Выпал снег, растаял, словно не был,,
Ах, зачем? До лета бы лежал,
Я бы никому его не выдал,
Даже под присягой отрицал.
Схрон прохлады он нашёл бы скрытный,
Отлежался бы и переждал,
Я б ему мороженое выбрал,
Он меня б за это уважал.
Выпал снег, как с кузова просыпал
По дороге в тряске самосвал,
Словно пропустили через сито,
Чтобы, как побелка, освежал.

Обрываются связи по разным причинам,
Их порою не видно на поверхностный взгляд,
И уходят друзья и от женщин мужчины,
За судьбу принимая соразмерность утрат.
Проявляют узоры симметрии линий,
Где две нити сплетением окружены,
Или только одна в любом направлении,
Хотя эти нюансы совсем не важны.
Полотно жизни ткется в ручном исполненьи
По канонам, известным с древнейших времён,
Узелковые скрепы своим уплотнением
Сохраняют и множат неразрывность сторон.

День воскресный обусловит
Чуть замедленее ритм,
Лени благостно мирволит
Досмотреть до титров сны.

Протянуться на пространство,
Устремляясь к потолку,
И с нахальным делитанством
Декламировать хокку.

Словно вырезанный кадрик,
Из сюжетных дней канвы,
Уподобиться в кораблик
По велению волны.

Прозаичная реальность
В миг выводит из хандры.
Притягательная данность-
Воркование жены.

Из глаз её насмешка не сходила,
И на высотах делала кульбит,
С иронией фигурами скользила,
И ставила презрение на вид.

Он задержался, на подножку чувства
Он не успел и не хотел вскочить,
Его склоняли разные безумства,
Которые в мальчишке могут быть.

Он сторонился, не вдавался в смыслы,
Он взгляды, как колючки, ощущал,
Не понимал её наскоки рысьи,
Хотя, скорей, почти не замечал...

Все размышленья были бы бесплодны,
Расставило всё время по местам,
Но случай возвращает на исходный
И подоплёки раскрывает нам.

В плену Сети, в её тенётах
Их непридуманно свели
,, Что уж теперь, скажи за что ты
Так избегал моей любви?,,

(Егор Якубенко погиб на СВО, разведчик)
Мама папа, если вы это читаете, то меня, наверное, нет. Я на вас оттуда смотрю и радуюсь, со
мной рядом Всевышний. Не сто-
ит горевать и лить слёзы, все
мы рано или поздно уходим.
Значит такая судьба у меня-
быть воином. Я вас очень
люблю . Я благодарен Богу,
что у меня есть вы, Я хочу
чаще смотреть, как вы улыбайтесь и радуетесь жизни.
Хочу, чтобы ты, папа,построил
новую баню, посадил дерево,
чтобы в саду у нас цвёл виноград,
завёл собачку, съездили на море.
А ты , папа, чтобы не работал на
вахте, проводил больше времени
с мамой. Помните, что жизнь одна
и продолжается , и нами Всевышний.




Так входят однажды в ворота
В рубашке простой, босиком
И встанет ангелов рота,
И встретит небесный Главком.
Юдольная ратная служба
Закончилась меткой свинца,
Но сердце сковавшая стужа,
Оттаит во имя Отца.
Исполнена будет молитва
Горячей сыновьей любви..

Письмо полоснёт, словно бритва:
,, Не множьте печали свои,
Сдержите горючие слёзы,
Уходим мы все в горний путь,
Кто раньше, кто чуточку позже,
Кто с верой, а кто как-нибудь,
Меня не оставит Всевышний,
У воина крепкая бронь.
Весной вы посадите вишню,
Построите баню потом,
Пусть будет у папы собачка,
Он будет , наверное, рад,
Чтоб с мамой был чаще на даче,
В саду чтобы цвёл виноград.
И съездите на' море летом,
Оставьте на время дела,
А я постараюсь при этом
Подбросить вам сверху тепла ,,

Искупай меня в любви,
Разогрей отваром чувства,
Чтоб светился изнутри,
Накрахмаленный до хруста.
Складки грустные разгладь,
Положи круги примочки.,
Чтобы сладко целовать,
Напои настойкой ночки.
Но хочу тебе сказать,
Что во всём мне потакая,
Не смогу себя узнать,
И зачем ты мне такая?

Какая рубашка! Картинка!
И ткань , и покрой, и колор,
Умело скрывает толстинки,
Не видно их даже в упор.

Атлета фигурная спинка
Рождает у дам позитив,
И танго , и вальс , и фламенко
Содержит её нарратив.

В театры вожу на премьеры,
На пати и променаж,
Доминго, Бочелли, Каррерас
Нам слух услаждали не раз.

Поволжье, Кавказские воды,
Объезд ,, Золотого кольца,, ,
Мы представляли писк моды,
Пленяли дизайном сердца.

