Рифмую простые слова
О жизни, о той суматохе,
Крадущей последние крохи
И так небольшого ума.

Не могу найти ту книгу
В миллионе букв и слов.
Я как пьяный поп-расстрига
Всё шатаюсь меж дворов.
Очарованным и битым
Зарываюсь в идеал.
И терзаюсь смыслом скрытым...
Жаль, бог мудрости не дал.

Между двадцатью и пятьюдесятью
Мыслями вновь пролечу.
Между закатом и юностью
Я загрустить не хочу.
Светлая это дорога,
Хоть и теряется след.
Мне не судить себя строго:
Там, где я был, меня нет.

В последнее время жалуюсь много:
Отсутствие рифм и конвульсии слога...
Но грезится ода, что после поэмы;
Кипит черновик, проявляются темы...
То -- сборник-шедевр в лучах бенефиса,
А в шведской столице вручает актриса
Желанную премию в области... Чеком!
... Жена, не буди меня, будь человеком!

Я не схожу в ад,
Он мне и не снится,
Хотя пора бы, честно говоря.
Мой ангел знает, потому и злится
И тянет душу из меня, любя.
А свет стал тусклым -- лампочка садится
И перед сном уже не почитать.
Мой ангел знает, вот и веселится.
Ему всё можно, он мой близкий, знать.
Сегодня зябко и туман клубится
И ещё рано камни собирать.
Всё ангел знает, всё ему не спится.
Мне остаётся только лишь гадать
Когда устанет он и враз меня отпустит...

Мелькают люди, города,
Предместья жизни сонные.
А я простужен, как всегда;
То -- поезда холодные.
Грохочут дни, искрится лёд.
Жаль, не запомнил лета.
Бес под ребро ногой -- вперёд.
Что вдохновенье. Где-то.

Девчонка. И в краске всё платье,
Косичка, веснушки... Дитя.
Рисует, нашла же занятье.
К картине натурщиком я.

Как мило её вдохновенье.
Ругает меня: не вертись!
Прошу, синьорита, прощенья!
Творится шедевр -- смирись.

Вздохнула, подумала... Вот он!
Последний решительный штрих...
Готово?! Давай-ка посмотрим!
Не смейся, а ты здесь жених!

Послушай, а где же невеста?
Её нарисую потом;
Вот видишь, оставила место,
А здесь нарисую ваш дом.

И солнышко, облако, небо...
Ты завтра придёшь? Приходи!
Душою ребёнка согретый,
Отправлюсь в холодные дни.

Спасибо, моя золотая.
Рисунок я твой сохраню.
И радостей радость желаю,
В том детском далёком краю.

Ночной вокзал навеет скуку
И время тянет час за два.
Опять терпеть дороги муку;
К ней не привыкнуть никогда.
Зал ожидания усталый
Счёт постояльцам не ведёт,
А к ночи вдруг потише стало.
Лишь утром поезд мой идёт.
Не нарушал покой вокзальный,
Привычно вздрогнувший перрон;
Угомонился дед скандальный,
Хлебнув вонючий самогон.
Ночлег на лавке сны не греет,
Лениво я листал журнал...
Вошла она, ночная фея...
Мужик усатый, тот аж встал.
Ботфорты, как у мушкетёра,
Лихая кепка набекрень,
Юбчонка жадно тянет взоры,
Стон моды: "деньги есть -- раздень".
Моя ровесница, примерно,
Ну пусть моложе, года два,
К тому ж раскрашена безмерно;
Её работа и игра.
Труда ни стОило, поймала
И пить пошли отнюдь не чай.
Мужчиной меньше в зале стало.
Эй, дядя, ты не опоздай.
Сентиментальностью не болен,
Но мне запомнится она.
Пришёл мой поезд, я доволен.
Прощай вокзал, а мне пора.

...Твои глаза, как зеркало любви.
Твои глаза -- предвестники печали.
Мне птицы что-то о тебе кричали...
Да я не понял. Ты меня прости.

