Ты - заколотый "ян", изворотливый,
Оседлавший всю землю мëтлами,
Разрисованный, будто угольный. Хочешь ласки - так зачаруй меня.
Отреклись от фальшивой нежности,
Дай кричать только жалко, скрежетом.
Пусть паманится западня.
Если нужно больней - полюби меня.
Я - безбрежная " инь" с сердцем сколотым...
Кто в игре о любви заколдованный?
Посмотри в мои глазки лунные... Хочешь наших смертей - поцелую меня.

Я сегодня желаю тебе улыбаться чаще,
Пусть обходят тебя стороной грозовые тучи,
Обнимают тебя пусть в ночи так устало спящим
Только яркие сны, только самый счастливый случай.

Я хочу рассказать тебе добрую сказку, папа,
Хочу, чтобы душа твоя тихо меня послушала.
Я уже не так часто рифмую словами правду,
Но я верю, что правильно всё же к тебе прислушалась.

Знаешь, папа, когда я была малюткой -
Я себя ощущала немножечко одиноко.
Мне хотелось тепла, становилось ужасно жутко,
Что не знаю куда идти и какой дорогой.

И мне нравилось как обыгрывал мои мысли,
Как стремился стать ближе, любить, ничего не требуя.
Я хочу извиниться, что я отвечала тише,
Ведь, по правде сказать, об этом частенько сетую.

А ты помнишь, как мы смеялись, дурачась в кухне,
И как мама, порой, просила нас быть потише?
Те моменты во мне, как память о чём-то хрупком,
Ты меня понимал и знал, что тебя услышу.

А чуть позже, когда взросление победило -
Мне так сильно хотелось память свою заснять!
Ведь, когда мне казалось, что мир стал совсем не милым -
Мне достаточно было просто тебя обнять.

Я запомнила дни, когда ты забирал со школы,
Улыбался пятеркам и с двойками не мирился..
Все хотел, чтобы я училась чему-то новому...
Мне хотелось быть умной, хотелось, чтоб ты гордился.

Я тебе благодарна за очень простую мысль,
Что во мне возраждается в дни, когда в сердце хладно:
Когда что-то не сходится, тянет тяжёлый вихрь -
Я всегда повторяю: " Плевать. У меня есть папа. "

Я болела, а ты вечерами мне резал фрукты,
Возвращалась домой - ты встречал каждый раз с улыбкой,
А когда прищемила палец и было жутко Ты единственный не назвал то - моей ошибкой.

Это ты принимал мои убеждения, папа,
Когда я в восьмом классе мечтала о чёрном платье. .
Это ты разъяснял всё, что я понимала слабо. .
И так искреннен был, поздравляя меня на свадьбе..

Знаешь, папа, ведь если б меня спросили
За что все эти годы столь крепко тебя люблю -
Я сказала бы, что до дрожи и дико сильно
Вновь и вновь ощущаю к себе всю любовь - твою.

За спокойствие, папа, за шанс быть той, кем мечтала,
За защиту не просто меня, а души моей,
За укрытие ночью тёпленьким одеялом..
И за бури эмоций, ярких, как свет огней.

Да, я знаю, что рифмы ты принимаешь слабо,
И я знаю: без них всё же проще ходить по свету..
Но я правда безмерно тебе благодарна, папа..
И лишь так я смогла бы тебе рассказать об этом.

Город соткан из девочек-куколок и буйных дворовых мальчиков,
Из засохших усталых сплетен, пожилых (этих сплетен) складчиков.
Ему снятся года без страха и прочего лже-вмешательства,
В этом городе каждый - бывший. Он просвечивает предательство.
Этот город таит истории, не впуская сторонних жителей,
Точно выжжен из предрассудков.. на короткой цепи обители...
Город сотканный из обмана, из потрепанных притч и басен,
Шаг направо, налево, в сторону.. Для прохожих - маршрут твой ясен..
Здесь все стены громят ударами, зеркала отражают прошлое,
Запасаются мармеладками или черными злыми кошками.
Помнят улицы зов о помощи, а кварталы - все расставания...
Точно тень полуночных гонщиков, - город прячет твои признания.
И осипшие судьбы города, те, молящие о приюте,
От 'привыкших', уже пинками, осыпаются тем, что "будет"..
Ложь играет на барабанах, она боле совсем не скромная..
За дорогами - крик и паника, а в домах - тишь и гладь медовая.
И ведь всë это не забвенье, не всеобщее псих. расстройство,
И присутствие в этом городе - не ошибка и не геройство..
Каждый город на этом свете - излучает такие "лучики"..
Но и к ним подбирают коды, золотые/стальные ключики.
Забралась в смотровую башню, разбираю еë всеми ломами..
И несу эти строки ударами.. Как и веру в их жизни новые.

