Мы в старости иначе ценим жизнь
И пусть от жизни мы устали,
но заново готовы все прожить
и радости и горе и печали.
Но где нам силы одолжить,
судьба не может шанс представить,
что в юные года не осознали,
уж не вернуть, и не исправить.

Как много праздников теперь
всех и не знаю, может быть,
Но были те , что не забыть -
чудесный тёплый Первомай, московский воздух полон света
Москва в кумач знамён одета.
Река людей, где все равны
на главной площади страны.
И я в потоке той реки
в колоне 1-го МОЛМИ ,
с друзьями громкое "Ура"
кричу, свой голос не жалея,
и машет мне рукой Ильич
с трибуны мавзолея.

То лёгким пёрышком летает,
То камнем на душе лежит,
То от депрессии страдает,
То вихрем
радости кружит.
То тигром яростно кидается,
То перед бабочкой дрожит.
То как дорога бесконечная,
То как стремнина быстротечная.
То ослепляюще бела,
То чёрной копоти подобна,
То радостна, то прискорбна.
То примитивна, то велика,
Проста и многолика.

Я стою на корме
корабля моей жизни.
В океан бытия
уплывают бесследно
буруны моих лет,
Угасает закат, меркнет свет.
Мысли чайками кружат
в искрящейся мгле
Брызги памяти на лице...

Скрежет военного металла,
Политики в бреду войны,
Её губительное жало
В теле страдающей страны.
Стратеги к власти чертят путь,
Кусок свинца солдатам в грудь.
Наш век высоких технологий
Коррозией добра сражён,
Как мрачный век крестовых войн.
О, Бог, Всевышний, оглянись ,
Тому, кто был тобою создан,
Скажи :"Очнись, остановись!"

"Per aspera ad astra" ,
всю жизнь стремился и старался
и через тернии прошёл,
до ярких звёзд так не добрался.
В желаниях вперёд лечу-
судьба стеной в пути возникла
и мне сказала "Suum cuique".
Но жив пока, жива и вера,
поэтому "Dum spiro, spérо".

Чёрной буркой сумрак ночи
на плечах ветвей.
Лунный луч узор рисует
света и теней.
Лист сухой ковром ворситым согревает лес.
Диск луны медалью жёлтой
на груди небес.
Мир затих, не слышно жизни,
будто навсегда,
глянцем темным чуть мерцает
тихая вода,
смотрят звёзды с небосвода
в зеркало пруда.

У зрелых дам,
Познавших жизнь
От радости до боли.
От молодых свобод,
До возрастной неволи,
Ночные бдения случаются
от трёх причин:
- объятий любящих мужчин,
- возникщей вдруг телесной
непогоды,
- когда гнетут душевные
невзгоды.

Мой старый покосившийся диван,
Бессонницы невольный благодетель,
Моих грехов немой свидетель.
Когда-то новенький образчик "Мебельторга" звенел упругими пружинами восторга,
Под тяжестью горячих тел стонал и пел.
Он много видел, много знал
и мне был предан,
Мои он тайны сохранил,
меня не предал .
Теперь мы оба старики,
скрипим, качаемся,
За совершенные грехи
страдаем , каемся.

За все приходиться платить:
За трудно нажитый успех,
И за случайный миг удачи,
Судьба за все воздаст сполна,
За тяжкий грех,
За безрассудство от вина,
И за азарт, что в юности потрачен.
Судьба за все назначит цену:
За трусость, за измену,
Напрасно пролитую кровь,
За позднюю любовь.
Судьба у каждого одна,
Она сурова и щедра,
Иначе и не может быть-
За все приходиться платить.

Приходит ночь и одиночество
в проёме лунного окна ко мне
является непрошено
тревожит мозг, лишает сна.
Как собеседник безголосый,
назойлив и неутомим,
как пули в лоб его вопросы-
зачем ты жил, каким ты был?
Уходит в прошлое сознание,
память дрожит- напряжена.
Душа готова к покаянию,
уставший мозг желает сна.
Ответы губит дух сомнения,
но совесть пред собой чиста,
во имя истинного мнения
на смертный бой обречена.
И ночь была бы бесконечна,
с собой сражаться нету сил,
но солнца луч пришел на помощь
И свет в окне позолотил.

Ссутилилась,как мать у колыбели,
А на лице, подобном акварели
В печальной раме из седого льна
Глаза испуганной газели,
Увидевшей крадущегося льва.

Когда приходит понимание ,
что жизнь активная кончается ,
когда горящие желания
дождём возможностей погашены́,
нам остаётся жить надеждами,
живущими наперекор сознанию,
дарящими нам крылья вечности.
И мы парим над черной бездною
умом непостижимых ценностей ,
не ведая тот миг ответственный,
когда исчезнем в бесконечности

Какой анфас!
Как тонок профиль!
В глазах чарующая сила,
Спина - струна,
А стан,как лира.
Бедра качнулись,
словно лодка,
Точеных ног легка походка.
Я вслед гляжу,
Прощай, красотка.

Детства раннего картинки
Память силится хранить,
Времени здвигая шторки,
Шлёт мне в старость их осколки:
Деревенские натуры-
Злой петух, телёнок, куры,
Страшный шмель в траве жужжит,
Мальчик в беленькой панамке
От него стремглав бежит...
Жар огня от русской печки,
Хлеб и кринка молока,
На столе горят две свечки,
Тени смотрят с потолка...
Аромат зелёной ёлки
И снежинки у лица,
Держит детскую рученку
Крепкая ладонь отца...
Спят игрушки под подушкой,
Угасает свет в окне,
Мама, тихо напевая,
Гладит нежно по щеке...

