Ноябрь занавес открыл,
Все очертанья в позолоте,
Мне кажется, что это было,
Глаза в слезах, душа в полёте.

Тут голубой сатин небес,
На зорьке стадо облаков,
Рассыпал в небе пенной взвесью.
Ветра одаривая спесью,
Лишил лучи ночных оков.

И он, как-будто, молоком
Фигуры сказочно рисует,
Являя в небо: - то быков,
То еле зримые статуи.

Являет Зевса и Антея,
Сатира с лирой, Афродиту...,
А я, на это, всё, гляжу,
Зарёю золотой залитый.

Всё это созерцать люблю,
Невольно приклонив колени,
Я Небеса благодарю,
Что дарят мне сии мгновенья!

Во мраке ночи, неге звёздной,
Где в лёгкой дымке облака,
Луной ваяются неброско,
Посеребрёнными, слегка.

В едва замеченных движеньях,
На фоне Млечного пути,
Луна, на водном отражении,
Рисует чудные картины.

Гроза, там, эхом пронеслась,
Насытив влагой медоносы,
Соткала дивный палантин,
Настоянный на вешних росах.

Тут поселила жизнь меня,
Во снах моих очарований,
Призывно грозами гремя,
Даруя путь к моим познаньям.

Взмахнула веткою берёзка,
Как будто сон с себя стряхнув,
Своим движением неброским,
На сердце ноты всколыхнула.

Пусть песнь, придуманная мной,
Призывно, но неярко,
С души отгонит волчий вой
И стон, что ворон мне накаркал.

Сомненья и невзгоды прочь,
Движением мгновенным,
Во тьму сошлёт царица Ночи,
Лучом своим надменно.

Оставив в памяти следы,
От лунного сиянья,
На серебре речной воды.
В подножии мирозданья.

Луна, сияя серебром,
Явив верхушки крыш,
На фоне звёздного добра,
Пусть хвастает престижем.

Проснувшись лёгкий ветерок,
Убрал с небес завесы,
Из бледно-серых облаков,
Дав яркости процессам.

Луна в сиянии своём,
Вся в звёздном окружении,
Дарует душам сладкий сон,
В столь дивном наслаждении.

Клин журавлей летит с прощальным кликом,
Не всем дано вернуться в дом родимый.
С деревьев листья, как былой весны улики,
Слетают злыми ветрами гонимы.

На улицах, уже, пустынных,
Хозяйкой, праздною, гуляет грусть,
Средь листьев позолот руинных,
Туманы с пышностью перин,
Кусты скрывают пелериной.

Свет фонарей, стоящих в ряд,
В промозглой очереди длинной,
В молочном мареве стоят,
В него врезаясь светлым клином.

Там ветерок то злобно, то лаская,
Играет кроной сгорбленной осины,
Став ураганом в танце улетая,
С её листвою, в тёмной чаще сгинул.

Набравшись сил и зла в оврагах тёмных,
Туманы млечные дыханием развеял,
Луну открыл в её сияньи томном
И звёздами играл, под мерный свист, лелея.

Глазам явился парадиз,
Отбросив занавес туманный,
Пролив бальзам на взор сюрпризом,
Врачует ноющие раны.

Хандра, увидев лунный свет
И звёздные, в сияньи, хОры,
С судьбой танцует менуэт,
С присущей страстью и задором.

Душа, открыв глухие двери,
Природному дивясь сюрпризу,
Тебя заставит в сказку верить
И восхищаться их репризам.

Стынут крыши в осенней погоде,
Опадает с деревьев листва,
Всё омыто дождями, но вроде,
За морями уснула Зима.

Шелестя, обнажаются кроны,
В ожидании снежной фаты,
Словно дождик на землю и склоны,
Ветер снёс золотые листы.

В стайке голуби зябнут на крышах,
Перелёты вершит вороньё,
Воробьиную ругань не слышно,
В ожиданьях сознанье моё.

Солнца свет, колокольные звоны,
Как последний осенний привет,
Строят зимним морозам препоны,
Словно зим в этом городе нет.

Взрощен был я - у "Лукоморья",
Воспитан - "Рыбкой золотой",
В морозных днях не чуял горя,
Что ж изменило мой устой?

Болезнь несёт, унылый, холод,
Средь них: артрит, радикулит,
Того не знал, пока был молод,
Теперь замёрз - и ты разбит,

Я без тепла, как в царстве тёмном,
Зима с хворобами течёт,
Чтоб не застыть персоне скромной,
Её к теплу, всегда, влечёт.

Но чтоб добавить оптимизму: -
Меня не мучит геморрой,
Зад не соскучился по клизме,
Осенний лучик - Доктор мой!

Я не умею принимать подарки
И зачастую моё скромное спасибо,
Не выглядит так должно и так ярко,
Как глупостью блеснувшее что либо... .

Как нам не восхититься пустотой?
О красоте вещать, когда не видишь той?
Средь писаных квадратов чёрных или красных,
Являться серой мышью безопасно.

С гримасою нейтральною; без грусти и восторга,
Средь публики "нормальной",
Случившейся на оргии,
Не быть средь них опальным,
Шагнув за аномалию, не получить по морде.
У них свои рекорды, о них скажу я далее:

Вон тот качок патлатый,
В квадратах разбирается,
Ему б стать депутатом...,
Да вот- не получается.
Ему бы быть помощником:
Валуева, Кличко...,
Но Он несёт науку,
Среди друзей-торчков.

В начале о подарках, зачем-то говорил;
Хоть день был прожит ярко, но я не наследил.
Решалась жизнь квадратов, среди таких светил...
Я дома. Засыпаю, во мне упадок сил.

Во сне рисую хорды от уголков квадратов,
Но получилась морда, похожей на лохматого.
А жизнь течёт, как речка, меняя только даты.
О Боже! Как мне хочется, кусочек от Квадрата!

(Имеются в виду квадраты Малевича)

Мы в прошлое горстями сыплем время,
Лаская дней прошедших бытиё,
А время, знай бежит, оно не дремлет,
Теплом своим наполнив до краёв.

В моментах, в коих тешились мгновенья,
Теплом и горечью пропитанных слоёв,
Как будто бы вела эксперименты,
Судьбинушка на счастии моём.

Как листьями усыпанные парки,
Напоминают памятные чувства,
Когда любви дарились мне подарки,
Где чувства доходили до безумства.

Настало время подводить итоги,
Когда утонет молодость в снегах,
Хочу тихонько упорхнуть с дороги,
Подобно листику вспорхнув в осенний крах.

Без злобы на устах, в последнем слоге,
Сказать:- "Простите и прощайте мои други,
Спасибо Матери, что помню я о Боге,
Спасибо вам за крайние услуги,
За то, что рядом были вы,
В моей, поистине, большой дороге".

Ещё Октябрь светит ярко,
Осыпав желтизною землю,
Своим блистающим подарком,
Пока Зима в подходах дремлет.

По мановению лучей,
Листва от солнца золотится,
Деревья сбросив их с плечей,
Велят за ветром волочиться.

Они отверженно качаясь,
Окутаны хмельным дурманом,
То в высь небесную взмывают,
То о' земь трутся в танце пьяном.

Деревья кронами качают,
В своей сезонной пантомиме,
То по теплу в тиши скучают,
Которое проходит мимо.

