Дремучей ивы ствол согбенный
Как будто сильно занемог,
Как человек коленопреклоненный
Листвой подмерзшей, полутленной
Склонился вдруг до самых ног.
Ручей печальное виденье
Запечатлел и вдаль понес
И в список многих удивлений
Незамедлительно привнес.
Калины куст на берегу
Обвис, обмяк, пропитан влагой,
И только алый цвет кистей -
Как будто орден за отвагу.
Особа зеленью сочится,
Но полегла - нет сил стоять, -
Осенний недуг навалился,
Но нет желанья погибать.
Повисла капля на листе -
Никак не может оторваться,
И словно думает она:
"А может тут мне и остаться? "
Луч солнца глянул из-за тучек
И озарил печальный пруд,
Сквозь воду видно - спят лягушки,
Во сне весны, наверно, ждут.

Я порядочная ученица. По крайней мере, была таковой класса до 9. Сложно отвлекаться на что-то другое, когда тебе без конца твердят, что «это твое будущее», «не будешь учиться, будешь работать кассиром в маке», «ты здесь для того, чтобы заниматься учебой». И никого не волнует вопрос о социализации, общении со сверстниками, а ведь это так важного для любого человека, который хочет стать полноценным членом общества. Подъем в 6 утра, сборы в так называемый «храм знаний», без десяти минут 8 я уже там, а потом унылые 5-6 уроков, когда ты просто сидишь от звонка до звонка и слушаешь, как учителя снова и снова говорят какой ты бестолковый. Зачем вообще так делать? Чтобы ученик действительно поверил, что он клинически туп или вы таким образом стремитесь вызвать мотивацию на пути получения знаний? Образование вообще поменяло свое направление. Сейчас никого не заботит светлое будущее нашей страны, которой так нужны умелые работники медицины, талантливые писатели и поэты и просто смелые, целеустремленные умы. Всем только и нужно, что деньги, деньги, деньги. Вы тонете в собственной алчности и жадности, высасывая из общества все больше средств, чахнете над своим златом, как современные кощеи, а в ваших глазах так и блестят доллары и желание получить еще больше.

- Милая, ты отходишь от темы.
- Да, простите… Я продолжу.

А что мне рассказать о своем детстве? Да, у меня было мало друзей, зато было четкое убеждение в том, что высшее образование откроет мне все дороги к успеху. Но разве это нужно ребенку для счастья? Хочется чувствовать беззаботность, играть во дворе от зари до заката, смотреть мультики и уплетать очередную пачку чипсов. Я жила с бабушкой и дедушкой, родителями моего папы, и не могу сказать, что это люди старой закалки. Они довольно современны, но спуску мне все равно не давали. Именно поэтому я с таким трепетом зачеркивала дни в календаре, горячо желая, чтобы наконец наступила долгожданная суббота. Я считала этот день недели своим любимым, потому что я ехала домой. Хоть я довольно редко там бывала, но только в своем селе я чувствовала какое-то тепло, что-то очень родное. А может это было чувство той самой свободы, кто его знает.
Деревенский воздух не сравниться ни с чем, здесь это особо ощущалось. Пройтись чуть дальше по улице - вот тебе лес, повернуть налево и пройти метров сто - вот тебе река. Пройдешься по этим местам, подышишь воздухом, осмотришь округу, а уже и смеркается. Возвращаешься домой, а там уже топится старая печка, кипит чайник. Просто почувствуйте эту атмосферу и тепло начнет разливаться в любой душе.
Я любила своих родителей и люблю их сейчас, но моментами они доставляли мне большую боль. Отца я и вовсе боялась. От безработицы он становился черствым и жестким, даже жестоким. Накричать на меня из-за любого косяка – это обыденность. Поэтому я его боялась, хотя знала, что ничего плохо, кроме слов, он не сделает. По крайней мере мне… Я помню, как он поднимал руку на маму, прекрасно помню. Никому никогда не пожелаю это пережить. Ты еще совсем ребенок и видишь эту страшную картину, но что ты можешь сделать? Как ее защитить? Ответа проще не найти – никак. Остается лишь забиться в углу своей комнаты, как маленький запуганный зверек, закрыть уши и сдерживать всхлипы, чтобы не дай бог вспомнили про тебя. А потом он просто уходил. Конечно. Самое время выпить с друзьями, вот уж мужской поступок. Как только я слышала закрывающуюся калитку, вскакивала и быстрее пули мчалась к маме. Я не могла ей помочь, когда он был, а сейчас могу хотя бы успокоить. Так мы сидели и плакали в унисон до тех пор, пока организм не переставал вырабатывать слезы. А еще помню…

