Не удавливай в череп оправу,
Если глаз цвета карий слепит!
Когда поезд сникает с состава,
У меня ничего не болит.

Отражённые древа в прибрежьи
Нас в прохладные тени уложат.
Когда в сердце твоём нет мятежья,
Меня ничего не тревожит.

По утру заря займется,
Засверкает блеск окон,
Песня по лугам зальётся:
Песню громко запоём!

И заплещет синь морская,
Заиграет лес и луг:
Хорошо - коса лихая;
Хорошо, что резок плуг!

Вдруг нашла коса на камень,
Плуг наехал на овраг...
Сердце сушит словно пламень -
О коне скорбит казак!

Берег Дона разливаясь,
Ищет в устье скакуна.
Грустью будто напитаясь,
Опечалилась вода.

Ива гнётся в межпорожье:
Всё кланится к дну реки.
Удаль! Полно запорожье!
Казаками сечь крепки!

1.
Мрак, безутешная ночь…
Облака, как вороны, над миром кружат чёрным клином.
Пусть я не в силах превозмочь
Войну с пожеланием мира.

Тем же паче! И стоит узреть,
Что мир подобный, как миф Эллады:
Если не в силах врага победить,
Стоит склонить под свои взгляды.

2.
Вот солнце – зарево востока –
Встречает облака.
Узри врага, как волю рока –
Желанного врага!

Без порицания сознанья
И до прихода темноты
Ломай слепой порок желанья –
Будь с ним на «ты».

И созерцая наглость хода,
Но укрощая гнев, как слабость,
Ты выменяй природу гнева
На радость.

И черпая из его глаз
Блеск ожидания морали,
Предпочитай блеянью страз
Версали.

Слог возвышает? Эпатажно!
И подражая тем патетике,
Он умиляется тиражно
Душе, верней еë эстетике…

Ты отвращай неравность боя
И бой всецело отвращай,
К истокам доброго героя
Себя все время возвращай.

Останови нетрезвость взглядов,
Больной фантазии полет.
Ты подчиняешься инстинктам смрада?
Инстинкт возьмёт!

За углом местного ларька
Хуже полынь-травы и пуще сорняка
Жило было одно невзрачное созданье:
Жило неприметно, былО без вниманья.

Сея особа, как дыра на стене,
Что только мечтает об окне,
Чтобы иметь некое собственно значение,
Так сказать утилитарное облочение.

Как безобойщина, прикрытая шефонером;
Как галёрка, подавленная партером!
И кому до такого будет жаленье?
Видно такого судьбы проведенье.

И стоя на изгоне, у памятника торговли,
Оно судачит днями к сытной ловли
И окликает случайных пеших и езжих
В попытках извергнуть шуток потешных.

Гримасничает лукаво и пантомимет, но живо -
В общем ведёт себя не красиво:
Чванствует, толкается - эх, невежда!
Всё потому, что пусто, но с надеждой...

Оно продолжает вращать о себя чужой взгляд
Дни, сутки, недели, месяца подряд.
Подряд да на пролёт - чем ещё прикажешь заниматься:
Пусто, глупа затея, лишь над собою издеваться!

А не добиться больших смыслов, вряд ли...
Но люди это, едва увидеть захотят ли,
А если бы и хотели, прищуривая глаз у куста,
Один другого спросит: "Что там?"
"Там пусто!"

И будто бы узнали местную приживалку,
И будто бы и правда станет жалко,
Но сожалеть пустым надеждам себе дороже:
"Сидит и корчится."
"Пойдём! Ну скажешь тоже!"

И вот послеобедня, когда закат чарует облака,
Взглянёшь в окно к ларьку из далека,
Как и всегда, будто рабочим местом,
Пустотушка сидит одним присестом.

Лишь завидав кого, она вон лицедеет
И нужной быть себя надеет,
И кто заметит, усмехнётся может,
А от улыбки этой станет сердцу гоже.

