Делай добро всегда!
Даже когда вопреки,
Даже и бьют когда,
Не подают руки.

Делай добро, горя!
Этим живи одним,
Даже не любят когда,
Не принимают таким.

Делай добро любя!
Пусть говорят глупец -
Не наживёшь добра
Даря огонь другим.

Делай добро не ждя!
Миру оставь свет,
Скоро и мы уйдем,
Только добро — нет!

Вновь тучи на лились
Слезой осенней,
Серьёзный солнца
Вид не веселит,

И ночи ход
Становится длиннее.
Природа принимает
Мрачный вид.

Лишь света краски
Выплеснуло небо,
Да кроны поредели
На ветру.

Так вновь уходит
Ещё одно лето.
А сколько их
Осталось на веку?

Я чувствую себя
Травой уставшей
Когда уж осени
Виднеется пора,

Так лучше уходить
Без увядания
Под тяжестью
Литовки косаря,

вся наша жизнь
Финальная дорога
От низких помыслов
И мелкой суеты,

До высоты
Душевного предела
И запаха
Чуть скошенной
Травы.

Кристаллы слёз глаза закрыли,
Чуть дрогнут губы на ветру.
Воспоминаний череда накроет
Ретроспективно чрез всю судьбу.

Слова вдруг примут чуть высокий тон,
И мысли, маски в унисон,
Сольются во всеобщем горе.

И тишина... И будто это сон.
Вся физика уйдет, оставив стон.
Земля просядет,
Чуть покошен, крест.

Скиталец-дух умчится в свой предел.
Земля ударит барабанным звоном.
Вороны крик последним станет словом.
Фигур во мраке таит тусклый свет...

И у могилы никого уж нет.
Озябший дождь прольет свою слезу.
И этой влаги покаянный след
Уйдет — и больше нет его.

Воздух прозрачно родниковый,
Трепещут птахи у ручья
И огненным багрянцем солнце
Осветит путь в начале дня

Трава как море колыхнётся
За ветерком волна пойдет
И кобылица с жеребёнком
На водопой к реке идёт

А запах! Запах опьяняет
С покоса мчится дух шальной
И чудо будто совершится
Неся и счастье и покой.

Как хорошо, когда страна
И сострадания полна
Без пошлой, неуёмной лести,
Когда мораль и совесть вместе!

Приюты строят не для псов,
А для бездомных мужиков,
Которые судьбы по воле
Одни остались в чистом поле.

И если в дом придёт беда,
То государство всё сполна
Покроет, а не вся страна.

И чтобы маме молодой
Не жить с протянутой рукой
И как на паперти опять
Ей на лекарства собирать.

И что-то видимо не так,
Когда лохматых забияк
Мы согреваем, не людей,
А тех, кто ближе и родней,
Мы забываем у дверей.

И не сочтите моралистом:
Жизнь тяжела, летит со свистом.
И хорошо б в стране моей
Приюты были для людей,

А своры бешеных собак
Без сожаления усыплять.
Пока же всё наоборот —
Мы истребляем свой народ!

По берегам Руси прекрасной
Растут большие города.
И зодчий их, давно известный, —
Непобедимая война.

По жутким скверам не услышишь
Ты крик ватаги сорванцов.
В аллеях тех влюблённых мало,
Но много каменных крестов.

И клумб, садов благоухание
Здесь заменила тишина,
Искусственных цветов молчание,
И лент надгробных красота.

Лишь стяги армий гордо реют
Над каждым кварталом таким
И ежечасно салютуют
И старикам, и молодым.

Красивых здесь скульптур немало.
Одна лишь душу рвёт черта:
Из этих глаз и фотографий
Не пробежит уже слеза.

Как жаль, но с точки зрения Бога
Иль как это попроще донести?
На свете существуют два пути.
Один из них — пространная дорога.
Безжалостен конец того пути.
 
А та стезя, что к свету путеводит,
Уж больно неприглядная тропа.
На ней всегда и что-то происходит.
Спокойно нам по ней пройти нельзя.
 
Бог избранных смиряет и ломает.
Идущих к Богу мало потому —
Ведь всем милей широкая дорога
Без бед и боли, в топовом комзоле,
Со всеми вместе — в чёрную дыру!