- Тут мне все понятно. Очень жаль, но боюсь, что наше время сейчас вышло. Я очень благодарна, что ты поделилась этим со мной. Спасибо, что идешь навстречу.
- Не то, чтобы у меня есть выбор. Но когда я выговариваюсь, мне становится как-то легче. Может ваша терапия не такой уж бред.
- Я еще раз благодарю тебя за этот разговор, Алия. Запомни пожалуйста на чем ты остановилась, на следующем сеансе продолжим.
- Значит до следующего раза, миссис Генри.
Я встала со своего кресла, забрала пальто с вешалки. Перед выходом еще раз обернулась на своего психолога. Она улыбнулась на прощание, попутно убирая со стала печенье и наш недопитый чай.
На улице довольно холодно, типичная погода для сентября. И все такое серое, невзрачное, даже яркие осенние листья никак не улучшают пейзаж. В такую погоду настроение падает еще больше, и ты чувствуешь себя как будто раздавленным.
- Если сейчас пойдет дождь, я в очередной раз буду убеждена в своем «везении». Не то что зонтика, капюшона нет.
Кап, кап, кап…
- Да твою же мать.
Поехать на такси? Да конечно, сейчас. Не позволительная роскошь для студента. Общественный транспорт – гениальное изобретение.
Остановка почти пустая, даже удивляться не стоит. 8 вечера и воскресенье – люди сидят дома у телевизоров, что им делать на улице, да еще и в такую мерзкую погоду?
Мое единственное спасение в любой не устраивающей меня ситуации – воткнуть наушники и хотя бы ментально отдалиться от этого мира. KALEO в голове, шуршащие листья и уже наполовину мокрые пальто и волосы – похоже на эстетику.
- Ну где же он, где?
Чертов пятый трамвай, все время задерживается. Но почему? Пробок в городе нет, да и как бы это повлияло на трамвай, который передвигается по рельсам. Еще и дождь усиливается, а остановка такая гениальная – столбы есть, а крыши нет. Что ж, типичная Россия, чего удивляться.
Наконец послышался долгожданный скрип колес. Звуки фанфар были бы к месту.
Вечер воскресенья тем и прекрасен, что практически нет людей, а продолжая логическую цепочку – почти все места свободны. А самое главное есть крыша и тепло, и лишь через окно можно снова ощутить легкий холодок. Треки в наушниках сменяются один за другим, трамвай ритмично пошатывается из стороны в сторону, капли медленно стекают и падают желтые листья…