Надеясь лишь, что это время,
Ускорит бег неукротимый,
Чтобы забыться в зимнем сне,
А стайка дивных херувимов,
Проложит путь к другой Весне.

Всё повторится в беге жизни,
Лаская восхищённый взор,
Рождая свой анахронизм,
Встречая завтра без задора.

Всё меньше дней в обойме жизни,
Всё меньше прыти и огня,
Смотря на будни через призму,
Дорога манит не меня.

Одна "деталь", лишает скуки,
Добавив часть других забот,
То - подрастающие внуки,
Приносят новый вид хлопо'т.

Сентябрь, осенью запахло,
Заметно пожелтели листья,
Ночей прохлада, манит страхи
И месяц смотрит с укоризной.

Уж ветер, раздувая щёки,
По небу туч ватагу движет.
Уж дней, короче стали сроки,
Холодный дождь, калитки лижет.

На водной глади, рябь кружи'т,
Останками листвы играя,
Осина, рядышком, дрожит,
Ветвями зиму подзывая.

В затоне , тихо, плачет ива,
Роняя слёзы в вод простор,
Ветвями машет, так, красиво,
Как залихватский дирижёр.

Утят, зазывно, кличет утка,
Под крылья детвору сгоняя,
А в небесах порхает кречет,
С высот на дичь, свою, взирая.

Природа, изменив обличье,
Меняет дивные наряды,
В ней, между днями, есть отличье,
Я пью душою, их, плеяды.

В слезах осеннего дождя,
Уходит день в небытие,
Последним лучиком пройдя,
Верстает кружевом событий.

Там ветерок с зарёй прощаясь,
Дохнёт остатками тепла,
Чтоб ночью небо нарядило,
Расшитых звёздами крыла.

Развеяв дождевые тучи,
Луна осветит горизонты,
Блеснёт собой, чтоб ночь улучшить,
Посеребрив земные кручи.

Осыплет серебром поляны,
Наполнив степь хмельным дурманом,
А их пьянящий аромат,
Сближеньем душ залечит раны.

Соседством с блеском будет грусть,
Наградой листьев позолота,
Тепло деньков последних пусть,
Подарит вам свои щедроты.

Нерукотворная награда,
Заворожит людские взоры,
Луна откроет звёзд плеяду,
Предвосхищая ветров хоры.

Сентябрь отдаст своё тепло,
Сменив его на зимний холод,
Напомнив сколько лет прошло,
И то, что я уже немолод.

Багрянцами завесит Осень
И золотом усыплет парки,
Являя утреннюю проседь,
Средь золотых своих подарков.

Закружит листьев хороводы,
Деревьев ветви обнажая,
Остудит прыть бегущих вод,
Колючим ветром угрожая.

А Осень: сменит пусть Зима,
Наступит пусть: Весна и Лето,
Всё повторяет пусть: Земля,
Пусть бесконечно будет:- "Это"!

Луна просторы озарила,
Просыпав серебро лучей,
Фонарь в ночи горит уныло
И звёзды тысячей свечей.

Танцуют с ветерком берёзы,
Шумя остатками листвы,
Роса на них, как будто слёзы,
В сияньи лунном рождены.

Прохладней ночи стали в осень,
Хотя днём, всё ещё, тепло,
Не покидает зелень сосен,
У них такое "ремесло":
Дарить природе запах хвои,
На Новый год нарядной быть,
Детишкам праздники устроить,
За хороводами следить.

В долах запаханные нивы,
На них видны озимых всходы,
Подсолнух убран торопливо,
Дождями наполняет броды.

Птиц перелётных не услышать,
Они зимуют на югах,
Там небо, как чужая крыша,
Им пережить бы зимний страх.

Весной чтоб, возвратиться к дому,
Где научились в высь летать,
Где до травинки всё знакомо,
Гнездо, где вырастила мать.

Где жизнь секунда за секундой,
Текут водой неумолимо,
Где видел лунные причуды,
Где про'жил, ангелом хранимый.

В дверь Августу напрашивалась Осень,
Меняя краски, удлиняя ночи,
Паруя нива, дождь у неба просит,
Хвалясь стогами с бывших сенокосов.

Ещё красивая, зелёная картина,
Но слышится осеннее дыханье,
Под яркие небесные сатины,
Но с чувством горечи о летнем расставании.

Устлала улицы осенняя прохлада,
Развесив белые силки из паутин,
Растратил Август, звёздные, плеяды,
Встречая осени, злачёный палантин.

Объединившись с музыкой дождя,
Ветвь ивы, словно трепетные руки,
С тоскою дивной Август провожает,
Под мерные, чарующие звуки.

Из года в год, рождаясь в повтореньях,
Земля дарует дивные сезоны,
В которых, каждому дано своё знаменье,
Рождённое средь колокольных звонов.

Там солнце мириадами лучей
И ветерка колючим дуновеньем,
Согреет золочёную листву,
Отправив их на поиск приключений.


В которых листья, словно в диких танцах,
Под ветра завывающий романс,
Стремятся на покой, увы уже, без глянца,
С надеждой в невозможный ренессанс.

Душа Сократа, требует разврата,
Сократ рубахой связан, как урод,
А медсестра сидит в шестой палате,
Анализы у Пушкина берёт.

Она - божественна, она несёт харизму,
Она в науке светоч и оплот,
Она придушит и поставит клизму,
Которая всех задушу возьмёт.

В седьмой палате царствует Платон,
Неравнодушие питая, к бабе Клаве,
Он в старую каргу, давно, влюблён,
Философ он и глупостями славен.

В восьмой Декарт, с декартовой системой,
По личным обстоятельствам прилёг.
Здесь лечат нас и изгнан будет демон,
Мы здесь науку, двигаем вперёд.

А санитары здесь, как каты на допросах,
Они здесь - правила, законы и оплот,
Им скажут: - "Фас!"; у санитаров нет вопросов...,
Душевность оных, задушу берёт.

Смущает, только, множество решёток,
И сложные запоры на дверях,
Шапчёнки санитаров, как пилотки,
Отсутствие глабелл, внушает страх.

Наш жёлтый дом, как кладезь экскрементов,
Для творчества бездарных эскулапов,
Над душами ведут эксперименты,
И к звёздам отправляют их этапом.

Там санитары ждут: - и Пётр и Павел,
С дубиночкой волшебной за спиной,
Коль ошибёшься, то они поправят.
Ну где, ещё,отыщешь рай земной?

(Глабелла межбровный зазор на
лице)

Мне Август, в небе, сыпал метеоры,
Слал в воды отражения Луны,
В нём, блеском, насыщаются просторы
И разнотравья запахов полны.

Мне Август, свою, душу открывает,
Красой закатов, всполохами гроз,
Здесь ночи своё время удлиняют,
Покрыв растенья жемчугами рос.

Вчерашний дождь, напомнил мне о прошлом,
Сплетаясь в узел чувственным потоком
И было летом, множество хорошего,
Но дарит Август, Осени истоки.

Всё на Земле, подвластно бегу времени,
Мы мчимся в этом бешенном потоке,
Как на гнедом с уздечкой, но без стремени,
Чтобы прожить даруемые Сроки.