Но в близости нашей телесной
Привычка коварством вошла,
Я в лейбл заглянул неуместно,
Проведать мой статус родства.

В чужое пространство отмычкой
Я влез и пропал мой кураж,
Москва, СССР, ,, Большевичка,, ,
Позвольте, так это винтаж!

Амахау-муж имя ,,, собирать,,;
Кайя-жен. имя, ,, море,,;
Тангароа-небесно-морской бог, ,, осьминог,,
Алоха-,, любовь,,

На сердце печаль Амахау,
Алоха тревожит в груди,
В соседнем селении Кайя
Сказала ему:,, Уходи,
Не примут старейшины бедность,
Дары и подарки в чести ,
Лишь в этом находят полезность,
А ты что сумел поднести?,,...
Всегда за луною послушно
Уходит с отливом волна,
На время становится сушей
Прибрежных лагун глубина,
Являют ракушки и камни
В нетленных цветах полотно,
Как будто сложили из смальты
И опустили на дно.
Где к морю склоняются пальмы
И чист белоснежный песок
Мозаикой собраны камни,
Там Кайя держит цветок
И к небу возносит ладони.
Исторг Амахау восторг
,, Не будет на свете подобной
И мне не соперник сам бог!,,
Спустился с небес Тангароа,
Обличьем своим осьминог,
На юношу смотрит сурово,
Гордыня страшный порок,
И ожили пёстрые рыбки,
И юркнули в быстрый поток.
И кайеподобной улыбкой
Наполнился светом Восток.

Приходит пора отвыкания
От многих привычных забот,
И градус понижен внимания
С глобального на эпизод.

Приходит пора замыкания,
Рутинный приняв обиход,
Перезагрузка сознания
И обновлённый штрихкод.

Приходит пора отмокания
От въевшихся в сердце тревог,
И то, что печалило ранее,
Сольётся в забвенья поток.

Приходит пора понимания,
Прощения многих грехов,
Пьянящих страстей угасания
И восхожденья в Любовь.

Приходит пора упования,
С душой не простой разговор,
Приборка и выметание
За жизнь накопившейся вздор.

Счастье не выносимо,
То есть, нельзя выносить,
Оно , как знамя, хранимо
Теми кто клялся любить.
Кто присягнул на верность,
В горе не изменять,
Если случится, первым,
За други душу отдать,
Счастье не для парадов,
Праздника и торжеств,
Не терпит чужого взгляда,
И ревность, одетую в лесть.
Оно не объяснимо,
Суетны все словеса,
Они прозвучат наивно
Не примут их небеса.
Счастья и знамя едино
Подняты быть должны
Если с бедой поединок,
Если к друг другу нежны.

Он опоздал не в первый раз,
Он виноват конечно,
Друзья не поднимают глаз,
Не выдают усмешек.

И замер класс, весь класс готов
Внимать его рассказу,
И вот, неспешно стайка слов
Летит уже по классу.

,, Был долог путь, был труден путь,
Я шёл с обозом рыбным,
Меня ветра встречали в грудь
Под дождиком обильным,
Я все лишенья одолел,
Леса ,холмы и реки,
Я чёрствый хлеб в дороге ел,
Шёл, не смыкая веки.
Ученья свет меня манил
Звездою путеводной
И вот, я из последних сил
Пришёл сюда сегодня,,,

Вздохнёт учитель, он поймёт
Фантазию мальчишки,
Что тот нисколечко не врёт,
Он просто любит книжки.
А то, что рядышком живёт,
Совсем не интересно.
И это, в общем-то, не в счёт,
Шар круглый, как известно.
Он столько выдержал преград,
Нет к мальчику вопросов,
Учитель горд, учитель рад
,, Входите, Ломоносов!,,

На плацу перед казармой,
Чуть забрезжит свет,
,,Неразумные хазары,,
Зябко топчут снег.

Разлила зима белила,
Страшен старшина,
Видно снова изменила
Прапору жена.

Мы вросли, словно окурки,
В ледяной рассвет,
На кирзу закрепим чурки
И, физкульт-привет.

Мы обиды не питаем,
Нам не жалко ног,
Прапорщице посвящаем
Этот марш-бросок.

Снимаем с одеждой условность,
Серьёзность смываем с лица,
Карьера, чины, родословность
Оставлены у крыльца.

Нет высших и низших разрядов,
Здесь равенство не на словах,
От маковки и до пяток
Такие, как бог создал.

Подай-ка парку погуще
И веничком всыпь до красна
За прошлые и грядущие
Грехи, чтобы впрок и сполна.

Гуляй по распятому телу
Наотмашь, с оттяжкой, вразлёт ,
Под кожей чтобы звенела
Душа без фальшивых нот.

