Человеку многое подвластно.
С природой стал он спорить обо всем,
Но согласись, читатель мой, напрасно
Жить люди стали одним днем.

Бесспорно, ум дан – чудо совершить:
Дома отстроить до небес,
Облегчить быт, да жизнь свою продлить,
Восклицая: «До чего дошел прогресс?»

Но ведь создатель грезил о гармонии,
Род людской он светом наделил,
Чтоб ослепленные наукой не устроили,
Бездушных технологий пир.

Так почему из полноводных рек
Ушла в небытие бесценная вода?
Забыл «Венец Земли», что короток твой век?
Забыл, что не оставишь ни следа?

На выжженных полях царит молчание,
Леса зверям не дарят тень.
Теряет все очарование,
От дыма едкого, сирень.

Разум сόздал новое пространство,
Потребность новшеств этих ложна.
Без сожаления загублено богатство
Природных ценностей. Без них жизнь невозможна!

Последствий не страшась, устроили погром,
Себя лишая теплой колыбели.
В военном деле преуспели, в мире цифровом,
А в человечности, увы, мы оскудели!

В тюрьме одиночества, грусть свою грея,
Забившись в углу, засыпает душа
И сон видит, будто она Галатея.
Пред ней, стоит юноша, еле дыша.

Оковы из камня он страстью разрушит,
Заботой вдохнёт в тело хрупкое жизнь…

Легко в мире сказок, но боль не заглушит
Бал призрачных чувств, сколько в нем не кружись.

Как часто стучим мы в закрытые двери,
Надеясь любовью судьбу изменить,
Взамен получая лишь холод потери.
Внутри обрывается прочная нить.

И вот, уничтожив остатки доверия,
Раны, в остроге стараясь укрыть.
Мы слушаем речи, теряя терпение,
О том, что любовь может все исцелить.

Душа просыпайся! Сбрось сонный туман,
Ведь рядом есть те, кому стоит открыться.
Красота в одиночестве – самообман,
Не позволивший с прошлым навеки проститься.

Руку в ответ не боясь протянуть,
Родное почувствуешь средь кутерьмы.
Подкопом пробьешь себе жизненный путь,
Сбегая из страшной тюрьмы.

Кулисы скромно обнажают
Скрытый от глаз чудесный мир.
В груди молчанье возбуждает
Интерес… На сцене появляется кумир.

Зал замер затаив дыханье,
Покорно принимая тишину.
Немая пауза заполнила сознание,
Каждого сердца раскрывая глубину.

В коротком синем платье, лихо
Предстала наша героиня.
Без оваций! Тихо, тихо!
Перед вами танцует богиня!

Сплетённой из нежного шёлка,
Глаза её, лентой повязаны.
Не взглянет на недруга колко.
Никому ничего не обязана.

Закружит обжигающим танцем
Человеческих дум хоровод.
Щёки девы горят румянцем
Озаряя для всех небосвод.

На груди неприметную лилию
Окрасит блеском слеза,
А девица грацией линию
Распишет, словно лоза.

К роялю без сил приникла,
По клавишам пальцы бежали.
Голова тяжело повисла
От нот, что над ней дрожали.

Разливалась душа по залу,
По ранам чужих сердец,
Уподобясь лесному пожару
Мечтала коснуться небес.

Разве сыщешь по свету подобную нежность?
Подобную пластику, трепет души?
Горя познав бесконечность,
Счастьем мимолётным дыши…

Под куполом цирка нелепо шагая
Клоун с улыбкой всегда выступал.
Толпа, не смолкая, от смеха рыдала,
Артист от оваций душой расцветал.

Но после, в гримерке своей закрывался
И в зеркало пристально долго глядел.
Совсем он один в этом мире остался
Лишь ярок костюм, а внутри постарел.

С бутылкой вина заводил разговор
Под веселую быструю песню.
Глядел как предательски друг светофор
Мигал, обращаясь местью.

И выросла мерзкою чёрной змеёй
Лента, обнявшая шею в ночи.
Проигравшего в споре с проклятой петлёй
Мёртвого клоуна утром нашли.

