У порога прислонён мешок латанный,
Кем-то брошен, обронен и не надобен.
Толь картоха сохнет в нём, то ли снадобья,
То ли прелью пахнет он, то ли ладаном.
Сапожищем двинут в бок от отчаянья,
Не со злости, видит бог, так, нечаянно,
И затянут узелок крепко-накрепко
И повесят на шесток, словно на дыбы.
Ищут счастье, не найдут, горемычные,
И напрасно ноги бьют пыль обычную.
И куда-то взор стремят в даль дорожную,
А оно висит в углу под рогожею.

Въезжал в ворота экипаж,
Дас Мэдхэн шла ему навстречу,
Спустилась в сад на променаж,
Присела на скамью у речки.
Закладка выпала из рук
И ветерок трепал страницы,
И смутное волненье вдруг
Кольнуло тоненькою спицей.
Перебирала день с утра
По важности и бестолково:
Размеренная суета
Возилась скучно и знакомо.
Но ускользала та деталь,
Что нарушала эти связи,
И мыслью уносилась вдаль,
И улыбалася некстати:
Как прорицатель предсказал,
На ней увидев три короны,
Как Петер козликом скакал,
По-шутовски ей клал поклоны.
Вот солнце сделало вираж,
Не успокоив стуки сердца.
Отъехал встречный экипаж
С двухглавой птицею на дверце.

Что почести? С балкона взгляд прощальный,
И вздох от королевского величья,
Под стук колёс дробящий по брусчатке,
Регламентом очерчены приличья.
Версаль не одевает траурные платья,
Забелит свет молочным мелом,
И та , что отдавалася в любви объятьям
Останется недвижным бренным телом.
В клубок свернутся сплетни и интриги,
И зашипят в бессилии ужалить,
Она любила жизнь, а не вериги,
А ей вменяли жажду троном править.
Бельвю, Компьен и Фонтенбло померкнут,
Забудеться Людовик с новой дамой..
Но почему-то в век наш двадцать первый
Я увлечён сюжетом этой драмы.

Высказать и промолчать,
Пыл на искорки рассеять,
Оттолкнуть или обнять,
Обмануться и поверить.
Тайну верную хранить,
Смуту на душе посеять,
Всё значимое развеять,
Всё ничтожное принять.
Без причины загрустить,
И без повода смеяться,
Отомстить или простить,
Равнодушными казаться.
Загореться светлячком,
Может и такое статься-
В цель недрогнувшим зрачком
Мёртвой хваткою вонзаться.

Нежным касанием рук,
Глины прощупал пульс,
Бережно демиург
Её возложил на круг.

Вздохом наполнил грудь,
Ступнями станок прижал,
Молвил ,, пора и в путь,,
И за мечтой побежал.

Ожил холодный кусок,
Поднялся, затрепетал,
Сквозь пальцы сочился сок,
Весенних дождей нектар.

Сына счастливый отец
Над головой поднял,
,, Какой же ты молодец,
Давно о таком мечтал,,

Все ожидали поворот
В размеренности повседневной,
Готовились к нему и вот,
Случились в жизни перемены,
По сути же, переворот,
Смещение, по сути, власти.
Бразды правления берёт
Большое маленькое счастье.
Пока оно ещё гулит
И мирно спит в своей кроватке,
Тем самым подданным велит
Не нарушать его порядки.

Дым из трубы хвостом собачьим,
Виляет радостно ветрам,
С утра был западный и значит
Он принесёт ненастье нам.
С обеда заглянул с востока,
Дыханьем разогретых стран,
Дымя колечками восторга,
Как курит трубку капитан.
А к вечеру опять заштилит,
Притянет к небу дымный хвост,
И до утра его пришпилят
Булавками далёких звёзд.

От Геры Зевс явился,
Очами зло сверкая,
Испепелить грозился
,, О, тоже мне, святая!,,

В отместку, в наказанье
За грех прелюбодейства
Он в женское созданье
Вдохнул микроб злодейства.

Богинями Олимпа
Привиты дарованья,
И пусть она без нимба,
Зато с образованьем.

Таили злые козни,
Супруга назначая,
Он ,, думающий после,,,
А надо бы вначале.

Сосуд из красной глины
Притягивал на полке,
А что внутри хранили
Не объяснили толком.

