С экранов говорят, что мы правы,
Что вовсе не хотели мы войны,
Нас вынудили силу применить,
Фашизм чтоб в Украине истребить.

Конечно, верим избранным властям,
Ведь террористов ловят тут и там,
И Запад давит нас со всех сторон,
В надежде нанести большой урон.

С утра листая ленту новостей,
Не счесть уже загубленных людей,
Героев будем с честью, поминать,
Про воинские подвиги читать.

И бомбы падают с небес опять,
Всё чаще начинаешь вспоминать,
Афганистана "Чёрные тюльпаны",
И от Чечни, ещё зияющие раны.

Тогда правы мы были или нет,
Какой в истории остался след?
Какой остался след у матерей,
Кричавших у могил своих детей?

Боль в сердце за погибших сыновей,
И нам уже не жалко тех людей,
Что под огнем находятся сейчас,
Потоки ненависти наполняют нас.

Так что тянуть, давайте уж огнём,
Фашистскую ту нечисть всю сметём,
Чтоб воинов погибших не считать,
Ракетами прикончим вражью рать.

И вот опять великий наш поход,
Опять спасаем братский нам народ,
Мужья Отчизны головы кладут,
Великой Миссией всё назовут...

Мы веками друг друга хотим истребить,
Бог устал нас прощать и устал нас любить.
Наша алчность и злоба мешают нам жить,
Нам легко предавать и прощенья просить.

Сменив идолов, в храме стоят господа,
Вдруг уверовав в Бога, явились сюда,
Перед ликом святых им не стыдно стоять,
Не в первой им солгать и обличье менять.

Нам про веру вещает церковный толмач,
Сам казну набивает под страждущих плач.
Совесть наш оберег и божественный свет,
Если продана совесть, то Бога в нас нет!

Может если ударят сильней звонари
Разом всех колоколен Великой Руси,
То проснется от дремы могучий народ,
С Божьей помощью Землю от скверны спасет.

В книге судеб каждому строчка,
Предначертанная досталась,
Наша жизнь в Мироздании точка,
Незаметная, скромная малость.

Жизни миг нам дается непросто,
Дни свершений в безвременье канут,
Наши души в телах только гостьи,
Срок пройдет и свободными станут.

Что ж, в Реальности нашей возможно,
Кто-то вспомнит про малую малость,
Может жить на Земле было сложно,
Но кому-то и счастье досталось.

Я ненавижу слово "старость",
Оно как выцветшее платье,
Как тела немощная дряхлость
И хмурое души ненастье.

Оно по цвету будто пепел,
Потухшего навек вулкана,
И лик совсем уже не светел
С седыми прядями тумана.

Как будто в старой мешковине,
Застряло существо живое,
Как в липкой серой паутине
Увязнуть в вечности покоя.

Еще есть силы на безумство,
И в сердце трепетное пламя,
А зеркало кривится гнусно,
И смотрит грустными глазами.

Я ненавижу слово "старость",
Пусть зрелыми, иль пожилыми,
Но сколько б жизни ни осталось,
Душой чтоб были молодыми.

Из сада крошка-внук пришел и к деду на коленки:
"Дед, знаешь, все не хорошо, меня колотит Генка".
А дед немало повидал, был офицер-десантник,
Ответ без промедленья дал: "Негоже хныкать, мальчик".

"Мой внук не может трусом быть и прятаться за деда
Ты Генку должен победить, дай сдачи, непоседа".
Внук грустно опустил глаза и слезы стали горше:
"Дед, знаешь, этот Генка ведь в два раза меня больше".

Дед улыбнулся и сказал: "В два, внучек, - это ничего,
Раз не осилить просто так, ты табуреточкой его".
На следующий день пришел за внуком в садик дед,
Ему навстречу скачет внук без грусти и без бед.