На избитом временем пороге,
Лежал, два дня как, сорванный цветок.
Не знал он ранее тревоги,
Впервые солнца ясного вкусил глоток.

Глоток сей был, увы, последний
Цветок был сорван грубою рукой.
И лепесточки ветерок весенний
Благословил на мраморный покой.

Лежал цветок, и голова безжизненно повисла,
Один лишь спутник – гадкий дождь.
Быть может, для других нет смысла
В его жизни, однако, в моем теле дрожь.

И в этот миг порожек заскрипел,
Раздался шорох человеческих ботинок.
Красивый мой, тебя он не жалел,
А расщепил на тысячу картинок.
***
Всё плачет дождь на стареньком пороге,
И капли бережно щекочут лепесток.
Бесформенный лежит и одинокий
Ненужный маленький цветок.

В тот день, холодною весной
Нас приютил Ленинградский вокзал,
Лишь стрелки часов забирали покой...
Гудел безразлично зал...

На экране неспешно мелькали цифры,
Грозясь неизбежной разлукой.
На устах еле слышно звенели молитвы,
Лицо очернялось мукой...

Сквозь толпу, наблюдая за долгим прощанием,
Глядели вокзальные стены.
Взаимные ласки были мне обещанием,
Что всё будет так,как прежде!

Мерцали вокзальные окна, обнимая нас светом за плечи,
Когда сердце своё одолжила,чтобы грело до следующей встречи.
И взлетели, повиснув в воздухе тоски прощальной слова...
Но не знал Ленинградский вокзал, что ты уходил навсегда....

Гремит церквей печальный звон,
Вдали слышны молитвы речи
И ветер мчится на обгон,
На волю …. Погасив все свечи.

Таится крик в душе больной,
Что разум здравый разъедает,
В груди тот камень не живой,
Холодным мраком обрастает.

И рукопись, что лишь была,
Была, но потеряла силу!
Стихи, которые рвала,
Не наполняют счастья жилу.

И тайный символ красоты,
Остался лишь ушедшей тенью.
Стремленье к силе доброты,
Подобно глупому паденью.

Продать себя же, будут рады,
За деньги, за кусочек власти,
Вкушать гнильё людской услады,
Всё ближе, ближе к адской пасти.

Кто глух и слеп – не знает мир,
Но счастлив, что живёт на свете.
А тот, кто здрав, устроил грязный пир,
На больной, разрушенной планете…

Прекрасная дева в тумане густом,
Манит красотою и голосом дивным.
Кажется чудным, младым божеством,
С улыбкой ребёнка и взглядом наивным.

Волосы длинные золотом чистым,
Искрятся в лучах ярких солнечных дней.
Не верит моряк, что путь к сердцу тернистым
Окажется, к бездне безумных страстей.

Блеск изумрудный глаз её милых,
Дурманит, волнует и сводит с ума.
Не в силах моряк слушать песен унылых,
Спешит к ней, испив бокал жизни до дна!

Как только коснулся он губ её нежных,
Вдруг острою болью пронзил поцелуй.
По шее скользнул блеск клыков белоснежных –
Объятия смерти навеки даруй!

Смущённо, растерянно взгляд вниз направит,
Небрежно она вытрет губы рукой.
Локон волос золотистых поправит,
Вновь увлеченная адской игрой!

В минуты слабости, когда
Ты хочешь слышать тишину.
Тебе останется верна
Лишь осень, прилетевшая к окну.

Она откроет смело двери,
Присядет рядышком, споёт.
И в, золотом покрытой, колыбели
Воспоминания вернёт.

И поплывут перед глазами
Немые тени светлых дней.
Калеча жаркими устами
Конструкции былых идей.

Она заденет свежий шрам
И выпьет жизненные силы.
Разрушит верный мыслям храм,
Оставив за собой руины.

И в дни отчаяния, когда
С невыносимой болью ждёшь весну,
Тебе останется верна
Лишь осень, прилетевшая к окну.

Лишь Эвридике пела семиструнная кифара,
Струились ноты из-под рук Орфея.
И лес шумел, как только пара
Влюбленных выходила на аллею.

