когда приду на суд, окажется, что ни богу не нужен, ни дьяволу.
мол, столько шансов тебе давали,
в церковь тебя водили, на перекрёстки,
рядом — добро и зло — равносильно с тобой стояли,
но даже мы устали.

ты застрянешь где-то между мирами,
как в чистилище неприкаянные,
как грешники, что хотели, но ещё не стали,
а тебя на исповедь не приняли бы ни чёрт, ни поп.

ты же так хотел запомниться комом в горле своими врагами,
а запомнился самыми любимыми.
ты искал в них приют, всё втыкая ножи в их спины.

разве можно? да кто теперь услышит твои взывания?
мы тебя водили по церквям и перекрёсткам,
мы с тобою рядом — добро и зло — стояли,
оберегали.
но то, что делал,
ни то, что бог не простит, —
порицается даже чертями.

вот блуждай теперь между мирами,
не найдёшь ты больше того покоя,
что они давали,
а потом — истекая кровью — из под рёбер подарки твои вынимали.

об спину мою ломайте свои ножи.

но сердцем не очерствею.

катитесь к чёрту.

покупай билет в один конец.
стирай номера, забывай имена и лица.
если ничего не держит в точке "здесь",
может быть,
пора освободиться?

когда-то казалось, я жить без них не смогу.



сегодня не помню, как их зовут.

и сердце приоткрыть,
и тайной быть —
в этом — суть твоя,
твоё искусство.

истины в книге —
просто наборы букв
мнение —
всего лишь мысль субъекта

перестань искать в других
посмотри, что внутри
там — ответ
и важность картины твоей элемента

видишь свет —
на него иди
даже если путь мглистый
и дорога среди шипов спрятана —
боль встречается на пути,
важно лишь то,
что она уходящая

вынь из сердца кладбище,
выпусти духов из могил —
всё оно больше незначимо
возведи на его месте храм
и в нём храни
всё, что дорого
/и, конечно, самого важного/

помни, что самый честный зов —
изнутри,
даже если это волчий вой
на луну
в половине двенадцатого

нечего бояться,
когда впереди —
только
бессмертное
счастье.

он знал, как звучит "я люблю тебя" на десятке языков,
но никого не любил.
а потому, каждый вечер повторял эту фразу самому себе и стенам своей комнаты,
заполняя душевное одиночество пустым содроганием воздуха.

я для них безумна и неправильна
во мне живы люцифер и каин
говорят, из моих уст льются падение и первородный грех
я, клеймённая болью, спасалась
во тьме ото всех.

я своих духов зла заперла за врата
отыскала реликвии, что закроют их навсегда

говорили люди:
"ты — вселенское зло"
я в ответ:
"я — вселенская боль"
бога распятого проповеди я и кровь
и мне дева мария укажет путь,
покажет любовь

я не их пророк, не их слуга
в сердце хранящая пламя благодатного огня
я не спасу их души из глубоких рвов,
я им — зеркало их грехов.

ты — нежность французского лета,
страсть стихов испанского поэта.
ты звёзды, ты небо, ты вечность

и холод русской равнины,
восточный дали ты эхо,
бесцветность, беспечность, ритмы.

всё море противоречий
и штормы в тебе всех истин.

ты — больше, чем просто песня,
ты — вся поэзия
и каждого слова
и смысл.

взрослые люди
рассуждаете здраво,
а в сути — ослы слепые
жить буду так, как меня научили
и тебя научим, как правильно
кем стать в 25 и когда "уже пора бы"
ценишь свободу,
уставши цепляться за стереотипы?
ты так долго сопротивлялся,
чтобы "не быть таким же",
что в итоге прогнулся и стал прогибать других под себя,
тоже мне — лидер!
дурная твоя башка
лишь бы не быть в тренде,
но... «а что скажут другие?»
или ты? от большого счастья приложиться к бутылке,
но другим доказывать «нормально всё»
и кто сказал тебе об этом?
расклад на таро?
тоже верно —
все вы тут шуты да повешенные
готовые сожрать любого отшельника,
вроде меня —
так давайте же!
как в средние века
— на костры неугодных!
не хотят жить, как мы —
дойдут до аркана смерть
и, конечно, под крики
таких же шутов да
полутрупов
среди
толпы.

где-то художник рисует картины
плывут облака в небе синем
война города превращает в руины
под свет мёртвых звёзд

а где-то цветут редкие лилии
сплетаются роз шипы в узор
я помню лишь адрес твой
и имя
твой город холодный, почти как мой

где-то тают льды вековые
время в пыль стирает холсты
и птицы меняют давно им привычный маршрут
я помню лишь адрес твой и имя
тонкость вен и нежность губ

летят самолёты в далёкие страны
пересекают моря, океаны
ты где-то, где — мне неизвестно
ни жив, ни мертв
я помню лишь адрес твой и имя
и мягкость волос

вглядывалась смерти в лицо,
смотрела ей прямо в глаза.
мне хотелось в земле сырой
найти смысл начала и смысл конца.
мне казалось, могильные черви
знают больше, чем тело и плоть,
на холодном граните хотела
отыскать больше данного вновь.