Загадайте, прошу Вас, желанье!
Я исполню его иль умру.
За любовь на костёр и страданья...
Вы не верите мне?! Я не лгу.

Жаль нет голоса. Но серенаду
Под балконом исполню для Вас.
Взором милым, много не надо,
Одарите! Живу лишь сейчас.

Улыбнитесь! Тогда станут прахом
Жажда славы, богатство, успех...
Разгоню все сомнения, махом!
Не любить Вас -- действительно грех!

Ветер трепетно локоны Ваши,
Наслаждаясь ласкает, подлец!
Нет на свете женщины краше --
Вам одной королевы венец!

В этот миг не слащавые речи,
А признанья от сердца дарю.
Жил бы я, коль ни будь нашей встречи?!
Излечите же душу мою!

Загадайте, прошу Вас, желанье.
Я исполню его иль умру!
За любовь на костёр и страданье...
Вы не верите мне? Я не вру.

Утро наливает светом
Шорохи, неясный гул...
Утро таинственно летом.
Поставь у окна стул.
Присядь. Не смотри, слушай,
На ноты миг разбери...
Если затронет душу,
Спрячь это, сохрани.

С чувством трепетным, что прочтёшь,
Я слова облачу в полуформы.
Это так далеко от нормы...
Почему-то я знаю -- ты ждёшь.

Научи меня летать, как ты можешь
И вдвоем "выше крыши и труб"...
Только будешь учить, будь построже,
Не давай мне раскатывать губ...
Но случись... улыбнись мне однажды
И со мною воскресни сама

У него не росла борода,
Только клок с сединой, по-монгольски.
Но и в этом своя красота --
Умер он безбородым и скользким.

Рассвет. И помыслы прозрачны.
И нравится, что ни души.
И улыбнуться многозначно,
Подумав об одном -- дыши.

Ты снова будешь сомневаться,
А в мыслях убегать вперёд;
Бить по рукам себя, срываться
И мало сразу кто поймёт.
Чужим ошибкам не внимая,
Дойдёшь своими до тех бед...
Но воспаришь, вдруг понимая,
Что в этом мире ты -- поэт.

Ветер волосы взъерошил,
А под ними суматоха.
Это тоже, брат, не плохо:
Ты живой, пусть нехороший.

Девочка в белом, муза поэта
И живописца мечта;
Нежные годы, время расцвета,
Как для природы весна.
Игры заброшены, но не забыты
Радости детских затей;
Куклы уходят, а двери открыты,
Встретишь ты новых друзей.
Мысли бунтарские, дЕвичьи грезы
До умиленья простЫ;
Первой любви неутЕшные слезы
Горькие, хоть и чистЫ.
Завтрашний день... Будет солнечным утро!
Радуй нас юной красой;
Верю -- не тронет судьба тебя грубо;
Ты же лети, за весной!

Ты спишь. Уже давно темно.
А я сквозь дождь иду по лужам.
Куда спешить, мне всё равно.
В такую ночь кому я нужен.
Тот ветер, что трепал меня,
В твоё окно влетит прохладой,
И бьются капельки дождя
В стекло испанской серенадой.
Хочу, чтоб сладким был твой сон
Под эту музыку ненастья.
Должно быть май в тебя влюблён,
Коль посылает мне напасти.
Ревнует месяц озорник;
Днем путь украсит твой цветами,
Шутя подарит солнца блик
И вознесётся над мечтами.
Ты сладко спишь. Ещё темно.
А я сквозь дождь иду по лужам.
Куда спешить, мне всё равно.
В такую ночь кому я нужен.

Неоскверненные на небе звезды.
Не скоро долетит земная грязь.
Всю ночь смотрел и провожаю слёзно.
Они погаснут, в тайне растворясь.
И вновь свиданья жду с кудесницами ночи;
Их возраст вечность, а стихия -- тьма.
Рожденье, смерть и чудеса пророчат,
И видят -- мучается грешница Земля.

Пора наступит! Сеятель небесный
Во мрак полей своих бросает звёздный ряд...