Отшучивался часто
В ответ Эпиметей
,, Несбыточное счастье
Без видов и затей,,

Но боги запретили
К горшочку приближаться,
Неведомые силы
Там могут оказаться.

Болезни и несчастья
Ворвутся в мир юдольный,
Расколется на части
Уклад времён спокойный.

В чертогах точно знали,
Что женскую головку
Смущает дух лукавый
На разные уловки...

И со времён тех давних
Мы пленники коварства,
И платим горькой данью,
И нет от бед лекарства.

Всё в жизни может статься
И ссоры и раздоры,
Но пусть любимым снятся
Цветы в руках Пандоры.

На две недели срок назначен,
А ты помножь его на дни,
А если на минуты, сдачу
Отложишь, может быть, на сны.

Сорваться, но размеренно и чётко,
Успеть друзьям взглянуть в глаза,
Чтоб по-мужски сказать в них жестко,
О чём в словах порой нельзя.

Закинуть вещи и себя устроить
В плацкартный простенький уют,
И осторожно планы строить,
Смотря как люди чай свой пьют.

Ускорить шаг по однопутку,
И с высоты увидеть дом,
И слабину дать на минутку,
И пожурить себя потом.

Обнять родителей и поклониться
Годам, тревогам, седине,
Водой колодезной умыться,
Команды отдавать во сне.

А с новым днём прийти к желанной,
И попросить руки при всех,
Обнимет дочку нежно мама,
А батя выдохнет :,, морпех!,,

Мужчины водаабе
В серьёз блюдут табу,
С тотемом черной цапли
Выходят на тропу.

Их гады не пугают,
Им видно за версту,
Как хищники вздыхают,
В засаде на зебу.

Мужчины водаабе
Возносят красоту,
Сами собою рады
Прикидам и бубу.

Они зрачки вращают,
Сбивая в крем белок,
Им женщин угощают,
Сбивая сердце с ног.

Мужчины водаабе
Танцуют гереволь,
Без оснований к свадьбе,
У них другая роль.

К ладони прикасаясь
И уголками губ,
Привлечь к себе пытаясь
Интимностью услуг.

Мужчины водаабе
Не где-то вдалеке,
В кафешках на Арбате
В уютном уголке.

Горячим языком рассвет
Лизнул обмякшую портьеру.
Дворцовый каменный корсет
Навис над нильскою ривьерой.

Увязла свежесть в камышах,
Добычу рвали крокодилы.
Сет из пустыни сеял страх
На обитателей долины.

А евнух вороном кружил
И Птоломея вёл на царство,
А Цезарь об одном тужил,
Что от болезни нет лекарства

Раскалывалась голова,
И в ожидании припадка
Выдавливал с трудом слова
Он по-спартански кратко.

Шум в коридоре, мерный шаг,
В дверях префект остановился
,, К нам во дворец в столь ранний час
Торговец грек с ковром пробился,,

Твердит настойчиво свой бред
Про тарабарщину знаменья,
Он вестник будущих побед,
В его руках ключи к спасенью.

Улиткой свёрнутая ткань
Разверзлась, как в пучине пена,
Там словно трепетная лань,
Лежала царственная дева.

У Цезаря свербела голова,
Он посмотрел с оттяжкой на бедняжку,
И процедил прислуге, чтоб сперва
Умыли благовониями пташку.

,,Слава-сладкая отрава,
Кто вкусил её хоть раз,
Будет требовать приправы
Каждый день и всякий час.
На великие свершенья
Распыляться зря нельзя,
Ждут утраты и лишенья,
И не стойкие друзья.
Покорятся твоей волей
Чужеземные края,
Если страсти не позволишь
Стать клюкой повадыря.
Зарастут травой руины,
Стены башен возведут,
Только сердце у мужчины
Может выгореть как трут ,
Откажись от чар гетеры,
Александр, мальчик мой,
Из Афин в порту триера,
Отошли Филлис домой.,,
Утром, выйдя на ступеньки,
Был царевич поражён,
Стал мудрец на четвереньки,
А Филлис верхом на нём.
,, Если даже Аристотель
Был осёдлан словно конь,
Берегись! На всё способен
Пожирающий огонь,,

За ширмой, на кровати раскладной,
Живёт старик, он мне почти родной.
Он ожидает поезд проходной,
Туда, где нескончаемый от жизни выходной.
Ещё упрямство делает в нём вид,
Что он и в самом деле индивид,
Но даже сон, когда он спит,
Наверно ,таковым себя лишь мнит.
Что говорить? Конечно жаль,
Что человек вот так уходит в даль,
В конце пути себя он не застал,
К себе знакомому на встречу опоздал.
Он окружающих с трудом распознаёт,
Когда предложат он поест или попьёт,
Он жизни задолжал и долг свой отдаёт,
Как спишут, вот тогда и поезд отойдёт.