Чтоб дух берёзовый въелся,
И в поры проник насквозь,
Секи по мягкому месту,
Как знать, поумнеем авось.

А после в холодную воду
Для вящей закалки летим,
Чтоб сердце подпрыгнуло к горлу,
Как птица из клетки груди.

Что скрывается за строчкой
,, Помирились мама с дочкой,,?
Стебель ссорится ли с почкой,
Или веточка с листочком?

И было что-то
В то утро странным,
Чуть шире створки
Раскрылись ставень,
Легко окошко
Вдохнуло воздух,
И стала кошки
Нежнее поступь,
И тень от листьев
Куста герани,
Как морда лисья,
Качнулась к раме.
Луч сел на лоб мне
Как на опушке,
Бросая хлопьями
На нос веснушки.

Одевали мальчики форму не по росту,
В гимнастёрки прятали тощие тела.
Да и возраст, в общем-то,вышел не по ГОСТУ,
Взрослость мимо юности в замять увела.
Увозили мальчиков навсегда вагоны
От того что дорого, где осталась мать.
Вместо аттестатов на плечах погоны,
Вместо умных книжек надо воевать.
Как умели правили службу неподъёмную,
С честью и достоинством в поле полегли.
И коровки божии сели на ладони,
Чтоб взлететь на небо мальчики могли...
В ранцах и портфелях книжки и тетрадки,
Полная обойма всяческих наук,
У кадетов праздник, синие парадки. ..
И слеза кольнула ветерана вдруг.

На ладони луча
Свет струится заманчиво,
Пить не смей из ручья,
Станешь солнечным зайчиком.
Ты смеёшься, меня дразня,
Окунаешь в ручей свои пальчики,
Вот уже в глазах у тебя
Заискрились лукаво сигнальчики.
Ты зовёшь,, догоняй,,
Вся истомой светясь,
,, Подожди, не убегай,
Зачерпну и поймаю сейчас,,

Фартовый понедельник,
Не вторник, не среда,
Отныне не бездельник,
Заточен я с утра
На водное безумство,
Холодный водопад,
Неистовство зулуса,
Спугнувший львиный прайд,
Кружение, верчение,
Разогреванье мышц,
Как будто в заточении
Я загнанная мышь,
Как будто на свободу
Пытаюсь убежать,
И на дорожке корда
Себя зауважать.
И насладиться вкусом
Проросшего зерна,
С неутолённым чувством
Вставать из-за стола...
А дождик тем не менее
Противно моросит,
И в этот понедельник
Мне снова не фартит.

Осенняя армада флибустьеров
Спешит войти в открытые порты,
Чтоб избежать таможенных барьеров,
Бросают слитки щедро за борты.
На каравеллах не случится смуты,
Команды знают золота секрет,
Оно тускнеет каждую минуту,
И ценности былой в нём больше нет.
А боцман бьёт призывно в рынду,
Взывает всех скитальцев на аврал,
И курс проложен направленьем в зиму,
И рулевой не выпустит штурвал.
Дробятся слитки ненадёжной пробы,
Пожухлой фальшью золотят поля,
Кислинку эту ты на зуб попробуй,
И ты поверишь в правду ноября.
Застынут мачты каравелл на рейде,
И будет ночь, и сон укроет всех,
И флибустьеры будут спать, как дети,
И выпадет на утро первый снег.

Осторожность сядет рядом,
И отбросит тень
,, Не гонись за дерзким взглядом,
Пристегни ремень,,
Трезвость приведёт мотивы,
Оправдает лень,
,, Будь размеренно счастливым,
Пристегни ремень,,
Зрелость охладить порывы
,, Всё пройдёт, поверь,
Принимай жизнь терпеливо,
Пристегни ремень,,
Но надежда не предвзято
Правит и вершит,
Превышая многократно
Скоростной режим.
Только чувства неподвластно
Рвутся птицей ввысь,
Я люблю огнеопасно,
К сердцу пристегнись.

Цепочка дней звено к звену,
Страстаясь позвонком,
Венчает зиму и весну
Короной и тавром.
И пусть обычен перелёт
Гирлянд уставших стай,
Но сердце яростно живёт,
К нему не привыкай.
Дроби в сомнениях свой мозг,
Как рудоносный пласт,
Под стрелами небесных ос
Свой взор слезой ужаль.
Раскрутит счётчик календарь
Чередованьем дат,
Но только ты не привыкай
К оскомине утрат.
Пусть позолота ниспадет,
Растает глянца воск,
Коснётся серебром налёт,
Как лунный свет, волос.
Качнется чаша на весах
С годами через край.
И на земле и в небесах
К любви не привыкай.

