Мы выбираем в близкий круг людей...
Всех остальных за бортом оставляя,
Чтоб не померкло множество идей,
Когда тебе подножку подставляют.

Ведь нам нужны живые зеркала,
Чтоб видеть для себя отображенье,
Увидеть облик в жестах и словах
И среагировать на их значенье.

По сути, в мире нет плохих людей,
Есть те, чья боль из детских травм исходит,
И те, что чахнут в праздной суете,
И те, кто нам по жизни не подходят.

Есть те, кто не готовы осознать,
Что всё, что в этом мире происходит,
Должно во благо быть и созидать,
Не приближая к боли в преисподней.

В коловращенье жизни ощутив
Обыденность всего в стабильной рамке,
Так хочется изъять императив
И быть собой без шрамов на изнанке.

А есть ли у огня душа, коль он так греет?
Или бездушный, пляшет в зареве своём?
Неужто жарких мыслей не имеет,
Целуя всё горячим языком?

Душа быть может в искрах, что салютом,
Лететь стремятся к звёздам золотым?
Или в тепле, что в зимний вечер лютый,
Согреет нас дыханием своим?

Он страшен в гневе, яростен всесилен,
Сжигает всё до пепла, не скорбя.
Но в добром танце так любвеобилен,
Что представляешь в пламени себя.

А может быть она в углях, что тлеют
Воспоминаньем о минувшей страсти?
Краснея, теплой грустью они веют
И гаснут в пепле уходящей власти.

Увидеть душу сложно, что тут скажешь,
Особенно в пылающем огне.
Ведь он способен греть и бросить сажу,
И ужасать, и радовать вполне.

Завороженно щурясь прямо в пламя,
Пытаясь разгадать его секрет,
Я видел, как его пылает знамя,
Цветами жизни в зареве побед.

Наверняка в могущества рожденье
Заложен код вселенской правоты.
Огонь - и разрушенье, и спасенье,
Две стороны могучей красоты.

Напрасно кто-то ищет в нём лишь злобу,
Или напротив - встречу с добротой.
Я вижу неподкупную свободу,
Что создана природной простотой.

Огонь, как вечный танец без начала
И без конца, он пляшет сквозь века.
Душа его по тайнам заплутала,
Бессмертия живого огонька.

Вот довод вновь примерить амплуа,
Начав с нуля, как будто с первой строчки,
Чтоб выпустить на волю крейсера
Из подсознанья, где должны быть точки.

Остаться честной, смелой и живой,
При этом быть собой, а не паяцем,
Ценить по жизни в церкви аналой,
А не брошюры новенького глянца.

Лениться и остротами сорить,
И в бренной жизни быть, а не казаться,
Но всё это не повод не любить,
И всё это не повод не влюбляться.

Всё меньше связей, меньше дел пустых,
Осточертело кем-то притворяться,
Когда судьба прицельно даст под дых,
Не потерять себя, не расплескаться.

Я вдыхаю в себя любовь,
Прикасаясь к твоей щеке,
Ощущая в запястьях кровь,
Что течёт глубоко в руке.

Снова пульс достигает ста...
Погружаясь в гипнозный сон,
Исчезают и боль, и страх,
И нам дышится в унисон.

Исчезает неважность строк,
Разных правил и аксиом.
Наступил долгожданный срок,
Где душа обретает дом.

Ты вдыхаешь в себя любовь,
Прикасаясь к моей щеке.
И в запястьях иная кровь,
Как вода в молодой реке.

Милый друг, я здесь, я знаю,
Все детали погруженья.
Ты доверься подсознанью,
И начни к нему движенье.

Нам исполнит песню ветер,
И рассеются туманы.
Мы за мысли все в ответе,
Что расчертим дальше в планах.

Мелочь ссор скупые крохи,
Раздадим без сожаленья.
Счастье в каждом дне и вздохе,
В этом есть предназначенье.

Всей душою отвечая,
На сюжет беды трескучей,
Всё яснее ощущаю,
В каждом отблеске излучин,

Как тревога гасит свечи.
Милый друг, я здесь, я вижу,
Как в холодный томный вечер,
Мы однажды станем ближе.

Когда-нибудь растает снег,
Мне чудный сон опять приснится...
Где самый важный человек,
Целует ласково ресницы.

Вся жизнь звучит как саундтрек,
Под терпкий ароматный кофе,
Но мой любимый человек,
В различном деле суперпрофи.

Далёкий луч пронзит меня...
Отожествившись с лунным светом,
Все чувства в памяти храня,
За ним в ночи отправлюсь следом.

Растает самый первый снег,
Зашелестят любви страницы,
И самый близкий человек,
Вновь поцелует мне ресницы.

Тоска осенняя вступила в силу,
И город в дымке серых покрывал.
Дождём играет ветер, он уныло,
Завыл и осень с грустью обвенчал.