Воздух замкнутый под кожей,
Шар -дубленные бока,
Чем-то на меня похожий,
Но похож скорее я.
Чуть надутый самомненьем,
С гулким эхом изнутри,
Получал, пардон, коленом
Не однажды от судьбы.
То взлетал дугой, то свечкой,
И стремглав бросался вниз,
Был послушным как овечка,
Или диким, словно рысь.
Укрощался, упрощался
До оскомин разных схем,
Уходил и возвращался
В плен надуманных систем.
То зигзагом извивался,
То искал короткий путь,
То спешил, то не решался
Будь что будет, как-нибудь.
И в итоге понимая,
Попадая рыбкой в сеть,
Надо битым быть сначала,
Чтоб надеяться и сметь.

Держи ответ слепец визирь,
Твой господин во гневе,
Ты заговор в сераль впустил,
Он свёл гнездо в гареме.
Мои красавицы мрачны,
Былого нет веселья,
На них шальвары как ножны,
Их скованы движенья.
Не молод я, но и не стар,
И есть мужские силы,
Но я желать их перестал,
Их ласки мне не милы.
Ты им подарки не дарил?
Померкли изумруды?
Ты их лукумом не кормил?
Шербет не клал на блюда?
О, солнцеликий властелин!
Век не минуют блага!
Но чем тебя я рассердил?
Печали женщин-влага.
И мыслить даже б не посмел,
Свидетель в этом Сущий,
Кто б женщин разгадать сумел,
Мудрейший из живущих.
Случилось это с того дня,
В базарный час на рынке
Дороже статного коня
Продали нам блондинку.

В смирительной рубашке тишины
Завязаны узлы на рукавах восторга,
А мы с тобой задумчиво нежны,
И тянем руки к яблоку Востока.

И словно дети, трепетно смешны,
Как будто ждём послание от бога,
Что прощены и больше не грешны
Уже нас не поставят в угол строго.

От зеркала пруда отражены
Деревьев лики, небо синеоко,
В такое утро до высот слышны
Молитвы сердца чисто и глубоко.

Бутылочки наливки
На полочке стояли,
Печальные мотивы
Играли на рояле.

Казалася наивной
И трепетною поза,
А вы такой невинной,
Как в вазе эта роза.

В такт головой качали,
Смущённо улыбались,
Вы свежесть источали,
Какой бывает в мае.

А что за этим будет,
Волнуясь понимали,
Когда слегка пригубим
Наливочки в бокале.

Я в людях разбираюсь,
А в женщинах не очень,
Люблю и восхищаюсь
С утра до поздней ночи.
И даже не пытаюсь,
И не уполномочен,
Волнуюсь и смущаюсь
И сверхсостредоточен.
Когда я сомневаюсь,
И нервами не прочен
Я просто наслаждаюсь,
Когда ответ не точен,
И мыслью извиваюсь,
Считая многоточье,
И честно признаваясь,
Как этим обесточен.
Я в людях разбираюсь,
А в женщинах не очень,
Люблю и восхищаюсь
С утра до поздней ночи.

Римский форум, вечный город,
Сублимация и блеск,
Ненасытной жажды голод,
Хлеба, зрелища Бурлеск
Над клоакой возведённый,
Ряд колон и базилик,
И трофеями скормленный,
Он величия постиг.
Разрастался метастазой,
Пожирая племена,
И довольствовался фразой
,, К миру приведёт война,,
Развратили душу роскошь,
Непомерный рабский труд
И разверзлась в бездну пропасть,
И случился божий суд.
У истории соблазны
Повторяться каждый раз,
Снова путь ведёт опасный,
Будем верить, что не нас.