Ты мое нежелание, ставшее переспелым..
Кто-то знает, что в этом случае нужно делать?
Детство выцветшее корой дуба цвета охры
И холодной водой от которой немеют стопы.
А с годами я горше яда, сильнее голода
И залеплена там, где когда-то была надколота.
Слепка, жаль, не оставишь рукой, в суете с нажимами,
Я ж горю не сгорая. Такое вот содержимое.
Ты моё перенятие, яркий сюжет на публику:
На тебе научилась менять новость, слог и рубрику.
Я умела сменять весь твой гнев на холодный разум..
Но не знала, как защитить ото всех и сразу.
Без зазнайства и злости. На сколько ты пуст и вымучен
И как именно путешествием скудно вылечен?
Я бы вверила жизнь, что ты справишься с мирским инеем:
Несмотря на побои - душа была слишком сильная...
Ты моё дунавение, ставшее слишком хладным,
Среди многих особ я стремилась к совсем нескладному..
Ты считал, что мне рядом остаться - для сердца чуждо,
А я жгла наше фото и верила, что так нужно.
И сейчас то плевать из чего создаешь ты "фокусы":
Из ребра, из предплечья.. Да, Госпади, хоть из волоса!
Ведь любовь твоя горше яда, сильнее голода,
А мне нравится человека любить без повода.
Я мечтаю, чтоб кто-то к тебе относился так же
Как та девочка из письма на холодном гаджете,
Потому как мой голос теперь - сплошь покрыт рычанием.
Ты мое откровение, ставшее наказанием.

Ничто не окончено,
Никто не исчерпан.
Немного отсрочено
Время советов.
Немного не вовремя,
Чуть-чуть не ко времени.
Всё приостановлено…
Такое явление.
Ничто не окончено,
Лишь мельком завинчено…
Немного отсрочено
Порывами вечности.

Прикрытое смогом, тоской, безрассудством
Такое искусство…

А, однажды, мы купим красивейший домик,
Лужайку украсив травой и цветами,
Ты будешь болтать, что садовый гномик –
Лучше усталости за плечами.
Мы станем когда-то умнее, чуть старше,
Обучим себя не кричать без причин,
Оставим на окнами многоэтажек
Пустые обиды и грохот машин.
Возьмём, наконец, эту страшную кошку,
Укромный ей угол пристроим к стене…
Я буду выпрашивать по-немножку
Щенка или пёсика, только себе.
Мы будем смеяться над старыми ранами,
Говоря как же глупо тогда мы прошли…
Голова закружит нас мыслями пьяными, -
Где ты был смельчаком, а во мне нет души.
Может быть, спустя время, мы купим винилы,
Будем слушать о вечном на черных пластинках,
Точно зная, что вечно мы будем любимы,
Строя счастье на груде шипящих ошибок.

Ты только послушай: не жизнь растирает твою колею, а ты сам,
В тот момент, когда веришь грубым и злым глазам,
Доверяя порочным и лживым чужим словам..
Перевёрнутый поперек.

Давайте разберемся, только по-честному, – в наших жизнях всё скомкано, стоптано и потрескано, и, наверное, каждый находит выход в разном.. Только все мы в одном очень сильно похожи. Нет, не возраст, не пол и не цвет нашей кожи. В чём-то важном.
Каждый из нас бережёт кого-то… Рядом с собой, в мыслях или субботах и замыкает в свой мир. Я не говорю о чём-то заоблачном, просто напоминание моему «Кому-то»: Я берегу тебя с каждого раннего утрá и до следующего у́тра. Здесь вся суть.
Ты знаешь. Я тебя всё еще и навечно. Продолжи, ну! Это легко и не страшно. И уже ничего на кону.
Просто не забудь

Забери меня завтра в семь,
Мой спектакль давно окончен
И холодные нынче ночи
Словно тень.

Игры вновь и опять проиграны,
Ну скажите же мне, где то видано,
Чтобы мы убегали в сумраке?
И опять

Словно дети играем жизнями,
Как бы взрослые, но капризные,
И привыкли давно безумно так
Засыпать.