Срываются с деревьев листья тихо,
На мокрый тротуар и в лужах спят.
А эхо водосточных труб так лихо,
Звучит, как самый траурный набат.

В дали фонарь мерцает одиноко,
Маяк надежды в сумраке густом.
Ночь стала черной, длинной, день коротким,
Бледнеет всё под проливным дождём.

Но даже в этой монотонной гамме,
Увидеть можно массу красоты.
Бессильна осень в призрачной программе,
Коль научиться с нею быть на ты.

Не нужно слов, чтоб описать мгновенье,
Когда душа сливается с дождем.
Она поймет осеннее томленье,
Как будто мы вдвоём, всегда вдвоем.

Переживая межсезонное,
С рассветным утренним лучом,
Пробрался ветер сквозь оконное
И стал делиться горячо,

Что видел, как сосна качается…
На сопке где-то вдалеке,
И напевал, как жизнь кончается,
Когда весь мир на волоске.

Он завывал мне песни грустные,
Что хочется любви глоток,
И все его тирады устные
О том, как, мол, уснуть не смог…

Как гасит мысли море пенное,
Когда в потоке… Но вдвойне
Он просвещал: всё в мире тленное,
И не понять себя извне.

Вокруг сплошная философия,
Но правда где-то между строк.
И всё, что видим мы, — утопия,
Реальность будет лишь итог.

Так доверительно беседуя,
Я выслушать его смогла,
Во что мы в жизни этой веруем,
То в наших душах как игла.

Пожалуйста, явись ко мне во сне,
И обними стремительно за плечи,
Чтоб рассказать о чувствах при луне,
Не отпуская, как умеешь, крепче.

Под каждый вдох — шуршащих листьев взлёт,
Природа перед нами словно каясь.
В рассветный час ведёт минутам счёт...
На высоте и медленно спускаясь,

Всё под вуалью неги, волшебства,
Лежит красивым пёстрым покрывалом.
Вот ветер стих, и палая листва,
Напоминает — сновидений мало.

Пожалуйста, явись ко мне во сне,
Мне хочется так голос твой услышать...
Пусть звёзды будут яркими вдвойне,
И дождь стучит опять по старой крыше.

Тихи ночных деревьев звуки,
Слетают листья невпопад,
Не надо прибегать к науке,
Чтоб знать, как дорог этот сад.

Ломает крылья шумный город,
Щелчком щеколды на раз-два,
И наступает веский повод,
Принять как данность холода…

Пожухлых листьев странный танец,
Отображает в чувствах боль,
Где с комом в горле на причале,
Стоит по-прежнему Ассоль.

И снова в небе крик прощальный,
Летящей стаи журавлей,
И бренность данных обещаний,
Ушедшей юности моей.

Молчаливые беседы,
Могут быть одной из версий,
Междустрочные ответы —
Средством от любых депрессий.

Избежав иных коллизий,
Где могло быть всё и хуже.
Проморгавшись от иллюзий,
Ощущая тоньше, глубже,

Всё яснее замечаю,
Бронзовеют в небе тучи,
И тебе пообещаю,
Становиться только лучше.

По инерции вращаясь,
Где-то в самых дебрях рая,
Я всё чаще вдохновляюсь,
В подсознанье проникая.

Наша встреча не случайна,
И она всё изменила.
Улыбнись мне на прощанье,
Я тебя любила, милый.

В ненастный день нас было двое,
В ночной кромешной темноте,
И мы молчали про пустое,
В безлунной строгой немоте.

Прошло невзрачных лет немало,
Суровых и холодных зим,
С тех пор как горе миновало,
Когда ты тихо уходил.

Но ты звездой в ночи сияя,
Оберегаешь весь мой дом.
И я себя превозмогая,
Всё вижу под иным углом.

И голос твой внутри я слышу,
Хоть ты не в силах мне помочь,
А дождь опять стучит по крыше,
Как в ту же ночь, как в ту же ночь.

Лоскуток листа остался,
Тереблю его в руке,
Словно ветер попрощался,
И умчался налегке.

Вдаль, где дивные зарницы,
Да неласковый прибой,
Где чужие всюду лица,
И щемящий волчий вой.

Где заоблачные дали,
Сквозь гортанную печаль…
Скрин напрасных обещаний,
Хоть немного, всё же жаль.

Может, встреча ждёт на Млечном,
Раз итог здесь предрешён?
Растекался свет на плечи,
На ресницы,
в капюшон…

Завывала песни вьюга,
Зазывая нас домой…
А душа, что легче пуха,
Облетала шар земной.

В парке дивные рассветы,
Без тебя теперь встречать.
Ни ответа, ни привета,
В сердце скорбная печать.