Мой путь начертанный судьбой,
С благоговеньем принимаю.
Путь мой тернистый, но он мой,
Я стернь растущая по краю.

Когда-то бывшая ростком,
Ещё невинным, безымянным,
Был с изобильем не знаком,
Жил, рос мечтая, но без планов.

Весьма послушен, но не кроткий,
В стране: я просто гражданин,
Мой прошлый путь из будней соткан,
Хоть, не таким уж и невинным.

Любил я женщин и люблю,
Не украшает оных краткость,
Порою злимся и ревнуем,
Порой теряя деликатность.

В любимых видя Дездемону,
В нас пламенеет дух Отелло,
А через час, как у иконы,
О ней молиться захотелось.

В Ней твердь Земли,
В Ней Жизнь и Ласка,
Любя друг друга мы смогли,
Переносить любую встряску.
Хоть жгли мосты назло обоим,
Успев три раза развестись,
При клейке кухонных обоев.

На жизнь гляжу, как через призму,
Ворча, воспитывая внуков,
Они вселяют оптимизм,
Развеяв старческую скуку.

Рассыпала серебряные росы,
На гладь воды, волшебная, Луна.
За гладью спит, свою, тунику сбросив,
Фантазией созданная страна.

В стране, моей, отсутствуют границы,
Тут целый мир из тысячи лучей,
Порою кажется, что мир, мне этот снится,
Страна моя, является ничьей.

Мир создан из волшебных акварелей,
Страна, в которой царствует добро,
Страна, насыщенная миллионом трелей,
Где заводь наполняет серебро.

Там время замирает в упоении,
От чувств, которыми напитана душа,
Танцуют блики, как ночные тени,
Под, еле слышный, шелест камыша.

Поэтами исписаны страницы,
Про ту страну из сказочных чудес,
Здесь, ароматами,трава струится,
Являясь, достоянием Небес.

Здесь, с откровением и просто,
Идёт покаяться, на паперти, душа,
Тут часть земли, я ж:- маленький отросток,
Объят природой, святостью дыша.

Вдыхая грудью, звёздный, фимиам,
Гордясь своим, седым уединеньем,
Где звуки, словно сказочные гаммы,
Украсят Время, сих, Земных творений.

Продолжит всё глубокий, дивный сон,
В нём тоже, будут прелести Творца,
В котором царствуют волшебные законы,
В котором нежелание конца,
Является единственным препоном.

Увы, но время, этим, чувствам не подвластно,
Туман, над заводью, портьерою, завис
И мириады звёзд, с обличием прекрасным,
Осыпались дождём, теряя жизнь.

Спектакль был рассветом завершён
И в ночь ушла, мелькнув, моя страна,
Я был ночным виденьем опоён.
Виденьем сказки, была, аура полна.

Луч Солнца, темнотой измучен,
Зарёй окрасив облака,
Он, обогреет дол и кручи,
Теплом лаская, а пока...,

Наморщив дождевые тучи,
Проскачет, разморозив их,
А туча жирная заплачет,
На сто'ги, собранные с нив.

Намочит голые деревья
И устья рек, водой наполнит,
Покинет серые деревни,
Где до весны о нем не вспомнят.

Дождь, превращаясь в белый пух,
На землю бренную исходит,
Чтобы Весной, как будто, вдруг,
Звеня с ручьями хороводить.

Ну, а пока..., снег белый, белый,
Готовит белые постели,
Чтоб слушать вой седых метелей,
Под скрип шагов весны несмелой.

Как проявление Содома,
Под видом игр Олимпиады,
Как порождение дурдома,
Собрались вакховы отряды.

В картине: "Тайная вечеря",
На лад фантазии заморской
Осмеяна Христова вера,
В угоду радужным полоскам.

Там, в центре, жирная скотина,
Средь однополого веселья,
Вершит содом в застольях длинных,
Резвясь. на радужных постелях.

На обозрение страна,
Явила в качестве отрады,
На бал с участьем Сатаны,
Отряды гендерных плеяд.

Там Вельзевул с кривой усмешкой,
На бал явился дирижёром,
Разлады в спорт ведёт успешно,
Ославив спорт срамным позором.

Там голова Антуанетты,
Исполнив шумно серенаду,
Изволит глумно петь куплеты,
Маня людей в свои отряды.

Ужель Господь позволит им,
Глумиться над своей иконой?
Пусть будут прокляты, гонимы,
Все с "заднеприводным" уклоном.

(Олимпийские игры во Франции 2024 года)

Одежда: грязная для шкафа,
Но слишком чистая для стирки,
Кочует в креслах по этапу,
Едва утратив свои бирки.

В быту привычные пейзажи:
Один носок на спинке кресла,
Другой, считается пропажей,
Лежат не пахнущие даже.

Рубашек зимних и штанов,
Одёваных , всего, однажды,
Судьба лежать до Покрова',
С одною праведною жаждой,
Укрыть хозяина, хоть, дважды.

А у хозяина есть дума,
Чтобы не тратить порошок,
Собрать и выбросить разумней,
Чтоб у друзей не вызвать шок,
Зрить натюрморт такой безумный.

Ну а пока, спор не решён,
На стирку или на помойку,
Они, как павшие знамёна,
Лежат на креслах и на койках.

Что жизнь - говно, понял давно,
В погоне за златым тельцом,
Я трачу жизнь, мне не смешно,
Достаточно взглянуть в лицо.

Кручусь, как белка в колесе,
Мне, даже, некогда поесть,
На перспективной полосе,
Стригу бабло, вот это жесть!

Здесь алчность пожирает мозг,
Она вершина бытия,
Чтоб ей служить, не надо розг,
А вот в наживе: - "Суть моя!"

Здесь жизни нет, мне б водки трахнуть,
Но, даже, с ней спасенья нету,
Я как Кащей над златом чахну,
Но от наживы, лишь, приветы.

Вот, в кратце, мир тех ощущений,
В которых нынче нахожусь,
В минуты откровенья братцы,
Я алчности, своей, стыжусь.

Не долго летний дождик длится,
Распутиц летом не бывает,
На дождь такой не надо злиться,
Он пришлой тучкой улетает.

Не долго дождик, но с любовью,
Напоит землю и растенья,
Отдаст, до капли, без условий,
Всё, что имел, исчезнув тенью.

Добавив сотни ощущений,
Отдаст прохладное добро,
Как мановеньем добрый Гений,
Из тучи вытряхнет нутро.

Исторгнув град, грозу и громы,
Заставит люд искать укрытий,
Станцует с ветерком знакомым
И станет важным из событий,

В котором говор, смех и шум,
Заполнят кроны и навесы,
Избавив всех от будних дум,
Кружась и радуясь процессу.

Рождая на щеках румянцы,
У женщин из-за мокрых платьев,
Шалун отметит в своём танце,
Девиц с "фигуристою" статью.

Сокрыв за горизонтом тучи,
Прощаясь в солнечных лучах,
Уйдёт кудесником могучим,
Представив Мир новей и лучше.
(Я ж, лишь, рифмую этот случай.)

Моей душою, властвует погода,
Мне б разогнать отару чёрных тучек,
Тепла душе униженной угодно,
Чтобы, немножечко, "сиротке" стало лучше.