Но все проходят, не возвышая этаких забот...
Так получается все люди - мимоходцы у пустот!
И потребители эмоций счастья, созданных ничем,
И оставаться потому не с чем.

Я много спрашивал, спрошу ещё: зачем
Плодить под солнцем потребительский гарем?
А по пустотам я прошу отгрохать реквием!
Возрадуйтесь, ведь пустота и мой тотем!

1.
Простая улица, дорога без асфальта…
Идти мне хочется куда глаза глядят,
Но взором любопытных
Мой след объят.

Да, может быть мой след невнятный
Обескуражил нашу степь.
Я не надеялся, что будут
За мной смотреть…

Я, не приемлющий вниманья,
Свой взгляд потупил в стороне,
И, совершая созиданье,
Пропал из вне.

Я рассуждал, не принимая мира,
Лишь аргументов полный и обид,
Почувствовал дыхание эфира
И отпустил мудрëный вид.

Лишь девушка, несущаяся вскачь,
Остановилась, мимо проходя.
«Теперь я над корыстию палач,
Мораль судья»

И не прибуду опорочен взглядом!
Им не увидеть, что во мне, внутри…
Ты подчиняешься инстинктам стада?
Тогда смотри!

Я покажу простор своих мечтаний,
Былых воспоминаний этажи.
Не выдай суть моих преданий –
Не расскажи!

И видно, что огонь в глазах погас.
От суеты дня очнись
И от прекрасного сейчас
Не отстранись!

2.
Но свет моей души увидев в холод лютый
И пропустив сквозь алчности призму,
Ей хочется посеять во мне смуту,
Придав простизму.

Как дух эстетики не подчиним народу
И подчинению он не стремится себя!?
Не сменит социум подхода,
Лишь кнут любя.

Порабощая славные таланты
И ценность в них не видя бытия,
Прозрели эти мнимые педанты
Теперь меня…

3.
И вот я с кандалами на изгнанье.
Я так устал, что ломит всë в груди.
Не довершай порок страданья –
Уйди!

Твое предательство мне было словно яд:
Твой интерес ко мне меня усладил.
Но тот огонь души, тот чистый райский сад
Ты высекла из правил…

Я схвачен, я пленëн под глыбой льда!
Души моей - источник света –
Не потушить вам никогда
Пока жива моя планета.

4.
Средь синих масс, в глубокой тишине
Чрез металлическую клетку ясь сочилась,
И, по ледовой пробегая пелене,
Весна случилась!

И клетка растворилась в водах океана,
Растаял самый крепкий лëд.
Нет, для весны как раз уже не рано –
Пусть цветëт!

Запястья, утонувшие в акации,
Уже не возвышают кандалов,
И приводя к модификации
Миров.

5.
Весна, уверуй наш народ
В его неправедности действа,
И, как безжалостности плод,
Узри плебейство.

Солярис, из глубин Вселенной
Согрей души порыв жестокий,
Взгляд упрости пустой, надменный,
Черноокий.

Свой гнев нелюдный заглуши!
Пусть доброта воспрянет ото сна!
Ведь в данный миг в твоей душе
Цветет такая же весна.

Ох, не люблю я вовсе комаров,
И, грубой мерой с ними обойдясь,
В них заключил я сущности воров:
Воруют, всем на шееньку садясь!

Порой само скрывает моё тело,
Мой эпидермис - цвет моей крови!
И вот кровососущее присело,
Не догадавшись поискать внутри...

Округа в тишину сейчас одета,
Молчаньем дышит наша канура:
О, кровь моя, и чем же так задета,
Что не прельщаешь больше комара?

И вот летит, последняя чертовка:
"Всё! Ухожу!" - роскошно я сказал!
Ведь лучше грандиозная концовка,
Чем длинный и наскучливый финал!

Не знал и Кант быть может,
Что совесть уничтожит,
Что реки станут пресней,
Симпатии телесней...

Но времена застали
На колесе педали
Все лучшие моменты,
Как зла эксперементы.

Молчал и Заратустра,
Качалась грустно люстра:
Он головой качал
И жалость источал.