Соломон

Рассвет последний наступает,
И отблеск солнца из окна.
Правитель славный вспоминает,
Чем жизнь была озарена:

И мамы ласковые руки,
Отцовский строгий, редкий взгляд,
Земля прекрасной Аравии —
Как много было лет назад!

Как тихо вопрошал у Бога,
Чтоб в сердце разум поселить,
И различать добро от злого,
И праведно пред Ним ходить.

Чем он владел, что им владело
В минуты слабости людской?
Как согрешил он красотою
Прекрасной женщины земной...

Но наказание Божье свято
И справедливый суд Его.
И молча он глядит в окно —
Заря вставать уж начинает,
Но угасает жизнь его.

Как зарево огня чарует
Своей небесною игрой,
Как будто случай роковой, —
Застыла вечность пред тобою,
И соком льётся жизнь твоя...
Не в силах вынести, такая,
Познания мудрости цена!

На троне человек усталый,
Седая прядь из-под венца,
И тихо молвит поклоненьям:
«Всё суета! Всё суета...»

Чего ищу среди людей я?
Того, чего нельзя найти,
А можно только обрести,
Всю жизнь собою проживая
И душу режа на ломти!

Как беззаботно в неге плавясь
И праздно время проводя,
Вдруг забывается душа,
Не видя света пред собою,
Лишь запинается она.

И так идёт из года в год.
И Богом избранный народ,
Будь ты пророк или миссия,
Всё будет так из года в год.

И мой герой, образчик чести,
Избранник Божий и без лести.
Заслуги вся его броня,
От трепыхателей суетных,
От всех нападок без ответных,
Покровом Божьим охранён.
Под жарким солнцем Аравийским
Уж безмятежно правил он.

Минуло много лет с тех пор,
Как он, мальчишка златокудрый,
С отарою отца ходил
И послушанию служил.

Как Самуил его помазал,
На голову елей полил.
Но это всё Давид забыл,
Когда Вирсавию увидел,
Когда он с нею согрешил.
Ещё и мужа погубил.

И Урия, загнав коня,
Привёз приказ убить себя.
Но только этого не знал
И как безвинный пострадал.

И в этой грешной круговерти,
От зла ослепнув до конца,
Забыв о Боге и о доме,
Забыв про матерь и отца,
Живя с украденной женой,
Забыл про Божий он покой.

Но Бог его не забывал.
Пророка Он ему послал,
Чтобы Нафан живым глаголом
Ему дорогу указал.

"Скажи: что было мало?
Нужду ты в чём-то испытал?
Быть может, жён не доставало?
Сказал бы — Бог тебе послал!

Но ты под видом благочестия,
Живую душу погубил.
Но смертный грех Господь простил,
Однако страшная цена
За злодеяния дана,
И первенцем твоим, безвинным,
Будет оплачена она."

Давид застыл. И всё живое,
Что спало беспробудным сном,
В тот миг рвалось, в тот миг металось,
И что-то выжигало в нём.
И словно дымка растворилась,
И голубица пронеслась.
Услышал он дыханье Бога,
Свеча смирения зажглась.

И так стаял перед пророком,
Грехом согбенный человек.
Слеза катилась ненароком,
И чистой совести рассвет
Всё из него тогда кричало:
«Прости, Господь, я человек!
Я виноват перед Тобою.
Приму любую кару я,
Прошу, Господь, прости меня!»

Девушка по лезвию брела,
В грубую раскачку, без оглядки,
Всё сжигала, мимо проходя...
Годы, судьбы и прохожих взгляды.

Девушка по лезвию брела,
Как могла: неловко,
Неумело...
Жизнь свою она оборвала,
Хоть и очень видно не хотела...

Друзья мои, боль расставанья,
Не ожидание чудес,
И в сути жизнь простых повес —

Меня наскучила и боле,
Как будто бы дремучий лес
Забрал меня, лишивши воли.

Как быть? Кто может дать ответ?
Объехав, может, целый свет,
Найдёшь ты мудреца не боле.
И под личиною чудес ответит:
«На всё — Божья воля!»

И праздно время проводить,
И от зари у плуга в поле...
Ведь есть на это чья-то воля!
Иначе и не может быть!