На грусти, непогода процветает,
Среди сердец и мыслей одиноких,
Лёд расставаний, в одиночестве не тает,
А я в углах, валяюсь словно кокон.

Проходят дни, с надеждой на прощенье,
Которое, как призрак улетает,
А я, уже, какое воскресенье...?
Как жалкий пёс, который "место" знает.

Очнись убогий, прояви характер,
В своём дожде, исторгни дикий гром,
Из оптимизма сделай зонт,
а дождь? Пошёл, он, на@ер,
Увидишь, всё наладится потом.

Плыви ладьёй по жизни быстротечной,
С теплом и нежностью найдутся берега,
Ведь слёзы непогод, не могут длиться вечно,
А в жизни, каждая, минута дорога'.

Ты далеко и в тоже время рядом,
В потоке звёзд знакомый силуэт,
Луна рисует прядей водопады
И юное лицо, из прошлого приветом.

Знакомый взгляд и искорки в глазах,
Как звездочек, светящихся, плеяда,
Мне памятен Тот день и он моя награда,
Омытая счастливыми слезами.

Мы так давно не виделись с тобой,
Но ты в душе, ты близко, где-то рядом,
Волна любви, рождённая прибоем
И отсветы небес, ниспосланные взглядом.

По телу разливается тепло,
Рождённое из искр воспоминаний,
Забыть тебя, мне так же тяжело,
Как усыпить влюблённое сознанье.

Мне горько осознать, мою, потерю,
Хотя, давно, судьбою решено,
Жизнь: не игра во в "Верю и не верю",
Я в ней актёр из "мыльного" кино.

Мне дождь ласкает грудь и душу,
В лучах фонарного столба,
Из уст любимых "нет" услышал,
Держу в руках себя едва.

Дождь настроенью в унисон,
Врачует боль сердечных ран,
Я удручён капели звоном,
Мне дождь, как друг, как брат названный.

Грущу о том, что было в прошлом,
О том, что чувствовал и видел,
О том, что было там хорошим,
До проявления обид.

Мне дорог памятный урок,
В котором старый ученик,
У фонаря стоит продрогший,
От скорби с головой поникшей.

Мне ветерок напел о чувствах,
Которые сердца знавали,
Переполняя душу грустью,
Омытой тяжестью печали.

Луна, дожди пролив из туч,
Разверзнув скорбные вуали,
Явила норов свой могучий,
Усыпав небо звёздной далью.

Не вечен грусти праздный час,
Так у веселья есть кончина,
Жизнь разнолика каждый раз,
На это есть, всегда, причины.

Жизнь состоит из множества сюжетов,
Где в памяти всплывающие кадры,
Там грустью пересыпаны приветы
А я, как глупый ученик за партой.

Жизнь предлагала разные уроки,
В которых: ложь, надежда и любовь,
На каждую из них, отпущенные сроки,
Они волнением вздымают мою кровь.

Ложь научила правду познавать,
Искоренив туманные надежды,
Чтоб истина могла торжествовать,
Со лжи убрав красивые одежды.

Но жизнь проходит, голова седая,
Хочу, чтоб время прекратило счёт,
Пока я в небе звёзды посчитаю,
Прикинувшись дурашкой звездочётом.

Избавь Господь от боли и ошибок,
Чтоб лечь на Одр без помпы, но знамённо,
Являя благодарность и улыбку,
Остатками зубов непокорённых.

Усталостью гонимый, грустью или прочим,
Я взоры направляю к Небесам,
Чтоб обуздать глухое одиночество,
Которое на днях посеял сам.

Я взоры направляю к Небесам,
В надежде, там, узреть родные лица,
Которые отвергла полоса,
Что продолжает чередою чёрной длиться.

Я взоры направляю к небесам,
Чтобы опять увидеть этим взором,
Струю волос и нежную улыбку,
Забыть несомый мною вздор,
Не повторяя сделанных ошибок.

Чтоб цвет полосок чёрных унесли,
Дождей весенних трепетные струи,
С минутами где души не смогли,
Объединиться в жарких поцелуях.

Но прошлое, доступно только снам,
В которое,они, откроют двери,
По возгласу волшебного "Сезам!",
Подобно старым сказкам и поверьям.

Закрыв глаза, лечу на слёт фантазий,
Которым движут дивные картины,
С набором лиц и декораций разных,
Где Небеса в красе, своей, былинной.

В долгожданной весне, вспыхнул ласковый лучик,
Сотворив из снегов зеркала вешних луж,
Он началом судьбы, для кого-то послужит,
И слиянию душ, раньше, бывшими чуждыми.

Обогреет ростки, пробежит по ручьям,
Обласкает немного сосёнкам макушки,
Остановит свой бег, у берёзки в приямке,
Чтобы трель соловья, в тихой чаще, послушать.

Отдохнуть на мгновенье в медвежьей берлоге,
Глянуть, как в ней живут медвежата,
Убежать в вешний лес по замшелому логу,
Чтоб в соцветиях трав,быть для мошек вожатым.

И так целый день, от лесов до урочищ,
Пробегая с рассвета несметные мили,
Лучик солнца, над каждым росточком хлопочет,
Чтобы те, расцветая, красою платили.

Скрывая боль, уйти изволю,
К высотам облачных фантазий,
Где думы чудные неволю,
Среди чудес и сказок разных.

Средь облаков и звёздных страз,
Родился образ с женским ликом,
К которому стремлюсь душой,
На крыльях, с жаждою великой.

Подобно солнечным лучам,
Согреют руки этой дивы,
Где волос встреченный плечами
Уложит ветер ей красиво.

Волос тугие водопады,
Льют медь с надменной головы,
Здесь всё, что в этой жизни надо,
Среди небесной синевы.

Являясь у судьбы придатком,
Потворствуя её причудам,
Дарую чувств, своих, остатки,
Фантазиям рождённым блудно.

Лечу в заоблачное лоно,
Куда укажет путь душа,
Где с жаждой колокольных звонов,
Сердца к слиянию спешат.

Где былью, толи дивным сном,
В одном из сказочных сюжетов,
Сближает Бог неугомонных,
Сердцами властвуя при этом.

Заменит ночь молочной падью,
Свои вечерние наряды,
Сменяя звёздные плеяды,
На птичьи звоны серенад.

Потоки солнечных лучей,
Позолотили облака,
Сокрыв Селену недалече,
Захоронив на день пока,
Дав отдых пред ночною встречей.

Там в позолотах облаков,
Рождая синь в рассветах скорых,
Разрушит чернь своих оков,
Небес восторженное море.

Там стайка серых воробьёв,
В замысловатом танце кружат,
Поло'ща лапки у краёв,
Вчерашних, застоялых луж.

Кусты из роз, раскрыв бутоны,
Росу роняют, будто слёзы,
Свершая с ветерком поклоны,
Завядшим золотым мимозам.

Доносит утренней прохладой,
Манящий, тонкий аромат,
С соцветий лип стоящих рядом,
На сбор пчелиные отряды.

Весна красна и днём и ночью,
С сердец сняв зимнюю усталость,
Красотами делиться хочет,
Сменив снега' весенней шалостью.

Закат надвинул на дома,
Свою оранжевую шляпу,
Средь облаков ещё видны,
Вершины гор и сосен лапы.

