Старый год к нам пришёл на денёк.
И уйдёт он, как болезнь. Тихо.
молча, не сказав.
Он возьмёт и всё плохое сложит в старый свой мешок.
Видь, сегодня его сменит Новый год?

На арене цирка видел я не поверите, друзья,
выступление пяти замечательных розовых поросят.
Ах, ребята, какие были эти поросята!

Ушки на макушки розовые пяточки, а на головах у них шляпки да панамки. Ах, друзья, жаль,
что вы не приуставали на таком поросячьем представление на арене цирка.

Босыми ногами. Я пройдусь по тёплой земле.
Полной грудью вдохнув запах скошенной травы.
Я маленький человек огромной страны.


Пройдусь голыми ногами по скошенному лугу.
Здесь совсем недавно. Рос розовый клевер.
А над лугом весело жужжали разные букашки и козявки.
А в деревне где-то играла не настроенная гармошка.


А пёстрый петух забрался на забор:
Он пытался кукарекать громче, чем гармошка.
А у забора лежал чёрный пёс. Он лениво зевнув.
Отвернулся и продолжил дальше. Спать.


А за изгородью росла молодая чья-та картошка.
А рядом петрушка, укроп, огурцы и помидоры.
Спелая малина. Пробивалась сквозь изгородь.
Проходящие мимо. Пробовали ягоды на вкус.


А в навозной куче копошились толстые курицы:
Распушив свои перья. Они отнимали друг у друга жирных червей.


А в соседнем доме у открытого окошка сидела добрая
старушка и гладила она свою милую кошку.
Вот и день сменился на вечер. И розовый закат появился на небе: Пушистые облака. Машет нам. Пока.
Мы с тобой не расстаёмся.

До завтра! Мы встретимся вновь здесь, снова с тобой.

Лебеди в небе летели. Облака плыли.
Бабы у завалинки песни пели.
А по речке листья жёлтые уплывали.
Что вы, бабы, так грустно поёте?
Кажется, будто у души струны рвёте!
Грустно нам в деревне живётся.
Утекли годы молодые, как вода. Где мы с милым дружочком ходили. Все стёжки да дорожки.
Лебедой горкой поросли. Был мой милый Петенька трактористом боевым! Надломилась жизнь.
И теперь в сырой земли. Милый Петя лежит. А с могилой рядом. Шумит клён резной. Уплыли мои годы молодые. Как вода!

Еду я сегодня в деревню. С лёгким богословием.
Где я по-настоящему счастлив.
День сегодня не простой. Светлый день.
Вербный день. Вот на горизонте показались деревенские домики. Я подъеду к дому своему. Поклонюсь дому.
Дом нахохлился и стоит, как обиженный.
Ставни заколочены. Я открою двери. Уличный свет попадёт в избёнку. А в избёнке всё осталось, как при жизни бабушки моей: Красный угол. В ряд иконки.
У иконок веточки вербы лежат. Эти веточки положены бабушкиной рукой. Я лампадку зажгу.
Тусклый свет осветил одинокий дом.
И как будто где-то в доме скрипнет старая половица.
Значит, всё ещё не потеряно. Значит, дом ещё живой.
Тихо так скрипит душа. У дома. Ждёт одинокий дом.
Нового хозяина. Но не известно, дождётся ли он.

Сосновом лесе. Церковь стояла.
В том лесe жили птицы и звери.
По сосновым и еловым веткам летaл Клёст Сосновик.
В тишине было слышно, как клювом работал он.
Ловко из шишек орешки вынимал.
Шишки с шумом падали вниз.
Вдруг раздался колокольный звон.
Клёст Сосновик пронзительно крикнул и улетел.
Эхо раскатилось по лесу. Звон колокольный и крик Клёста.

Мороз трескучий рисует узоры на окне. А вьюга, завыв
затанцевала. Она крутила, вертела
клубы белого снега.
Только и слышно, как в печной трубе гудит воющий ветер.
В печке же весело трещат дрова. А огонёк словно ручной.
Тянется к ветру вот-вот и убежит из печки. Часы стучат: Тик-так.
А за окном вдруг раздался колокольный звон!
Перекрестившись, я увидел: Белый Храм в зимнем убранстве.
Во всём белом словно невеста.
Снежные хлопья окутали белой фатой: высокие её кресты и купола. Теперь Храм Божий невеста.
С открытым лицом предстала она перед Богом.

Хлопья снега белые летят и позёмкой стелется.
В церкви Рождество Христово ель стоит высокая,
в купол упираясь, а её маковку украшает
Вифлеемская звезда.
Ярко светит та звезда.
Нам она гласит о рождении Христа.

Старик, хромой, с босыми ногами, косит траву по старинке.
Коса со свистом срезает сочные травинки.
Натруженные руки, пальцы в мозолях, густые
брови скрыли недоверчивый взгляд на городских: им неведомо,
как нелегка деревенская жизнь старика. Он уже молод,
но другой жизни ему более и не нужно.
Привык к разнотравью в парном молоке.
Для него оно словно эликсир. Хворь и хандра отступают,
будто деревенская колдунья заклинание
шептала. Только здесь, в деревенском просторе,
где-то скрыт эликсир этой вечной молодости для старика.

Еловый бор украсился нарядом белым.
Следы зверей петляют среди разлапистых ветвей ели,
а голос птиц тут никогда не стихает.
А на ветвях, как красные яблоки, сидят,
нахохлившись, снегири. От свежего воздуха за кружилась голова.
Здесь человек - гость. Вот белка скачет в белом снеге,
утопая в кормушку за угощениями, а серые воробьи
не могут поделить горбушку хлеба белого.