Стать святой? Так это просто,
Жить в деревне Домреми,
Где простор и чистый воздух,
И любовь в кругу семьи.
Быть послушной, в меру скромной,
Братьям спуску не давать,
И не быть к обидам склонной,
Слёзы зря не проливать.
Научиться меч в ладонях
Крепко-накрепко держать,
Словно рыцарем в погоне,
По стерне стремглав скакать.
В тишине творить молитву,
Слышать голоса святых,
Призывающих на битву
За отчизну и родных,
Знать священное писанье,
С верой приходить в костёл,
Чтобы Девой Орлеанской
Встать голубкой на костёр.

Переступив ступеньку утра,
День начинался на центральной пьяцца,
Лежали тени под ногами смутно,
От стен домов пытаясь оторваться,
На окнах ставни распахнули горла,
Встряхнули звуки бойкие хозяйки
И запахами наполнялся город,
И в поисках еды кружили чайки.
Назойливые мысли, словно мухи,
Привязчиво жужжали Леонардо,
Что денег нет и нет нужды в услуге,
И опускались руки от досады.
Вот в двери постучался робко кто-то,
Подумалось, ,, наверно показалось,,
Но подмастерье отворил ворота
И гость вошёл, смущённо запинаясь.
Он говорил что прибыл из Тосканы,
Торговец шерстью,а зовут Франческо,
И он наслышан об искусстве Леонардо,
И за работу он заплатит честно.
Что он женат и в браке очень счастлив
У Лизы, так зовут его супругу,
Родился сын и он устроит праздник,
Фиесту на тосканскую округу.
И хочет заказать портрет фемины,
Чтоб стал он украшеньем дома
И достоянием семейным,
Запечатлённый в образе мадоны.
А Леонардо думал, что нет денег
И флорины звенят приятно звонко
И он свободен в этот понедельник,
И будет ждать, когда зайдёт Джоконда.

Был назначен выход,
Впрочем, как и вам,
Не сулящий выгод,
Мёда по устам.
Запустили время
Счётчиком в груди,
Дали крест и бремя.
Коль пришёл, неси.

Гладь озера-мольберт
И огоньки как краски.
Мы пишем свой сюжет
,, Июль, курорт кавказский,,
Папахи ближних гор
И лунный круг сулгуни,
Как древний перебор
Гортанного чонгури.
Мерцает звёздный свод
Кристалликами света,
Стекая струйкой вод
В фонтанчики бювета.
И жилками корней,
Удерживая склоны,
Железный бог камней
Врачует благосклонно.

В городских руинах
Жизни ни следа,
Запеклася глина,
Стала, как слюда.
Ставни на простенке
Прикрывают лаз,
Где в окно глядело
Солнце в ранний час.
Поживали люди,
Не держали зла,
А теперь по всюду
Пепел и зола.
На дворе в березку
Клин снарядный вбит,
Проступают слёзы
Кровью через бинт.
Образа безмолвны,
Скорбен светлый лик,
Слышит мир огромный
Сердцем это крик.

Один у красоты изъян,
Она не совершенна,
Но этот маленький обман
Приводит в восхищенье.
Над геометрией лица
Симметрия не властна.
И светло-серые глаза
Весьма огнеопасны,
И в ямочку её щеки,
Как в пропасть, безнадёжно,
Я попадаюсь, как в силки
И выбраться мне сложно.
В улыбке сонмы подоплёк,
И в смехе скрыты тайны,
Когда журчит, как ручеёк,
Не поскользнись случайно.
И притяжения закон,
Не в силах опровергнуть,
Лечу я яблоком в твой сон,
Чтоб губ твоих изведать.

С годами хмель перебродил
И отрезвился жизнью,
Я малой толикой платил,
За всё, что дал Всевышний.

Терял и смыслы находил,
Я мерз и обжигался,
Кого-то искренне любил,
И также ошибался.

В друзья порою заводил,
Доверившись наивно,
Того кто мог, но не прикрыл
В тяжёлый час мне спину.

Ни с кем я счеты не сводил
И отпускал обиды,
Судить не мне, я просто жил
Обласканный и битый.

Я жизнь свою благодарю
Открыто и без ложности
И с новой силою люблю
И принимаю сложности.