Вспыхнуть бы стихами на рассвете
У окна той осени дождливой,
Что б любила осень с прежней силой,
Как ни любят никого на свете.
А потом идти, внутри горящим,
По размытой, босиком, дороге
И у горизонта на пороге
Встретить вдохновение не спящим.

Ворох писем, как опавшая листва,
Никому ненужная, пылится
И сгодится только для костра,
А на город ночь опять ложится.
Недопитая бутылка загрустила.
Подождёт, когда-нибудь допью.
Водка дрянь. Порядком опостыло...
Почему сегодня я не сплю.
Сигарета. Кто сказал отрава.
Эликсир и пища для ума.
Может бросить. Нет, сейчас не надо.
Интересно, помнит ли она.
Сверху беспокойная квартира --
На жену опять сосед кричит.
Музыку поставлю, там Земфира.
Может, наконец, он замолчит.
Странно, успокоился. Ну что же,
Шутка ли, Земфира, крик души.
Вновь шумят, теперь жена похоже
Пилит за пропитые гроши.
А на небе утро загорелось.
В новый день без сна, но потерплю.
Мне всю ночь чего-то так хотелось.
Почему сегодня я не сплю.

Мы можем нашу жизнь нарисовать;
Взять краски, холст и прИняться за дело...
Получится, пускай, и неумело,
И даже другу, где-то, не понять...
Мы можем нашу жизнь нарисовать.

Иду в край холодов,
Наверно на полгода.
Опять же не готов,
Но так велит природа.
Я, дурень, позабыл,
Что мир без льда не вечен.
А утром, глядь -- застыл.
Мир холодом отмечен.

Что б ни пришло -- отдайся целиком.
Моменту. Чувству. Сну. И той дороге.
Что было -- поросло могильным мхом,
О будущем сведУщи только боги.

Сейчас любить -- рассвет, закат и снег,
Который на щеке твоей растает...

Голову свою бы усталую,
Положить на коленки твои тёплые.
Хочешь, не притрагивайся,
А хочешь, погладь её, непутёвую.
Хочешь, руби шею гордостью и молчанием,
А хочешь, оживи своей нежностью
Или томи ожиданием.
Хочешь, не дотрагивайся, как к прокаженному...
Только дай остаться голове моей на коленках твоих тёплых.

Какое звёздное небо!
Оно на меня упадёт!
В груди что-то жмёт, слева.
Соврали, сказав, что там лёд.

Среди жизни о чем-то возможно забыть,
Можно где-то оставить удачу,
Можно ветер поймать и спокойно уплыть...
Не забыть, как любимые плачут.

Что будет после нас? Трава зазеленеет
Под пенье птиц и музыку дождя;
И чёрный кот на солнышке сомлеет;
А кто-то оглянется, уходя.
Что будет после нас? Все также в моде брюки;
И улыбнется криво важный жлоб;
Свеча горящая на радость или муки;
А ночью снег следы все заметет.
Что будет после нас за точкой наших судеб?
Мир не заметит, что нас нет в строю.
Мне жаль одно: когда меня не будет,
Я не смогу сказать, как я тебя люблю.

Ваш муж, сударыня, не тема светских хроник!
Трудолюбив, не мот, не алкоголик...
Пускай хоть трижды самый лучший зять!
Болеет ли, здоровый --
Мне плевать!
В упоминаниях прошу Вас воздержаться,
О том, с кем разделяете венец.
И хоть я сам по жизни форменный подлец,
Бог упаси меня на Вашего равняться.
Не говорите, что привыкну, как-нибудь --
Не мне стезёй любовника гордиться.
Супруг Ваш вор никчёмный!
Вот ведь суть --
Украл Жемчужину, а как распорядиться
Не знает, не дано от рОду и вовек.
Пусть не болеет этот человек!