Как яблоки на этот год щедрЫ...
На первый взгляд как будто всё в порядке.
В саду гнездились аисты, щеглы,
И мы гоняли мяч, играли в прятки.

Но лето уходило не спеша,
Насытившись его теплом, как модой,
Незрелая наивная душа,
Уже желала нового исхода.

И вскоре птицы перестали петь.
И тень мелькала в череде восходов.
А снег покрыл ковром земную твердь,
И наступило время непогоды.

Вновь капли катятся повсюду,
Посеребрённого дождя,
И я опять молиться буду,
Об уцелевших городах.

А дождь стучит себе по крыше,
И этот звук не превозмочь,
Лишь ангел всхлипнул еле слышно,
И взял на руки чью-то дочь.

И бережно её качая,
В небесной люльке на руках,
Он тихим голосом вещал ей,
О дальних странах, облаках.

А все, кто были не живые,
Лежали в цинковом ларце.
И словно капли дождевые,
Зияли на моём лице.

Луна притаилась, медведицы видится ковш,
Ошибки в расчётах, но некого в этом винить...
Рука потянулась к весам положить медный грош,
И видится шанс незначительный всё изменить.

И вновь тяготея к сюжетам простых аксиом,
Где ночи без света и дни в беспрестанной борьбе,
Сравненья нелепы, возможно, ещё повезло,
Что дышит лампада в сырой и дощатой избе.

Колышется правда на тонком резном стебельке,
И движется вьюн по стене через призму веков,
Он хочет добраться до сути насущных проблем...
До самой макушки... До тайны самих облаков.

Мир разлетается вдребезги, словно шар,
Тонкий хрусталь, что подарен на Новый год,
Тысячи тысяч таких разведённых пар,
Рухнув однажды с высот, начинают ход…

В новую жизнь… И по новой её крошат,
Словно бумажный кораблик сжигают в прах,
Сколько никчёмных, ненужных, унылых дат,
Крылья ломают… без шанса на новый взмах.

Грустно до боли, и ломит опять в костях…
Новый виток у спирали и Новый год…
Я каждый раз начинаю нести в горстях…
Только всё вновь высыпается, как песок.

Приторно-сладко, но вяжет с чего-то рот,
Я с давних пор не люблю свежий рафинад...
Что-то мурлычет под нос себе черный кот,
А мне бы правду всю выпить...пусть даже яд.

Мне обнажил печаль осенний лист,
Перед дождём и первым снегопадом,
Он трепетал и вызывал на бис,
Потом кружился… То взлетал, то падал.

Напоминал, как долго я ждала,
Не находя внутри другому места.
Ведь я любви всю душу отдала,
Хоть и не стала для тебя невестой.

Звучала скрипка, грезил саксофон,
И первый снег ложился мне на плечи.
И тихо плакал в ночь аккордеон,
Напомнив время нашей первой встречи.

Но все признанья будут невпопад,
Такая участь мнимого итога.
Ты опоздал опять на листопад…
У каждого теперь своя дорога.

Судьба рисует кистью на ветру.
Палитра дней — в невидимых руках.
Мне верится, когда я здесь умру,
Воскресну где-то снова в облаках.

Навеет мысли грусти друг мой — дождь,
Раскрасив акварелью каждый страх.
Со мной он по природе явно схож.
Ведь, как и я, не исчезает в прах.

Сто тысяч раз пусть буду умирать,
Но буду верить, вновь тебя найду!
И лишь одно хочу теперь сказать,
Что я во все века тебя люблю!

По переходам вглубь среди аллей,
Где сентябрит и дождь стучится в крышу...
Я вновь смотрю в тебя, ты всех милей,
Моя Звезда, и на порядок выше.

И мы опять немного помолчим,
И лист кленовый обретёт движенье,
И что-нибудь напишется к ночи,
Сентиментально, с долей умиленья.

Мой дом не спит и дышит не спеша,
Теплом в печи и ароматом хлеба,
Он чувствует, как и моя душа,
Что там, где ты, там мой кусочек неба.

Ты сегодня милый, нежный,
Как весенние зарницы.
И потоком вод безбрежных,
Вновь целуешь мне ресницы.

Где-то травы зеленее,
За пределами антрактов,
Я влюбляюсь всё сильнее,
Вот де-юре и де-факто.

Были головы мудрее,
С этим трудно даже спорить,
Только вряд ли преуспели,
Прошептав, как ты, «ай лав ю».

Ты сегодня Милый, нежный,
И с букетом обещаний.
Пахнет в комнате надеждой,
С ароматными свечами.

Есть женщины в которых тишина,
Лишь отзвук бурь, что некогда пылали.
Их гордо держит строгая спина,
И раны на душе, что не пропали.