Мы подвержены искусам
Обольщения людей
И нагрянули в Тарусу
С полным ворохом идей.
Продышаться полной грудью
От цветаевских высот,
Посмотреть как травку гуси
Щиплют там который год,
И печальную собачку
Там вкусняшкой угостить,
Предложить Марусе жвачку
И на тачке прокатить.
Выйти на берег высокий
Над неспешною Окой,
Где великий Паустовский
Навсегда обрёл покой.
Но разбилися мечтанья
От неброской простоты,
Для тарусцев наказанье
Им столичные понты.
Настоящая Россия,
Как девичия тоска,
Только здесь могла Марина
Написать, что ,, грань тонка,,.

Не внимай пустому слуху,
Не давай руки лжецу,
Не суди превратно друга,
Не перечь на зло отцу,
Не слепи глаза дарами,
Не вверяйся большинству,
Не держи в отместку камень,
Следуй крови естеству,
Опасайся лжепророков,
Святотатствие не множь,
Не итожь ни лет, ни сроков,
Бога всуе не тревожь,
Не гневи высокомерьем
Зря превратности судьбы,
К ближним относись с доверьем,
Бескорыстно их люби.
Добывай свой хлеб насущный
В честном, праведном труде,
И узреет веру Сущий,
И за всё воздаст тебе.

Замесили тесто дрожжевое
И оно поднялось, как живое,
Просится капризно на колени,
Будут славные у нас пельмени.
Накатали тонкие галушки,
Начинили и слепили ушки.
В кипятке их круто поворили,
По душам неспешно говорили,
Мы их с удовольствием поели,
Словно песню добрую пропели.
Если одолеют вас сомненья,
Приходите снова на пельмени.

А где-то течёт река Брахмапутра,
В мозгах это слово как мантра, как сутра,
Был вечер не томен и хмурое утро,
А мир засыпает небесная пудра.
Откуда течёт река Брахмапутра?
Всё было так ясно, а стало так смутно,
Раскладом невнятно дробя поминутно
Все фразы и взгляды вопросом,, откуда?,,
Какая размером река Брахмапутра?
Спускается к морю стремительно круто?
Мне это так важно, значимо как-будто,
Вот-вот разъясниться что было подспудно.
Колючее слово, репей Брахмапутра,
Как в сердце кольнуло предательство друга,
А я не пойму, мне понять это трудно,
Зачем ты такая река, Брахмапутра?

Где-то есть созвездие такое-
Негасимо звезды до утра,
Отражаясь в капельках прибоя,
Слушают гитару у костра.

Путеводной ниточкой прошито
Смутное желание сердец,
И глаза доверчиво открыто
Наполняет этот звёздный свет

И ещё не научились взгляды
Прятаться и одеваться в ложь,
И слова пока так много значат,
И от них ещё бросает в дрожь.

Что у нас потом случится в жизни
Было так не важно, до зари
Млечным соком наливались вишни,
А сердца предчувствием любви.

Где-то есть созвездие такое,
Ты его на небе не ищи.
Это время наше молодое,
Это не растраченность души.

Обрастая мелочностью быта,
От тревог и суеты устав,
Вы поверьте, с Курского, с рассвета,
В южный путь отправится состав.

Кто-то встарь давно приметил,
Я с ним в этом заодно,
Не случайно всё на свете,
Жизнь она , как домино.
Тронет с краю ветку ветер,
Раскачает дерева,
Так и мы за всё в ответе,
За дела и за слова.
Не укроет серединка,
От волнений не спасёт,
Даже малая соринка
Просто так не попадёт.
Шёпот эхом отзовётся,
С гор лавиною сойдёт.
Что с трудом порой даётся
Спелой нивою взойдёт.
Я и сам пью из колодца,
Каждой капелькой богат.
Если что-то удаётся,
Значит кто-то был мне рад.

Как много красок у зимы,
Вот именно, как много красок,
Среди обилья белизны
Оттенки и нюансы масок.
Вот притаился снежный барс
На ложе из еловых веток,
Где сплетены они в каркас
Убежище для юрких белок.
Там мамонты в седых снегах
У сосен грузно приютились,
Как-будто в сумрачных веках
Они от стад своих отбились.

В тупичке, где спят вагоны
Принимает сцепщик-врач,
Он простукивает звоны
Молоточком, как слухач.

Он пройдётся по колодкам,
,, Перегоны вам не жмут?
Есть одышка на подъёмах,
А в колесах нервный зуд?

После смажет он суставы,
Связки, сцепки и ремни,
Он подкрутит и подтянет
Гайки все и шестерни.