Украсив златом горизонт,
День замер в медленном молчаньи,
В нём вечер движется эскортом,
Являя ночь в немой печали.

Трамваи оглашают звоном,
Ряды стоящих фонарей,
Что сыплют свет в своих поклонах,
На мокрый от дождя хайвей.

Всё меньше верениц прохожих,
Уж окна озарились светом
И ночь с украдкой, осторожно,
Готовит лунные приветы.

Ещё прохладно вечерами,
Хоть ночь, значительно, короче,
Луна спешит исполнить гаммы,
Средь таинства своих урочищ.

Где небеса являя звёзды,
На куполе своём мерцая,
Украсят сотнями борозд,
Ночь, метеорами играя.

Средь дивных трелей соловьиных,
Под цокоты ночных цикад,
Луна лучей исторгнет кли'ны,
Балу'я взор своим парадом.

Весна сменив по праву Зиму,
Покрыв растения листвой,
В цвет зелени покроет нивы,
Стряхнув, со спящих душ, покой!

А я, скрываю боль улыбкой,
Чтобы не вызвать в людях жалость,
Чтоб не показывать ошибки,
Которых совершил немало.

Я не люблю нравоучений,
Умело пряча в недрах гордость,
Имею собственное мнение,
При этом, ненавижу подлость.

Я не хочу, но не боюсь,
Упасть и снова подниматься,
При этом ощущаю грусть,
Когда с родными поругался.

Вот эта смесь противоречий,
Смогла вместиться в теле бренном
И грузом возлегла на плечи,
Моим родным и всей вселенной.

Среди деревьев изумрудных,
Влекомый мыслями к тебе,
Истерзанный печалью нудной,
Шлю благодарности судьбе.

Тоска и радость с грустью вкупе,
Чредуя дивные порывы,
Бредут в тиши, держась за руки
И делают меня счастливым.

Видать в предчувствии разлуки,
Обострены души призывы,
В которых даже злая скука,
Рисует образ твой красивым.

Обласкан одиноким бытом,
Я в нём, как в коконе сижу,
Плющом увитый ядовитым,
Сквозь призму дней на жизнь гляжу.

Напор утих, былых фонтанов,
Где протекала жизнь моя,
На и'грища стал меньше зван я,
Всё шло к закату, но шлея...

Как у коня, попав под хвост,
Объединила чувств плеяды,
Затмила думы о погосте,
Вселяя оптимизм и радость,
Что не один на свете я,

Что не умру забвен от скуки,
Что во дворе играют внуки,
В саду их слышно голоса,
А полосы, что жизнь чертила,
Отмыты временем невзгод,

Пусть канут в вечность в забытьи,
Как изменения погоды;
Такой у жизни механизм:
Не вешай нос, имей харизму,
В которой царство оптимизма.

Я зрил вершины бытия,
Предательски балу'я душу,
А жизнь вершила вития,
Которые мой мозг не слушал.

Я озабоченный любовью,
В своих заоблачных мечтах,
Не вняв своей бурлящей кровью,
Желал любви, теряя страх.

Влекомый чувством, млел от страсти,
Вино любви застлало ум,
Я видел призрачное счастье,
Средь чувств, рождающих безумства.

Среди небесной синевы,
На облаках витали чувства,
В круженьях буйной головы,
Переполняясь дивной грустью.

Лик нарисован облаками,
Глаза с небесной глубиной,
Казалось мне, что всё сказали,
Увы непознанное мной.

У счастья век всегда короткий,
Там был надломлен бег мой прыткий,
Сражён ещё одной кокоткой,
Где счастье шито белой ниткой.

Обжегшись пенным молоком,
Подуешь на холодну воду,
Мы погрустим..., ну а потом,
К любви идём не зная броду.

И как бы сердце не рвалось,
Какая б грусть нас не снедала,
Любовь погасла, не срослась,
Мы жаждем для другой начало.

Храни Любовь, её отростки,
Сим чувством надо дорожить.
Жить без Любви, конечно можно,
Но как же без Неё прожить?

Седая ночь туманы ткала,
И покрывала гладью воды,
В них ивы ветви полоскали,
На отраженьях небосводов.

Там в отраженьях, сквозь туманы,
На водах полная Луна,
С благоуханьем трав дурманных,
Влюблённым душам отдана.

Там соловьиные рулады,
Любви былой посвящены,
Там льются хо'ры от цикад,
Там сказки в быль превращены.

Здесь в звуки скрипки превратил,
Ветрище ствол засохшей ивы,
Здесь время бег свой прекратило,
А отдых здесь, удвоит силы.

Здесь запах липы и акаций,
Несут нектар под небосводом,
А пчёлы, взяв нектар с плантаций,
Наполнят соты сладким мёдом.

Там Солнце дарствует восход,
Наполнив листья хлорофиллом,
Стерев с земли подобно моде,
В рассветах зимнюю унылость.

Чирки и утки кличут деток,
Оберегая их забавы,
Там в камышах дома' из веток,
В них камышовки Вёсны славят.

Уставший от дневных забот,
Или с мечтой гонимый ленной,
Делить любовь свою охота,
В благоухании сирени.

Я с непомерным восхищеньем,
Пытаюсь описать красо'ты,
Заранее прошу прощенья,
За скудости словарной кво'ты!

Пусть не поэт, но часть своей эпохи,
Я проживаю каверзные будни,
Я зарабатываю маленькие крохи,
Почти что честно, но чуть-чуть подспудно...

Подспудно где-то, что-то красть,
В свои больные и мозолистые руки,
Пока жирея, на Олимпе, Власть,
Не умертвит меня, хихикая от скуки.

Они скучая, вроде бы любя,
Внедрят для счастья новенький закон
И делают, всё то, как для тебя,
Внедрив, ещё один, драконовский препон.

А ты тупишь, осев от этой ноши,
Кричишь за власть и надеваешь путы,
Считая власть любимой и хорошей,
Но будучи раздетым и разутым.

Моя любовь искрилась как вино,
Покрыв, лишь, дно хрустального бокала,
Вино по времени настояно давно,
Вина того, осталось очень мало.

Испив его, рождает сердце грусть,
К тому же, на двоих его не хватит.
На трезвость обречён я, ну и пусть,
За это, одиночеством заплатим.

Мы добредём в разлуке бренный путь,
Ведь время исчерпало свою суть,
Наполнила глаза житейским знаньем,
Я в коконе стихов, упрячу свою грусть,
Стихающей напару с моей памятью.

Я босиком по зелени брожу,
Прохлада рос, рождает в теле дрожь,
Я за закатом, уходящим в даль, слежу,
Глаз оторвать от неба невозможно.

Словами описать картину сложно,
Там неба высь, что облакам сестра,
Там, о'тсветы небесного костра,
Рисует, чудо-сказочный, художник.

Он в руки, взяв божественную кисть,
Бушует красками, с наивностью ребёнка,
Залив, огнями, облачную высь,
Как буд-то, охрою окрасил горизонты.

Последний луч, прощаясь, как рукой,
Упрятал Солнце, выпустив Луну
И на душе, не знаю почему,
Со звёздами посеялся покой.

Пытливая Луна, поднявшись по-немногу,
Пробралась в небо через терни к звёздам.
И на воде, прорисовав дорогу,
Воздвигла мост на глади у берёз.

