я снова в мгле от бурных чувств,
и поодаль от меня солнце,
я млею вновь, впитает кровь
размеры будущих эмоций
но не во тьме я ючусь, мне тепло как в раю,
и волос твоих цвет, я все в памяти храню
я молчу, да топчусь, хоть без палки тяжеленной,
и тебе сообщить мчусь,
о новой глупейшей вселенной

ты ложью своей манила,
меня покалечив украдкой,
и лаской нежнейшего марта,
я чувствую вновь неприязнь

нужды во мне нет сердцу чужому,
в тебе есть нужда всем вокруг,
и плача грядущей ложью
я в душу твою слышу стук,

я спутаю несуразность с опытом,
затмится мой разум злой грядой
увы, слезы больше не капают,
но болен был только тобой

и слезы лились под тобою,
и кровь с души капает вновь,
я чувствую себя одиноким
но скалюсь и злюсь словно волк

я больше вину не признАю
и стану надменной сукой,
я не услышу больше сладких сказок,
я обучен молчаливой разлукой

но писать я стал так много,
потому что немел месяцами,
у меня была одна дорога,
и молчание цвело цветами
потому что кричало все о думах
думы кричали обо всём
я сидел, что то думал
надумал
что во мне света не было ране,
что бездушен я и глуп,
что манил дурными словами,
завернул чувства все в полукруг
и теперь они покоятся на весах
и взвешиваются день, второй
мне больше кричать и неметь нельзя
мне как им теперь нужен покой
но буря чувств играют во мне
конечно, все как прежде
конечно в памяти храню,
но к чему я теперь безмятежный?
я сердцу приговор наметил ранее,
я сердцу обещал иное,
«я не сберег тебя таким,
каким ты был давно»
но сердце нагрубило,
«все издавна утверждено,
тебе так станет лучше,
и больше не потянет на дно»
но что то к чему то ведет,
и надменность потухнет разом,
и вернется ко мне мой кот,
так же глуп
но уже
одноглазый

надо мною свесилась ива,
опустила изящные ветки,
и склонилась, качаясь плаксиво
убрала с меня больные пометки

она вздрогнет: слева околица,
и мне ее останется покинуть,
она ближе к земле
рыхлой клонится,
вдыхая ароматной полынью

я спрошу у ней о заботах,
я пойму ее как никто,
и на последних наших вздохах,
на каждой останется клеймо:

она - одинокая бесполезность,
я - одинокая бестолочь,
она для меня - неизвестность,
я для нее - просто мелочь

плачет мать моя за окном,
не покидала родимый я дом,
не предавала златую Русь,
на полянке все топчется гусь…

и всего лишь покинув душу,
оставила за собой тень,
я не выйду больше на сушу,
мои слезы унесет метель

я кричать на Бога не вправе,
мне нечего больше сказать
не избежать мне этой оправы,
прости мне, дорогая мать

окружили меня до души,
извергли всю меня насквозь,
тихо, мамочка, тише, дыши
все равно я твоя, хоть и врозь

ах, ты утешишь меня под вечер,
мелатонин мне больше нужен,
и таблетки летят как с крыши,
но мой мрак до сих пор недружен

я виду сама не подам,
покамест не узреешь ты,
сколько милых на свете дам,
и у скольких в душе пруты

моя сторона: быть прекрасным чудовищем,
однако коварна изнанка
я не нарцисс себя до смерти любящий,
я сердцем разбитым приманка,
притянет магнитом как к жалкому псу,
мне жаль, я недоверчив и с трещинами
я тихо шепчу, что я вам не к лицу
как невинные почвы гордым помещикам
что вы, ну что, как смею?
завешать хрустальное сердце любовью,
тебе со мной бедствовать неча боле,
в моей душе тебе осталось место,
но не оно тебе нужно по воле

все мои пустые надежды
наделены ничем,
они полны религией
как гордый Вифлеем,
но он в огромной Иудее,
а не в огромной Потере,
то есть - сердце мое
наполненное идеей
но нет ничего глупее,
той любовью выжженной в нем
аллеи
тогда пробегали нескромно
внимания недели