Узнать бы только чья?
Кто Адмирал у сих флотилий?
И даже маленький баркас
Ему дороже в целом мире!

Как бы судьба нас не ласкала,
И музы в сети всё маня,
Всё же хочу, чтоб сии вопросы
До гроба бы мучили меня!

Ведь мы должны стремиться к свету,
И в разуме огонь храня,
К познанью истины, ответов
Любовью путь свой озаря!

Стихов я вам не посвящаю,
Оставлю только пару строк
Всем вам, которые втоптали
Как в грязь прекрасную любовь.

Кто, доброты не разделяя,
Корыстью милость получая,
При первом ветре перемен
Оставили меня ни с чем,

Кто отвернулся от меня,
Грехов моих не принимая,
Меня навряд ли понимая,
Вы отскочили быстро в тень.

Понять вам было просто лень,
Что ж в душе моей такого?
Что за заноза в ней живет,

Что жить спокойно не дает,
Что мчит в галоп и суетится,
Вином лишь крепким тормозится
И спать спокойно не дает?

Кто отказался от меня,
Долга крови не принимая,
Вам все ж милее жизнь другая —
Уединенная, глухая.
И, говоря мне о любви,
О ней уж позабыли вы,

Решив меня сослать подальше...

Передав меня на эту муку,
Минуты больше не скорбя,
Почли вы долгую разлуку
Надежным средством для меня
От сей хандры — хоть на мгновенье,
Хотя бы день не пить вина.

И в мимолетстве позабыли:
Дух человеческий нельзя
Вот так ломать через колено,
В любовь всё это окрестя...

И до сих пор, грустя, гадаю —
Как мне к сей правде отнестись?
Забыть всё и не вспоминая,
Как прежде, тихо-мирно жить?

Или принять родных отставку,
Воспрять душою, позабыть
Всё то, что жить сейчас мешает,
Обиды горькие простить?

И ждать, когда копьё несчастий
Вонзят они на этот раз...
Как утомителен рассказ!
Как трудно вспоминать такое!

Для чего на свет родятся мысли?
Почему на месте не стоят?
Почему всегда куда-то мчатся,
За собой нас всех унося?

Мысль твоя подобна бригантине —
Рассекает космоса моря,
Даже океанские глубины,
Ей подвластен! Выход за края!

Нет границ у мыслящей эпохи!
Хоть не знаем, мчимся мы куда?..
Единица Разума! Свободы!
Это мысль твоя, или моя!

К народу нашему всегда
Так повелось уж от начала,
Всё приходили господа
И каждый раз им было мало.

То земли наши захотя,
То недр наших кладовые,
Забыли, правда, что живые
Не уходили никогда,

Теперь изысканней маневр,
Интриг таких здесь заплели:
Стравили братские народы,
Остались сами позади.

И не причастностью кичатся,
И говорят они за мир.
Вот только денежный кумир
Нам открывает суть их части,

За океанские друзья и
Европейские подруги!
Оставьте бесовские муки!
Занять вам срочно нужно руки,
Чтобы дурная голова
Не натворив чего от скуки,
Не пожалела бы тогда,
Что долго раздувала угли
Не разгоревшего огня,

Взгляните на века назад:
Чем все окончились походы?
Сломить хребта страны! Народа!
Не получалось никогда!

Мы уникальная страна!
И нет подобной на целом свете!
Да, чуть ленивы иногда,
Да, выпиваем на рассвете,
Но только в дом придёт беда —
Мы монолит! Массив базальта!

И исполина пробудив,
Вы не серчайте уж тогда,
Заокеанские друзья
И европейские подруги!
Тогда уж точно ваши руки
Достроят наши города!

Мы видим свет давно умерших звёзд,
На вряд ли он когда ни будь согреет,

Ведь мёртвое уже не оживёт
И свет тех звёзд не станет чуть теплее,

Вся наша жизнь иллюзия, обман,
Мы в окружении мёртвой звёздной пыли,

Как будто родились уже в могиле,
Набрали грудью мириады звёзд
Но в нас они ни что не пробудили,

Проходит миг и мы уже средь них,
Вплетаемся фотонами в пространство


И если смерть ни как не победить
Хотя бы станем частью постоянства!