Упав в траву, безумно, словно пьяный,
Безды'ханно, торжественно лежу
И понимаю, что к божественному клану,
В минуты эти, я, принадлежу!

Благоуханием наполнил,
Вечерний час, сирени куст,
А соловей ноктюрн исполнил,
Встречая ночь, своею, грустью.

Сомненья жнёт его любовь,
Он красотой сражен подруги,
Он посвящает песни ей,
С мольбами к Небу об услуге.

Я тоже, как бы, слёзы лью,
Чтоб разделить его печали,
Но не дано, как соловью,
На куст сирени зад причалить.

Как следствие: упав с ветвей,
Ударил зад, ударил нос,
Я не пою, как соловей,
Не чую запах медоносов.

Фонарь горбатый затмевал Луну
И бывший дождик, освещая в лужах,
Скрипел в ночи и гнал лучей волну,
Горел во тьме, а значит жил
и был кому-то нужен.

Мне памятно его скрипящее тепло,
Дающее в ночи немного Солнца,
Мне душу в сказочную даль вело,
Когда он в спаленку просвечивал оконце.

Сейчас фонарь, как прошлая эпоха,
Валяется на складе для списанья,
Его заслуги, мизерны, как крохи,
В былом свету, с померкнувшим сознаньем.

Фонарь лежит, как кивер Дон Кихота,
С патроном и цепо'чкой в изголовии,
Ему светить по-прежнему охота,
Но жизнь явила новые условия.

Пред домом новый столб,
Фонарь с названьем "Кобра",
Свет излучает яйцевидной колбой,
Зачем-то жёлтый и с названьем "добрый".

Он "добрым" светом улицу устлал,
Который дарит не тепло, а затаённый холод,
Он в перспективе возрождает жалость
И грусть о том, что я уже немолод...

Услышь рапсодию души,
Там песнь и струнное звучанье.
Там волшебство звучит в тиши,
Нарушив магию молчанья.

Два сердца в унисон стучат,
Собрав в одно двоих желанья.
Услышь весенние раскаты,
И снежной ваты, в зиму, хруст,
А летом торжества заката,
И осень золотая пусть,
Явит глазам твоим сиянье,
Своих багрянцев чудеса,
Несчастья обойдут молчаньем,
Твой Дом. О Боже, Небеса…,

Пусть раздадут, свою, любовь,
Которая в большом избытке,
Которою наполнен вновь,
Встречая каждый день улыбкой.
Сердца налиты одной кровью,
Пусть нам Господь, простит ошибки,
Пока сердца горят любовью!

Опустошённая душа,
Бредёт в тиши, сплетая ноги,
Порой, не ведая дороги,
Бредёт понуро неспеша.
Ей, просто, некуда стремиться,
Она бредёт, уткнувшись ниц,
Нет больше радостных историй,
Ей тягостна сия страница.

Как будто громом сражена,
Чужая, как прокажена,
Сама собой отчуждена,
Пустым бездельем раздражённа.
И непомерный груз в начале,
На плечи горестно приняв,
Слезой омыв свои печали,
Утратив, свой, пытливый нрав,
Не знает, это ли начало?
Или венец, печальных глав.

Спустись с вершины скорбных круч,
Упрячь тоску души могучей,
Не властвуют сердцами тучи,
Согреет душу, тёплый луч!
Укажет путь, речные броды,
Укажет звёздные поляны,
Явит Яриловы восходы,
Умерит остроту невзгод -
Такая истина Природы.

Так, радость, пряча от тоски,
Чтоб грусть твою в глазах увидеть,
Ужель до гробовой доски,
Судьба смогла тебя обидеть,
Посеребрив, твои, виски?

Ночь тихой поступью идёт,
В воде играя лунным светом,
А в небе, в звёздном хороводе,
Звучит ноктюрн в угоду лету.

Там хор цикад и певчих птиц,
Поют ночные серенады,
Открыв ещё одну страницу,
Соединив сердца в награду.

Сближая родственные души,
В страну любви откроют дверь,
Заставив их, природу слушать
И в сказку, дивную, поверить.

Под изумрудами листвы,
Рождён ещё один союз,
Где летопись другой главы,
Исполнит в ночь любовный блюз.

Встречая звёздный хоровод
И искренне, тобой, любуясь,
Перешагну через невзгоды,
Чтоб потеряться в поцелуях.

Звёзды в небесах тихонько тают.
Их уносит ветер далеко.
Сумрак ночи, утро растворяет,
Будто, тьму бросая в молоко.

Горизонт нечётко прорисует,
Голубея, серость облаков,
Облака над синевой паруют,
Выпуская солнце из оков.

Воркованьем голуби встречают,
В небе, солнца, первые лучи,
И заря, как будто понимая,
Грея небосвод, ещё молчит.

Облака, рыжея, разделяют
Небо на прозрачные слои.
С громким криком новый день встречают,
Суетясь под крышей, воробьи.

Город, потихоньку, пробуждает
Мерное скольжение машин,
Нарушая тишину благую,
Шелестом, вращающихся, шин.

Доминантой, тишину упрячет,
Прогудев протяжно, точно, в срок,
Начиная новый день рабочий,
Устаревший, заводской гудок!

Дождь, тихо плача в переулках,
Слезами радости встречает,
Весну, идущую прогулкой,
Цветами землю осыпая.

Весной обласканные нивы,
Ярчайшей зеленью покрылись,
Средь гроз весенних, вновь, красивы,
Сменяя зимнюю унылость.

В дворах деревья зеленеют,
Цветами усыпая кроны,
Их аромат легонько веет,
Преодолев зимы препоны.

Рой пчёл ведёт свою работу,
С цветов нектары собирая,
Которые с такой заботой,
Весна в соцветьях простирает.

Грачи судачат на ветвях,
Свершив весенний перелёт,
Они сметают зимний крах,
Сзывая птичьи хороводы.

В кустах сирени воробьи,
Зарю весеннюю встречали,
Там ночью пели соловьи,
Они в весне души не чают.

А солнце чередуя дождь,
Дорогой следуя знакомой,
Как настоящий, дивный вождь,
На торжества, подарит громы.

Любовь без таинства крещенья,
Соткалась вешним ветерком.
Созрела в грозовых знаменьях,
Рождая чувства ненароком.

Вскружила голову Весна,
Даруя прелесть ароматов,
А Та, что в жизни, Та - Одна,
Увидена была тогда-то...

Её незримые флюиды,
С моими чувствами сплелись
И превратилась "Антарктида",
Из хлада в жар с любовным призом.

Ручьи нам пели серенады,
Луна мне освещала путь,
Любовь, как дивная награда,
Рождала праздничные будни.

Закат, рассветы: всё смешалось,
В соитьи сказочных мгновений,
Душа при встречах улетала,
Рождая в сердце сонм сомнений.

Не может счастье долго длиться,
Среди тепла любовных стонов,
Вино любви, устав искриться,
Теряет пыл неугомонный.

А волны чувств, разбив о скалы,
Судьба рождает новый холод
И с ним, какую-то усталость,
С сознаньем:- "Ты уже немолод".

Так быт рождает укоризны,
В каких любовные мгновенья,
Казались нам дороже жизни,
Но сражены чредой сомнений.