Антагонизмом стали
Те самые педали,
Что убивали смело,
Что общество хотело!

Но нет уже ни Канта,
Не стало Заратустры,
А голову педанта
Так и тревожит люстра.

1.
Заскрипит колесо, устаревших слегка,
А счастья звезда ещë так далека!
К нам тянет лучи,
Протянув руки помощи,
На этом тернистом и сумрачном поприще…

2.
Переписку начну с эпиграфа –
Какие-то умные строки,
Где указаны всё мирозданья
И наши с тобой истоки.
Как же тяжко, как же хочется
С тем, что так нагоняет страх
Не встречаться и не знакомится.
Мой страх у меня на руках!
То, что нимб нам порочит и режет,
Отчего не спасался монах,
То, что в душу случиться и скрежет.
Демон мой у меня на глазах!

3.
Забери эти строки,
Эпиграф смахни, словно пыль.
На лице не слеза, а время утекшее плавно.
Исчезает надежда, исчезает незыблемый стиль,
Исчезает безвестно…
Тем более странно.

В очерствении дней, в смятенье земном, в глыбах страха
Человека настолько прельщает вчерашний успех,
Что при виде дальнейшего нового краха,
Он всегда вспоминает, что он всего человек;

Что в любых обстоятельствах без особых трудов
Он молитвой окинет небесные манны,
И манны откинут злосчастных врагов,
И залечит самые тяжкие раны.

4.
Все мы верим в разные добрые сказки,
На алтарь восставляем мы разных богов.
Эти нити с возвышенным – душевные связки –
Нас тянут из лап самых смертных грехов.

Ведь тот, кто верует в каждой секунде
И верой своей наполняет ближних,
Тот непременно счастливым станет
И станет ещë при жизни.

Вера ведëт, она же сопутствует,
И у тех, кто, веруя, ожидает,
Надежда всечасно в душе присутствует,
Надежда их к вере приободряет.

И веру свою не растратил никак
В самых тяжелых из условий:
Не конец это вовсе, а стало быть знак –
Кульминация добрых историй.

5.
А потому не кряхти в трудный час
И не печалься невзгодам.
Может прогресс достучится до нас
И мы сможем влиять на погоду.

Подниматься вихри со всех сторон
Не взявшей эпиграф эпохи,
Метать станут мыслей моих эшелон.
Должно быть дела мои плохи?

И ветры буйные сойдутся в одном
Над моим эпиграфом эры,
Но сила бури в самом дурном,
А за эпиграфом миллионов вера.

1.
Уже ль нет солнца над Отчизной,
Уже ль эпохи гаснет след…
Вблизи рассвет!
Настолько будет ярок,
Что ослепит своей харизмой
И оживит сердца людей.

2.
Теперь темно – кошмар Ван Гога.
Так мрачна и беззвездна ночь…
Точь в точь,
Как темная вуаль
Стоящей женщины у гроба.
Все точно так же, как погост
Сгубленных судеб. Смерть – особа,
Которой не к лицу прирост,
Которая не верит в Бога…

3.
Жизнь так циклична. Не напрасно!
Меланхолична от руки!
Любая тварь теперь согласна
Кричать на помощь: «Помоги!»,
А после доблестно кривиться
И укорять тебя. На взничь
Мне не дано сего постичь!
И мне же лучше в том, что я
Не понимаю суть гнилья!
Пустоты добрых
Вместо душ -
Нам вызывают привыканье
И может переймёт народ
Мое алканье!

4.
Теперь вуаль, грядущий сон,
Тяжелый занавес над миром.
Распался люд со всех сторон
По серым хрущëвским квартирам.
Свет не горит в окнах домов –
Бездействие экспонсомата:
Этот мир, к сожаленью, не нов,
Страница истории смята.
Переплёт износился, обложка стара,
На свалке нашей столицы:
«Историю переписать пора
Неугодные вырвав страницы!»