Здесь нет людей, одни лишь тени
И сгустки вязкой, томной лени,
Заполонившей всё вокруг.

Врядли здесь найдётся друг,
С живыми, ясными глазами
И речью свежей, как роса.

И верят все, что есть звезда,
Взойдёт на небе непременно
И повезёт им всем мгновенно
Не прилагая и труда.

Да, в глубине земель Российских
И чудо-самородки есть,
Но их по пальцам перечесть.

Одни спились, других уж нет,
Иные дар свой позабыв,
В быту погрязли, и мечтами
Навеки перестали жить.

Как возродить огонь надежды?
Как возбудить в них интерес?
Не знает, думаю, и ангел,
И радуется только бес.

Как широка ты, Русь Святая,
Как больно видеть мне порой,
Как наш народ живой страдает
От безнадёги гробовой.

В краю зелёном и цветущем
В рассвете сил, просторе дня
Земным стежаньем занимался
Ни рук и тела не щадя.

В тени олив, прохладе зноя
С утра иль на исходе дня
Трудом земным он занимался
Себя и всех благословя.

Семью оставив, земли предков
Собрав неспешно караван
Исполнив повеление Божье
Шёл впереди всех Аврам.

Как поступил бы я — не знаю
И смог бы крест сей пронести?
Но Авраам был избран Богом
Бог охранял его в пути.

Летело время и события,
Господь его благословил,
Нарёк его отцом народов,
Завет с ним вечный заключил.

Но болью сердце озарялось,
Когда жене в глаза глядел:
Не мог принять и не хотел
Бездетность Сары как проклятие
И укоризну злой судьбы.

Как поступил бы я — не знаю,
И смог бы жребий сей нести?

И четверть века пролетела,
Когда в один прекрасный миг
Над всей землёю прозвучало.
Слезу пустил отец-старик:
"Благодарю тебя, Всевышний!
Прошу — лишь строго не суди,
Благослови дитя родное
И береги его в пути!"

Как мало надо человеку,
Чтоб свой закат в тиши встречать:
Дитя растёт — и рада мать.
Резвясь под тёплыми лучами,
Надежду старости давать.

И Авраам был переполнен
С избытком нежностью своей.
Так рос Исаак в усладу дней,
Которых Бог дал Аврааму
Как прародителю людей.

Людей, что ходят и поныне,
Как Моисей водил в пустыне, —
Жестоковыйны и горды,
Но Богом избранны они.

Всё изменилось в одночасье,
Загрохотало всё в нутри.
На части сердце разрывалось
От слов: "Мне жертву принеси!"
Авраам смотрел, слеза катилась
По бороде его седой,
А в голове лишь имя жертвы той:

"Исаак! Исаак! Не может быть!
Как искушение пережить?
Как Вере чистой и смиренной
Не прекратиться в сердце жить?"
Но повеление Божье свято.
Дурные мысли пронеслись.
Господь сказал — и значит: Быть!

В тумане утренней прохлады
Он скорбный начинает путь.
Назад уже не повернуть.
Надежды рушатся земные,
И тяжелеет веры путь.
И каждый шаг к горе немой
На части разрывает грудь.

Исаак же поступью игривой
На холм взбирается, спешит.
И кто дилемму разрешит?
И как бы поступили вы?
Не дай, Господь, такой судьбы!

Идёт отец, чернее тучи,
Промокли красные глаза.
Рука дрожит, и голос тихий
Ему запомнились тогда.
И плоский камень, как надгробие,
Неспешно устланы дрова.
Но где же жертва? И когда
Её доставят на закланье?
И Богу возлетит хвала?

Всю эту россыпь из вопросов
Исаак Аврааму задавал.
Смеялся, торбою играл,
Пока отец ему верёвку
И жестом место показал.

Природа стихла, время встало.
Покорно голову склоня,
Исаак всё понял и смирился,
С отцом на жертвенник взойдя.

Последний раз рука коснулась
Кудрявой сына головы.
Простились молча и не глядя.
Рвалось лишь сердце из груди.

Кинжал сверкнул, рука взлетела.
Закрыв глаза, Исаак лежал.
Но ангел Божий перед горлом
Авраама за руку держал.