Сцепщщик, сцепщик, славный малый,
Если сможешь, объясни,
Стало глуше где звучало,
Ты мне душу прозвони.

Коснулся робко шиферного ската
Посланец черной тучи грозовой,
Перешагнул на листья сада
И побежал ручьём по мостовой.

Из темницы совершил побег
Стебелёк-джигит, казак, абрек.
Удалого семени пострел,
За спиной зелёный самострел.
Огляделся молодец вокруг,
Шмель кружит и прячется паук,
Стрекотанье, щёлканье и клич,
Для него мелка такая дичь.
В наливное яблочко, в зенит,
Без промашки остриё вонзит.

Рубили дерево за то,
Что устояло под ветрами.
Казнили дерево не зло
Настойчивыми топорами.

И гнёзда падали в траву,
Четвертовали ветви кроны,
За то , что гордую главу
Столетие держали корни...

Потом курили мужики,
Довольно потирая руки.
А летописные круги
Горели раною на срубе.

Вот солнышко зарделось
Румянцем на ветру,
Экзамены на зрелость
Сдают плоды в саду.
Сдаёт пшеница в поле,
Волнуя колоски
И корабли на море,
Зажатые в тиски.
Экзамены на зрелость
В обычный свой полёт
Сквозь непогоду смело
Всегда сдаёт пилот.
Июль-макушка лета
И в школах выпускной,
Там получают дети
Во взрослость пропускной.
Волнение и бледность
У дочки на щеках,
К экзаменам на зрелость
Лишь сделан первый шаг.
И в этом жизни прелесть
И сложность жизни в том,
Экзамены на зрелость
Мы каждый день сдаём.

У портного нет выходного,
В круглосуточной мастерской
Вход с парадного иль проходного,
Одиночкой или толпой.
Есть шаблоны и есть лекала,
Заготовок любой фасон,
Если надо, чтоб облегало,
Иль свободно дышалось в нём.
Он кроит на заказ без участия,
Он обходится мастерством.
,, Вам какое, позвольте, счастье,
Вы такое видали на ком?
Обносилось?Так вам заштопать,
Обновить, оверлочить слегка.
По краям, говорите не трогать?
Не забыта ещё тоска?
Коль из прочного материала,
Дорогого, чтоб навека,
Вам к воятелю надо сначала
Он поможет наверняка.
А вот вам ни к чему примерки,
Вам удобней ходить в своём,
Да и нету такой расцветки
И не будет, поверьте, потом.

От суеты, от мелочности быта
Вы привиты?
От равнодушия и чванства сытых
Вы привиты?
От алчности и от сердец закрытых
Вы привиты?
Какой вакциной и каким уколом
Привиты вы от искаженья пола?
,, Мужчина или женщина лишь тело,,
Привиты от такого беспредела?
Привиты от бездарного начальства,
Вам впрыснули от наглости лекарство?
И если да, то поживайте в мире,
Где люди разграничены как в тире,
Одни стрелки, другие как мишени,
А вы привиты от такого мнения?
И достает ли вам иммунитета
Напыщенным речам не верить слепо?
По сути дела, до седьмого пота,
Одна вакцина-честная работа.

Скинем с калитки застёжку,
Тихо войдем в палисад,
Веточкой тронем окошко,
То, что глядит на закат.

Может быть сны не глубоки,
Немощи гонят их прочь,
Чутко одернутся шторки,
Словно нас ждали всю ночь.

В белом, почти невесомом,
Матушка выйдет к двери.
,, Вот и увиделись снова,
Сукины детки мои.,,

Переменчив закат у моря
От лиловых до розовых красок.
Ниспадает марево зноя,
Как ресницы над солнечным глазом.

Набегает прохлада на камни,
Соразмерна ли дани уплата?
Звёзды-зернью, а волны-сканью,
За грядущие наши утраты.

Очертанья условно и томно
Погружают нас в таинство ночи.
День сошёл с обречённого трона. Разрывая порфиру на клочья.

Охота-королевская забава,
Облава, свора гончих псов,
Рога трубят, кипит дубрава
От воспаленных голосов.

Вбивает в пашню кавалькада
Подковы, не щадя жнивья.
Погоня жадного азарта
И обреченный страх зверья.

,, Ату!,,-неистово из горла
Исходит яростный призыв.
Выходит на поляну гордо
Олень, неукротим как взрыв.