Сигаретка не найдётся?
К разговору приглашу,
Это просто я для свойства,
Чистым воздухом дышу.
Для затравки и порядка,
Чтобы вызвать интерес,
Не осталось чтоб осадка,
Был степенным толк и вес.
Вы приезжий или местный?
Я транзитный пассажир,
Чем ваш городок известен?
Я родился в нём и жил.
И откроется калитка,
Заходи в простор души,
По дорожке и не прытко,
Шаг за шагом, не спеши.
Незаметно перебежкой
Пронесётся битый час,
Словно ядрышко орешка,
Жизнь откроется для нас.
Встанет поезд у платформы,
Равнодушный ко всему,
К меланхолии не склонный,
Я знакомца обниму.
Сигаретка не найдётся?
На прощанье пошучу,
Если свидеться придётся,
Крепким чаем угощу.

Калмыкия, Калмыкия, страна на сковородке,
Для жизни сбережения в машине, как в подлодке
На телоохлаждение поставили режим,
Иначе от кипения, как молоко сбежим.
И суховей нам ложечкой помешивает пыль,
Катун-трава , как ёжики, цепляет за ковыль,
Широкопонарамную мы созерцаем степь,
И проникаем в самую жарищу, словно в печь.
Мы выстрелили скоростью рискованно в июль,
Сомнения мы полностью помножили на нуль,
Спасительным оазисом нас встретит Элиста
И нам покажет засветло красивые места.
Неспешно , в полдыхания войдём в буддийский храм,
Осуществить желание попросим барабан,
Смиренно и торжественно там мантры пропоют,
Их звуки , как из трещины, из горла достают.
К тому, что нам обещенно, прикупим амулет,
Чтоб сохранили взвешенно мы сил на много лет,
Спокойствие нирваны чтоб обрести смогли,
Чтоб душу неустанно от гнева берегли.

,, На золотом крыльце сидели...,,
Мы беспредельно миром владели,
,, Царь, царевич, король, королевич...,,
На сигареты стреляли мелочь,
,, Сапожник, портной..,,
Выспимся, завтра у нас выходной,
,,,, Кто ты на свете будешь такой..,,
Я бесшабашный и молодой,
,, Говори поскорей...,,
Лучше болгарского мне налей.
,, Не задерживай добрых и честных людей...,,
Недосчиталка старых друзей.
Всяко и разно, шатко и валко
Их выбивала из круга считалка,
Строя другого плана расчёт,
Тольки забвение, Кольки почёт.
Напрочь сошла позолота с крыльца,
Память осталась водить до конца,
Тем же вопросом тревожа покой
,, Кто ты на свете будешь такой?,,

На красоту повесили обузой
Несовершенство мировой тоски,
Являться вдохновением и музой,
Вершить сонеты и слагать стихи.
И ей всегда сопутствует уродство,
Оно стыдливо прячется в тени,
И в этом ощущает превосходство
На всё смотреть с обратной стороны.
Наведены на безупречность взоры,
Безукоризненность условностей полна,
И вяжутся сомнения и споры,
В чём истина её и глубина?
Где созревают крепостью алмазы,
В гранёный обращаясь бриллиант
Где чувства не подвержены соблазнам,
Способность оперяется в талант.
И принято для вящего удобства
Смотреть с надменной высоты
На то, что называется уродством,
Соизмерять мерилом красоты.
А для меня всё выверено просто,
Деталью каждой пригнаны черты,
Уродство-это на душе наросты,
Всё остальное божии персты.

Мы с должной мерой из сосцов горы
Питаем органы нарзаном,
Вдыхаем воздух хвои и смолы
И принимаем грязевые ванны.
И на две трети мы уже свои
По химии и по составу крови,
В сульфато-натрия слои
Мы, как деревья, пустим корни.
Натоптыши, спремляя путь,
Нас приведут к источнику поэта.
Как тучка прилегла на грудь
Мы прочитали в томике бювета.

,, Вы льстите мне, в нём мало сходства,,,
,, В искусстве есть такое свойство,,.
,, А как же с подлинником сродство?,,
,, Всё это объяснить мне просто,
Мне в вас увидеть удаётся,
Что мимолётностью зовётся,
И из силков на волю рвётся,,.
,, Но я грустна, а та смеётся,
И я грузна, та змейкой вьётся,,.
,, Бывает так:со дна колодца
И днём видна звезда у солнца,
Привыкните, всё обойдётся,
Но не беда -не приживётся,
Несбыточное отревется,
Что не срослось не оторвётся,,...
А полотно мазками ткется,
И Санти радостно поётся,
Векам прислушаться придётся
Как сердце у Мадоны бьётся.

Санти Рафаэль, ит. художник.

