Вырвали душу на изнанку,
В сапогах играют ей в футбол.
В крови, в грязи топят куртизанку,
А потом насилуют под столом.

Во всей этой пляске ада,
В безумных танцах на углях,
Обнажена моя Шахерезада,
Истерзана, но чиста, светла.

Ты — щит, стоящий монолитом,
И как алмаз — красива, но хрупка,
Змеиным словом, как гранитом,
Вдавливают в хлябь исподтишка.

Шипенье из уст родных и кровных,
Оплёвана иглами речей мерзких,
Ты чиста, но взглядом обречённым
Смотришь в бездну дней нездешних.

Строем в небо холодно чеканят шаг,
Душа в язвах кровавых пеной сочится.
Коктейлем сладкую смесь греховную натощак
Пьёт тот, кто в Бога облачился.
На чёрном троне владыка мира
С ржавой короной на голове, наперекосяк
Под этот марш бездушно подпевает лира
Поглаживая кривому белый фрак.

Ужасно быть отраженьем,
Делать всё, что ты велишь,
Не обладать крупицей сомнений,
Лишь тебе принадлежишь.

Я — вещь, я недостойна,
Быть частью мира — я изгой.
Устала быть чистой и спокойной,
Устала быть собакою цепной.

Почему именно я закованна здесь?
Я не знаю, есть ли другие?
Много ли зеркал на свете есть?
Много ли в этом мире отражений?

Своей красотой он не красив
Недокрасоту оценит не каждый
Бархатом себя окрапив
Король похоронных пандемий.

Мы еще люди
Мы словно машины в пучине потерянных дней
Их клики, админы, жизнь как дисплей
Чувства застряли под грудой камней
Пока мы спешим за успехом идей

Мы все же люди
Мы еще люди
Сердце без стука
Стучит нам в такт

Скользя по экрану
Подобно дурману
Но в этой фальши
Где искренний свет
Голубые экраны
Скрывают нирвану
Так мы слепо
Летим в никуда.

Не потеряли ли мы
В них самих себя?

Куда ты бежишь, наше вчера?
Зачем это бегство? Зачем суета?
Последний рубеж пролетели, вдохнув,
Ногтями цепляясь: «Дай отдохнуть!»

Кадр сменился — его не забыть,
А лучше всего — не засветить.
Фрагменты кружат в вихре голов,
Мерцают лишь в бесполезности снов.

Шлифуются мысли, но как повторишь,
Если бежишь и не тормозишь?
Стёрты колени, рубашка в крови,
Ускоряешь движение от первой любви.

Лишь на секунды замедляется темп
В хаосе пленном разорванных лент.
Новая жизнь — глухая стена,
Пробьём головой, и осколки стекла.

Притормози у затворов тревог,
Взглядом коснулся, пока не вышел срок.
Глаза голубые — слёзы тоски,
К матери нежной прижаться б к груди.

Как же вернуться к началу «вчера»,
Если загнаться, и ждать, и до конца?
Свободное время схватит меня —
Снова бег, стрелки курантами звенят.

Разрушен одинокий туманный мир,
Теперь в нём ещё одна душа поселилась.
Снимаю с себя свадебный мундир,
Кольцо шипами в палец впилось.

А мой Харлей пылится, плачет:
Когда же мы за ветром полетим?
Вроде счастлив, но тоска так и рыбачит,
Но ветер шепнёт, куда идти.

Адреналин хромает в крови
Выпасть бы из этого мира
Пожалуйста время искриви
Хочу вновь чувствовать тело.
Послушной рукой рвать цветы
Жизнь чтоб штилем билось
От людских дел отойти
Вековать спокойно, а не аритмией.

Склонился крест над склоном,
Берёзы бьют ему поклон.
Жизнь словно киноплёнка,
Лишь нельзя нажать повтор.

Невинные души в беззаботном бегстве,
Детский смех звоном летит над крестом
Синее небо, скрип качели,
Наше вчера неумолимо течёт.

Обнажаются кадры, вертясь в карусели,
Кажется, всё было иным.
Тот же склон, ржавые качели,
И крест свои царапины хранит.

Сидела женщина, скучала,
Попивала летний мёд,
Глянцы бестолковые листала,
Откреститься от невзгод.

Кино немое продолжалось,
Мысли спрятались в углу,
Фотография улыбалась —
Надпись: «Платья на заказ сошью».

Знакомства, ссылки, интернеты,
В лотерею деньги заряди,
Покупка — новые штиблеты
И прочей всякой ерунды.

Молодой самец сияет,
Аполлон сошёл с небес,
Дама даже не моргает —
Магазин, реклама: «Саморез».

«Я красавчик и спортсмен,
Нет привычек вредных.
Звоните, меня зовут Армэн…»
Далее — не для несовершеннолетних.

Дедок и вовсе уже дряхлый,
Ищет здесь свою любовь.
На фотке видно, что опрятный,
Нету пуза и жиров.

Шелест, шум по всей квартире —
Доставка, пицца, шаурма.
Тихо новости в эфире:
«Сегодня полная луна».

Глаза устали, соловеют,
Женщина ложится спать.
Канул день, звёзды тлеют —
Утром продолжит она читать.

Туман дорогу застелил,
С востока опаздывает солнце.
По чём ты гордость купил?
Или она со скидкой выдаётся?

Голову носишь поверх других,
Грудь в позолоте сияет.
Думаешь о чувствах людских,
Выражение лица что их не знаешь.

Ты же вырос в этой земле,
Теперь хвалишься своим пузом,
Как вампир на метле,
Сияешь гнилым зубом.

Под небом чугунным в кабацком дыму,
Где сонное солнце целует асфальт,
Бредем по дороге в туманном плену,
Лениво лучи освещают нам даль.

Шагаем в такт, нагло и дерзко,
Речи пустые заполняют ветра звон,
Кукушка кричит уныло и мерзко,
Что она у времени — секретный шпион.

Держась за руки, чувствуя друг друга,
Тепло, пульс и как течёт кровь,
Мир лишь — порочная вьюга,
А мы у гроба — сломанная любовь.

Пусть незаметно, следят украдкой,
Считают шаги до последней черты,
Последние минуты проходят так сладко,
Прекрасно, что в них — именно ты.

В цвете софитов — танец теней,
Бесшумно сплетаются, вьются от скуки,
Стрелки считают мгновения дней
Пред кончиной, перед долгой разлукой.

В этом спектакле билетов уж нет,
Досмотришь финал лишь с середины,
Тень обнажит свой силуэт,
Вместе с душой станут едины.

Звёзды ярко подмигивают словом,
Сыпется иней — холод пустот,
Время как нож, что было забыто,
И в этом молчании — мой исход.

Без устали смотришь на чистый гранит,
Читаешь вслух его имя.
Последние строки, как стихи под малахит,
Украшены твоей кистью.

Драгоценные слезы впитала земля,
Цветы всласть напитались.
Под холмочком лежит твоё дитя,
Хоть и старухой ты уже стала.

А время камень тот не сточит,
И шепот губ ветром унесён.
Каждый раз вновь сердце заклокочет,
Когда к плите припадаешь, как к сыну в поклон.

И пусть надгробье молчит сурово,
В нём дышит память, не остыв.
Ты принесла сюда снова
Ту любовь, что сильнее смерти, сильнее всех рифм.