Он ей играл, она же танцевала,
Когда на землю опускался день.
Любуясь мужем молодым, не замечала,
Как притаилась за спиною смерти тень.

Пронзило болью тело Эвридики,
Забрал змеиный яд дыхание.
Вся скорбь застыла на прекрасном лике,
Слеза скользнула на прощание.

Но за любовью в Царство Мертвых
Орфей побрел не видя сна.
Из всех историй, сплетнями истертых,
Любая быль не так грустна.

В Аид спустившись, окунулся в вечность,
Дуэтом с семиструнною поведал
Людской эпохи скоротечность,
Красу желанного рассвета.

И дрогнув сердцем, Персефона
Аида стала умолять,
Ослушаться природного закона,
Позволив страннику любимую обнять.

Владыка громко произнес:
"Дарую шанс творцу земному! "
Тень Эвридики щедро преподнес,
Отправил в лодке к берегу пустому.

И молвил вновь Аид, предупреждая:
"Коль оглянешься-тень исчезнет"
Тяжелым взглядом недоверие порождая,
Что Эвридика чудесным образом воскреснет.

Орфей бежал навстречу жизни,
Осталось несколько шагов.
А душу разъедали мысли,
Как уберечь спасенную любовь.

Не удержась, он обернулся,
Жены раздался голос звучно.
Исчезла тень! От страха содрогнулся!
Аид не обманул, она плыла беззвучно.

Палитру чувств земных собрав в святую песнь,
Орфей смог сердце растопить Черного Бога,
Но погубила счастье страшная болезнь -
Рожденные сомнения от собственного монолога.

Вливаясь гноем, липкой краской,
Разрушил яд в груди тепло.
Глаз Дьявола следит с опаской
На деву сквозь холодное окно.

Ту, что в тоске хранит надежду
И шепчет из последних сил:
- «О, друг мой милый, безмятежно
Приди, страданья прекрати!»

Пришлась по вкусу сладостная речь
Пресыщенному сердцу Князя Тьмы.
Как много в жизни было встреч,
Но эта лишь избавит от тюрьмы.

А в лунном свете руки, плечи.
Фигура девичья пленит.
Всю вечность ждал он этой встречи,
Желанье страсти взор слепит.

Красива, точно на картине,
Улыбка нежна и светла,
А Дьявол вновь в сырой рутине
Сгорит от мук земных дотла.

Быть с нею рядом – лишь убить,
И вновь, страдая, ждать такую.
А порознь быть – себя губить,
Не ведать ласк и слушать даль немую.

И вот она пред ним – застенчива, изящна,
Мечта и одиночество, в родном ему лице.
Лишь ветер шепчет: «Убегай, ведь тут опасно!»,
Но та стоит, на розами окованном крыльце.

Улыбка сладострастных губ,
Вонзится в память Тьмы беспечной.
Он, быть не может, с нею груб,
Расскажет тайны страсти бесконечной.

Обнимет пылко жаркою рукой,
И вихрь вальсов вечных закружит.
Дарить не хочет ей покой,
Всё ждёт, когда к себе стыдливо поманит.

Вновь свет луны, желанье тело покорило,
Два пылких сердца отразила тень.
Желанье деву молодую погубило,
Когда на землю опустился день.

Теряя медленно тепло,
Склонила роза голову уныло.
Глядит в замерзшее окно
На тех, кто как всегда проходит мимо.

И сил нет к свету повернуться,
Украдкой заманить пчелу.
Увы, она не сможет окунуться
В давно забытую мечту.

Ее сорвали силой руки,
Что обещали дать приют,
Теперь, в объятиях смертной муки
Не обрести желаемый уют.

День сменит ночь и выйдет полная луна,
Окутав сном роскошные цветы,
А роза в вазе умерла,
Оставив острые шипы.

В серьезных думах,разложив мысли по полкам
Холодный Ум с Душой заговорил:
- "Довольно по руинам, да обломкам
Бродить и не жалеть на это сил.

Что ищешь,раненная птица
Вновь покидая светлый дом?
Я знаю,не боишься ты разбиться
И погрузиться в вечный сон.