На черновых листах страниц
Представлено всё закулисье,
Наброски образов и лиц,
Штрихи, чеканящие мысли.
Они трудяги и волы,
Навьюченны бессонным грузом.
Колонны букв и рифм столбы,
И торбы нервные предчувствий.
Они готовы вздор любой,
Как хиромантию ладони,
Назвать ниспосланным судьбой,
Перечеркнув всё напрочь в корне.
Безжалостно в комочек сжать
То графоманство и бездарность,
И в обморок в углу упасть,
И обрести вновь первозданность.
Чтоб стали на места слова,
На предназначенные строчки,
Как-будто были там всегда,
Не разрывали сердце в клочья.
,

Дни истончались и тучнели ночи,
Свет проникал в игольное ушко,
С надеждой обречённого пророча
Остатное прощальное тепло.

Из опыта мы в этом расходились,
И взгляды отводили от окна,
Где тополя уже отсеребрились,
И воспалено тлела желтизна.

И принимая эту неизбежность,
В иное измеренье переход,
Мы , как ребёнка, пестовали нежность ,
Оберегая чувства от невзгод.

Поиграем в поддавки,
Если этого не сможем,
То замкнутся проводки,
Заискриться ток под кожей.

Поиграем в поддавки,
Неспеша и осторожно,
И развяжем узелки,
Что затянуты так сложно.

Поиграем в поддавки,
И обиды мы отложим,
Как болванчики, кивки
Согласуем и помножем.

Поиграем в поддавки,
Не остаться чтобы розно,
Пока тлеют угольки,
И раздуть огонь не поздно.

Морозцем щёки обжигало,
ХэБэ похрустывало чуть,
Над ледяным дворцом казармы
Ярило вышел из-за туч.

На изготовку взявши лыжи,
И, предвкушая их полёт,
Теоретически предвижу-
Я олимпийский зимний бог.

Есть в армии приказ, и точка,
И будь любезен, выполняй,
Я на кирзу креплю полозья,
Скользящие, хоть догоняй.

На два протянутых каната,
На их проборы у межи,
Встаю немного угловато,
Звучит задорное :,, пошли!,,

Во всё вниманье сгибы лыжи,
Но с каждым шагом всё вольней
Я поднимаю взгляд и вижу
Вокруг торжественность полей.

Вспороли разрежённый воздух
Над гимнастёркой крыльев взлёт,
И пусть я падаю в сугробы
На каждой резкий поворот.

Но всё уверенней и чётче
,, Лыжню,,-товарищей прошу,
И тень свою у сонной рощи
По-чемпионски обхожу.

Молний огненные вспышки
Озаряют тополя,
А в дали , с крутого взгорья,
Для последнего броска,
Полководец грозным взором
Шлёт вперёд свои войска.

Метель как занавес спадает,
Вся сцена действия видна,
В окне картина оживает,
В ней появилась глубина,

Среди сосновых декораций
Проборы тянутся лыжни,
Выходит первая из граций
На авансцену тишины.

В движениях не тороплива,
Предметам возвращает жизнь,
И палки лыжные, как крылья,
Размашисто взлетают ввысь.

С галёрки зритель восхищённо
Искусством этим покорён,
Как просто и не ухищрённо
Был этот образ воплощён.

Говорите, милый, говорите
Разные банальные слова,
Даже, если вы безбожно льстите,
Вероятно, всё же нравлюсь я.

Впрочем, закружите, обольстите,
Остальное в жизни трын-трава,
Даже, если вы кому-то мстите,
И для ваших стрел я тетива.

Просто в море жизненных событий
За буйки надежды заплыла,
Да и вы , конечно, не спаситель,
Да и я спасенья не ждала.

Говорите, милый, говорите
Разные приятные слова,
Что с того, что вы не победитель,
Я без боя сердце отдала.

Луч в коморке-божий глас:
,, Поживи на белом свете
Раб домашний, Дориас,
Хоть слегка по-человечьи,,
Был в сражениях не раз,
В схватках получил увечья,
За бельмом не видит глаз,
Ломит правое предплечье.
Коз по молодости пас,
Мастерством владел кузнечным,
Но приходит грустный час,
Что усталостью отмечен.
Сил кончается запас,
Человек, увы, не вечен,
И в заслугу Дориас
В педагоги был намечен....
Каждый век в урочный час
Путь в гимнасий обеспечен,
Марь Петровна Дориас
Снова выйдет к нам навстречу.


В Древней Греции педагогами были рабы.

На моей дороге камень,
Наступил и проходи,
Только я в раздумьях замер,
Философствую поди.
В этом сгустке материала
Скрыта вековая быль,
Магма твердью остывала,
Покрывала землю пыль,
Астероиды в паденьи
Зарывалися в пласты,
Появлялися растенья,
Рыбы мерили хвосты.
Обезьяны вышли в люди,
Стали камень приручать,
И придумали орудья,
Чтоб в пещерах не скучать.
Копья, топоры, рубила
И грузила для снастей,
Чтобы милая любила
Амулет в подарок ей.
Камень стал необходимым
Созидателем идей,
От Египта и до Рима,
Городов и площадей.
Я поднял в ладони камень,
Бережно его держу,
Приоткрыл я дверцу в тайну
И на цыпочках вхожу.