Изъяв ребро груди Адама,
Употребив немало сил,
Создатель мирозданья,
Нам женщину на благо сотворил -
Образ любви и обожания .
Я от лица сынов Адама
Добра желаю милым дамам.
Пусть каждой девушке творец
Пути укажет под венец,
Пусть будут женские сердца
Достойны счастье от творца,
Пусть возраст вас не угнетает,
А ваши лица и глаза
Печали тень не омрачает.
Пусть бабушек и матерей
Успех их внуков и детей
Бодрит и вдохновляет.
Стремитесь к счастью и любви
Без устали и постоянно.
Пусть будет каждая из вас
Нежна, красива и желанна!

На день рождения комсомола 29 октября.
Уже не помню этой даты,
Минуло столько долгих лет,
Но где-то в ворохах бумажных
С портретом Ленина билет.
Немой свидетель той эпохи,
Совсем ненужный, позабыт,
Как память прошлого лежит.
И мысли нас туда уносят,
В другую жизнь, в другой стране,
Где мы надеялись и жили,
Будто в чудесном, добром сне .

Я был тобой серьёзно болен, сердцебиением замучен,
душевной мукою томим,
диагноз стар, давно изучен
и часто он неизлечим.
Я с ним боролся неумело-
рассудок гас, немело тело,
в глазах туман, душа дрожит,
тестостерон в крови метался,
но был адреналином бит.
И надо бы всерьез лечиться,
к врачам немедля обратиться,
но нет лекарств, болезнь сильна
и человечеству она
навечно богом отдана.
Болеют все: юнцы - пижоны,
мужи, что занимают троны,
незрелые девицы,
достопочтенные матроны.
Болел Спиноза и да Винчи,
Петрарка, Гоголь,Пастернак
не перечесть имён великих
и скажем так -
коль им не вышло уцелеть,
то мне не грех переболеть.
Я был тобой серьёзно болен
себя судить никак не волен.
Да, был совсем не безупречен,
Прошли года - увы, не лечат,
не скажешь времени: "Постой!"
и те хронические боли
всегда со мной.
Наперекор уму и воли,
в ночи бессонной, среди дня ,
они преследуют меня.

У вас такого не бывает?
Сердце стучит и остывает,
И то ли сон , иль явь в бреду,
Я на земле или в Аду?
Смятение чувств, огней зарницы,
Иду неведомо куда,
Людей,мелькающие лица,
Машины, улицы, дома.
И все вокруг- кино без звука.
Слова людей не слышит ухо,
Но смысл понятен для ума .
Я лиц знакомых вижу тени,
Они то резки, то бледны,
Будто ожившие вдруг фрески
С холодной каменной стены.
Мне ход событий непонятен,
Хочу от сна уйти объяьтий,
От безысходности кричу,
В реальность вырваться хочу,
Дрожу ,как листья на ветру
И просыпаюсь весь в поту...

Ноябрь,
набросив потеплей одежду,
сдувает злато октября
с лесов ,утративших надежду
на возрождения тепла.
Скользит озябшими ногами
на первом льду стеклянных луж
и головой под шапкой туч,
бледного солнца закрывает
едва возникший робкий луч,
Как сеятель нетерпеливый,
себе во вред и всем назло,
сыплет на лес луга и нивы
дождей застывшее зерно.
Черные стаи провожает
грачей, стремящихся на юг,
подальше от грядущих вьюг.
Когда конец его настанет,
он эстафету декабрю,
безропотно протянет
окоченевшею рукой
над замерзающей рекой.

За окном льет слезы осень,
ночь идёт на смену дня,
влагой залиты газоны,
клёны мокнут от дождя.
В жёлтом свете фонарей
тени бледные людей.
Лист кленовый, сделав сальто,
на графит летит асфальта,
и узор на мостовой
будто гобелен стенной.

Не передаст простое фото ее лица,
Оно достойно кисти Джотто.
А зелень глаз, как у Гогена
И бронза ног и мрамор тела,
Будто шедевры от Родена.
Раскошный стан, как на полотнах
у Пуссена
И нагота ее достойна красивых
платьев от Кардена
И пахнет у нее постель
Духами от мадам Шанель.

Сентябрь, дождливый брат июля
но мать у них одна - жара,
вернулся в лето, словно в детство,
хотя остыть уже пора.
Его полуденное пекло
стекает с крыш , проникло в дом,
нигде укрыться не дано
и жаром дышит
настежь открытое окно.
Зноем натруженна природа,
склонились ивы у реки
и то , что принесла погода,
не помнят даже старики .
Сосновый лес измучен жаждой
то там, то здесь горит в огне
и луг в проплешинах загара
давно мечтает о дожде.

Пустынный пляж притихшей Ялты,
осень в октябрь погружена,
пунктир следов моих смывает прибоя пенная волна.
Соленый бриз прохладой дышит,
озябших пальм ветви колышит.
Морской простор до горизонта
упругая волна моршит,
прибой,как зверь на берег рвется,
тревожно волнами шумит,
волна на брызги рассыпаясь,
искристой россыпью летит.
В лазури неба солнца диск,
лучами яркими играя,
бликами воды золотит.