Кричит, от радости светясь: "Дед, Генку победил!
Я табуреточкой огрел, как ты меня учил".
Струхнул маленько дед: "Так что - убил? - вот дурень я!"
"Нет, он признал свою вину, мы с ним теперь друзья!"

Уходя, заплакал август мелким дождиком с утра,
С теплым солнышком прощаясь, умывается листва,
Буйство изумрудных красок чуть размылось желтизной,
И туманы, покрывалом, расстелились над рекой.

Паутинки тонкой нитью потянулись к облакам,
Клумбы красками играют, еще радуясь лучам,
Бархатцы и хризантемы дарят терпкий аромат,
И с сентябрьскими ветрами повстречаться не спешат.

Но уже посеребрились травы утренней росой,
Гроздья красные рябины заиграли меж листвой,
Вдоль оврага, вечерами, в дымке прячутся холмы,
В тихом шелесте деревьев осени шаги слышны

Мы веками друг друга хотим истребить,
Бог устал нас прощать и устал нас любить.
Наша алчность и злоба мешают нам жить,
Нам легко предавать и прощенья просить.

Сменив идолов, в храме стоят господа,
Вдруг уверовав в Бога, явились сюда,
Перед ликом святых им не стыдно стоять,
Не в первой им солгать и обличье менять.

Нам про веру вещает церковный толмач,
Сам казну набивает под страждущих плач.
Совесть наш оберег и божественный свет,
Если продана совесть, то Бога в нас нет!

Может если ударят сильней звонари
Разом всех колоколен Великой Руси,
То проснется от дремы могучий народ,
С Божьей помощью Землю от скверны спасет.

Отгорели пожары любви и седою золой запорошено сердце,
От холодной могильной плиты вряд ли можно душою согреться,
Словно сорванный осенью лист, предавая былое забвению,
Кружишь, медленно падая вниз, подчиняясь Земли притяжению.

И сонеты о вечной любви, не затронут остывшее сердце,
Эйфория на струнах души не сыграет веселое скерцо,
Пролетает своим чередом день за днем, словно кадр киноленты,
Ветер времени, в беге своем, расставляет иные акценты.

Все былое, словно альбом, пролистает в себя заглянувшая память,
Обогреет минувшим теплом и слезой упадет, чтоб растаять,
Жизнь не знает дороги назад, заметает искусно следы за собой,
Нам придется идти наугад за назначенной небом судьбой.

Есть разное счастье на нашей планете,
Для мамы - чтоб были здоровыми дети.
Конечно, мир нужен всем людям на свете,
Да только не все ограничатся этим.

Для жадных и алчных нужны бриллианты,
На дружбу и совесть у них прейскуранты,
Их счастье кощеево - золото в банках,
В каратах любовь и в алмазных огранках.

Тиранам для счастья величия мало,
В историю чтобы их имя попало,
Им медные трубы глаза застилают,
А люди в слеза́х и крови́ утопают.

Живут на земле и такие садисты,
Что всё человечество им ненавистно,
Они изощрённо людей истязают,
Болезнями, голодом всех истребляют.

Но есть справедливость - всеобщее счастье,
В неё надо верить с надеждой и страстью,
Она лишь спасает и Богом дается,
Придет её время и всем отзовётся:
По злобе,
по алчности,
по тирани́и,
Ответ всем держать за поступки былые.

Гордость России - народ терпеливый,
Страдалец от власти - колОсс молчаливый,
Он грудью прикроет родимый очаг,
И вынесет все на могучих плечах.

Над ним насмехались, его унижали,
Заводы и землю, и недра забрали,
Когда подступила лихая беда,
Позвали на помощь его, как всегда.

Ему не впервой за чужие грехи,
Нести на плечах все удары судьбы,
В кровавых боях, не жалея себя,
Отчизну спасают её сыновья.

Скажите мне, кто главный тут
Решился Божий суд вершить?
Кто взял в заложники людей,
Чтоб власть свою установить?