Всё имеет свой порядок,
Этикет и ритуал,
В силу власти и азарта
Есть всегда, кто правит бал.
,, Короля,, почти любили,
,, Цифрам,, блага обещал,
,, Дамы,, стройные ходили,
Не стремились в фитнес зал.
В меру должности гордились
Разномастные ,, вальты,,,
Тем, что тоже пригодились
Набивать эклеры в рты.
Щелкопёр, он же ,, десятник,,
И придворный острослов
Налетал аки стервятник,
Натравлял цензурных псов.
Следом челядь ,, семенила,,,
,, Шестерила,, иногда,
Мала ела, много пила
За красивые слова...
Но устойчивый порядок
Передёрнули в конфуз,
При раздачи выпал как-то
Из колоды архитуз
Срезал звёздочки на стразы,
Шваль назначил в козыри,
Отпустил свободу в массы,
,, Ешь до пуза крем-брюлли,,
И от радости благая
Оросила всех слеза...
Мстит забывчивость такая
,, Джокер,, бьёт всегда туза.

Наколим дровишек,
Печурку натопим,
Чешуйками шишек
Пламя накормим,
Чтоб в нашей избушке
Вагонного типа
В душе, как в теплушке,
Согрелась молитва.
В простом исполненьи
Житейских желаний
Найдём мы спасенье
От смут и терзаний.
Наполнится светом
Всенощным беседа
С неспешным сюжетом
Про то и про это.
Здоровья и счастья
Взрослеющим деткам,
Почаще встречаться
С кем видемся редко,
Родителей вспомним
Живых и ушедших,
И годы как промельк
Дней сумасшедших.
В пространстве вселенском
Заветное место,
Где просто и честно
Тепло и уместно.

Торопливости издержка?
Но я, вообщем, не спешу,
Издевательство, насмешка,
Битый час ключи ищу.
Может нервы сдали резко,
На приём пора к врачу?
Что за дичь, дурная пьеска!
Я почти уже рычу.
Загляну за занавеску,
Головой кругом верчу,
Рассудительно и веско
Пальцы иксиком скрещу,
Дня вчерашнего нарезки,
Как свидетелей впущу.
От обиды было мерзко,
Зло шептала ,, отомщу,, ,
Кары гневные в отместку
Посылала, как пращу,
Обещала я гротескно,
Что измены не прощу...
Но на утро, как известно,
Перебродит боль в ночи
И подвесками отвесно
Вновь появится ключи.

От Нестора ведётся тот расклад,
Но летопись безмолвна на вопросы,
Не объясняет, предъявляя факт
,, Пришли варяги в Новгород по просьбе,,.
И задержались на века они,
Установили княжеский порядок,
Где люди начинали год и дни
Соизмерять от святок и колядок.
Там скандинавы проходили квест
,, Кому удел достанется богаче,,,
В полюдье совершали свой объезд,
Взимая дань с людского плача.
Но был иной, глубинный интерес,
Неспешный и раздольный,словно песня,
Перелагать под пашню дикий лес,
Не причинять и не творить злодейства.
И чтоб души бессмертной не марать,
Не ввергнуться обманчиво в соблазны,
Решили пришлых властью наказать,
Себе оставив только божье царство.

Дробил учащенно пульс,
Запал воспылал до скерцо,
Дракары готовили в путь
В ответ на призыв иноверца.

Свинцовая капля с весла
Скатилась буковкой в саги,
Зеваки с ,, бараньего лба,,
Смотрели вдогонку ватаге.

В Варяжкое море на ост
Из шхер уходили бродяги,
Ничтоже сумняшесь, их вождь
Вверялся мечу и отваге...

Сегодня обратный отсчёт,
Набухли венами реки.
Дракары готовят в поход
Убийственный на человеки.

Полюдья безмерная дань
Враздоль раздвигает погосты,
И алчность наживы, как встарь,
Сердца пожирает коростой.

Над Корсунью звонниц набат
Взывает сквозь время тревожно,
,,Варяги идут на Царьград
Спаси их, господь, если можно.,,


Дракары-корабли викингов.

Снегурочка, прими усладу,
Впитай любви горячие лучи,
И от сердечной теплоты внезапной
Растай, уйди в коренья и в ручьи.

Снегурочка, не дорогая плата
Над ярым пламенем костра
Взлететь и с дуновеньем слабым
Прозрачной дымкой взвиться в небеса.

Снегурочка, страшнее доля бабы,
Беги в объятья жаркие, пока
Не стали в утешение наградой
Одна морковка и два уголька.