О любви земной поведано немало.
Все осталось в скомканных веках.
Даже то, что было и пропало,
Трепетало в душах и руках.
Все осталось. Кожей той лягушки
И несбыточной мечтою короля;
Долгожданным шёпотом на ушко
И прощальным взглядом, уходя.
Все останется. Комедией Шекспира
И пронзительной развязкой у Гюго...
Сокровенными страницами для мира.
Откровенно и стыдливо. Все про то,
Что постичь нельзя -- во власти Бога
Или дьявола,
Кому как повезло.
Незачем судить уже так строго,
Нет границ, что есть добро и зло.
А любовь... Любовь она нетленна;
Проявляясь в звёздах и лучах,
Будет яростной, страдающей, смиренной,
Ежечастно. В целом. В мелочах.
Счастье вечно только лишь с печалью --
Так они под-ручку и идут.
Мимо многих, в призрачные дали.
Навсегда туда, где вечно ждут.
А любовь... Любовь не умирает,
Умирает только человек.
Когда любят, жизнь не выбирают,
Побеждая равнодушный век.

Хочется человека
До колких мурашек родного.
Жить только им. Такого.
Так до скончания века.

И не делить, не мучиться.
И не учить, не каяться.
И не искать случая, чтобы ему нравиться.

И позвонив среди ночи,
Знать, что будешь услышан.
И среди тысяч прочих
Он лишь тобой дышит.

И побежать навстречу
Только к нему, Родному.
И своё сердце оставить
Только ему, Такому.

Буду писать стихи,
В них призывать к добру.
Так, замолив грехи,
Правильным и помру.
Только не в рай, а в ад
Огненный попаду
И (через слово мат)
Буду орать: "Почему?!"

На лепестки цветка роса упала --
Прозрачны капли, божия вода
И миррой драгоценной заблистала,
Природы, вдохновенная игра.

Цветок манил усталого поэта
Безумством красок предрассветных грёз
И оживала, спрятанная где-то,
Та нежность, что на сердце свято нес.

А лепестки от ласки трепетали,
И томной негой наливался грЕшно цвет...
Как трепетно их губы целовали...
И пил росу восторженный поэт.

Ты меня однажды обрадуй,
Годы мои пожалей.
Осенью, в день листопада
Или весной, под капель.
В зимнюю белую стужу
Тайну скорее открой;
Как же услышать мне нужно,
Мой человек дорогой.
В мАреве жарком, в ненастье!
В летнюю лунную ночь!
Тихо скажи мне, на счастье:
"Знаешь, у нас будет дочь."

В счастливый день, когда-нибудь,
Родится дочка у меня
И я пойму в чём жизни суть,
И что живу уже не зря.

В счастливый день дано узнать...
Мне скажет первые слова
И будет папой меня звать,
И это будет навсегда.

Я стану другом и отцом
И мне все тайны доверять;
Шепну ей сказку перед сном,
Чтоб интересней было спать.

Я дочь пойму и буду прав;
Благословив, скажу: "Иди!",
И о прекрасном рассказав,
Услышу: "Папа, посмотри!".

В ней будет жить моя любовь,
Всё светлое отдам лишь ей.
Моя частичка, вера, кровь.
Случись же чудо поскорей.

В счастливый день, когда-нибудь...
А имя дам ей только я.
Узнаю, в чём же жизни суть.
Девчонка, доченька моя.

Что будет завтра? Я хочу тепла.
Зажмуриться, в лучах твоих согреться!
Открыть глаза, когда б ты позвала;
Послушать, как под грудью бьется сердце.
Твоё!
Губами к шелку кожи...
Так что же будет завтра, например?
Случится день, на прошлый непохожий.
А ты свети в лицо мне, мой Lumiere!

Купание вдвоем. Вода нас встретит бликом
Улыбчивого неба в волнах голубых.
Ты озорным окрестности разбудишь криком
И озеро полюбишь на руках моих.

Несу тебя! Боишься, чуть, я вижу,
Как крепко прижимаешься ко мне.
И во Вселенной человека ближе
Мне не найти, чем ты, мой друг. В волне!