5.
Анархизм осуждает марксизм,
Корит, как явленье, столетие!
Так что Маркса, увы, но не ждëт
Бесценное долголетие.
Анархию я презираю насквозь:
Маркс в памяти вечен!
И так как устройство устройству рознь,
Спор такой бесконечен.
Коммунистов я во всём поддержу:
Транспарантом или плакатом,
Однако, я принадлежу
К либерал-демократом.
Историю наших предков рвать
Увы, не в моих привычках.
Человек подобный на дерзости слаб,
Он всему миру затычка!
Жизнь – цикл, по всём показателям -
Это удачный подход.
Тот кто смирился с этим, тот знает
Знает судьбу на перëд.

6.
И кто до глубинных времëн снизойдет,
Значением нам служащим:
Прошлое снова произойдёт
В движимом нами будущем.
Первопричина, опять повторюсь,
Оптимальный механизм.
Так что случай его отсутствия –
Анимация или катаклизм.
День сменяется ночью, а ночь днëм;
Электричество в замкнутой цепи возможно.
И лишь в направлении одном
Развитие циклу заложено.
Ты не печалься не схваченный сном
Новым утром на бой зовущим:
Ошибки, сделанные в былом,
Мы сможем исправить в грядущем.

Надо мной простирались всемирные вожди,
Превратив водопад моих слов в мелкий дождь;
Я расхаживаю по улице имени своего лженаставника -
Дом понуро грустит свисшей ставенькой.

Приземлюсь к остановке, разложу по скамейке жир
И буду вечно ждущий автобуса пассажир;
Лишь доеду до дома и зайду, будто нечисть,
Но тварью, познавшая человечность!

Сяду в краешек и буду скрестись по полам -
Пульс манерно разносится в такт по долям.
Понимал, что не жду гостей названных:
Кто захочет придти к гражданину без изображения и данных?

Мне не стыдно, не страшно, душе моей не принуждённо...
Хорошо на полу... Хорошо одному, просторно!
В этом странном слиянии чувств, будто в банку, под купол
Я войду не один! Меня обнимает угол!

Разлилась пастораль за окном, разгуторилась жизнь городская:
Вечно суетна в существе понависла труба заводская;
Из неё неспеша и несмело химикат белизной испаряется,
Облаками по дали небесной следит и катается.

Я за всем наблюдал, я совсем передал в крайней точности
Все мирские системы, шрифты, ситуации и полномочности,
Сколько было возможно от самых начал мне увидеть,
Осознать, отругать. Может что-то хорошее выйдет?

Столько времени за стеклянной стенной шёл мой опыт
К социальной среди про людские реченья и топот,
Будто тайный ученный глядел в окуляр микроскопа...
Оказалось глядели за мной от момента потопа!

Оказалась подопытным зайцем мне быть довелось!
Я не знал и не видел, не увидел, но узнать удалось.
В N-ный случай задёрну, порой, занавески
И услышу в окно стук и в замке дверном трески.

Завернулся под плед и укроюсь вторым одеялом -
Этот вкруг меня мир станет плюшевым идеалом.
Не звоните, не стучите мне в дверь ослабшей рукою:
Кто бы не был, но двери я вам не открою!

Не пишите мне письма, на свод перемен не зовите!
Я впервые зажил и решил: Grande grazie, vita!
До меня долго шло ценное осознание века,
Что для счастья совершенно не важно иметь человека!

Ты шёл по улице! Никак
Дул никакой-то сильно ветер
и нечто в голове бардак;
И не зачем, казалось, ретир,

И ни какой стоял нигде
Никем не признанный трамвай;
И кто-то будто в бороде
Из окон смотрит на раздрай.

Трамвай куда-нибудь умчится,
А кто-то будет в головах
Вдруг по ночам когда-то снится
И что-то требовать во снах,

И ты его как будто знаешь.
Наверно, где-то далеко
Ты как-то средь домов растаешь,
Как он, и станет так легко.

Забрызжет дождь. Возможно, адски
Промокнет чье-нибудь пальто!
Продрогший житель чьей-то сказки,
Ты знаешь, что и ты никто...