- Кто не спрятался, я не виновата!
Голос бабушки раздался из соседней комнаты, и мурашки пробежались по всему телу от чувства легкого азарта. Я хорошо спряталась, она точно не найдет, а главное - как удивиться, что я такая молодец и сделала такой хитрый ход.
Голос совсем рядом:
- Хмм, куда же ты спряталась? Может здесь… Ох, а здесь нету. А где же тогда?
Звуки шагов отдаляются. Не найдет, не найдет! Я выиграла! А что, если сделать перебежку и спрятаться в том месте, где она уже смотрела? Дважды точно заглядывать не станет. Высовываюсь из-за шторы, за которой, между прочим, пряталась при каждой нашей игре, крадусь тихо, как мышка, которая хочет утащить лакомый кусочек сыра.
- Агаа, вот ты и попалась!
Она хватает меня за подмышки и начинает со всей силы щекотать, громко смеясь вместе со мной на весь дом.
*Яркая вспышка*
Я сижу на коленках у бабушки в старом домике в родном селе.
- Держишь вот так. Потом продеваешь петельку сюда, а эту вот сюда и делаешь вот так.
Она очень ловко обращалась со спицами и пыталась научить этому искусству и меня. Но пальчики 8-летней девочки настолько малы, что не могут справится с длинными тонкими железными прутьями.
- Ты справишься, маленькая. Все приходит со временем и навыком, не опускай ручки.
Прикусив язык, я снова и снова повторяю все так, как она говорила. Петельку сюда, а другую сюда и выворачиваю…
- Умница! У тебя получилось! А я знала, что ты у меня самая талантливая.
Она крепко обнимает меня, я чувствую ее тепло.
*Яркая вспышка*
- Дочь, я должна сказать тебе…
- Ну что сказать, мам? Говори уже, чего тянешь?
- Бабушка, она…
Ее глаза блестели от слез.

- Девушка? Девушка! Вам вообще куда ехать?
Надо мной склонился кондуктор.
- Извините. Мне до Баварской.
- Так вам вставать на следующей. Будьте внимательнее и не засыпайте в общественном транспорте.

Новый рубеж - высота сто тридцать,
С рассветом штурм, уже недолго ждать,
Один из многих бой, их больше, чем затиший.
Оружие готово, медали кто-то чистит,
Лишь хочется немножечко поспать…
И был у нас боец из пополненья –
Кто таких вообще на фронт берет?
Ведь глядя на него мелькает сожаленье,
Ну зачем попал ты в наш гвардейский взвод?
Все, казалось бы, предельно ясно,
Если б не нежданный поворот –
Он везде таскал, не расставаясь,
Что б вы думали? Трофейный пулемет.
Он перед боем удивил нас несказанно,
Блиндаж покинул он и шел, как на парад:
Сверкают сапоги, с иголки гимнастерка,
Две «славы» на груди, и что?
Не может быть! «Геройская звезда».
И все окаменели вмиг: «Василий, что скрывал?»,
«Василий, расскажи, как? Почему молчал»
Но не хватило слов у скромного героя,
Он только покраснел и что-то бормотал.
Потом Василий все ж разговорился:
«Ведь это край родной, мои места.
За высотою, в трех верстах моя деревня,
Там мать с отцом и старшая сестра».
Не знал тогда Василий – его деревни нет,
Лишь ветер шевелится, сдувая пепла след,
Собака чья-то воет с ночи до утра,
Из жителей деревни - лишь Клавдия, сестра.
Узнали позже – событиям тем год.
Нам надо было удержать высотку,
И на высотке был оставлен взвод –
Одна винтовка на двоих, гранат мешок
И повезло – трофейный пулемет.
Они пошли с рассветом, не скрываясь,
Не чувствуя опасности, шутя,
Чужую землю подминая в пьяном гвалте,
Им невдомек, как плачет та земля.
Упали несколько, другие протрезвели,
Ускорив шаг, перешли в налет,
Но было поздно – разрывая серые мундиры.
Заговорил трофейный пулемет.
Нам надо было продержаться два часа,
Держались пять – и кончилась стрельба,
Врагов осталось там – ну около трехсот
И тридцать человек – весь наш пехотный взвод.
Рассказ дополнил пожилой разведчик,
Они с заданья шли, тащили языка с собой,
Их путь лежал на высоте сто тридцать –
Здесь был недавно бой,
Ни звука, тишина…Вдруг кто-то копошится:
«Ребята, все вперед!» - солдатик неказистый,
Он думает – ползет, но лишь давно по кругу
Он тащит за собой разбитый пулемет.
Две раны на груди от пули и штыка,
Но словно бы с металлом слилась его рука.
«Давай держись, братишка,
Мы быстро в медсанбат!
Ну что же ты утих то?
Вон санитарный брат!»
И снова та высотка, теперь мы наступаем
И враг уже не тот, мы победим, мы знаем!
Все взорвалось с рассветом,
И мир весь на куски,
И пули крошат в щепки от бруствера бруски.
Треск автоматов и винтовок стук
И в несуразном бешенном концерте
Солировал трофейный пулемет.
И мы пошли вперед, уже победа вот,
Но что-то все не так…Вдруг фрицы замолчали –
Из-за высотки танк и прет во все «педали»
Уж фланг разворотил и под угрозой фронт.
Внезапно поломалась симфония оркестра –
Осколком разорвало трофейный пулемет.
«Да я за пулемет!» - Василий приподнялся, -
«Ребятушки, держитесь, кто там еще остался!»
Под тяжестью гранат слегка полусогнулся,
Казалось, под броней водитель ухмыльнулся.
Треск выстрелов в упор, а он все шел и шел,
Таким путем в бессмертие не он один пришел!
Но подкосились ноги, и заплелись шаги,
Но это надо сделать – «О, Боже, помоги!»
И он дошел, под танк упал,
Как выдернул чеку уже не сознавал…
На обугленной броне гимнастерки клок,
Геройский орден на клочке, как огненный цветок.