Почувствуй и ладошкою гладь воду.
Она ответит лаской, как и я.
И откровеньем поразит природа.
Мне остаётся лишь нести тебя, любя.

Написать хотел красивые стихи,
А особенно для женщины, весною.
Но мешают мне причуды и грехи.
Не ужиться женщине со мною.

Говорят, что грубый и пошляк.
Может правду бАют, им виднее.
А в глазах моих то радуги, то мрак.
Еще волосы вот, сволочи, седеют.

Со здоровьем-то? Да вроде ничего.
Кашляю, бывает, поперхнувшись.
И люблю французское кино.
И смущаюсь, с кем-нибудь проснувшись.

Убиваю словом наповал.
Думаю, язык себе отрезать?
Богу душу я б уже отдал.
Да вот мысли светлые все лезут.

Князь, до боли оскорбленный,
Грозно сцену наблюдал;
Этим фактом уязвленный
Ситуацию создал,
При которой лишь стреляться
В поединке надлежит!
Завтра! На лугу! В двенадцать,
Где ручей большой бежит.

В ночь соперники не спали,
Оба грезили о ней
И вживую представляли
Образ тот в игре теней.
Наш корнет и не заметил,
Что рассвет пришел давно.
Отворил окно и ветер
Со стола сорвал письмо.

Ровно в полдень секунданты
Счёт положенных шагов
Отсчитают, как педанты,
Чётко и без лишних слов.
Начинайте! Что ж, к барьеру!
Князь без промаха стрелял.
Пуля в сердце офицера.
Отлюбил он, отмечтал.

В ссылку князь, в Сибирь, далее
Был отправлен. Бог судья.
На помин поставят свечи.
Оплывут они, горя.

Суть истории банальна,
Не ищите в ней мораль.
Для романа идеальна.
Все закончилось. А жаль.

Шумный бал, оплыли свечи
От хандры мирской излечит.
Забавлялся высший свет.
Маски, блески эполет
В доме графа фаворита,
Вдохновителя интриг,
Двери для гостей открыты -
Бал гремит, веселья пик.

Плечи голые мелькают
Грациозных светлых дам;
Шорох юбок возбуждает..
В этом корень многих драм.
Молодые офицеры лейб-драгунского полка
Баронессу на прицелы
Взяли, но издалека.
С ней танцует князь ...ский:
Нрав - отточенный кинжал;
Знал французский и латинский...
Баронессу обожал.

(Муж сиятельной особы
Занят картами, причём
Проиграется, но ссоры
Не затеет. Честь при нём.)

Баронесса! Право слово,
Красоты роскошной цвет!
Очарует вмиг любого,
Безупречен туалет;
Все черты - аля пикантность,
Негу излучает взгляд...
И мужчины шли на крайность,
Как слепые, наугад.
Высшей степени кокетка,
Самый яркий образец.
Огорчалась крайне редко
Идол множества сердец.
Холод чувств, порывов пламень,
Ум и мстительный расчёт...
Всё сплелось в ней, но оставим
Описанье, бал идет.


Баронесса пропускает, сидя в кресле, вальса тур;
Раскраснелась, отдыхает.
Рядом князь, ему Амур
Стрелы ревности вонзает,
Да всё скрытно норовит.
Полно князь! Здесь все всё знают,
Только не покажут вид.

А к мадам уж с приглашеньем
Пылкий юный кавалер.
Не откажет, без сомнений,
Нет таких её манер.
Закружил корнет, да лихо!
Полон сил, хорош собой
И на ушко шепчет тихо:
Танец следующий - мой.
В дерзкой молодости сила!
Женщина увлечена!
- Поглядим, весьма он милый, - томно думала она.

Я думаю, я помню о тебе.
Я мысленно целую твои руки.
Ты в шуме дня, ты ночью в тишине.
В моем ты сердце, в каждом его стуке.

Ты далеко и близко. Ты в мечтах.
Ты в сны мои приходишь неслучайно.
Ты радость и печаль в моих стихах.
Ты будешь неразгаданною тайной.

