Бабушка… ты там, где свет не гаснет,
Где нет ни боли, ни вины, ни зим…
А здесь — как будто мир распался,
А я хожу по черепкам один.

Ты помнишь — в ту последнюю минуту,
Когда дрожала хрупкая рука,
Ты шепотом, сквозь слёзы и простуду,
Сказала мне: «Ты сильная, родная…»

Ты верила. А я теперь не знаю —
Кто я без тебя? Где моё "здесь"?
Куда иду? Зачем ещё живая?
Зачем я ношу эту тяжесть — весь?

Мне страшно, бабушка. И так темно…
Как будто мир разучился дышать.
Я не прошу, чтоб мне стало легко —
Просто… скажи, как мне не упасть?

Ты снишься — в саду, на скамейке, как раньше,
Ты гладишь мне волосы: "Ты всё пройдёшь..."
Но сердце моё — как стекло под подошвой,
И боль — не стихает. А время — гнёт.

Я всё держусь. Из последних усилий.
И, может, лишь этим и живу —
Ты просила не сдаться. И я — не сдалась.
Но, бабушка… я устала.
Я… не могу.

Но всё равно — иду. Пусть даже на коленях.
Пусть пусто в душе и в груди — ожог.
Ты там, где легко. А я здесь — в потерянных.
Но помню: «Ты справишься». Значит, — шаг.

Я бездарь, вовсе не поэт,
Словами правлю — смысла нет.
Пишу как слышу, рифмой в бред,
Но всё ж в душе ищу ответ.

В строках — лишь эхо пустоты,
Обрывки снов, чужие сны.
Перо скребёт стену судьбы,
А смысл тонул в волне вины.

Мне муза — призрак без лица,
И вдохновенье — боль в груди.
Я звал любовь, я звал Творца —
Но не пришли. Пиши. Терпи.

Мой каждый слог — как шаг во тьму,
Где свет исчез и тени пляшут.
Я правду выжгу на холсте,
Пусть буквы шепчут - в пустоту.

Я слышу крик внутри строков,
Бумага шепчет, кровь струится.
Мир — марионеточный покров,
А в рифмах — смех, что мне приснится.

И вот — перо замолкло вдруг,
Лишь тень скользнула по странице.
Чей голос жил в чернильной мгле?..
Не мне — он шепчет вдалеке.