В суматохе бегут прохожие,
Друг на друга сто раз похожие,
Ну давай же, на них безжалостно
Посмотри.

Забери меня этой осенью,
Незаметной дождливой проседью.
Забери, приковав лишь чувствами.
И люби.

Тише, мой драгоценный, не тормоши закат,
Вовсе не важно кто там был сплошь не прав,
Вовсе не важно кто там в яме остался гнить,
Их уже не достанешь.
Надо ли их хранить?
Тише, прикрой роточек, главное – впереди.
Кто кого подытожил, кого кто хотел спасти…
Ведь, уходя, не вспомнишь даже черты лица,
Вовсе ведь и не важно за кем здесь пойдет гроза.
Ты проживаешь счастье, переживая ночь,
Незачем организму склеивать рваный скотч.
Мы себя пробуждаем просто собою став,
Разве кому-то важно кто оказался прав?

Эта женщина слишком сильная, идет криком ко всем чужим,
Проворачивается играми, никогда не внимает им.
Называете ее идолом, но считаете подлецом,
А она хочет, чтобы дочь ее не встречалась с немым концом.
И летит, разлетаясь вдребезги, и не слушает людской рок,
Вы же громко все осуждаете и подводите свой итог.
«Она глупая, просто неженка, и скрывается под испуг!»
Для неё будет главным подвигом, если дети не упадут.

Там мужчина, уставший, пьяненький. Он, шатаясь, присел поесть.
«Разве нужно к таким ломиться!?»
Разве можно к ним в душу лезть?
Он ступает меж детских башенок. Он не знает зачем запил..
Ему больно и тошно, знаете, – он ребёнка похоронил…
Дома милая безутешная, к ней вернётся, стерев слезу:
«Подарю всё тебе, любимая, дай, пожалуйста, обниму,
Не виновна ты, хватит стонами сотрясать наш родимый дом…
Мы запомним его любимая, мы к нему полетим потом…»

Седовласая и с морщинами, там старушка в углу сидит,
Она криком врачу и паникой что-то громче других вопит.
«Что ж ты, старая, всё тут топчешься, люди тоже сидят не зря!»
Пересадка у её внученьки, и погибла здесь вся семья…
«Дура дурою, поколение, на себя посмотри, старуха!»
А она на полу, на кафеле, ждет вердикта врача-хирурга..
Так бессовестно обсуждаете, так нелепо вопите матами,
Ей еще говорить девчоночке, что и мамы уже и папы нет.

Так бывает, что все, не знаючи, первым делом на всех шумят,
А у многих – пара отчаянья, а у многих – сердца болят.
Что ж ты делаешь, что глумишься? Иль ты думаешь, что ты прав?
Осудишь их и испаришься, так судьбы до конца не знав…
Мамы, папы, детишки, бабушки, и дедулечки за окном
Прячут семьи свои в квартирках, под огромным своим зонтом.
Вы не знаете, что настигнет вас через год или может пять…
Не судите так строго общество, боль ведь может и вас объять

Ходячее двуногое бессилие,
Миледи, вы не знаете пути,
Вы даже общество не знаете по имени,
Вам даже нет еще и тридцати пяти..
Я каждый день брожу по тонким улицам
Пока народ еще не поднял головы,
А ваши брови так серьезно хмурятся –
Так, словно вы собрали все умы.
Я чувствую скупую одиозность,
Вы вызываете нелепость и скандал.
Вам лишь бы вознести дилеммы в колкость..
Таков ваш самый главный идеал…
А я художник, вижу тени, страхи,
Я вижу больше, чем глупец кричал,
По тонкой кисти, как наследник пряхи
Я каждый день судьбу свою искал.
И знаете, что вижу в вашем взгляде?
Вы женщина, что путь свой не нашла,
За месяц трижды красили вы пряди!
О боже, как сейчас вы не права!
Хотели вы богатство? Власть? Квартиру?
А я художник, я люблю творить,
И вижу, как стреляете вы в спины
Всем тем, кто выбрал вас не полюбить.

Какое дело мне до вашего «Прости»,
Когда душа справляется едва?
Я видел то, что выжгло мир внутри –
Оно не помещается в слова.