гробовыми досками очерчены
они спят навеки веков,
тишины священной, чистой
окутаны в мягкий шёлк.
мне хотелось найти ответы
в их безмолвных навечно устах.
почему всё, что дышит, трепещется,
обращается в гниль и прах?

укрой мою душу уставшую
цветением ромашковым
ласковыми лепестками
солнце в себе хранящими

не привыкнув отступать,
стучу часто в закрытые двери,
ломаю взгляды, себя и схемы,
сношу всевозможные стены,
не видя пределы, не видя пределов.

я не могу отпустить и сдаться,
лучше бороться — и сразу в усмерть,
чтобы понять меня — хватит лишь взгляда,
я вечно пьяна, вечно в этих чувствах,
что каплей последней оседают на дне бокала,
большого стекла под названием "жизнь".

я не знаю, как жить
если из невров своих не создать
мосты,
через реки, моря своих собственных слёз,
или не пытаться спалить своих воспоминаний лес,

я не знаю, где точка "здесь",
и ориентир мой давно исчез.

мне может быть холодно, грубо и больно,
обжигать меня может собственная моя кровь.

что ты хочешь понять в моём мире,
что я строю
на руинах сказок моих, не дописанных песен
и снов?

не буди во мне зверя
древнего зла не буди
все боги хаоса и разрушений сидят у меня на цепи
я запрятала их в самом тёмном подвале своей души
не надо пытаться достать их
приручить, задушить

я сама себе плен, чтобы сдаваться в него тебе
сама себе сталь — закалила себя в огне
ты наивный, раз думаешь, что я подарочный твой клинок
у меня есть клыки и когти
беги, идиот

ведь если получится достать их и приручить
то окажется, что
сколь бы ты не отнекивался, не кричал
я — твоё море не по плечам,
последний маяк и причал
я цветок ядовитый среди целого поля мин

познакомься со мною ближе —
взорву твой мир.

бледная кожа.
белые лилии.
правды до дрожи хотел о тебе.

тонкие руки шею обвили.
я ждал тебя вечность,
а может и две.

тихие губы.
белые лилии.
приторный запах прозрачной мечты.

так любовь мою схоронили —
белые лилии цветут на холме.

очи закрыты,
белые лилии.
лишь видением призрачным осталась ты.

слышишь? шуршат мыши
в тёмных подвалах души
я не дышу — ты дышишь
нарушая ритм тишины

слышишь? скребутся кошки
в сердце, наполненным тьмой
я не дышу — ты дышишь
я жива лишь в полцены

слышишь? на улице песни
поются за упокой
я не дышу — ты дышишь
так давай же будем честны:

в комнате душной, пыльной
есть только ты.

на меня ты, как прежде, не смотришь
я — лишь тень в мутном свете луны
дорогая, кто научил тебя
наживую сжигать мосты?
я не думал, какая боль
может жить в моей тесной груди,
видя взгляд твой, опущенный в пол,
я словно горю изнутри

я не ведал, какие силы
могут так мою душу терзать
шепчут звёзды мне с неба бескрайнего
"одинокая ждёт кровать"

***

ты хорошая, правда, хорошая
только режешь острее ножа
беспощадно раны наносишь
ты... совсем не жалеешь меня

я же светлый, как солнце светлый
от того и боишься меня
что сердце твоё нежное
захватила когда-то тьма
обжигает она не хуже,
чем огонь, что бушает вдали
дорогая, сказал тебе кто:
«надо жить, не ведав любви?».

понимаешь, всё дело во мне.
всё дело в моей войне
с самой собой
за себя же.

всё дело в этом огне,
который, сжигая, очищает
выжигает,
оставляя ожог,
но не боль.

всё дело в кресте,
на котором распят Иисус,
я
и моя вера во что-то большее,
чем изгибы,
кожа и кости.

всё дело в том,
что ночами
слышен
вой.
громкий.
звериный.
мой.
у(с)покой.

небо с проседью
поздней осенью
всё скрывает в себе
не спеши.

небо с проседью
поздней осенью
цвет его —
цвет твоей души.

птицы дальние
перелётные
между странами
не покорными
ты — крепость моя
не взятая
не забытая
как расплата мне.

птицы дальние
перелётные
расстояниями
между нами
летят
ты — горе моё
потаённое
в расстояниях мне
пропасть.

небо с проседью
поздней осенью
я — свидетель
случайной любви.

птицы дальние
перелётные
птицы,
что — как мы.