосте

И снова страшная гармония
Власть величавой тишины
Чувств и раздумий буйная агония
Что концепции единой лишены

Зачем я здесь, на этом маленьком погосте?
Где-то на нём закопан молодой поэт
Трудно поверить, что от него остались только кости
И на маленькой могиле серый силуэт

Он сжег все до единого свои стихи
И он был сам к себе пропитан злобой
Оплели собой бумагу пламя языки
И он потух совсем, охваченный истомой

И все стихи остались былью, словно груз
Который ныне камнен слег на дно
Он сам в себе разочарован, что он трус
И лишь сыра земля взяла таким его

И вот теперь он здесь, на этом маленьком погосте
Гниет его просроченный талант
Отсырели доски гроба, проржавели гвозди
И лишь костер напомнит о его стихах

Теплый ветерок развевает волосы мои
И томный, долгий день к концу подходит
И свет луны пригорок озарит
Ах, как прекрасно единение с природой

Для мысли здесь бескрайние просторы
И даже в самый гнусный день
Когда в душе растут лишай, да мухоморы
И силы, только чтобы рухнуться на пень

Меня, своими хвойными ветвями
Обнимает отсыревший густой лес
А на моем пригорке лишь гранитный камень
Который мои мысли занимает все

Он очень дорог мне, хоть больше и не ценен
И эпитафия на нем во мне как шрам
Я всей душой возненавидел время
За то, как оно быстро ничего не оставляет нам

Под пыльным небом
Города, деревни, сёла
И словно в памяти пробелом
Этот клад недель веселых
Я так хочу про все забыть
И остаться на утёсе
И дальше взглядом даль сверлить
И лишь она меня не бросит
И я молчу, зачем слова?
Здесь слов не нужно, рефлексия
Я вспомнил как погиб с утра
Меня накрыла настольгия
И снова в памяти все эти
Города, деревни, сёла
Среди всех диалектов, лексик
Нет ни одного ужасней и прекрасней слова
Настольгия

Черствая, маленькая квартирка
Омут из бетонных стен
Домик, словно под копирку,
Советский скромный трафарет.

И в рамы окон этого домишки
Нагло и навязчиво сполна
Пыль стирая с старых книжек
Постучалась страстная весна

И каждый в домике стал весел
И каждый песню заводил
Смыкались в танцах пары чресел
И каждый каждому был мил

Раскопайте мой курган
Сожгите мои степи
Я вольным вороном с утра
Свой прах пущу по ветру
Кочевой свободы мне
Было слишком мало
И огонь моих очей
Раскачал пожар
Я не ведал ни любви ни дома
Только прерий глухая рать
Много лет лишь свободой ведомый
Я перестал по живым горевать

Кажется оттепель, пение птиц
Перевал воробьиной стаи
Грозы готовы деревья валить
Скоро знойные дни настанут

Раскаты молний, прекрасное лето
Теплый дождик с души смоет шрамы
На известную землю далекий билетик
На из детства леса и поляны

Теплые чувства и легкая грусть
Настольгия, ушедшее время
Пусть прошедшего нам никогда не вернуть
Не поможет ни труд, ни терпенье

Серые облака заполонили небо
На деревьях уже нет листвы
Поле в предвкушении первого снега
Это пейзажи знакомой, родной красоты

Одинокая деревня стоит среди поля
К ней ведут редкие столбы передач
Проселочная дорога уходящая в зори
И где то в душе затесался плачь

Не хочу терять, не хочу бросать
Это все такое родное
Но каждому придет срок помирать
Это в струнах души - самое больное

Открой
Замóк
Отопри
Дверь
Иди
Вперед
И верь
Надежды не бросай
Пусть будет путь
Нелегким
Смело
Разрывай
Канаты
И веревки
Не сходи с пути
Свободы
Вездесущей
Помни и тверди
Дорога
Возникает
Под ногами
Идущего

Черти водят хоровод, пляшут на костях
Веселятся что есть мочи, громко гогоча
Пляску смерти исполняя, мертвых не щадят
И меня в ад зазывают песнью палача

На петлю смотря невольно, страх меня берет
Вдруг меня догонит властной смерти хоровод
В доме гаснет скромно лампа Ильича
Нечисть просыпается, громко гогоча

Не спасет серебрянный, запасной патрон
Если вдруг под дверью раздасться глухой стон
За твоей душой пришли тысячи чертей
И убили твой беспечный, праздный Эмпирей

Я бродил по коридорам сознания
В поисках новых, новаторских рифм
Успехом не венчались мои скитания
Каждый раз один на другой похожий стих

Все те же слова, те же эпитеты
Та же рифма, в тех же местах
Для поэта ведь непростительно
Одно и то же чиркать на листах

А поэт ли я? Или графоман?
Тяжелый вопрос, я не знаю
Водка льется в граненый стакан
Тяжесть бытия ею запиваю

Все давно написано, все давно рассказано
Творчество давно должно было умереть
Каждое слово друг с другом связано
Но люди ведь до сих пор продолжают петь

Меня терзают раздумия, все ли я делаю правильно
Накрывают волны безумия, новые сверхидеи
Хотя старые стоят исполином каменным
Но этот дух бунтарства - все, что я имею

Тихо засыпал спальный район
Прекратился гул машин
Летела стая черных ворон
Над мертвым городом моим
Мой мертвый город в темноте
Во власти страха и обид
В глухой, тягучей тишине
Уже который век стоит
И тянется резиной время
Тысячи долгих бездумных дней
Данте не отдаст свое сердце племю
Ему самому нужен Прометей
Здесь каждый запил горе рюмкой
И больше не верит в любовь
Она обманула, оставшись сукой
Ржавый ножик вонзив в спину вновь

Свобода,
Как много
В этом слове
Для сердца
Русского
Сплелось.
Как много
Крови,
Боли
За неё пролить
Пришлось.
Все ради воли,
Ради светлых,
Красочных
Времён.
Пропустим
Пару граммов
Алкоголя.
И будем жить
И будем мирно
Спать.
Не ведая
Цепей,
Оков,
Бремён.