А однажды, когда все твердили «взрослей-взрослей»,
И от груды из слов становилось еще сложней –
Вышла девушка на тот путь, где стоял урок..
Точно в срок это было, я думаю, точно в срок..
Она шла и заметила яркий такой огонь,
Но не стала стоять, восхищаясь « Смотри какой!»…
И тогда тот огонь, развернулся и подлетел,
Он ожогом на теле ее, видно, стать хотел.
Она в стужу гуляла в холодном пальто, кроссовках,
А он рядом ходил, укрывая шарфОм иль зОнтом..
И когда уходила, бродя по ночным кварталам, -
Всë писал «Где ты, как? Уж пора бы под одеяло».
Он не сжег, он оскалил.. Закалил точно хладный меч,
Подходя и касаясь снова уставших плеч..
Вновь и вновь заставлял он гореть всех ее врагов,
Но ослабить огонь все же не был тогда готов…
Плыли дни, месяца, год заканчивал белый лист..
Её голос раздался над ним словно мрачный свист:
«Уходи, огонёк, я тебя не держу, не тушу..
И отныне тебе я ни слова уже не скажу».
Сказка? Нет, имитация прошлый лет..
Теперь он так неправильно (в холод и дождь) одет..
Теперь он забывает, что ночь – это время сна..
Но.. Не в нем.. И не в ней… Та былая искра не видна..

Он стоял у платформы, смотрел на толпу людей,
Расстегнул свою куртку, привычно сжимаясь в ней..
А она была там, возвращалась домой с работы,
Где склоняла свой взор над письмом даже в ночь субботы..
«Я мечтал тебя видеть. Я мечтал тебя отыскать»..
Он хотел подойти и действительно ей сказать..
«Я устал, так устал.. Забрала все мое тепло..».
И он видел, как взгляд еë падает на него..
Он все думал: «Огнем пленил, а ты вольная..
И ушла ты тогда так нелепо, но и спокойно так…»
Вдруг сменилась платформа, толпа, на стене афиши..
Растеряв свой огонь, он кивнул ей и… просто вышел.

«Отражение»
– Ты не девушка. Ты – ранение жгучей пулей в груди солдата,
Утыкаешься носом в пение о мольбах, где виной – утрата.
Засыпаешь под утро дома, а во сне колесишь по миру…
Ты не девушка. Ты – ранение от ножа, что метают в спины.

– А ты простенький? Ты же ирод, без конца ироничный сказочник,
Вольным ветром и зноем скинут, и не нужный как старый справочник.
Перекошенный, покалеченный, пьяный, чертов больной задрот
Тот, что вечно скулит о знаниях и не может закрыть свой рот.

– Откровенно. Но ты такая же. Только словом ты давишь жизнь,
Ты темница, тюрьма. Что скалишься? Раз не нравится – отвернись!
Ты не девушка, ты принцесса, утонувшая в бездне мук…
Я совсем не могу спасти тебя, у меня не хватает рук…

– Мне не нужен спаситель призрачный, лидер тьмы и зануда – гений,
Ты не сможешь и ты не выстоишь. Наконец-то померкнет зелень.
Твою душу клюют отчаянно те, кто жаждет такой же власти,
Но тебе, как и мне, не нужно ничего из прогнившей масти…

– Ядовитая, неприступная. Сталь холодная впереди,
И в тебе нет ни грамма шуток.. Ну же, милая, погляди:
За улыбкой скрываешь острое, за объятием – синяки..
Ты не девушка, ты – исчадие, ты – холодная кровь в груди.

– А мне нравится, мы, играючи, описали весь скрытый смысл.

– У тебя есть на всё ответы, да?

– У меня основная мысль..

– Ты не девушка.. Ты – забвение, будто в зеркало я смотрюсь..

– Что ж, везунчик, я нестерпимо, в зеркала кулаками бьюсь.
Фантазёр ты и дьявол – сказочник, вновь бегущий куда-то в даль,
Ты не видишь следы ушедших, и по нраву тебе – февраль
Тот, что холодом вновь окутает, беспринципный ты эгоист!

– А ты шепот, что раздается в темноте точно нежный свист.
Обыграла меня, ты знаешь ведь.. Вот стоишь тут как блюр-эффект,
Закричала и ускользнула, за тобой не угнаться мне.

– Я не холод, – успокоение.

– Я не шут, я стремленье вверх.
Откровенно, мы все, со временем, ставим нá кон бегущий бред.

– Отраженье?

– Ну да, красивое.. Ты мой внутренний перебой,
Посмотри же, дурная девушка, что ты делаешь вновь со мной?!

– Тоже вижу в тебе излом себя, тоже чувствую схожесть лиц,
И, быть может, мы бы услышали, если б наш прекратили блиц…

– Ты не девушка, ты – ранение, что в груди у меня болит.

