НЕРЕАЛЬНОСТЬ.

Закупорен кувшин с несбыточным желаньем,
Заброшен в убегавшую волну,
А бледная луна , как будто бы живая,
Смотрела на меня, я – на луну.

Струился белый свет полночного скольженья,
Зигзагом прошивая звёздный блюз.
Скажи, луна, к чему немое притяженье?
Но лишь крепчал нелепый наш союз.

Нахальная, уводит мысли в нереальность,
Коварности сомнений места нет,
Я все их поменяла на маленькую радость:
Ладонями потрогаю рассвет.

Девчонка.

Курчавилось облако праздничной булкой,
Ухали в чаще капризные совы,
Мелькала в багульнике белом фигурка,
Девочка верила Духу Лесному.

Укутывал вечер затейливым пледом,
Ветер трепал непослушную чёлку,
Глазели стрекозы, летящие следом,
Травы шептались тихонько о чём-то.

И, лопая, падали в тёплые кочки
Мыльных пузыриков яркие краски,
Тайна свернулась на сердце клубочком,
Девочка верила в Добрые Сказки.

СТАРЫЙ ФОНАРЬ.
(Друзьям -поэтам)

Помнишь, сбегали в туманную даль,
На век покидая неласковый город?
Не может умышленно смоченный порох
Жечь, и мы взяли горящий фонарь.

Мы застегали плотнее плащи,
Надвинув поглубже на лбы капюшоны,
Шагали дорогой задач нерешённых,
Старый фонарь свет за нами тащил.

Блёклые дни приходили и – прочь,
Весёлые дни помечали штрихами,
Томленье в груди расцветало стихами,
Старый фонарь светом баловал ночь.

Только однажды он, вспыхнув, погас,
Но мы уже стали сердцами крылаты,
Звенели кольчугой поэзии латы,
Ждал седоков белоснежный Пегас.

МЕДОВЫЙ РАССВЕТ.

Медовый рассвет, растекаясь по небу,
Вышил по краю кайму позолотой,
И краешек правый стал ярче, чем левый,
Сны убегали за синь горизонта.

Заглядывал к нам восхитительно-карим
Взглядом таинственным, жадным и жгучим.
Из вереска мёд исходил пузырьками
По белой тарелке янтарно-тягучий.

А солнечный луч, беспокойно метаясь,
Звал открывать неоткрытые двери,
Любые мечты превращая в реальность,
Вкусно хрустел за окном карамелью.

МОИ ТРОПИНКИ.

Бегу тропинкой вдоль излуки,
Я вижу небо, слышу лес.
Природы благостные звуки
Милее сказочных чудес.

Шумит листва, бродяге-ветру
Здесь всё подвластно, по-всему,
Живёт не ведая запретов,
И я завидую ему.

Пушистый след от самолёта
Тропинку в небе заменял.
Опять летит куда-то кто-то,
Но без меня, но без меня.

В ночи мне звёздные искринки
Мигнут, укажут путь иной.
И будут новые тропинки,
И будет новый день земной.

ДВА ШАГА ДО СЧАСТЬЯ.

Погадала мне по дружбе
Ворожея на судьбу:
Где тропинка лугом кружит,
Там ответы все найду.

Мне ромашки строят глазки –
До чего же хороши –
Обволакивая лаской,
Дотянулись до души.

А бесёнок – ветер шалый
Заметался по траве,
Повертелся влево, вправо,
Умостился в рукаве.

Разлетался лёгкий, частый
Одуванчиковый пух.
Сколько мне шагов до счастья?
Посчитала – меньше двух.

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ.

Сквозь шальные метели,
Заливные луга
Не шагала – летела
И упала к ногам.
Было встреч-провожаний,
Не святая – грешна,
Но к тебе, мой желанный,
Бездорожьем прошла.
Не боялась ни крика,
Ни людского суда.
Не спросил, сердце выкрал
И упрятал. Куда?

МЕЛОДИЯ ЛЮБВИ.

Слегка опасаясь ненужных прозрений,
Она облачалась в кольчугу времён.
Мелькали, кружились, клубились мгновенья,
И золото нот рассыпал саксофон.

Игристым вином наполнялись бокалы,
И гости дивились изящности рук,
Но только его взгляд глазами искала,
Истомой смущая сердец перестук.

Он – доблестный воин, бесстрашный и гордый,
Расплавил кольчуги защитный металл.
Всё выше и выше взлетали аккорды:
Играл саксофон, до утра не смолкал.

ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ ПРИТЯГИВАЮТСЯ

У меня семь пятниц на неделе,
У него – единая-одна,
Он любовь на значимости делит,
Безрассудной мне – не видно дна.

Лепестки срываю на ромашке:
Может всё решится на лугу,
Он смеётся:
– Глупая Наташка,
И целует. Все ромашки лгут.

День продлился ночью сине-белой,
Закрутилась жгутиком душа...
Я за много вёсен не сумела
Без него ни жить и ни дышать.

Я, ВЕТЕР И БЕССОННИЦА.

Бессонница -стерва, одна на двоих,
Вцепилась в рукав, ожидая рассвета,
А ветер с полуночи замер, затих
В причудливом коконе лунного цвета.

Тоскливые мысли касались виска,
Коробило тень в неизящном поклоне,
Фонарь фиолетовый свет расплескал,
А ветер озяб в остывающей кроне.

Под звёздный прицел подставляя покой,
Окутал себя меланхолией ветер,
Горячее сердце холодной рукой
Студила бессонница – лишняя третья.

Катилась планета привычной орбитой,
Ходил по планете старик Чародей.
Хранил на груди он таинственный свиток –
Начертанный символ Эдема людей.

Дрожала душа – перелётная птица,
Искавшая Истины радужный мост,
Когда он сдвигал временные границы,
Бросая под ноги окрошку из звёзд.

И Время с ним не было слишком сурово,
И Небо не смело смотреть свысока.
Скользило по граням сакральное слово,
Надёжно сокрытое Магом в веках.

Он верой и правдой служил Провиденью
При яростном солнце и бледной луне.
Хранитель Закона невидимой тенью,
Безликим для всех оставаться умел.

Ещё помогал подниматься с коленей,
Давая наточенный меч бунтарям,
Внимательно слушал сердец их биенье,
И самым достойным святыню вверял.

Луна зацепилась за тёмную гладь
И величаво скатилась дневать.
А небо наполнилось новым рассветом,
Заставило снова поверить в приметы.
Воскресшая память прожгла сквозь века,
К тонюсенькой вербе тянулась рука.
И не было в мире милей благовоний,
Чем ветки, прильнувшие к тёплой ладони.

МОРЯК.

Не уставая от неведомых дорог,
От повседневности мгновенно отрекался,
Легко прощался, вольной птицей за порог
Он улетал, но непременно возвращался.
Он приносил с собою запах дальних вод
И сумасшедших встреч шальные карусели,
И ожиданье, что опять, опять уйдёт,
Лишь только белое преобразится в зелень.
Что тут поделать, если давит потолок
И манят волны первобытным синим танцем,
И даль светла, и горизонт лежит у ног,
А значит, время уходить и возвращаться.