Пришла весна
Защебетали птички
И я уставился в окно
Растает снег
Протлеет спичкой
И в миг вокруг
станет тепло

Шуршат шестеренки огромных машин
Сталь и нефть, дым да бензин
Роботизация и индустрия
Нынче - свастики нового мира
Технократия, поступь роботов
Гул механизмов, природы закат
Среди новых рабочих лозунгов
Начат новой эпохи этап
Атомная осень, деревья без листьев
Мусорный ветер, отходы и грязь
Экуменополис планеты не чистой
Дышит машинами, аортами трасс
Порядковый номер это вся личность
Запрет на запрете, тюрьма, кандалы
Полный контроль, только публичность
Дорога на плаху, разбитая жизнь

Зори ветра водят хоровод
Аквилон на Мань-пупу-нёре
Вырезая башни из каменных пород
Крепчал Борей матёрый

Фудзин все дует и сдувает скалы
Трескучий свист стоит на плато
Ньёрд смотрит в даль с озлобленным оскалом
Играет с ветром Вайу-Вата

Значит, насовсем, значит, ураган
Зори ветра водят свой безумный вальс
Пронзительный свист, шум и гам
Такое в этой жизни случается лишь раз

Зимний ветер крепчал и рычал
И гудели метро, провода
Мегаполис бездумно молчал
Ждал, что придет весна
Последний аккорд надежды
Последний оплот любви
На кострах лоскуты одежды
И писаний старинных пыль
Догорает тяжелое время
Миллионы сердец муравьев
Что несут на горбах свое бремя
Загнивая во власти оков

Падая ниц сквозь пушистые облака
К земле, теряя перья, несётся ангел
Он полностью чист и душа его велика
Приземлившись, он оставил след на асфальте

Бетонный пейзаж и задымлено небо
В мирской суете не найти красоты
Но нести свет - его личное кредо
Со своего пути ему не сойти

Но от его добрых слов всем становится дурно
Огорчившись во всём, он решает уйти
Выкинь свои крылья в урну!
Этот грязный мир уже не спасти

И ангел уходит вытирая слёзы
Осмеянный тем, что хотел нас учить
На землю опустились матёрые грозы
Это Бог устал нас любить

У войны не женское лицо
Оно все в шрамах и с щетиной
И на постерах оно показано борцом
И без ноги, потерянной на мине

У войны не женское лицо
И от него ты ласки не дождёшься
И если вдруг запахнет сладеньким гнильцом
Ты в миг от страха рассмеешься

Но смех продлится твой не долго
Вдруг вспыхнут вóроны над озерцом
Шрапнель над Сталинградом останется кошмарным сном
Ведь у войны не женское лицо

Что значит для тебя борьба?
Борьба за власть, за выживание?
Что значит для тебя борьба?
Борьба за чувства и внимание?

Что значит для тебя борьба?
И что готов вложить ты в это слово
Вот мне так кажется борьба - это судьба
И в этом мире всё является борьбою

И каждый здесь по своему силен
Главное под мир не прогибаться
Боролись все с далеких незапамятных времен
Боролись и в эпоху Ренессанса

Главное в безумной, рьяной бойне
Не сломаться и всегда держать настрой
В миг нос опустишь - сразу ты покойник
А коли нет - готовься быть на передовой

Восемь миллиардов человек
Число достаточно внушительно
И уже подряд который век
Оно растёт стремительно

И мы теснимся все, на этой маленькой земле
Глотая лёгкими последний воздух
Лелея надежды о американской мечте
По затылку прилетает точно обух

Восемь миллиардов самых разных мечт
И ты средь них найти свою попробуй
Пока не будет время под гранитный камень лечь
Люби, твори, мечтай, страдай и помни

Что жизнь одна, и в перепутье дорог
Легко можно потерять свою мечту
Но ты не бойся, смело ступай за порог
Ни шагу назад, и там, найдёшь ещё одну

Этим летом
Под июльский шквал грозы
Из пистолета
Я расшибу себе мозги

Во круг меня густая темнота
И я словно скатываюсь с детской горки
Куда несёт меня эта кротовая нора
По пустоте липкой и горькой

Сжимая пространство и время
Разрывая хрупкий континуум
Преодолевая скорости света
Через вселенскую паутину

Трижды бесконечная масса
Оставляет шрам на пространстве
У вселенной нет шансов
Никак со мной состязаться

Я разорвал герметику космоса
Выпустил вакуум в небытиё
Я уничтожил вселенную так просто
Будто бы и не было никогда её

К кульминации близится ночь
И мои руки ноют от боли
В попытках себе помочь
Я перестал бояться крови

Мой взгляд опустел, став как стекло
За которым пуста-темнота
И что то из глаз моих потекло
То-ли кровь, то-ли слеза

Кровь на руках, на полу, все в крови
Что же я сделал с собою
Скоро эпилог, ночь позади
и солнце взошло над страною

Не хочу вспоминать
Вкус одиночества
И опять прозябать
Как в годы отрочества
Не хочу больше верить
В пустые слова
Не хочу роли мерять
Пинять на себя
Я вырос из бреда
Сумбур пережил
А скоро-ль победа?
Но лишь вечный жит
Меня окружает
Грохочет набат
Огонь полыхает
Весь этот разврат
Скоротечен по сути
И в нем есть конец
Через все перепутья
Терновый венец
Неразборчивый хаос
Но в нем есть весна
И все, что осталось
Лишь умерший я