мой взгляд упал на тебя,
и потупившись, я отвернулась,
и нет здесь ипостаси мудрости,
и вернуть ничего нельзя
но когда то вернется любовь, и
быть может
ко мне,
не твоя
запечатает в памяти вновь,
бесконечно душа
велика
и иссякла
бурая кровь
плазмы нет:
не в твоем она теле
она не в чем, она пуста
и в ней запах веточек ели,
но она - то настоящая я,
мне шепчут, цени себя
но то есть
не давление на жалость,
то есть - бесконечная усталость
тон приятный, но просящий милость
он хоть некую просит игривость
и кричит, почувствуй
хоть что на минуту
я себя виню вновь
почему - то

и коль есть что то поважнее,
моих невольных прихотей
ты не молчи, страдать не дай
из уст мне что то вынеси

и правду горькую доверь,
не мучай сладкой ложью
в стихах намеков не давай,
мне тоже, может, тошно

тревожь душу изношенную
истиной убогой,
убей мятежность воженную,
окутай болью строгой

твой шепот близкий на рассвете
глухо в лесу, кругом мрак, да тишь
в поле колосья тревожит лишь ветер,
в ночи темной гладко, а ты все молчишь

мне стоит взглянуть в твои очи лазурные
что бы заметить успеха просвет,
ты будешь читать про туман за околицей,
а я в твоих чувствах найду оберег

В.С
мне память позабыть не даст
пролетевшие дни счастья
деление грусти на двоих,
и следы темного ненастья

как смех летал, улыбки, радость
поддержки мимолетной дни
красили нежностью усталость
но было грустно вопреки

моментами было смешнее
порой бросало в горечь мне
когда веселье разделилось
тоской, хладящей по щеке

но вот когда тоска моя
прошла, и все пришло ко благу
боли в душе моей хвала
блаженство затемнило разум

кто я? кто ты?
мы лишь тела
куда же делись наши души?
быть может, в прежние года
когда мороз сибирской стужи
жестоко захватил меня
лживую хватая душу
я этого и не заметил
осознаю только сейчас
что Бог давно меня приметил
но загниваю сей же час

просить взаимности не буду
поблекну как листик зимой
но тебя никогда не забуду
и твой образ передо мной

я счастье чувствую, но может все иначе
с моими чувствами играет смерч
тебе себя отдам в придачу
воткнешь мне в спину острый меч

Я места в обществе не вижу
Ючусь в нежнейшей тоске мрака
Вечерней мглою дом
Окутала
Но одиночеству во благо
Не кутай меня
в темь ночную,
Дай, на минутку, радостью
я покочую
Мне люди не привычны здесь
Мне страшно посмотреть налево
Быть может, там моя любовь
Быть может - блекнувшее тело

в единственной жизни все неизвестно,
судьба беспощадно зла,
писать про нее гневом здесь неуместно,
но мне так больше нельзя
из вестей у меня как обычно,
что это - ты не представляешь,
но тупо кивнешь по привычке
меня расспрашивать не станешь
да что тут, просто промолчишь,
и тему сменишь на другую,
кричит березовая тишь,
что здесь нет тайны, все по коду
значит - должно так быть,
и я бы, снова, как существо низшее
погрязнул в любви своей непокорной
да так, что сносило бы крышу,
я буду крутиться как можно,
буду скулить как нельзя,
вылезу мертвецом из кожи,
но горит пламенем моя

Меня теплит родное место,
И противно хватает за грудь,
Мой взгляд влачиться на простор,
И держит в рваном страхе грусть,
Меня оттуда изгнали с душою,
Душу со мною изгнали сюда,
Я молю, ну дайте волю,
Запряги коням узда
Но отправь меня,
Бог милостив,
На бескрайние поля
Погрустим, с тобою вместе,
Мои слезы разделя
Мне здесь лучше, мне теплее,
Я клянусь: не возвращусь
Получивши избавление,
Разделивши свою грусть
Я себя отсоединил,
Едкой горечи не пил
И теперь я восхищаюсь
Красотой природных сил

может кажется все мне,
ты окружена конвой,
бесконечно, вокруг трутся
а меня бросай долой

пусть понежат и излечат
душу рваную твою,
я красОтою не вечен,
но душу берегу мою

что бы ласки не искала,
ты на чуждых берегах,
для тебя, дорогая
отыщу свой же прах