На высотке стоит обелиск,
Через поле и лес к нему вьется тропа,
Над могилой скорбящий стоит силуэт -
Это Клава, сестра.

Вслед солнцу заходящему. Дорога горяча,
Брел одинокий странник, тень за собой влача,
В руках его котомка, след бороздит в пыли,
Извилистые линии за путником легли.

Плечо от груза ниже, рука как плеть висит,
В котомке – жизни годы, все что сумел прожить.
Не раз хотел расстаться он с ношею своей,
Но счастья отголоски хранятся где-то в ней.

И много раз пытался он что-то раскопать,
Но словно сновиденья – никак не удержать.
Он был счастливым вроде и, может, был любим,
Загадочное чувство навек осталось с ним,

И телу жизнь давало, чтоб не ушла душа.
Вдруг что-то вспомнил. Замер, с улыбкой, чуть дыша,
Чтоб не спугнуть заветное, то, что давно искал,
Закрыл глаза в забытии и как моложе стал.

Слились те отголоски мелодией одной,
И в такт с улыбкой грустной кивает головой.
Уже не тянет ноша, котомочка легка,
Присел старик на камень. Разжалась тут рука…

Все храмы обветшали, забыты вера, бог,
И грешными ногами не топчется порог
Дорога к церкви старая травою поросла
Забыли, как на службу зовут колокола.

При церкви, в богоделенке седой старик страдал
Как жил, чем занимался уже никто не знал
О возрасте преклонном могли предположить
Родных нет и знакомых – никто не смог дожить.

Врач, муки чтоб облегчить, жизнь предлагал прервать
Старик сквозь стон упрямо: «Нет, ведь должен я страдать!»
И взгляд его был тленен, как будто что-то знал,
В бреду или сознаньи невнятно бормотал.

Словами тишину все время ворошил,
За всех один в ответе - молитву он творил,
Но жизни срок отмерен, дух в небеса уплыл
На всей Земле последним священником он был…

За дальними созвездьями, в немыслимой дали
Слова иль мыслесловия сквозь звезды пролегли:
- Что в Солнечной системе? И люди что с Земли?
- К большому сожаленью, все вымерли они.
- Недосмотрели может, ведь световых сто лет?
- Сигнал пропал последний, разумных больше нет.
- Ну что ж, тогда из списка и Землю исключай,
Систему закрываем. Все, Солнце выключай.