Его слова, как дождь средь зноя,
В душе Авраама разлились:
"Достоин ты избрания Бога!
Под руку крепкую смирись
И дальше верою живой
К народу своему вернись!"

И сколько Божий век продлится, —
Пред подвигом души, друзья,
Как поступил бы я — не знаю:
Хватило б веры у меня?

Любовь здесь больше не живёт,
Молчит и тихо слёзы льёт.
То место, что надеждой было,
Живое сердце погубило.
Набатом в голове звенит —
Что лучше был бы ты убит!
На поле брани, в круговерти,
В огне сражения, танце смерти,
В грязи и месиве живом,
В дыму и зареве ночном,
Средь звона тысяч канонад
И заградительных преград,
Весь истекающий в крови
И без ноги или руки, —
Где человеческое всё
Давным-давно уж умерло,
И цинк давно уж приготовлен;
Где слёзы тысяч матерей
Кричат, вопят: «Вернись скорей!»
Где всё, что прожито давно,
Лишь в похоронке вмещано,
И где мальчишкам не понять,
Как можно в двадцать умирать,
И верой только всё принять
Как это больно слышать мать.

Зима в России так не кстати,
Парадно шествует она;
Собою так увлечена —
Кого захочет — окристалит,
Кого-то просто — обелит.
Зима в России так не кстати,
Замашек летних не простит.

Милее сердцу мне всего
Всего, что глазом различаю
Взглянув земли от края и
До края
Простой росток из недр возникая
Он жизни свет глотает жадно ртом
И песнь любви ей страстно посвещает.

Чем дольше тянется война
Тем дальше от любимых руки
Как долго быть ещё в разлуке
Лишь вспоминая имена,
О Боже мой какая мука
Когда же кончится она,
Чем тише поступь канонады
Тем больше соберёт даров
Дорогой скорби уведет
Возглавив римские знамёна
Безродных всех и прокажённых,
Когда же кончится она..

Окинув взором край далёкий
С прищуром на солнце взглянув
Идут по свету пилигримы
Дороги жизни их зовут,

Ни тягот горестных разлуки
Ни крови зов и пыль дорог
Не остановят эти ноги
Идущих по земле родной,

Быть может редко мы встречаем
С сумой бродяг средь бела дня
В душе же явно понимаем
Быть может завтра- это я.

Окинув взором Палестину
Он долго на горе стоял
Всю жизнь и обещание Бога
В момент он трудный вспоминал,

Пред ним как чередой промчались
Воспоминания жизни той
Как был он рядом с фараоном
И стал для них потом изгой,

Как воды моря расступились
Как тронул сердце Дух Святой
И как он без сомнения принял
Дорогу данную судьбой

Внутри всё ныло и стенало
И говорило Богу всё -
Зачем я шёл через пустыню!
Зачем я покорял её?

Глядел он на людские лица
И многих он не узнавал
Но предавать заветов Бога
Он никому не позволял,

О чём в те скорбные минуты
Он в сердце к Богу вопрошал
Но славной жизни Моисея
Закономерный был финал.

Я одиночества король
И всякой дружбе промедленнее
В душе моей давно затмение
А вместо сердца груды скал,

Жизнь полно водная река
С её разливами, судьбою
А я как будто воздух рою
Мосты сжигая за собой,

А ведь бывало кровь кипела
Глаза огнём любви горя
Вокруг всё в пепел выжигали
Найти чтоб только лишь тебя

На миг лишь только взор увидеть
Заманчивый и гордый стан
Как Шемахинскую царицу
Из призрачных далёких стран

Твои глаза синее неба
И шёлк волос меня пленил,
Вот только это всё минуло
Но я тебя не позабыл,

Живу теперь скитальцем мира,
Любви я больше не желал,
А вместо этого воздвигнул
Из сердца, красный пьедестал!

Давид мальчишка кудроглавый
Не спешно обходя ряды
Солдат царя могучих, славных
Среди которых был и ты,
Под знойным солнцем аравийским
Всего лишь камушком одним
Он предрешил судьбу народа
И участь разделил он с ним.