Умеют плакать не роняя слёз,
Любую боль скрывать под маской света.
Им дорог лучик солнца средь берёз,
И важно, чтоб любил их кто-то где-то.

Не ищут страсти и не ждут похвал,
Себе они опора и защита.
Но в глубине души эмоций бал,
Там дверца для любви всегда открыта.

Им хочется порою отдохнуть,
Забыть про все проблемы и тревоги.
В объятьях тишины легко уснуть,
И ощутить пустыми все дороги.

Они молчат, когда кипит внутри,
Не просят помощи, не требуют участья.
Я верю в то, что где-то впереди,
Их ждёт простое человеческое счастье.

Я ненавижу тех, кто предает.
В работе, в обещаниях, в личной жизни,
Любой обман по сердцу сильно бьет,
Хоть даже не «от свадьбы и до тризны»

Как стало модным тихо уходить.
Бросать, людей, детей и начинания.
Как стало больно нынче понимать,
Что грош цена бравурным обещаниям.

Зачем, позвольте, я у вас спрошу,
Вы раздаёте ложную надежду?
Сидите тихо, я вас всех прошу,
Одев сознательно обманщика одежду.

Я напишу инструкцию к себе,
Где расскажу все минусы и плюсы,
Чтоб ты со мной общался налегке,
Забыв про предпочтения и вкусы.

Я расскажу как надо похвалить,
Я объясню где лучше не стучаться,
Чтоб мы могли о важном говорить,
А не в словесных битвах состязаться.

Я расскажу, чего я не прощу,
И в этом пусть не будет разночтений,
О чем со мной не надо говорить,
Где не нужны мне выкрутасы мнений.

Я дам советы как со мной дружить.
Я дам подсказки как не раздражаться.
И как меня за многое простить…
Обидеться и вновь очароваться.

Я напишу… но это лишь слова.
Я расскажу… а ты меня услышишь?
И мне свою инструкцию напишешь?
Ведь я бываю часто не права...

Дождливо. Серо. Моросит,
И осень чувства мне полощет,
Вновь прохожу среди осин,
Ищу тебя везде на ощупь.

Опять тобой заражена,
Так монохромно, непредвзято,
И словно жизнь искажена,
Как будто в чём-то виновата.

А мы опять с тобой молчим,
Уже на вечность намолчали,
Наверно, тысячи причин,
Чтоб скрючить дерево в печали.

И снова с чистого листа
Начнем свою тетрадь по новой...
Мы оба прожили полста,
Но я с тобой ещё готова.

День надел на себя тоску.
Вздыбил волосы напоказ.
По пульсирующему виску
Проскользил дождь из лживых фраз.

Был уныл, как бездомный пёс.
Да простужен уже слегка.
Но с достоинством перенёс
Все феерии ветерка.

Сняв обувку, шагая в путь
Прелесть всю, исказив лица
Отражал только самую суть,
Путь мечтая пройти до конца.

Что рассказать тебе про эту осень?
Как - будто бы не та она, чем прежде.
Шершавый лист спешит разбиться оземь,
Упрятав мысли в тёплые одежды,
Укутывая в них мечты и чувства,
Закупорив всё так - не подобраться,
И высший пилотаж, иль верх искусства,
Осеннее желание: «не влюбляться».

Что рассказать тебе про эту осень?
Как стынут руки, мёрзнут, аж до боли,
Здесь оступиться вечная боязнь,
Всю душу исцарапала до крови.
Ну вот, пожалуй, подытожим данность,
Освоим ныне «модное» искусство,
Где осень не поможет.Ей досталось
Поставить столб, для виселицы с чувством.

Осень растаможила печали,
Не давая погрузиться в сны,
Сохранив внутри обет молчанья,
Чувства паковала до весны.

В банки закатала песни лета...
Отмечая, где особый гриф,
Письма в неотправленных конвертах,
Опечатав, всё сдала в архив.

В золотом убранстве колдовала
Веточками клёна и осин,
Мякоть яблок щедро раздавала
Под эгидой спелости рябин.

К тонкой паутинке на пороге
Сентябрём крадучись на ночлег,
День прошёл, а с ним и все тревоги,
Запорошил первый ранний снег…

Все на свете не случайно
От заката до зари:
Наши встречи, расставанья
И признания в любви.

Все продумано Всевышним,
Вплоть до самых мелочей.
Надо только Глас услышать,
Вату вынув из ушей.

Ощутить на вкус, на запах,
Все, что рядом...Посмотри...
В каждом жесте, тоже тайна,
Только тайна та внутри.

Ты ее узнать попробуй,
Что скрывалось за дверьми...
Вот, теперь ты знаешь тайну.
Никому не говори!

Я чувствую, как важен стал мне ты,
Что хочется бежать босой по лужам
В весенние прекрасные сады,
Вдруг позабыв, что голос мой простужен.