Был первый год войны, по лесу шел обоз,
Пятнадцать человек солдат, а дальше стар и млад -
И женщины с детьми, и старики,
Еще на двух телегах какие-то тюки и даже пара коз.
По следу шел карательный отряд
Все ближе, ближе и стал их настигать.
Седой майор собрал неполный взвод:
«Болото впереди и далеко в обход.
Мы день продержимся и может даже ночь,
А дальше как? Желательно помочь.
До наших десять верст, но это напрямки,
Болото две версты, а дальше вдоль реки,
Вокруг идти верст сорок-сорок пять -
За сутки не успеть и нам не устоять.
Вопрос один: через болото кто пройдет
И этим же путем подмогу приведет?»
И замер нерешительно в раздумьях полувзвод,
Короткий путь сомнительный,
Уж лучше бы в обход.
Стоят глаза потупив бывалые бойцы,
Без пользы и на дно? Мы тут не молодцы.
Да и кому охота идти через болото?
Не зная брод - не суйся иль не найти концы.
Растерянно стоят в наставшей тишине,
Болото ведь не враг и с ним не на войне.
Тут голос детский: «Доверьте это мне!»
Девчоночка-подросток, не по размеру обувь
И смотрится нелепо в армейских сапогах,
Винтовку не поднять ей и карабин тут кстати
Надежно закрепился в девчоночьих руках.
«Мы с дедушкой бывали в таких, как здесь местах», -
И вытянула шею, чтоб выглядеть взрослее,
Улыбки появились на лицах у солдат.
«А имя твое как?» «Зовут меня Олеся»
«Откуда ты?» «Отсюда, из полесья.
Да вы все не волнуйтесь. Уверена, дойду,
И вовремя подмогу на помощь приведу.
Увидите я сильная, хоть маленькая вроде,
Я мигом обернусь, несдобровать врагу!»
Вот в воду опустилась в поисках дна слега,
И хлынула грязь с тиной в раструбы сапога,
Уверенною поступью, по кочкам и вперед
Уже в вдали от берега гонец тропу ведет.
Вдруг кочка провалилась - сломалась вся слега,
И в бездну провалилась беспомощно нога,
С неудержимой силой влечет в глубь бочага,
До кочки до спасительной всего лишь два шага.
Последними усильями с плеч карабин долой,
Ремень как лассо кинула на кочку, как ковбой,
Удача! Вроде держится, но тяжесть велика
Еще, еще усилие… и раз из сапога,
С другим немного легче - и вот уж без сапог,
Ползком, ползком к спасению… Лицом уткнулась в мох.
Еще минуток пару немного отдохнуть,
И надо подниматься, ведь не закончен путь…
Теперь спешить не надо, болото только ждет.
«Один лишь шаг неверный - оно тебя сожрет!»
Так в детстве дед Потапыч ей часто говорил,
Частенько на болото за клюквой с ней ходил…
По чавкающей жиже, но только не спеша.
Порезали все ноги обломки камыша,
Видны уже березы на дальних берегах,
И скрип зубов от боли в израненных ногах.
Вот и желанный берег, твердь суши под ногой,
Зелененький листочек потрогала рукой.
Сквозь ели и березы вдаль, к зеркалу реки,
От боли сводит ноги кричит себе: «Беги!»
Уже совсем немного, но так болит в боку…
И слышен запах каши - готовится в полку,
Увидели солдаты, родное: «Кто идет?»
"Ребята, поспешите, там погибает взвод!»