Мизансцена жизни наполнялась редко,
Белая карета, чёрная таблетка

Облака в горошек, люди чуть живые
Были чуть моложе а теперь другие,

Стали чуть добрее, чуть теплее стали
Раньше больше брали и не отдавали

А теперь отдать бы много накопилось,
Да и в жизни этой всё не получилось

Отмотать обратно да моток сламался
Вот и снова в жизни
Я один остался,

Одинок душою, одинок и в мыслях,
Череда ненастий как стена повисли,

И гляжу на верх я к Богу вопрошая-
Что это за жизнь то Господи такая?

Облока в горошек, люди чуть живые
Были чуть моложе а теперь седые...

Путь Художника
Повышев Евгений
Художник он уходит не спеша,
Печально бросив взор
в туманной дымке
Из старого цветного фотоснимка
Глядят на нас печальные глаза,

Этюд закончен, целостен сюжет
И тень легла укутав всё во мраке,
Не быть уже натянутой струне
Не быть уже кабатской пьяной драке,

Закончены походы в глубь себя
И изучение красоты придела,
Звезда удачи быстро пролетела
Хоть долго ожидаема была.

Без жалостен к себе, любви и свету,
Играю на натянутой сруне, не время
Для лирических куплетов
О милоте о нежностях, себе,

Лишь только жёстким метром,
Измерить вёрст промчалых,
Заплутавших след,
Глядишь и яблоня уже опала
Лишь плода жизни от чего-то нет,

В руках гербарий а хотел аллею,
Могильный холод за моей спиной
Но я друзья ни йоты не жалею,
Точно знаю!
Что слова мои однажды разольются
Быть может и напутственной строкой

Как отыскать у гордости предел?
Быть может он ни чем не ограничен?
Как танку бронь и мне он стал привычен
Отсутствием своим мне стал уж мил,

Как начинаются любовь и доброта?
Как растекается елей все понимания?
А может это просто пустота?
Зияющей дырой в сердец молчании

Напротив, гордость чётким ритмом бьёт!
И ей не ведомо людское понимание!

И лишь на вздутых венах у висков!
Как барабанным боем бьёт пред походом!
Кричит нам гордость
"Ты идёшь в перёд!"
По головам всех тех кто мимоходом.

Молился разным я богам
В минуты скорби и печали
Казалось мне что отвечали
Они звенящий тишиной,

Кому же верить друг Всевышний?
И доверятся мне кому?
Чтоб этот звон и тишину
В размен суетности познания
Не пожелал я не кому,

О светлый разум везде сущий!
Дай не жалеть мне день минувший,
Врага чтоб я не проклинал,
Зарю с надеждою встречал!

Прошу природы дай познание,
Весенних трав благоуханье
Не оставляло бы меня,
И в памяти любовь храня,
Фривольным росчерком пера
Я мог слагать для муз куплеты.

Я часто замечал в толпе прохожих,
Идущих по простым своим делам,

Вдруг друг какой-то обернётся,
Как будто имя его кто-то прокричал,

В толпе кричащего не видя,
Понурив взор пойдёт своим путём,

А завтра снова кто то обернётся
Продолжив этот странный марафон.

А может потому и псы без дома
Услышав свист каких ни будь зевак

Не думав и секунды обернуться
В ответ в толпу направив чуткий взгляд,

Но люди глухи, люди не преступны,
Закрыв сердца холодной суетой,

Лишь на секунду,тихий крик прорвётся,
И снова потекут густой рекой,

Этюд не броский, одного желанья,
Которое созвучно вам и мне,

Но нам как псу, чуть больше, чуть хотелось
Быть нужным
Исключительно тебе!

Венец не колкий, безрассудства на
голове его седой
и взгляд усталый
от безумства
давно уже не молодой,

Да он и верно лет не помнит
когда был светел и смерен
когда за высшее призвание
считал служения удел

Когда под сонмом херувимов
ступая поступью святой
старался выполнить призвание
ему преданное судьбой,

Когда ещё не знал не правды
и не закралась мысль ещё
что он на равных служит Богу
и в чем то лучше он Его!
и только мысль та зародилась
Лишь только ветерок подул
как во мгновенье изменилось
всё...
Глядит как пламенем сжигает!
и уберечься мочи нет
и сам от этого страдает
и тянет за собой весь свет!