лишь бы, друг мой, утешить
чем желанно будет вам
и себя покалечу,
разорвусь напополам

ты прости меня, я грешен
пред тобою целиком
но тобою все же встречен
жаль, не слышишь зов ты мой

но на кой тебе я сдался?
обесценивший, скупой
жизнью черствой наедался
и теперь ищу покой

стянет шею, стянет больно
тонкими веревками
с детства приучали что
чем тоньше, тем больнее
я выберу ремень кожаный
я выбрал бы из своей кожи,
если бы была возможность
я бы порвал себя на ремни:
на широкие или на тонкие
впрочем, не важно, ремни же
я бы себя хлестал ими
и не щадил бы
словно шипы упираются в кости
в шею стреляет до невозможности
боль не проходит, глаза закрываю
светло будто в мае… думал
попаду я в ад, не правда?…
я ведь в том не виноват,
себя не смог не покалечить..
весь избитый человечек
попадет на небеса
интересно вот… куда?

ох, мой друг
тебе ли знать!
о моей душе расправной
на семнадцати крестах
душу демонами сгнанной
для ада эмпатии много,
для рая грехов не считать
куда попаду: решит моя воля
я не дам себе в мире убогом сгнивать,
в аду все жестоки,
в раю все милы,
как вишни протянутые ветки с ягодками
красными,
моим чувствам вопреки,
я нежно касаюсь
листочков сакуры
я нежно касаюсь противной души,
себе ее не признавая,
в своих строках ты не мельтеши
моя жизнь останется скупая

и вот когда, сквозь муки томные
добьешься снова своего,
я потону на веки долгие
ты не увидишь ничего

и я угасну, тень воскреснет
я стану больше не нужна
и самый глупым в ней отверстием
лежит нужной твоя душа

но та ли я? Как ни старайся
по крайней мере для тебя
и как душой своей не кайся,
я стану возгласом бытия

я - обычность, простой период
твоей громкой жизни просвет,
мне тебя нет на свете красивей,
млеть тобой - мне готовность на век

быть может мечтаниям твоим
напролом, я твоим нежусь ласкам
я вновь выхожу на балкон босиком,
мне бы лишь не увидеть огласки

но писать я стал так много,
потому что немел месяцами,
у меня была одна дорога,
и молчание цвело цветами
потому что кричало все о думах
думы кричали обо всём
я сидел, что то думал
надумал
что во мне света не было ране,
что бездушен я и глуп,
что манил дурными словами,
завернул чувства все в полукруг
и теперь они покоятся на весах
и взвешиваются день, второй
мне больше кричать и неметь нельзя
мне как им теперь нужен покой
но буря чувств играют во мне
конечно, все как прежде
конечно в памяти храню,
но к чему я теперь безмятежный?
я сердцу приговор наметил ранее,
я сердцу обещал иное,
«я не сберег тебя таким,
каким ты был давно»
но сердце нагрубило,
«все издавна утверждено,
тебе так станет лучше,
и больше не потянет на дно»
но что то к чему то ведет,
и надменность потухнет разом,
и вернется ко мне мой кот,
так же глуп
но уже
одноглазый

моя сторона: быть прекрасным чудовищем,
однако коварна изнанка
я не нарцисс себя до смерти любящий,
я сердцем разбитым приманка,
притянет магнитом как к жалкому псу,
мне жаль, я недоверчив и с трещинами
я тихо шепчу, что я вам не к лицу
как невинные почвы гордым помещикам
что вы, ну что, как смею?
завешать хрустальное сердце любовью,
тебе со мной бедствовать неча боле,
в моей душе тебе осталось место,
но не оно тебе нужно по воле