Прочувствовав всю прелесть естеством,
Вдыхая глубоко в себя прохладу
Таинственной природы колдовство,
Предвосхищая - видимо, так надо.

Чтоб воплощать в судьбе свои мечты,
Неважно впереди туман иль грозы,
Ведь в настоящем главное есть ты,
Гидрометцентр вещает вновь прогнозы,

Что будет сильный ветер, снегопад,
То ливнями зальёт уснувший город.
Мне всё равно, пусть будет даже град,
Чтоб быть счастливыми найдётся повод.

Сыплет щедростью листва,
Облетая, ворожит.
Тень поникшего куста
Чувства в сердце ворошит.

Веря призрачным словам
Пустослова-ветерка,
Пожелтевшая трава
Пригорюнилась слегка.

И шептала: «Не тревожь
Суетливость бренных дней,
Отпусти на волю дрожь
С придыханием полей».

Вновь макушки тянут ввысь,
Сосны-мачты к небесам.
Жаждут перемены в жизнь,
Привлекая чудеса.

И однажды в глубине
Осознав простую взвесь
Август спешился во мгле,
Он зашёл да вышел весь.

Однажды можно просто не успеть.
С ней разговор о важном завести,
Сказать своё привычное: "Прости",
Позволив нежности её истлеть.

Понять одно - ушла твоя мечта.
Смахнув хрусталь-слезу с опухших век,
Продолжить вновь свой бесконечный бег,
Взывая к Божьей милости Христа.

Стонать от холода, но не в мороз.
От пустоты... бессмысленности дней,
От мыслей в голове только о ней,
И понимать, что до костей промёрз.

И понимать, уже не позвонит,
И не напишет больше никогда.
И побегут отшельники-года
Ведь главное, наверно, упустил.

Цеплялось за прошлое завтра,
Брели торопливо шаги.
Звучала буддистская тантра,
Внутри раздавалось «беги».

Мигали огнями дороги,
Жеманничал ржавый фонарь,
На лицах морщинисто-строгих
Вопрос отражался: «Не жаль?»

Вблизи старых скверов и храмов
Повсюду темнела вода.
И ныло нещадно от шрамов,
Что будут во мне навсегда.

И воздух вдыхался колючий,
И ёршилось всё изнутри.
Сквозь призму никчёмных созвучий
Лишь капли дождя раз, два, три…

Невнятные фразы, угасшие взгляды.
Эмоции в теле и шрамы в душе,
Ненужные смыслы о звёздных плеядах,
Избитые строки знакомых клише.

Как игры бывают жестоки, опасны,
Пусть первый этап ещё не завершён.
Пунктир, многоточие, в целом всё ясно,
Расставлены точки, финал предрешён.

Поникшие рифмы потрёпанных смыслов,
Обугленной правды сигнал в голове,
Рядами шеренги заезженных мыслей,
Как следствие пьесы — ключи на столе.

Раны след безбожно кровоточил,
А душе не хочется надрыва,
По тропе холодных междустрочий
Отнесла печаль на край обрыва,
Где в поблёкшем неказистом платье
Угасала старенькая ива,
Приглашая с нежностью в объятья,
Ежедневно отдавая силы.

Вдохновляясь в серебристых ветвях,
Разрывала жизнь на «до» и «после»
Монотонно строила ответы.
В монохромных буднях с песней «Осень».
Кто захочет, тот себя отыщет
На руинах через стих иль повесть...
Отлегло, но в целом пепелище.
Главное — чиста при этом совесть.

Последний луч штрихом вонзился внутрь,
На подоконник свежей акварелью,
И расплескался, обнажая суть,
В цвет жалюзи полутонов пастельных.

Кленовый лист отточенным мазком,
Под капелькой оранжево-багровой,
Стал застывать, обветренный рывком,
И обведённый кистью колонковой.

На влажный лист нанесены штрихи
Осеннего вечернего сюжета.
На заднем плане давние грехи
И ряд вопросов снова без ответа.

Ныряя в чернильное завтра,
Пополнится новой строкой
Моя неудобная правда,
Не смытая бурной рекой.

И вспомнятся юные ивы,
И ветер шальной, заводной,
И чьи-то шаги торопливо,
Ведущие прямо домой.

Как утренним ласковым солнцем
Расщедрилась снова весна.
И лучики солнца в оконце
Играли со мной после сна.

Рисуя луне монограмму,
Росла молодая трава,
Омыв чуть зажившие шрамы,
Сочилась по венам судьба.

В зеркальных лужах февраля,
В подлунном свете отражаясь,
Вздыхала чувственно земля,
О чём-то личном небу каясь.

И паутинками дорог
Рыдала оттепелью слякоть…
Писался в дневнике пролог,
Съедалась яблочная мякоть.