От сложностей до упрощений
На перевалах лет,
Под бременем отягощений
Несу судьбу, как шерп.
В долине зелень молодая
Осталась за спиной,
Тропинка тянется, петляя
Меж бездной и стеной.
Высокогорья воздух резок,
Вонзается иглой,
На голове всё больше снега,
Не тающего в зной.
И стало мелочью ненужной,
Что жаждал обрести.
Себя бы только не недюжной
Поклажей донести.


Шерп-проводник на Тибете.

Булавки роз на поле платья,
Когда покрой неуловим,
Когда каприз её не кстати
Ничем иным не объясним.
В цветочной гамме лихорадки
Избыточны полутона,
И этот миг хранит загадки,
А нам разгадка не дана.
И обмануться суеверно,
Костры листвою окропив,
Что вместе с ними непременно
Былое чувство отболит.

Вот молоко к хрустящей булочке,
И нижний свет и шторы на окне,
Спокойные и светлые минуточки,
Как рыбки золотые в глубине.

__________________________________

Твоей улыбки мягкий свет
И лёгкий смех сквозь сон у дочки,
Так, начиная с новой строчки,
В моей душе встаёт рассвет.

______-_____________________________

Строили гнездо,
Прутики да ветки,
Но в конце концов,
Оказались в клетке.

_____________''_____________-___

Переброшен в зиму мостик,
Нынче праздник Покрова,
Небо принимает в постриг,
Как монашек, дерева.

По зернышку, по зернышку,
Как курочка клюёт,
Перебирает Золушка
От порчи корнеплод

Горох и чечевица,
Капуста и свекла
В подвале сохранится,
Всю зиму до тепла.

Приборка, постирушка
И прочие дела.
Шесть соток и избушка
На краюшке села.

Под вечер бабу Зоюшку
Внучата теребят,
Под сказочку про Золушку
Они прекрасно спят.

Пусть фея в сон им явится,
На бал их позовёт,
И наяву сбывается,
Что крёстная приврет.

Моё собачье дело
Совать любопытный нос,
Чесать, если засвербело
И грызть с упоением кость.
Бросаться остервенело
Опасности под откос.
Не рассуждая, смело
Включать, если надо злость.
Помнить сигналы тела
И запахи заучить,
По отпечатку следа
Предательство уличить.
Моё собачье дело
Принять на себя грозу,
Если не к чёрту нервы,
Шкурой своей спасу...
Солнце устало село,
Сон твой устерегу.
Не легкое, вообщем, дело,
Но без него не могу.

До донышка один глоток,
Но не насытна жажда взгляда,
День заключает эпилог
Прощаясь, титрами заката.
Что можем мы предположить,
На что надеяться мы в силе?
Что завтра мы сумеем жить
Чуть-чуть счастливее чем были,
Что благосклонней будет бог,
Но примем всё, что заслужили,
Души смятенье и восторг,
Чтоб мы и нас всегда любили

На тёмных шторах вязнет свет,
Граница на замке,
Хранится в комнате секрет
В укромном уголке.
Здесь каждый день похож на ночь
И тень теряет смысл,
Здесь звуки улетают прочь,
Цепляясь за карниз.
Здесь тишина свила гнездо,
Укрыв себя крылом,
Здесь обитает томный вздох
Неведомо о ком.
К разгадки тайны не стремлюсь,
Я сам в себе завис,
Вокруг забот кручусь вьюном,
Предполагаю жизнь.
Возьму заветные ключи,
От суеты запрусь,
В мерцаньи тающий свечи
О ближних помолюсь,
О их спокойствии души,
О силе превозмочь
И страх и немочь сокрушить
И боль развеять прочь.
Но схимной я не погрешу,
Отшельником не быть.
Я в комнате той погрущу,
Чтобы светлее жить.

Ирландским степом по стеклу
Дождинки исполняют джигу,
Придав значенье пустяку,
И вместе с тем, внося интригу.
А что мы знаем о дождях,
Вписав их в гостевую книгу?
Прошёл, прокапал и иссяк,
Со знанием дела иль для вида.
Обложный или полосой,
Окатный дождик или спорый,
Грибной, слепой или косой,
А ты из них, скажи, который?
Краплёный пылью городской,
Занудный дождик моросящий,
Поверить в твой обман позволь,
Что ты и вправду настоящий.

На небе стройка, громоздятся
Тугие вязанки тюков,
И грузчики безбожно злятся,
Сгружая их с грузовиков.
Клубится пыль из мешковины,
С дыханьем забивая грудь,
С надрывом кашляют мужчины,
Так грозно, что нельзя уснуть.
И Сварог , бог грозы и сварки,
Латал и штопал полотно,
Чтоб свежестью дышали парки,
Светило солнце к нам в окно.