я плачу по лазурным глазкам,
что когда то сводили с ума,
я очарована была лаской во времена бытия,
mon ami,
я ждала лишь тебя
и поразившись над брошенным словом:
мне приснилось?
что? глупость…
она?
те слова, это явно абсурдность:
в очередной раз убеждаю себя,
что за бред?
почему?
я опять не права?
я трясусь, а от тремора мысли
что за черт бы побрал, да кого…
не поделим вину без остатка
а остаток - число великО
я не вижу твоего недостатка
так же как и теперь своего
но в минуты сердечного беспорядка,
я надеюсь, нас все же вплетет в полотно,
и коль судьбой не суждено,
а сердце тебя будет вечно искавшее,
и молчание больное затмит мой разум,
мне плевать на чувства угасшие,
я гналась свободно, как усопшие спали
на лавках
но простейший ответ, хоть я как на канате
как не в жисть не написал бы Франц Кафка в цитате
непринужденно, но нуждаясь
шепчу: перебороть мне все по плечу
но сквозь тени и прошлые муки,
я тебя лишь желаю
и тебя лишь хочу

я бы каждого оплакал в этом мире,
да на каждого нужно уйму соли,
и я бы выучил все молитвы,
но у каждого свое горе

отрицайте факт, что люди твари
и оплакивайте дальше, все же вскоре
вы поймете, что не в этом счастье
доколе рыться в чужом раздоре

ваши советы нипочем другому,
в каждой жизни есть главный герой,
вас затянет в печальный омут,
и вашу же голову с плеч долой

вам же сделает Бог хуже,
и никогда вас не простит,
но вы такие добродушные,
и в вас лести профицит

накажет в тридцать раз сильнее,
чем за свою провинность,
и сделает вас всех краснее,
потому развивай терпеливость

вас никак то не должно касаться,
но живите так, как вам нужно
надо мной так же плачет ива,
в вашем мире добродушных мне скучно

надо мною свесилась ива,
опустила изящные ветки,
и склонилась, качаясь плаксиво
убрала с меня больные пометки

она вздрогнет: слева околица,
и мне ее останется покинуть,
она ближе к земле
рыхлой клонится,
вдыхая ароматной полынью

я спрошу у ней о заботах,
я пойму ее как никто,
и на последних наших вздохах,
на каждой останется клеймо:

она - одинокая бесполезность,
я - одинокая бестолочь,
она для меня - неизвестность,
я для нее - просто мелочь

л.
я все так же скучаю, как месяц назад
я все так же целую мысленно
и все так же ищу в каждом слове знак,
что выглядит просто бессмысленно

мне так хочется это осилить
перебороть себя и свой страх
забыть, больше в жизни не видеть
никогда в мыслях не целовать

и вроде так позорно, стыдно
не получается себя унять
и в уголках мелькают слезы
я ненавижу тебя вспоминать

и на душе что то осталось
хоть ненавистью так и прет
а у тебя уже есть кто то
кто меня явно не поймет

да что ты знаешь о любви! —
кричат рабочие со стройки,
мало того что дураки
но мне любовь искать по воле

пускай трудяги еще те,
и будущего у них нет,
но мне собаки на дороге
пути искать к любви готовы

да кто вам запрещает жить,
во славу труда и реконструкций
вы благо даете нашим жильцам
а я не касаюсь революций:

пускай меня отхлещет так,
по сердцу уж давно больному
но мне легче читать стихи
не бездушному псу хромому

Я вам клянусь:
Не разведут, как мосты в Петербурге
В ночную гладь,
Где все гаснут прилюдно,
Нужны ли кому?
Те мосты в Петербурге?
Они разведутся - и все побежат,
А жители города сами решат,
Бежать - не бежать, стоять - не стоять
Но по Неве поплывут на Дворцовую?
Нет мостов - и негде спать
Явь прошлых веков непредсказуемая

Кантемир правил умом,
В лад и ровно в рифму
Я дрожал за праздничным
Как дама шерифа
Но со временем, что ей?
В Мексике увидев Рифу
Ее мужчина помечал
Каждую страницу грифом
Я твердил о своем уме,
Но никто не лицезрел,
Тремор от нехватки мыслей,
Вылить пакостным вельможам,
Мозг сжирало до неможе,
Изнуряли плоть мою
Режа остриём по коже

ничего просто так не дается
ничего не разобьется
как лампочка
если постараться суметь:
скажет мамочка сыну
– что бы стать
счастливым, нужно…
и не считает что оценки главное
а сын закричит в глаза матери
что бы она не вмешивалась
а после что б не вешалась..
а она заплачет горько горько
невменяемое чувство где то
в глотке
в глубине ду ши
не спеши
недослушанное критиковать
она все же
твоя мать