Плыла зима по мостовой,
С твоей весной невольно схожа.
А я искала путь домой*,
И ты искал, конечно, тоже.

Звёзды новые в вышине.
Стрелки свой продолжают ход.
Хлопья падают в тишине,
Утекает за годом год.

Моросящим дождём опять
Прикасаюсь к твоей щеке.
Не получится время вспять.
Чтобы счастливо. Без пике.

Ты, пожалуйста, не зови,
Не транслируй свою печаль.
Трафареты былой любви
Хоть немного, но всё же жаль.

Штормовые у нас ветра.
Дева-осень сдала права.
Ей на смену пришла сестра…
А зима — я теперь сама.

Я читаю чужие книги,
Но меня это не спасает.
Не важны суета, интриги,
Ритм текущего первомая.

И листая опять страницы,
Голос внутренний не стихает.
Мне по-прежнему плохо спится,
Воск свечей на комод стекает.

Стылый ветер стучится в окна,
Экзотически завывая.
Прошлых лет чувства метят в топку,
Где до углей в огне сгорают.

Корабельные шепчут сосны:
«Не тревожься, пройдёт и это.
Вновь за зимами будут вёсны,
А за ними вернётся лето».

Жемчужной каплей — ландыша слезой
На подоконник выплеснув печали
Под первой ранней майскою грозой,
Где соловьи нам встречу обещали

Мы согласились оба мудро жить,
Где каждый стал классическим примером,
Как постараться данность изменить,
Не вспоминать о чувствах между делом.

Я научилась отражать закат
Под акварелью на листе бумажном.
Вдыхая счастья пряный аромат
На лестнице крутой пятиэтажной.

Мне б раствориться в том холсте любви
И осознать всю глубину однажды,
Как тяжело стереть, изъять, забыть,
Что признавалось мной не так уж важным.

Мой добрый друг, ты лучший из поэтов,
Читаю с наслажденьем каждый «вдох».
И сотни раз скажу тебе об этом,
Чтоб прекратить поток словес не смог.

Что непременно будет ощущенье
Полётов оголтелых в небесах.
И связанное с этим наслаждение
С пометкой «Аккуратно! Чудеса!».

Парабола любви непобедима,
По максимуму искренне честна.
А счастье изнутри необходимо.
Глубинным чувствам, коим нет числа.

Считай на обозримом небе звёзды,
Туда-сюда и задом наперёд.
И знаешь, нам любить ещё не поздно,
Мой самый ненаглядный звездочёт.

В миг, когда угасает день
И не видно вдали дорог,
Вновь, как кошка, крадётся тень,
Подводя под чертой итог.

Дождь по крыше, и чувства всклянь
Отпирают внутри замки,
Там обычно, куда ни взглянь,
Неоконченные штрихи.

Как же важно понять одно,
Что на свете есть «ты» и «мы».
Знаешь, это нужней всего
В час рассветной тревожной мглы.

И касаясь шершавых губ,
Прижимая к себе меня,
Ты, как мощный и мудрый дуб,
Обнимаешь, любовь храня.

В предсердии играет блюз о вечном,
А впереди маячат тополя,
И лесостепи жмутся на конечной,
Где стонет от безмолвия земля.

Твои пирамидальные тирады,
Читая ежедневно перед сном,
Я жадно пью и впитываю правду,
Что отразится позже над холстом.

И льёт опять по шпалам дождь скользящий
И навевает в сумраке тоску,
Где мы живём в привычном настоящем,
Диагностируя его на цвет и вкус.

Как тонкий штрих на гладком покрывале,
Не властвуя над книгой жития,
Едва отобразимся чуть в портале
Обыденной поэмы бытия.

Душа наполнена печалью,
Вода струится в старый двор,
Где мы однажды повстречали
Любви неспешный разговор.

Остроконечных шпилей догмы
Довлеют в центре бытия.
Мы на подмостках. Всюду сонмы,
Где в эпицентре ты и я.

Осенняя хандра настигла,
Без лучезарных светлых дней.
Меланхоличность слов привыкла
К нервозной сущности дождей.

Тревожно, муторно, не спится,
И роем мысли-пустяки.
Мелькают в свете фар зарницы...
Мы бесконечно далеки.

Мне надоело быть хорошей,
Я не из тех святых созданий...
Нет тяжелей на свете ноши,
Чем тонны чьих-то ожиданий.

Мне надоело быть удобной,
Во мне шаблон привычный рухнул,
Ищите вещи в гардеробной,
А люди — это вам не туфли.

Мне надоело быть "полезной",
Бесценный опыт как наука.
А если буду падать в бездну,
То кто тогда протянет руку?

Я изучила жизнь подробно,
И поняла, пройдя экзамен:
Нельзя быть доброй с каждой коброй,
Нельзя быть вежливой с козлами.