Король трофей уже предвидит,
Из арбалета целит в лоб...
,, О сир, дурную весть примите,
У побережья вражий флот!

Ваш гарнизон без боя сдался,
В деревнях мор и недород!,
,, Как слепо им я доверялся,
О, как капризен сей народ !,,

Поверили ему, совсем его не зная,
Доверили ему своей души восторг,
А то, что он душой, жонглируя, играет
Нам не судить его, для этого есть бог.
Он властелин низов и высоко взлетает,
Во весь размах октав немыслимый полёт
Он заглянуть в себя, забытых, предлагает
И каждого из нас к самим себе ведёт.
И закулисье тем, их злые пересуды,
Болотные огни над омутом страстей
Развеялись как дым, исчезли с той минуты
Как музыка всех нас задумала спасти.
Он знает ремесло, своё предназначенье,
За лёгкостью такой стоит тяжёлый труд
И горлышко его ворочает каменья,
Мы слушаем как он божественно поёт.
,

Повешу дар Валдая
Над лобовым стеклом
И сивку укатаю
Стрелой над большаком.
Дыханье перехватит
От удали такой
И глаз смотреть не хватит
В просторы над рекой.
Почти на каждом взгорье
Кресты и купола,
Там моляться Григорью
Береза и ветла.
Названия, как святцы
У встречных деревень.
Как к небу прикасаться
К разводам древних стен.
Пусть звонкий колокольчик
Смеётся и поёт,
Душа в груди хлопочет
И жить не устаёт.

Как откровение восторга,
Как сотворенье чистоты
Незамутненного истока
Молитвы к Сущему просты.
Не дай погрязнуть суетливо
В кромешных сполохах мельча,
И научи как быть счастливым,
А не казаться сгоряча.
Как в этом кратком переходе
Не растерять бесценность уз,
И должное отдав свободе,
Довольствоваться ,, рабством,, чувств.
Наставь мой разум соизмерить
В твоём величие мой удел,
Не разувериться, а верить,
Что жизнь земная не предел.

Сошли с небес, нашли приют,
Сподобили себе уют,
Очаг и лежбище из шкур,
Продели амулет на шнур.
Пригрели, приручили скот,
Собаку, кошку-антипод.
Луг ощетинился зерном,
Хлеб научились печь потом.
И жилы в рыбью кость вдевать,
Чтоб шить и даже вышивать.
Всё как ведётся у людей,
В заботах, просто, без затей.
Но что-то под сурдинку гнёт
И сердце-конь копытом бьёт,
Когда над озером луны
Созвездья светлячков видны,
Как-будто там нас кто-то ждёт
И из пещер на свет зовёт.

Куда вы и зачем?
До места назначения.
Стоите вы за кем?
Зависит от стечения.
А долго ли стоять?
С рассвета до заката,
Но можно заказать
Судьбу солдата.
Иль опрометью влезть
И распихать всех локтем
И заплатить за спесь
Забвением бессрочным.
А можно бронь купить?
Здесь льготы не уместны,
Всем суждено испить,
И путь свершить известный.
А для чего же быть
И пребывать на свете?
Чтобы бы себя дарить
И свет оставить детям.
В дороге не пылить,
Не застилать им взоры,
И без причин любить
И не вершить суд скорый.

Я маму помню всю домашнюю,
В заботах, в кухонной стрепне,
Стирает и бельё разглаживает
И вяжет брату или мне.
Я маму помню всю уставшую
От бесконечных сор с отцом,
В пути все чувства ратерявшую,
Оттаив внучками потом.
Но я не знал её бесстрашною
Девчонкой на большой войне,
Как мало я об этом спрашивал,
Нет оправданий в этом мне.
Годами становлюся старше ли,
Мечтал бы время возвратить,
Обнять родную и прижаться бы
И говорить, и говорить...

В осадном кругу имитаций
Садовница искренних чувств,
Богиня средь розовых граций,
Магистр изящных искусств.
Твоей покоряются воле,
Вбирая, как благо её,
К чему прикоснулись ладони,
Тепло отдавая своё.
Ты знаешь на свете такое,
Без веских на то теорем,
Что в сложном таится простое
Решение трудных проблем,
Ценнее всего, что имеешь,
Не то, что случится потом.
Надёжней всего, что умеешь,
Дороже всего милый дом.
Что дружба крепче алмаза,
Когда не страшна ей беда,
Приходим к такому не сразу,
На это даются года.
Восходят они, как ступени,
Чтоб было видней с высоты,
Как тянутся к небу растенья,
Как твердь вдохновляют цветы.