– А ты ирод, что в моем разуме, каждый день без конца хрипит.
И что делать теперь, отчаянный?

– Здесь, наверно, одно решение..
Наша гордость не даст признания!

– Отражение?

– Отражение.

Ну, кстати, не было ни у кого оправданий.
Тысячу раз слышала как люди справляются с пинками..
Обгорелыми душами, сжатыми кулаками,
В кабаках и со льдом в стакане.
Слышала слёзы девушек, которых сильно обидели..
Для них встречные – невольные зрители..
Частенько сами виноваты… только
Тяжело, что вот так вот они это всё увидели.
Да, я знала о многих драках где-то за гаражами,
И в этих драках – люди виновны сами –
Они мстили по принципу: «Я поклялсЯ на маме»..
Мужчиной хотели выиграть..
Мальчиком проиграли.

Каждый боялся признаться, что «Ты не та.»,
Это не просто, в этом то и беда.
Где-то за стенами дома – крУжится голова..
Девочкой, что любили, насытились вы сполна.
А ожидаемым был и другой исход, -
Словно ты не вписался в простенький поворот.
Бродя по руинам сценария, точно пустынный сброд –
Каждая яро скулила, что «Ты не тот.».
Тысячу раз слышала как люди справляются с обидами,
Дробя стены шрамами, истошными криками.
Видела их заблудшими, сами собой забитыми..
Окончательно с толку сбитыми.

Смотрели в зеркало, видели кем же стали..
Да, их бросали. Да, и они предАли.
Всей суматохой сами себя достали..
А режиссёра так и не поменяли.
Ну, кстати, не было ни у кого из них оправданий..
Обгорелыми душами, сжатыми кулаками,
Каждый справлялся с полученными пинками –
Гордым ударом или со льдом в стакане.

Найди работу, проверь домашних,
Купи машину, построй свой дом,
И, кроме этого, верить надо,
Что всё наладится, но… потом.
Дойди до свадьбы, детей, собаки,
Ну, хочешь кошки, тебе решать.
Гулять ночами, конечно, хватит,
Конечно, хватит на всё плевать.
А в остальном – ты живи, как хочешь,
Людские мерки уже в крови.
Неважно, как ты страдаешь ночью
И как хотел бы большой любви.
Людские мерки, гнилые судьбы,
Ты должен, нужен, пойми, прими…
А что из этого не полюбим,
То превращается в козыри.

И оно отзовётся неистово, звонко, пьяно,
С неприглядными нотами плача, мольбы, тоски,
Так нелепо, отчаянно, жёстко, противно, странно,
Привязав тебя шрамами, властью загнав в тиски.
Сколько раз доведется встречать тех людей похожих
На ушедших, уплывших, взлетевших в немую высь?
Сколько нужно искать профиль вечных среди прохожих,
Пока мозг перестанет на вышедшее вестись?
Твоё прошлое уведет тебя в мир мечтаний
Из того, что «Могло бы», «А если», «Быть может», «Вдруг»…
Отзовется бессонницей, образами реалий,
Где душа – зной осколков, а раны – хороший друг.
Сколько раз еще встретим похожие в толпах лица,
Что улыбкой пробьют, точно острым кинжалом в сердце?
И когда мы позволим отчаянью раствориться
В силуэтах, тенях, очертаниях, старых дверцах?
Оно вновь отзовется фантазией о бесстыдстве,
Пока души скучают – спасения взору нет.
У прохожих людей каждый ищет немного смысла
Тот, где важно на всё получить ответ.
Средь людей будем видеть мы прошлое, лица, страхи...
До тех пор, пока помним тайны и верим в них…
А прохожие схожие – встречные просто птахи,
В ком мы мельком увидели лица своих родных.

Не бойся, я пока не трону..
Мои стихи тебя спасут.
Но помни: в час, когда застонут –
Спасайся бегством, добрый друг.

Когда-нибудь ты прочитаешь
Все скромные мои стихи.
И, может быть, тогда узнаешь,
Как строки сумраком полны.
Окончен бал, все разбежались,
А ты стоишь, в руках тетрадь..
И вот они, с тобой прощаясь, -
Зовут опять тебя играть.
Я призрак – больше не дотронусь,
Но мой совет тебе – беги!
В них полный болью мнимый космос,
Они – губители твои.
Они терзают вновь украдкой,
Их голос, точно чистый яд,
И, как бы ни было в них сладко, -
Тебя убьет их нежный взгляд.