Резкий звук тишину прорезает,
Гулкий выстрел, потом тишина
И звезда с небосклона упала
Прихватив чью-то жизнь,

Лишь слова...

Кто-то тихо губами глотает
С красной пеной у юного рта,
Боль уходит, становится зябко,
И уже понимаешь вполне,

Что домой ты навряд ли вернёшься,
Ты прописан на этой войне..

На вряд ли я смогу понять
Всю боль, истерзаную душу,
Людей прошедших всю войну,
Познавших ужасы и муку.

На вряд ли мне вместить умом
Их подвиг памятью хранящий
Как шли они в последний бой
И каждый миг был настоящий.

На вряд ли покорится мне
Их нынешняя безмятежность
И в огрубевших складах глаз
Неописуемая нежность.

На вряд ли я смогу простить
Их жизнь теперь и не устройство
Как быстро мы смогли забыть
Их подвиг жизни и достоинство…

Красная точка на небосводе
Мерилом жизни отметит ритм,
И одинокие волки взвоют!
Нарушив неприкосновенность
Своих границ!

И океаны протянут руки
Дорогой лунной идя во след,
И на погосте шаманке юной
Алтарь осветит живой мертвец,

Багровый страх в подсознания корке
Заложен в каждом, в тебе и мне,
Ночной Апофис на своём месте
Живёт страдалец в своей луне,

Кроваво алый разлив над нами
Как будто Бог там ведёт войну
С осатанелыми чертями-
Выигрыв битву, каждый свою,

Но горизонт поле брани поглотит
И наступает кромешная мгла,
Меня и тебя в новый день проводит
Вечно крутящаяся земля.

Мы видим свет давно умерших звёзд,
На вряд ли он когда ни будь согреет,

Ведь мёртвое уже не оживёт
И свет тех звёзд не станет чуть теплее,

Вся наша жизнь иллюзия, обман,
Мы в окружении мёртвой звёздной пыли,

Как будто родились уже в могиле,
Набрали грудью мириады звёзд
Но в нас они ни что не пробудили,

Проходит миг и мы уже средь них,
Вплетаемся фотонами в пространство


И если смерть ни как не победить
Хотя бы станем частью постоянства!

Мирно протекает
Бытия минута,
Лишь слегка касаясь
Вечного как будто,

Дрожь войны стихает,
Потянуло дымом,
Смерти стон проходит
Над солдатом мимо,

В этот раз минула
Забрала другого,
Завтра день покажет
Может пройдёт снова.

Может милой руки
Стан обнимут нежный,
Жизнь потоком бурным
Потечёт как прежде,

Глаз краса,искрою
Обожёт сознание,
Позабуду холод,
Горе,расставание,

Вспыхнет жизни радость
Зелени долины,
Поутру ворчанье
Мамы у перины,
С батей в поле косим,
Запах трав дурманит,
К вечеру от речки
Мгла тумана тянет,

Лишь ночные птицы
Пропоют чуть тише,
Веки тяжелеют
И Морфей всё ближе,

Завтра день покажет
Кто на свете лишний.

Дорогой ровной не кривой
По жизни он идти стремился
Пока весь мир не ополчился
Как пёс не чёсанный цепной!

Минуло много лет с тех пор
Как край родной покинул в суе
Что-то в душе перевернули
Слова Христа в тот выходной,

Когда во храме он стоял
Смиренно глядя на ломпадки
И в голове перебрал
Слова молитвы и украдкой
Он на алтарь свой взор бросал.

Поддячек вышел а за ним
Отец святой в сутане светлой
И в мир любовь он источал
И взгляд такой проникновенный...
Как будто сам Христос смотрел
С креста склонившись над мною
И говоря- "И ты терпи, как я терпел!
Ступай теперь,
Господь с тобою!

На диване старом
Одуванчик светлый,

Взгляд уже уставший
Жизни чуть заметный,

Утром уж на вряд ли
По траве росистой

Мягко пройдут ноги
Поступью игристой,

Лишь рукой сухою
Чуть лица коснётся

И слеза рекою
Горькою прольётся,

Всё в нутри дрожало,
Перекрёстье взглядов,

На последок что-то
Доброе сказала,

И ушла тихонько
По заре лучистой,

По туману неба
К новой жизни чистой.