Как твое сердце? Повзрослело...
Только с возрастом темечко заболело!
Так с годами боль покидает область груди.
Как хорошо, что это ещё впереди!

Когда я я курю, мне в шею надувает,
Потому я знаю: не курение убивает,
Но привычка сама по себе вредная.
Ах, шея, шея моя бедная!

С каждым днем в умах болезней -
Умирать, наверное, полезней?!

О ты, герой моих сказаний!
Ты сам не знаешь, что внутри
Ты соткан из моих незнаний,
Что будет дальше, впереди...

О, мой защитник в зале страха!
Ты сам не знаешь, что грядёт,
И, под какой тяжелой плахой
Нас рабская галера ждёт!

О, мой искатель и находчик!
Ты сам не знаешь, в чем сокрыт,
Ведь ты не следствие. Источник
Моих ночей, почти навзрыд...

О, мой обманщик и вершило!
Ты сам не знаешь, как спасал,
Когда рассудок чувство ело,
Что ты успешно отрицал...

О, мой идейный вдохновитель!
Ты сам не знаешь, как пылал!
Как на кресте Христос-спаситель:
Ты верил, ты себя познал!

О, мой улыбчивый биограф!
Ты сам не знаешь, как украдкой
Я до сих пор храню автограф
В комоде, вписанный в тетрадь!

О, мой кумир над одиночкой!
Ты знаешь сам и никакая
Позиция не станет точкой,
Лишь только если запятая...

О, мой дневник глубоких смыслов!
Я знаю сам, я это видел,
Как погибает честность в числах!
Быть может это их удел?

О, мой мечтатель безграничный!
Мы знаем оба эту правду:
Другие скажут: "Неприлично!",
Но нам других совсем не надо!

Я может быть изжиток быта?!
    Ловлю на мысли, но теряю:
Ютна квартира, живность сыта.
Беру портфель и убегаю...

Ловлю на деле, много странно:
Ютна квартира, плинтус живен.
Даю понять, что так экранно,
А может я слишком активен!..

Нужда к нелепице засохла:
Ютна квартира, живность сдохла...

Пустая квартира, веревка да мыло -
Всё, что досталось мне с этого мира...

Драный диван и хромая столешница,
Капризный комод, табуретка-изменщица...

С прекрасными тварями со свету с дивного
Мне не хотелось видаться бы сызнова

И подселенцев, что мне приурочены,
Я потравил... Я посильно испорченный...

Много о скверности, грязного многое
Я отнесу, пусть стоит у порога.

Ждать судный час, чтоб как я, за ненужностью,
Выбыть как хлам, за пределы наружности.

Я по наивности с этим не знаюся,
Как массы от честных людей избавляются...

Теперь мне понятен механизм отторжения
В стенах четырёх до самосожжения...

Пусть не ревут умы непокоренные:
Я, как пульс покойника, я спокоен!..

Не нужно и взглядов с окраской унылой -
Я здесь, я в квартире с веревкой и мылом...

Я хочу от жизни много!
Только это все убого
То, что под руку попало!
И поэтому мне мало...

У меня своя дорога!
Не судите люди строго!
Чьих-то троп мне не пристало,
Ибо этого мало...

И не надобно с предлогом
Оббивать мои пороги!
Жизнь мне многое давала!..
Но того чертовски мало...

Я сижу в стенах острога
Тех, что сам сложил из слога:
Материала было валом,
Но порой мне было мало...

В моем поле нет ни стога,
Нет и заросля ржаного,
Но простор, этак гуляло!
Как же этого мне мало...

Лирик вовсе недотрога -
До истерики, до вздрога.
Нет тебя и все пропало!
Мне всего несщадно мало...

Лишь родные диалоги:
О наличье в мире Бога,
Рассуждений "было/стало"
И тогда, и нынче мало...

Я перегорел. Ожога
Ты, пожалуйста, не трогай!
Был ты рядом, сердце знало,
Что тогда всего хватало!