Лишь память осветлив порывы,
С глубоким трепетом внимает,
На сколько сильным был призыв,
В котором чувства утопали...

Встречая новый, дивный вечер,
Осыпав искрами дорогу,
Прощался с листьями закат,
Теплом согрев, всех, по-немногу.

Так на прощанье кинув взор,
Любовь моя, в тебе продрогнув,
Теряла искренний задор,
Чтоб в одиночестве засохнуть.

Увы, но острова далече,
Где, я бы, мог быть одиноким,
По-прежнему с друзьями встречи
И телефонные звонки,
Снижают, одиночеств, сроки.

Как на кольце у Соломона,
Написаны слова Предтече,
Что всё пройдёт, что время лечит,
Наступят новые сезоны,
В которых нежное тепло,
Заменит памятную горечь,

Всё так велось и всё так шло,
А горечь, что легла на плечи,
Как лебедь, залечив крыло,
Готовится для новой встречи.

Ушли мужчины на Войну,
Туда, откуда зла не ждали,
Чтобы покой вернуть в страну,
В домах разоры упреждая.

Ушли, чтоб братьям объяснить,
Чтобы с победою вернуться,
Сказав:- "Нельзя в раздоре жить",
Не дав напрасной крови литься.

Война надуманна и звана,
На головы людей смутьяном,
Бандитом из-за океана,
Им любо видеть наши раны
И превращать людей в болванов.

Нам надо снять все шоры с глаз,
Что одурманили народы,
Чтоб мы встречались и не раз,
В застольях празднуя Свободу!

Я рисую пальцем на окне,
Рожицы забавные с улыбкой,
Почему-то, очень, грустно мне,
Осознать сеть собственных ошибок.

У меня отвисшие бока,
Мне не лень погавкать на соседа,
Он грустить не будет, если я,
На' день на другой, куда-нибудь уеду.

НЕ грустит прошедшая любовь,
Потерялась, встретившись с закатом,
Неужели негасимый след,
Вдруг померк, родившийся когда-то?

Я сегодня, нихрена себе!!!
Всем готов простить, свои, обиды,
Забывая пакостность флюидов,
Встретившись с душоночкой плебея?

Поднимая взоры в Небеса,
Испрошу у Господа прощенья,
Сохрани, прости, что сделал я,
Не спросив на это разрешенья.

Простор, сливаясь с горизонтом,
Рождает блики на воде,
Там гребни волн идут эскортом,
В ночной, магической среде.

В контрасте лунного сиянья,
Во тьме, сереют облака,
Скрывая звёздные мерцанья,
Ещё незримые, пока.

У кромки вод шумящих, ива,
Хранит тепло, лучей, заката,
Которым солнце наградило,
Пройдя над кроною когда-то.

Там соловей, гнездо построив,
Щебечет о любви подруге,
Их, в целом свете, только двое,
Для них амуры ткут услуги.

В сияньи бликов дремлют лодки,
Доверив стражу якорям,
Там волны, словно девы, кротки,
Но им известен шторм упрямый.

Во сне приснятся лодкам дали.
Луна с геральдикой своей,
Из сна судов, сотрёт печали,
Дав лодкам сердце кораблей.

На фоне бархатных небес,
Расшитых звёздными огнями,
Все горести земли исчезнут,
Оставшись бледными тенями

Я бросил пить, Я ужаснулся.
Мне мир открыл другую дверь:-
«Как в мире много страшных женщин…!»
А пятница - обычный день!

Мне тихо музыка играет,
Рождая звуком песнь души,
Душа на облака взлетает,
Так эти звуки хороши.

Моё сознанье в вешних грозах,
До боли сжатое дыханье,
Невольно выступили слёзы
От, вдруг, родившихся желаний.
* *
*
В ярких пятнах надуманных сказок,
Теребя войлок пегих волос,
В сотый раз совершаю проказы,
Утопая в несбыточных грёзах.

Испита и исчерпана любовь,
Закончилась игра любовной ласки,
Закончился запас любовных слов
И замки рухнули, как дымка в моей сказке.

Сопля висит и кашель глотку душит,
Да будет, тот наказан, кто грешит.
Хоть пустота заполниться спешит,
Вступает, дополнительною, крышей:
Второй закон взаимодействия души,
Мы ТераФлю сотейниками глушим;
Я подавился, вдруг, ИНЬ=ЯНЬевским глоточком.

Я как Барбос, сорвавшийся с цепочки,
Привыкший к будке и кормёжке по-режиму,
С конфетами в подмышке и цветочком,
Спешу в пенаты, псиной шелудивой.

Любовь давала крылья мне,
Венцом любовным награждая,
Душа горевшая в огне,
Познала все чертоги Рая.

Бессмысленной была бы жизнь,
Коль не познать витий амурных,
Когда в руках любовный приз,
То сердцем, телом и душой,
Владеет ум неугомонный.

Лишь в небе тоненькая нить,
Сотка'нная самим Христом,
Держала от безумства прыть,
Которой полнил свой Содом.

Она невинною была?
И я любил её безумно.
Меня любовь её звала,
Переполняя сердце думой:-

"Мне грустно, я тепла хочу,
Хочу весенних настроений,
Я временем за всё плачу,
На сколько мой позволит гений,
У Бога сердцем хлопочу,
Чтоб наградил порой весенней".

Болезни убери Господь,
Оставь безумным нашу радость,
Прими такими, как мы есть,
Ведь нам немногое досталось.

Я в неге чувств своих тону,
Средь облачных, седых борозд,
Лукавый месяц подмигнул,
Развесив в синем небе звёзды.

На крыльях юдоли своей,
Лечу, порой, пути не зная,
Средь пелерины разных дней,
Из бездны, в рай, перегружаясь.

Дни, словно радужные нити,
Надетые на перст судьбы,
Которые, как по наитью,
Судьбой моею рождены.

Нектар любви, почти, истрачен,
Оставив в памяти печать,
Где радость с грустью равнозначны,
Где ревность празднует, а жаль.

Жаль превращаться в Дон Кихота,
Ваяя в мыслях Дульсинею,
Быть может рядом бродит кто-то,
И я, об этом, пожалею?

Я властен изменить дорогу,
Но небеса свершив судьбу,
Испустят кровь, мою, не дрогнув,
Какую б не свершал мольбу.

Уймись бунтарь, жни радость в малом
И к небу руки возведи,
Тебе, ведь, многое досталось
И что-то светит впереди.

Не сложно лёжа на спине,
Представить небо, будто море,
В его холодной тишине,
Утонет Всё, включая горе.

С немым восторгом рассмотреть,
Мерцание звезды далёкой
И возродившись, снова, петь,
С любовью множа, свои, строки.

Я у окна, слегка одет,
Селена сеет лунный свет…,
Окно открыл, снедаем дрожью,
Гляжу на лунную дорожку.

Весь город спит,
С шуршаньем шин,
Бегут уставшие машины,
Деревья сохнут погодя,
Напившись влагою дождя.

Блеснув весенним перезвоном,
Наполнив лёгкие озоном,
На грусть и дрожь меня обрёк,
Прохладой, вешней, ветерок.

Звезда, погаснув, указала
Луне, где на день схорониться.
Она, шалунья, точно знала,
Что завтра, тоже, возродится!