Если есть Идея абсолюта,
То она уже не абсолют,
Потому что этой мыслью люди
Некий образ всё же создают.
Отпечатком своего подобья
Помечают ненароком день
То мельчат, взирая исподлобья,
То скользят поверхностно, как тень.
В редкие минуты вдохновенья
Отпускаю душу погулять,
Поводок держу из опасенья,
Чтоб к другим не смела приставать.
Если неудобные вопросы
Вытащит из сумрака на свет,
Растревожит и оставит после,
И не даст приемлемый ответ.
Взгляд на жизнь-окошко из каюты
В сопредельных рамках бытия.
Путь держу в созвездье абсолюта,
Или тщетно думаю, что я?

Пленила страстная Кармен
И красотой и статью,
И гордости её взамен
Кровь алая на платье.

Доверилась любви Жизель,
В обмане, как в тумане
И ревности безумный зверь
Похитил жизни тайну.

Хранительница чистоты
И непорочной чести,
На Дездемоне лжи персты
Сомкнулись хваткой мести.

А Пенелопа молча ткет
И на ночь распускает,
И суженого верно ждёт,
Других не допускает.

И я сравненья не ищу,
Примеры все хромают,
Я просто по тебе грущу,
Люблю, не намекая.

Грянул гром , перекрестился пахарь
Будет влага, будет урожай,
Пряники и новая рубаха,
А жене узорчатая шаль...

Нет дождя, а в небе громко
Прорычала страшная беда,
Дым столбом, глубокая воронка,
Кровушка пролилась, как вода...

Разыгрались сполохи зарницы,
По приметам, добрый сенокос,
До весны скотина будет сыта,
На гумне пшеница и овёс...

В солнце бьют, разгорячась, зенитки,
В огненных разрывах горизонт,
И следы снарядов, словно нитки,
Прошивают смертью небосвод...

Чай ещё не крайняя рубаха,
Слава Богу, есть что доносить,
Перебьёмся, не впервой, однако,
Лишь бы детям счастливо пожить.

Всё явиться однажды,
За частоколом слов
Неумолима жажда
Познать закон основ,
Принять как первородство
Явлений каждый миг,
Лишь косвенное сходство
Хранит в себе двойник.
Искать соблазн повторов
Напрасная тщета,
У каждого восхода
Есть новая черта.
Так, каждый раз иная,
Ты манишь новизной
И мной повелеваешь
Под солнцем и луной.
Опасная привычка
Повторов не для нас
И на щеке ресничка
Иная возле глаз.
И что-то за печалями
Сокрыто в глубине,
Как за семью печатями
В неведомой стране.

Восторгу нет предела,
В дом принесли щенка.
Он в кудельках весь белых
От носа до хвоста.

Как облачко небесное,
Пушистый и смешной,
Он топает несмело
По комнате большой.

Обнюхал папу с мамой,
Всю мебель до угла,
И тут случилась драма
На краюшке ковра..

И , маму взяв за ручку,
Лукаво молвит дочь:
,, Он так похож на тучку,
И это выпал дождь,,.

Крона дерева-листьев множество,
Здесь деталь не важна для художества,
Здесь мазками и светотенью
Привлекается впечатление.
А мне интересней пристальней
Вглядеться в прожилки лиственные
И в хрупкости их беспечности
Ощутить дыхание вечности.

Взрывает птичий грай, как порох,
Дремотный промельк октября.
Внезапен неуместный сполох,
Как гам мирской монастыря.

На византийское убранство,
На бархат листьев и парчу
Падут снега, укрыв пространство,
В меха в размах, не по плечу.

И этой щедростью раздольной
Крепка и необъятна Русь..
А в октябре всегда невольно
Смятения питают грусть.

Дарует осень эту мнимость-
Боль обнажив, с листвою сжечь
Того, что так и не случилось,
Не смог простить и уберечь.

Проведите границы,
Разделите межой
Этот воздух, где птицы,
На свой и чужой.
Положите каменья,
Где кончается ряд
Одного поколения
Павших солдат.
Разорвите страницы
Летописных былин,
И в церквях, в половицы
Вбейте ярости клин.
Поделите на русла
Бег днепровской воды,
Чтобы не было грустно
От беды-лебеды...
И захлопнется дверцей
Земная душа.
Жить без совести легче,
Без прощенья греша?!

Зверьё угрозою рычало,
Дождинки выбивали дробь,
Всё какофонией звучало
И завораживало кровь

Мир расточал повсюду звуки,
Предназначая тот посыл
Для наслаждения и муки
Смысл обрести в кругу светил.

Плелась подспудная основа,
Гортань першило, жгло язык,
Ворочилось и зрело слово,
В испуге замирал инстинкт.

Природа-мать, над колыбелью
Ты цену ведала ль сама
Тому вселенскому прозренью,
Что прозвучало гордым ,, Я,,.