Я не хочу быть оболочкой,
Принцессой в облаке из рюша,
Сражаясь с миром в одиночку
Отвоевать стараюсь душу.

Нет, я не буду идеальной —
И в этом высшее блаженство!
Поверьте, все что уникально,
Так далеко от совершенства...

Другая сущность и фактура,
И сердце из другого сплава,
Я не монета. Не купюра.
И вряд ли всем придусь по нраву!

Так хочется волшебный карандаш —
Закрасить все ошибки на пути,
Взять выше планку и понять — где наш
Предел возникновения любви.

Уйти в мечту от холодов и стуж,
Взлетев, вмиг оторвавшись от Земли,
Нарисовать полёт бессмертных душ,
Парящих в окружении любви.

Но кромку луж облюбовал ледок,
И ветра стон, как будто нервный плач.
Пора. Всему подводится итог.
Здесь осень не защитник, а палач.

Боль внутри и силы на исходе...
В мире иллюзорно всё и тленно.
Мы не совершенны по природе,
Всё идёт к исходной переменной.

Полоса нечёткая, косая,
Сквозь заборы знаков, многоточий.
Акварель среди листа стекает
По кайме полей и междустрочий.

Мир ИИ в эпоху созиданья
Отшлифует то, что было свято.
Нас заменят новые созданья,
Это будет, собственно, расплата.

Территориальная засада...
Жизнь в котле — сплошное пепелище.
Сколько взвесить на потребу яда?
Бездны изнутри глядят глазищи.

Я бреду среди тропин-распутиц,
Заметая прошлого следы,
Зная, есть среди икон-заступниц
Та, что скроет от любой беды.

Алым цветом грозди на рябине,
Где церквушка с ликами Христа.
Позолотой в масляной картине
Обжигает палая листва.

Я брожу среди берёз и сосен,
Находя зарубки и штрихи,
Медным звоном опадают в осень
Прошлых лет знакомые грехи.

Весна предстала в истинной красе,
С неведомой мелодией звучанья...
Лазурью неба, капелькой в росе
И глубиной кристального журчанья.

Мне освещает путь рассветный луч,
Где солнце стало выбираться чаще,
И, улыбаясь, греет из-за туч,
Наполнив до краёв любовью чаши.

Притихший лес. Какая благодать,
Всё отрешённо, непоколебимо.
Сюжет двоих не обернётся вспять,
Спираль в витке судьбы необратимом.

Вся ночь дышала откровенно.
Взметнулось пламя, искры в кровь,
И в мозг сигнал шёл непременно:
Смотри… похоже, здесь любовь.

И в неге чувствами бурлящей,
В безмолвье таинства немом,
Разбужена стрелой летящей,
Принцесса обретала дом.

Она спала лет сто, не меньше,
Под шёпот звёзд, туман речей,
Где в снах летал орёл парящий,
Кружил над пламенем свечей.

Упругий шёлк стекал изящно
По многомерности разлук.
Впивался атлас губ манящих,
Стал слышен громче сердца стук.

И ночь стонала, слившись с телом,
Отождествляясь с естеством,
Дуэт двоих был сокровенным…
На тонкой грани с волшебством.

Свербит ещё в душе заживший шрам,
И тело, словно рваная рубаха,
Но я пишу душой по вечерам,
И бьётся сердце крохотною птахой.

Стрела летела и попала в цель,
Перечеркнув отжившие сюжеты.
Корабль штормами выброшен на мель,
И видятся иные силуэты.

Вновь отражаясь в лунности ночи,
В весенних чувствах таю и хмелею.
Чуть прошлое на языке горчит,
Но я о нём ни грамма не жалею.

Ведь даже в беспросветной пустоте
Я жду вестей, что мне доносит ветер.
Хоть мы с тобой совсем уже не те,
Кто ищет счастья в будничном сюжете.

Мне стало нравиться молчать
И не тревожить душу словом.
С утра в тиши рассвет встречать
И быть ко многому готовой.

Я берегу свой мир от тех,
Кто в суетливости обмана,
Мне предложить готов успех,
Всю ложь прикрыв речей туманом.

Я научилась понимать
Своих друзей на полуслове.
В ответ могу им покивать,
Суждений избежав в основе.

Мне нравится смотреть на мир,
В палитре солнечного света,
И ощущать всегда прилив,
Энергетического спектра,

И слушать музыку души,
Что искренне во мне играет,
И тонкой скрипкою звучит,
Тогда, я мысленно летаю.

По неказистым тротуарам
Бродили люди у реки,
Кто был один, а кто по парам,
И обсуждали пустяки.

На впечатлительные лица
Смотрела гордая луна,
Пытаясь в каждом отразиться,
Преображая их тела.