Весенний дождь, опять, полощет улицу,
Ботинки, шапки и зонты прохожих,
От туч унылых, горизонты сузились,
Бродячий пёс, под тент забился с дрожью.

Грустя по лету, в блеске, плачут крыши,
С деревьев слезы падают на землю,
А месяц молодой, на улицу, не вышел
И звёзды на пушистых тучах дремлют.

От ветерка фонарь, как балерина,
Под мерный скрип выкидывал коленца,
Ворчащий дед, бредёт, согнувши спину,
Спеша домой, с желанием согреться.

Со смехом пара, под зонтом скрываясь,
Идут под ручку, дождь их не пугает,
Идут по лужам счастью улыбаясь,
Им дождь не важен, души их играют.

Машины с шумом проезжают мимо,
Движенья их подвластны светофорам,
Они хозяева дорог необозримых,
И управляются незримым дирижёром.

А у природы нет плохой погоды,
Здесь надо видеть Божье провиденье,
У рек, с дождём, полнее станут воды
И у хлебов, кипучей будут всходы.

Сколько слов о погоде ни сказано,
Сколько славы о ней не написано;
Строгой быть иль красавицей писанной,
Счастлив будь в этом Мире прописанным.
Насыщайся погодами разными,
Жизнь одна, даже пусть, с катаклизмами,
Всё едино в строю, этом, жизненном.
Путь един Провидением посланный,
В коем свет с перспективой единственной.

Как доктору, доверившись поэту,
Я - временем, залечиваю раны.
Скажу вам откровенно, по секрету,
Я, может и поэт, но доктор?!! Точно - дрянный.

Привычный факт - мы, словно, под дурманом,
Под мерный бред Алана Чумака,
Сидели, как дебилы у экранов,
Выслушивая бредни, мудака.

Там Кашпировский, здесь, вас, лечит Джуна,
Работая раздатчицей в буфете,
Выманивая деньги из карманов,
Став "лучшей" медициною на свете.

Отсутствие больниц, рождает Бубны,
Которыми заведуют шаманы,
Что превращает в глупость, наши, будни,
На радость самодурам-шарлатанам.

Горит бессмертная звезда,
Желающая быть забытой,
Ещё желанная пока,
Я ж, у разбитого "корыта".

Как превращается река,
В, руками, созданное море,
Так неосознанно тогда,
Рождалось призрачное горе.

Лучом небесным, грея душу,
Покой души, слегка, нарушив,
Играли струны в сердце гаммы,
Не предвещая, бурной, драмы.

Её величество любовь,
Венчая блудные сердца,
Освоив облачную новь,
Не знает, трагики, конца.

Затронув чувства в человеке,
Во веки правды, не найдёшь,
Как путь, тот, из вагантов в греки,
Мной, в нераспознанную ложь.

От Музы, обладая слухом,
В своих глазах, духовно, рос.
Так стал, аристократом духа,
Простой и беспородный пёс.

Мне б пробежать, пройти и плюнуть...,
На это, не хватило сил,
"Корабль любви", зашёл в лагуну,
Невольно, якорь опустив.

Рождая день, как новый праздник,
Зарёй любви гонимый в небо,
Играл на арфе луч-проказник,
Рождался плут, которым не был.

Пред ледяной, своей, любовью,
Стоял шалун, склонив колени.
Он, околдован, этой, новью,
Вскричав: - "Люблю", придя из тени.

Униженный чванливой новью,
У Бога силы испросив,
Встречаясь с пришлою, любовью,
Ей предан, до упадка сил.

Ну всё! Оставшись в забытьи',
Былое душу рвёт на части,
Как серебро покрыв пати'ной,
Покрыл любовь пиковой мастью.

Мои шутливые руганья,
Не внемлет ваша пустота.
Сном пролетят мои страданья,
Исчезнет ваша красота.

А на развалинах Олимпа,
Вновь зазвучат мои стихи,
Быть может станут манускриптом,
Иль обновившейся стихией.

Блистает свет, как серпантин,
Просыпав блёстки меж ветвей,
Лишая кроны палантинов,
Зимой усыпанных картинно.

Снег превращается в ручьи
И, с крыш текущие, капели,
Вещают о Весне грачи,
С которой нынче прилетели.

Под звук ручьёв и капель хоров,
Игрою радует Весна,
Что укрощает зимний норов,
Лишая душ влюблённых сна.

Набухли почки на кустах,
Во снах своих рождая розы,
Ушёл с деревьев зимний страх,
Окрасив золотом мимозы.

Под торжество и звук ручьёв,
Зелёный цвет покроет нивы,
Всё описать не хватит слов,
На сколько станет всё красиво.

Весна потворствует рассветам,
Вновь завораживая взоры,
Стрелой летит на встречу лета,
Блеснув соцветием узоров.

Весна, свершая робкий шаг,
Лучом погладила берёзку,
Весёлым звоном, как глашатай,
Жнёт с крыш капели, словно, слёзки.

Её несмелые лучи, сверкнули
в придорожных лужах,
Теплом свершая свой почин,
Снег сделала, совсем, ненужным.

С нив, собирая покрывала,
Наполнит соками природу,
Теченья рек своим началом,
Лугам подарят половодья.

Рек полноводных, ждут разливы
И с появлением тепла,
Зазеленеют всходы нивы,
С югов вернутся птичьи стаи,
Для свадеб вешних петь красиво.

Отождествлять свои пенаты,
Рожденьем дивных малышей,
Жизнь утверждая постулатом,
Что жизнь Весною хорошеет.

Я не москаль я, просто, ростовчанин,
И мне претят хохлячьи поскакули,
Зачем людей свели, вы, до отчаянья?
Зачем свинец и свист летящей пули?

Зачем, все восемь лет, питая злобу,
Вы не нашли задатков для любви?
Зачем невинных деток, жизни, трогал,
Верстая власть на ангельской крови?

Зачем заморскому продался кату?
Ведь, он не брат. Он подлое жульё.
Ужель мозгов, тебе, своих не хватит,
Понять, что жаждет крови вороньё.

Чтобы понять, ужели надо розги?
Греховен между братьями раздор,
Ужели доллар, так, запудрил мо'зги?
Чтоб выносить на улицу позор.

Что ж, потерпи и выучи науку,
Что, неубий - важнейшая из пут.
Тебе, сначала, обломают руки,
А не поймёшь, то голову свернут.

Не каждому дано увидеть старость,
Познать любовь не каждому дано,
В борьбе с врагом наполнить душу яростью
И пережить врага, почившего давно.

При этом, не испытывая радости,
Склонив колени перед образами,
Просить прощения за маленькие гадости,
С мольбой в глазах, истраченных слезами.

Просить судьбу, не дать душе озлобиться,
А выпустить на заводи любви,
Воздвигнуть крест злобе',
Междуусобицам,
Внедряя мир, бурлениям крови.

Не всем дано, в зеркальном отражении,
Увидеть появления морщин,
Седых волос, в предательском явлении,
Явлениям хандры, без видимых причин.

Минуты превращаются в мгновенья,
Чем ближе приближаемся к Концу,
Тем крепче и дороже станут звенья,
В остатках жизни, созданной Творцом...