Деловой комплекс «Москва-Сити» - бизнес-центр, расположенный у самой Москвы-реки на Краснопресненской набережной. Всему миру он известен благодаря внешнему виду – многоэтажные стеклянные здания как будто вот-вот проткнут небо, и весь мир лопнет словно воздушный шарик. Вероятно, так бы и произошло, будь это возможно, но мы живем в реальности с присущими ей законами физики. Однако вид комплекса не самое значимое достижение. Именно здесь трудятся самые амбициозные, сильные и перспективные бизнесмены. Среди них и была Александра Семеновна Дунаева. В свои 35 лет женщина добилась неимоверных высот – стала руководить целым отделом в бизнес-центре. Молодая начальница была на удивление строгой и требовательной. Она не прощала проступков своих работников, из-за чего получила прозвище «бессердечная кикимора». За её спиной звучали вечные перешёптывания, мол: «Неудивительно, что у нее нет мужа. С таким характером далеко не уедешь». Саша действительно была одна. Огромную 3-х комнатную квартиру в центре города с ней разделяло единственное любимое существо – маленькая белая мышь, которой женщина могла высказываться часами. Нет, ей не было одиноко или грустно. Её жизнь скрашивали походы в дорогие рестораны и спа-салоны, посиделки с такими же, как она бизнес-леди, которые постоянно хвасталась покупкой нового брендового костюма или очередной процедурой омолаживания и введения ботокса. И так проходили целые месяца, складывавшиеся в года, пока не произошло то, что заставило Сашу вернуться к истокам, в прошлое.
День подходил к концу. Этот понедельник был таким же плодотворным, как и все дни до него - несколько отчитанных работников, собрание руководства и кипа бумаг. Дела закончены и Саша собирала сумку, готовясь ехать домой. Выйдя из кабинета, она строгим взглядом осмотрела весь отдел в поисках своей последней жертвы на сегодня. Её глаза буквально пожирали людей, и каждый, опустив голову, дрожащими пальцами тыкал кнопки на клавиатуре. Довольная собой, женщина зашла в лифт и нажала кнопку первого этажа. Дверь закрылась, и весь отдел дружно выдохнул, кто-то торопливо начал вытирать пот со лба, а кто-то до сих пор не мог унять легкую дрожь.
«Страх – самое сильное чувство человека. Он помогает достичь любых целей и высот. Им никогда не понять», - с этими мыслями Александра Семёновна вышла из здания, завела автомобиль и отправилась домой.
Новёхонький 12-этажный дом был предназначен для людей с толстым кошельком. Неизвестно что было тому причиной – удачное расположение или качественный ремонт, но факт оставался фактом – это жильё для элиты.
Зайдя в подъезд, женщина в строгом костюме открыла дверцу своего почтового ящика.
-Это еще что? Очередная реклама? - в руках Саши был оранжевый конверт на её имя, – Неужели в век цифровых технологий кто-то использует письма? Занятно. Почему же тогда почтового голубя не прислали?
Ухмыльнувшись, она направилась к своей квартире.
Заперев дверь изнутри, Саша задумалась: «А ведь правда. Кто может мне писать, а главное зачем?». Бизнес-леди бросила сумку в стоящее рядом кресло и с удовольствием бухнулась на мягкий диван.
- Как же все-таки хорошо оказаться дома, – она стянула с волос резинку, удерживающую маленькую гульку и с удовольствием помассировала кожу головы.
Расслабившись, Александра Семёновна все же взялась за письмо. Прочитав надпись на конверте, она судорожно прошептала: «О боже…» Чуть дрожащие пальцы стали рвать конверт. Глаза пробегали строчку за строчкой, пока не дочитали письмо до конца. Минута в полной тишине, было слышно лишь то, как мышка бегает от одного конца клетки к другому, запихиваясь найденными зернышками.
Наконец, женщина встрепенулась, схватила телефон и стала быстро набирать номер.
-Да, здравствуйте. Мне нужен на завтрашнее утро один билет до Кисловодска… Бизнес-класс, пожалуйста.
Получив подтверждение оператора, разговор был завершен. Саша вскочила с дивана и достала небольшой чемодан. Через пятнадцать минут он был упакован самым необходимым, а сама женщина, покормив своего любимого питомца, нежилась в горячей ванне, размышляя вполголоса о письме:
-С этим ничего не поделаешь. Все умирают, а бабушке шел уже восьмой десяток. Жаль, что я так и не увиделась с ней… Однако поздно о таком думать. Нужно лишь съездить туда, перебрать вещи, а дом можно будет сдавать в аренду или вовсе продать.
В 7 утра следующего дня Саша уже была в поезде. Всю дорогу ее терзала лишь одна мысль: ее возврат в родной город. После переезда в Москву, она пообещала самой себе, что больше не вернётся назад, но тут обстоятельства прижали ее.
Две тысячи километров дороги. Поля и леса промелькали за окном словно ускоренное видео. Спустя день пути на самом быстром поезде 004М, Александра сидела в такси. Навигатор водителя указывал дорогу к её прошлому.
И вот родной дом, маленький и серый, с покосившимися ставнями и облезшим забором.
- Ох, сад совсем зачах. А ведь раньше он был так красив.
Женщина провернула ключ в замочной скважине, и дверь со скрипом открылась. Затхлый воздух вырвался наружу. Внутренности дома соответствовали наружности: выцвевшие обои, старый деревянный пол и советская мебель.
- М-да… Тут не помешает хорошая уборка, - произнесла женщина и взялась за работу.
3 часа труда и от пыли не осталось и следа. Хорошие вещи были упакованы в коробки, а плохие нашли свое место на свалке. Наследница дома упала на кровать без сил. Кровать громко хрустнула.
- Чтоб тебя! Совсем забыла сколько ей лет. Видимо рейка сломалась.
Александра Семеновна встала и заглянула под кровать. Действительно, самая рассохшаяся деревяшка не выдержала такого давления и переломилась. Однако внимание женщины приковала небольшая коробка с написанным на ней именем.
- Это что, моё? – коробка с трудом была извлечена из-под кровати. Крышка отлетела в сторону. Содержимое представляло собой старые вещи и тетради.
- Ох, я помню это платье! Бабушка сшила его на мой утренник в детский сад».
Коробка была выпотрошена. Саша заглянула на её дно и обомлела. Там, раскинув в разные стороны свои маленькие ручки, лежала старая, тряпичная кукла. И строгая бизнес-леди, которая все эти годы высказывала свои проблемы маленькой мышке, расплакалась. Она взяла куклу и прижала к себе настолько сильно, насколько могла. Её плач превратился в рыдания, всхлипы проносились эхом по пустому дому.
Эта кукла – первый и последний подарок в жизни Саши. Как старший ребенок в многодетной семье, она жертвовала всем для младших братьев и сестер, но жертвовала не по своей воле. Родители всегда твердили ей: «Ты взрослее остальных, поэтому обязана делиться». И она делилась - одеждой, сладостями, любовью и вниманием родителей… Остальным ребятам позволялось больше, чем ей, им доставалось самое лучшее. Когда же маленькая Сашенька попросила новое платье, потому что старое совсем износилось, то услышала в ответ: «Хватит думать только о себе! Между прочим, у куклы твоей младшей сестрёнки сломалась рука, мы должны купить ей новую, а тут ты со своим платьем! Обойдешься». И девочка понимающе кивала. Но на её 13-летие случилось настоящее чудо – бабушка вручила ей небольшую коробочку, а в ней была тряпичная кукла в жёлтеньком платьице.
- Эту игрушку я сделала для тебя, внученька, - сказала ей бабушка, - Она всегда будет твоим советником и другом, готовы прийти на помощь в любую минуту.
И маленькая Саша везде носила с собой тряпичную куклу. Она рассказывала ей о своих проблемах и успехах, делилась самыми тайным секретами. В один из дней кукла пропала. Девочка обыскала весь дом и нашла её. Она лежала в саду в огромной луже, вся грязная, а главное с оторванной рукой.
С тех пор прошло 20 с лишним лет. И сейчас эту куклу с пришитой ручкой и в новом платьице прижимала к себе взрослая, добившаяся высот женщина, которая так и не научилась любить и быть любимой.


Никогда не стоит судить человека, не зная его истории. Зачастую, за гордой, самоуверенной и требовательной личностью скрывается маленький ребёнок, так и не познавший любовь и тепло родительских рук. Именно в таком человеке живет чуткая и ранимая душа.