И в лунном свете многоликом
Виднелась стая облаков,
И ускользающие блики
На сантиметрах каблуков.

Был весь пейзаж неоднозначен,
Что отражался за окном,
Сопровождался он то плачем,
То громким смехом за углом.

Струился свет на всю бумагу,
Где после точки, запятой
Есть про любовь и про отвагу,
Но в каждом тексте был герой...

Звучали переливы птицы
О чём-то важном и простом.
И свежий привкус медуницы
Манил склониться над листом.

Мы снова там, где плещется река,
Корабль плывёт, закат ещё не скоро,
И не спешат по небу облака,
И словно ждут несказанное слово.

Моя рука лежит в твоей руке,
Звучит «любовь», как лучшая из песен.
И волны намывают на песке,
Что автору ты не безынтересен.

Перепрошив изнанку наших чувств,
Изъяв оттуда горечи, невзгоды,
Мы насладимся высшим из искусств,
Не тратя в пустоту ресурсы, годы.

По черепичным крышам брызжет свет,
И с ощущеньем, что сродни нирване,
По венам растекается рассвет,
«Я вас люблю» озвучив с придыханьем.

А если и меняться, то к добру.
Не слушать предрассудок лживых мнений,
И нитями таинственных сплетений
На полупальцах двигаться к нему.

К тому, в ком нет беспечной простоты,
В ком помыслы чисты и неформальны,
А действия умны и актуальны,
И нет ненужной дозы суеты.

И вспомнить предрассветные слова,
И прошептать их медленно и тихо,
Как будто где-то рядом бродит лихо,
А значит, риск, что всё накроет мгла.

Поставить мачту смело кораблю,
Пустым словам не доверять отныне,
И в ярком поэтическом порыве
Встречать с улыбкой новую зарю.

Чеканю шаг, бреду по мостовой,
Рассматривая трещинки ступеней.
Бросаю взгляд на домик угловой,
Под дробь дождя спешу от нетерпенья.

Молчит в ночи уставшая листва
Осиротевших сызмальства деревьев,
Что знает двухсотлетняя сосна,
Где раздаёт старьёвщик чудо-зелье..

Чтоб впрыснув дозу безразличья в кровь,
Закрыть легко терзающее завтра…
С лица стереть иллюзий горьких скорбь
И позабыть классическую мантру.

«Старьёвщик, отпусти мне дозы две,
Чтоб я забылась сразу на столетье…
Плыл в дымке перламутровый рассвет,
И стало наплевать на лихолетья.

И к телу был пристёгнут амулет,
Мерещилось, что город весь в заплатах,
Сжимался бы до точки белый свет,
И бренность бытия вмещалась б в латах.

Внедри мне в сплав повыше каблуки,
Манящий взгляд, сирен поющий голос.
Армированным чувствам вопреки
Озвучь мне план и дай для цели компас».

Небеса предвещают лучшее,
Между тучами есть просвет,
Как же я по тебе соскучилась,
Но скажу невзначай: «Привет».

Как дела? У меня есть новости:
Суета, бизнес-план, бюджет...
Улыбнёшься с тигриной скромностью
И озвучишь мне свой сюжет.

Излагая детали письменно,
В разговоре опять молчу.
Каждый шаг возвращает мысленно
В это зыбкое «прилечу».

У меня снова приступ нежности.
И подспудное: «Обернись».
Но сказать не хватает смелости,
Где-то между проходит жизнь.

Между мной и тобой сантименты,
Нежность слов и души покаянье,
Письма, что не кладутся в конверты,
С поцелуями на прощание.

Между мной и тобой притяженье,
Несмотря на капризы фортуны,
И движение в плавном скольжении,
Как по льду очень хрупкой структуры.

Половинок двух душ в бесконечность,
Что бредут, а глаза под повязкой.
Время движется лихо, беспечно,
И к финалу подходит развязка.

Между мной и тобой расстоянья,
В километрах, но с близостью взглядов,
В ощущеньях сует привокзальных,
И в желанье с любовью быть рядом.

Между мной и тобой - это нечто,
Что не рвёт наши души на части,
Где всё просто, без всяких секретов,
Но даёт ощущение счастья.

Всё стало уходить на задний план,
Когда ты в моей жизни появился.
И я стою в дверях, как истукан,
Под звуки песни «Я в тебя влюбился».

Я думала, пройдет, обычный грипп,
За месяц как-нибудь переболеем,
Но каждый по-особенному влип
И в чувствах утопает и хмелеет.

Первопричина где-то глубоко —
У каждого в подкорках подсознанья,
А выбраться оттуда нелегко,
И всё яснее это пониманье.

И вьюжит одуванчик, и кружит,
И пух летит в наивном изумленье,
И сердце с этим чувством ворожит —
Любовь есть Бог, совсем не преступленье.