Ты утешенье, ты моя слеза.
Ты тот цветок, который я срываю.
Ты та, чьи так волнительны глаза.
Твой запах я не забываю.

Ты в горечи, которую я пью.
Ты счастье в одиночестве, украдкой.
Ты женщина, которую люблю.
Ты влагой на губах осталась. Сладкой.

Презрев традиций всех авторитет,
Художник бедный и осмеянный толпою,
Бросал на холст души своей момент,
При жизни неоцЕненной рукою.
Травить и осуждать всегда горазды
Безумство иль безудержный порыв.
Он жил искусства неуёмной жаждой
И создавал в горниле мук земных.
Влюблённый в мир, скиталец одинокий;
Отмечен роком гения удел.
Он видел мир прекрасным и жестоким
И рисовал, как сам того хотел.

Хочу в Париж! Зачем? А это тайна.
Но вам отвечу по-секрету: то - мечта!
Я окажусь там осенью, случайно.
Свалюсь с небес, какая красота!
А где ещё такие есть бульвары,
Фонтаны и каштаны, боже мой!
И дефилируют кругом влюбленных пары!
Пожалуй-что я не вернусь домой.
Пойду гулять по шумному Парижу.
Зайдя на Елисейские Поля,
Француженку красивую
увижу,
Бонжун, мадемуазель! Ах, вуаля!
Я к этой встрече шел всю жизнь, наверно;
Тип женщины, которую искал.
И не беда, что мой французский скверный,
Я объяснюсь, иначе я пропал.
Она, конечно, мило улыбнется,
Шутя уделит несколько минут.
Но в жизни шанс такой лишь раз даётся -
Понравлюсь ей, бываю же я плут.
И под её зонтом, вдвоём, по лужам,
Бурлящим на старинной мостовой,
Мы поплывем и нас Париж закружит...
Вот так я познакомлюсь, блин, с мечтой!
Через полгода-год пришлю открытку:
Вам, азиатам, мой поклон, привет.
Мне с вами жить, ей-богу, было пыткой.
Хотите дам по-дружески совет?
Мне не пишите. Если буду нужен, вас навещу,
Но двадцать лет пройдёт.

...Ну все. Я побежал по лужам,
А то моя француженка уйдёт.

Я напишу когда-нибудь роман,
Как мы с тобою вместе жили.
Не будет в нем ни слез, ни драм...
Прочтёшь и спросишь: это мы ли?!

Ты не найдешь там ревности шипящей;
Твой муж великодушен, терпелив;
Овеян благородством настоящим...
Вздохнешь и скажешь: это миф.

В романе привожу тебя в квартиру,
Не съёмную, дарю тебе венец;
Ты пишешь в одноклассниках и миру, что замужем...
Ты ухмыльнешься: лжец!

И со страницы 25-ой до конца
Царят идиллия и радужные краски;
Не сходит удовольствие с лица...
Ты закричишь: бессовестные сказки!

Я напишу, что ночью полюбил,
Лаская волосы твои, когда ты спишь,
Дышать тобой пока хватало сил...
А ты вдруг, почему-то, промолчишь.

Когда ко мне придёт подруга осень,
Багряным вечером от близких холодов,
Мы встретимся, как прежде, ровно в восемь
Без радости особой и без слов.
Мы встретимся у старого фонтана,
Она закружит листья, невзначай.
Грозой пугнет, взволнует и, что странно,
Развеет мою давнюю печаль.
Сорвётся дождь живой небесной влагой!
И побегут ручьи в короткий путь.
Толь в наказание, а может быть в награду
Дожил до осени. А дальше? Как-нибудь.

Мы можем нашу жизнь нарисовать.
Взять краски, холст и прИняться за дело.
Получится, пускай и неумело
И постороннему нас сразу не понять...
Мы можем нашу жизнь нарисовать.

Лучшие стихи рождаются в тоске,
В одиночестве глухом, в душевной смуте;
Ночью, на замызганном листке,
Откровеньем сумасшедшего, по-сути.