Строго выверенный тон
И радушная улыбка,
Сильвупле или пардон,
Словно золотая рыбка.
А у рыбки трудный быт,
Муж-ужом и сын-удавом
И свекровь всё норовит
Задавить своим уставом.
Как всегда играет роль
Вдохновенно-методично,
Посыпать на рану соль
В высшей мере не прилично.
Открывает материк,
Кругосветку совершает,
И обиды не таит,
Любит всех и уважает.
Проведёт факультатив,
Все задания проверит,
В двойки выльет негатив,
Но затем на милость сменит.
Исчерпав себя до дна,
Снимет крылья за плечами
И до следующего дня
Сдаст охраннику, с ключами.

На женской половине обитания
Условия почти что орбитальные,
Не действуют земные здесь условности,
Нет почвы под ногами в невесомости.
Здесь разум, словно вирус, вредоносен,
В своем занудстве логике несносен,
И чувство в озареньях интуиций
Над доводами властвует царицей.
И каждый раз в открытое пространство
Мы входим с ощущением делитанства,
И каждый раз так буднично и просто
Мы погружаемся в бездонный космос.

Что делаю? Вот собираю камешки,
Цветные камешки у краюшка волны,
И морем испечённые оладушки
Я возвращаю вскользь до глубины.
Что делаешь? Лежу тем самым камешком,
Что вынесен был на берег в прибой,
И жду, когда пройдёшь ты рядышком,
Поднимешь и возьмёшь меня с собой.
Что делаю? Вплетаю в ожерелье
Кораллы и ракушки чередой
И слушаю рассказы и поверья,
Что навевает ветер молодой.
Что делаешь? Нанизываюсь нитью
В причудливость и хрупкость бус,
Чтоб сердце не ошиблость по наитью,
Я удержу их чары, не порвусь.

В мягком сумраке спасенье
От назойливости дня.
Вьются змеями растенья,
Искушая и дразня.
Мы одни и в райской куще
Аромат разлит вокруг,
А глаза твои влекуще
Всё быстрей сужают круг.
Песня в зарослях кипучих
Упоительна сладка,
Если можно пить созвучья-
Захмелеем от глотка.
Кисея воздушной ткани
Так прозрачна и легка,
Выдаёт твоё дыханье
Два заветных голубка.
Вкус греховного познания
Пламенем сердца сожжёт,
Голубков вскормлю губами,
Отпущу потом в полёт.

Волхвы поведали ниспосланный удел
И очертили посохом границу.
Наш мудрый предок зорко разглядел
Тот край, где предстояло поселиться.
Ни ратью, ни напором, ни огнём,
А с жилистой мужицкою смекалкой
Пришёл к реке, срубил удобный дом,
Ряд заключил и с лешим и с русалкой.
Богам кумирню на холме возвёл,
Отдав и Роду должное и Ладе
Позвал соседей за широкий стол,
Чтоб в мире жить по совести и правде...
Заветных лет седую старину
Развеяли за суетностью нашей,
И речка потеряла глубину,
Пророс бурьян над идолом упавшим.
Но полной грудью хочется вздохнуть
И чистотой нетленной излучиться,
И совершить к себе начальный путь,
И жизни заповедной научиться.

Человек собирается в путь
В тот, в который сборы короткие,
Ускользают минуты, как ртуть,
Рассыпаются на осколки.
Жизнь закончится до утра,
Завершится с последним вздохом.
Ну, а как она протекла?
Да по-разному, в целом неплохо.
Человек собирается в путь,
Все земные дела подытожил.
Есть за что добром помянуть,
Почему же он растревожен?
Смотрит вдаль из последних сил,
Морщит старческий лоб упрямо.
Что на свете он упустил,
Ухватился за что на прощанье?
Он не видит лица жены,
Тихих плеч её содроганье,
И не слышно ему как сыны
В изголовье вздыхают печально.
Вдруг улыбка у складок рта
Пробежала тенью устало...
И ушёл человек навсегда,
Отпустила, что сердце держала.