Лишь страх бескрайней пустоты,
Жестоко сдавливает горло
И рвет безжалостно мечты
О том,что сердцу очень дорого...

Изломаны паденьем крылья,
Но гордо держится спина.
Не потерплю я этого насилия,
Что принесла душевная война.

Родная,ну же поднимайся
И расправляй истерзаные плечи!
Вставай,на здравый смысл опирайся!
Поверь мне,время правда лечит!"

Но а Душа стекляным взглядом одарила,
Промолчав,лишь виновато улыбнулась.
О,в этом взгляде мощь и сила,
И злость невольно вдруг очнулись.

Эмоции не могут подчиниться!
Питает их огонь,а не покой.
Не в силах Ум с Душой договориться...
Проигран страстным чувствам бой...

А что объединяет поколения?
Что их сближает и роднит?
Сюжет какого сновидения
И мудрого, и юного бодрит?

Звучанье ноток старых песен?
- Нет, молодежь уж не догнать.
Им стих печальный неизвестен,
Что заставлял душой страдать.

Великого художника картина?
- Нет, не пленит она детей.
Глаза закрыла интернета паутина
Навязчивой рекламой соц. сетей.

Но стоит ветру ласково коснуться
Руки ребенка. Взять его с собой
В тот мир, где старику приятно улыбнуться,
Познать пейзажей истинный покой.

Присядут на скамейку двое,
И зазвенит журчащий разговор.
Ну что ж, поставим памятник природе –
Она исчерпала наш спор.

Витает в комнате, другим неясное страдание,
В ковер два кресла бархатных вросли.
Насыщен воздух вынужденным пониманием,
А в креслах те, в чьих душах больше не горят огни.

Спина к спине сидят они уныло.
Он курит, молча, а она глядит в пылающий камин.
Порожек дома грусть запорошила,
Бессонницею сон святой томим.

Он муж её, она ему жена,
Уж вместе долгих двадцать лет,
Но разделяет пару некая стена,
Своего рода, душу открывать запрет.

О нет, в их жизни много было счастья,
Приятно вспомнить хлопоты с детьми.
Храня тепло от долгого ненастья
Друг друга ограждали от беды.

Но после, в серую квартиру возвращались,
Спиной к спине садились в бархатные кресла.
Она огнём, как прежде, восхищалась,
А он курил. Им в доме было тесно.

И дым из лёгких, томно выдыхая,
Он знал, как любит «милая» другого.
Она же, свою боль безмолвно подавляя
Знала, как он мечтает о другой.

Слова восторга человеку неизвестны,
Способные величие собора передать.
На пепле возведён, одарен именем небесным,
Несёт он душам беспокойным благодать.

О, Ваше благородие «Исаакий»
Поведайте нелёгкой жизни сцены.
Как долго оправлялись от проклятий
И сколько чувств людских впитали Ваши стены?

Минувших лет забытые сюжеты
Расскажут нам истории о тех,
Кто Вам доверил сокровенные секреты.
Здесь, до сих пор, слышны рыдания и смех.

А сколько тайн хранится в Ваших залах?
Сердец влюблённых безобидное веселье,
Обид, утопленных в бокалах,
Утихших стонов в страшных подземельях?

Позволив к прошлому незримо прикоснуться,
Вы тяжкий груз обрушили на нас.
На балюстраде, словно ангел встрепенулся,
Желая, вдруг, представить свой рассказ.

Усталый взгляд роняли на Великих,
Просили вдохновения в небесах.
На Вас молились с трепетом Владыки,
Теперь взгляните и в мои глаза.

Не эпатажем взгляды привлекают,
Не телом обнаженным, не игрой.
Конечно, красоту охотнее желают,
Но любят тех, кто с родственной душой.

С кем содержательней молчание,
Чем сотни звонких разговоров.
И легче пережить отчаяние,
Разрушив стену громких споров.

Смеяться, без стесненья, громко,
Не побоявшись показаться глупым.
Скользнуть под одеяло робко,
Желая теплого приюта.

Кому безумие прощают
И с нетерпением ждут домой.
Известно всем, что красоту охотнее желают,
Но любят тех, кто с родственной душой.