Когда-нибудь, прочтя сюжеты,
Не возвращайся к ним вовек.
Я признак. Боле не в ответе.
Но ты, пока что, человек.

Милая девочка, красные щеки, тихий решительный взгляд,
Сушит гербарий в красивом альбоме, давит на улице град.
Милая девочка, косы наружу с ленточкой на конце, -
Прячет игрушки, рисунки и грёзы в маленьком красном ларце.
Солнечным летом играет лучами, скидывая ладонь,
Громко шагает под небом отчаяния, точно хваленый конь.
Девочка знает, что падают многие, крылья открыв едва…
Так что, пока она не упала – комкает жизнь в слова.
Видит разбитые планы прохожих с надеждой в потухших глазах.
Привычное небо скользит по макушке, сдавливая сердца.
Милая девочка, мысль разноцветная. Ну же, попробуй, достань!
Верные планы, озябшими пальцами, сдавливает о грань…
Туманная осень, снежные зимы, вёсны холодных вод,
Она – просто небыль, цитата великих…
С заоблачных гор поёт.
Ветряным вечером, сумраком утренним – смерчем вступает в бой.
Милая девочка, рваными струнами, сдерживает контроль.
Да, она помнит, что падают многие, ребра ломая в пути…
Она, чернокрылая, рьяно вцепившись, в пряди вплетает цветы.
Место под солнцем, тропу под торнадо, вихрем идя на свет, -
Её, незнакомой, багряной, чуть странной – в мире сильнее нет.
Она чернокрылая, девочка милая. Заточена поострей.
Красные щеки, улыбка, цветущая, всё бесподобно в ней…
Кожа прозрачная, тонкие линии, яркая алая кровь…
Смерть? Пустота? Войны? Радость? Беспечность?
Имя ведь ей – любовь.

Тебе, вообще-то, не стоит ждать от нее сильных клятв или бурю нежности,
Но с ней можно в обнимку под утро купаться в вечности,
Скрупулёзно считаясь признаком бесконечности..
Если хочется – уползай.
Она может просить разговоры о глупостях поздно вечером,
Заползать в одеяло, когда больше спорить не о чем
И кричать от тоски, если делать совсем ей нечего…
Раз решишься – тогда внимай.

Много девочек с милым личиком, перевернутыми ухмылками,
Кто не станет тебя закалывать всеми вилками,
А привяжут багряным хохотом, лаской, нитками…
Может, это и чей-то рай..?
А еë же, дурную, зацепленную за принципы,
Ту, что трезво встает, но устала уже храбриться так –
Либо сам пришибёшь.. Или заставишь себя смириться…
В любом случае, – ты дерзай!

Только, знай, что при любом раскладе – она взглянет на тебя сорванцом,
Наплюя на истории, где девочки мечтали стоять под венцом,
Не усмиришь еë временем, не приструнишь кольцом,
Сумрачною бедой.
Только, знаешь, сидеть с ней, ничего при этом не говоря –
Всë равно, что в открытом море сбрасывать якоря..
Мимо этих людишек, асфальт за собой громя..
Еë маленькая ладонь..

Беспокойную, сложную, сломанную, на взводе – укроешь от лишних глаз,
Без сказок на ночь, рассказов выдуманных, жалких перифраз,
Будешь тихо сидеть с ней рядом, здесь и сейчас..
Без запретов, без сцен и встреч.
Останься с ней, когда она нервничает, смеется, хандрит или просто в панике,
Когда чувство такое, словно тонет в каюте Титаника,
И закрашивает свою историю – толстым претолстым валиком…
Она сможет тебя сберечь.

Еë волосы останутся с запахом нежной сладости,
А моменты запечатлятся приступом резкой радости..
Наугад, мимо нот, через споры, кидая гадости…
Еë пыл пересилит твой.
Но тебе и не нужно ждать сильных клятв от нее и нежности,
Ведь с ней можно в обнимку купаться в дождливой вечности,
Скрупулёзно считаясь признаком бесконечности…
Перевернутую иглой.

Посмотри, она тоже хохочет, плачет и улыбается,
Встает слишком поздно, скулит от тоски и мается,
Она может любить.. Ты – подумаешь, что играется..
Так бессовестно скидывая ладонь.
Посмотри, она тоже мягкая, ветряная, немая,
Заигравшаяся, может немного злая..
Но раз ты рядом с ней.. Значит, нужна такая?
Утешь еë и успокой.