Здесь правит "Золотой телец",
Он души отправляет в ад!
Кто лживым ценностям отец,
Кто в этой скверне виноват?

Стреляет с бруствера боец,
И брат родной ему не брат.
Возможно, ждет его конец,
Он разве в этом виноват?

В кровавой этой мясорубке,
Падет израненных солдат,
Прошепчет, душу отпуская:
"Простите, я не виноват!"

Прижав к груди медали сына,
Мать на могиле чуть жива.
Такая выпала судьбина,
В том разве есть ее вина?

Кто тут за Бога все решает,
Кому на смерть, кому в цари,
Кто подкупает и карает,
Манипулирует людьми?

О Мать-земля!
Уж сколько плоти впитала своих детей?
Какие всходы будущего ты взрастишь
и оросишь их кровью?
Твоя пылающая грудь становится все горячей,
в объятиях сжимаешь их
и стелешь мягкую постель с любовью...

Скажи-ка, матушка земля-кормилица,
не солоно тебе от горьких материнских слез,
пролитых на могилах,
родится что потом на черных траурных твоих просторах,
где святой водой отмыть грехи людей уже не в силах?

Золой пожарищ будешь удобрять
те всходы, что прорастут из вечно спящих глаз,
зеленым одеялом укрывать
тех, навеки мерзнущих детей, в который раз?

Мы все Победы ждем, и сердце рвется
За всех кто там, в окопах бой ведет,
Но мучает вопрос - как в Украине
"Фашистской сволочью" стал весь народ?

Ведь мы дружили, вместе воевали,
Там было столько родственных семей!
Теперь друг другу ненавистны стали,
Неужто каждый там теперь злодей?

Когда-то мы спина к спине стояли,
Врагам вокруг нас было не согнуть,
Чтоб мы брат брата в клочья разорвали,
Лицом к лицу решили нас столкнуть.

Какой же горькой будет та Победа,
Омыта морем крови и слезами
По тем, кто спит и не увидит света
В полях, под безымянными крестами.

Когда последний Апокалипсиса конь,
промчится по израненной земле,
прощальным дымом успокоится огонь,
и плоть живая спрячется в золе,
останутся... скелеты городов,
взирающие чернотой пустых глазниц,
земля, узоры окровавленных ковров,
укроет пеплом затихающих зарниц.

Ветра отравленную землю занесут
снегами, что навеки здесь легли,
во тьме горюющему солнцу не дадут
рассеять холод ядерной зимы.
Последний ворон замерзающих небес,
прощальным взмахом опаленного крыла
Разрежет сумрак, вознесет Вселенной весть:
"Планета голубая умерла!"

Я иду по дорожкам кладбищенским,
Возложить на могилы цветы,
Постоять и покаяться искренне,
Тем героям прошедшей войны.

Видно глядя на клин журавлиный,
Мы забыли, что смотрите вы,
Как все тут заболели гордыней,
Мало нам было прошлой войны?

Я иду по кладбищенским тропкам,
Где не счесть уже свежих могил,
Слезы душат, стучит сердце робко,
И от горя дышать, нет уж сил.

Тут парнишка, что жил по соседству,
Пал героем в свои двадцать лет.
Не смирилось отцовское сердце
И ушло за сыночком во след.

Рукоплещем мы прошлой Победе,
Для детей мирной жизни хотим...
Два прекрасных лица на граните,
Смотрят в душу с вопросом немым.

Мысли путает зловещая тень,
А хотелось про любовь и весну,
Как кудрявится у дома сирень,
И сады в зефирно-белом цвету.

Только мысли все уходят туда,
Где огонь и над землей черный дым,
Где осколки, словно осы жужжат,
Разорвавшихся на улицах мин.

Точно также там сирень расцвела,
Белым шумом сад украсился вновь,
От пожарищ кружит с ветром зола,
Бурым следом на траве стынет кровь.

Там солдату надо ринуться в бой,
Не взирая, на сирень и весну,
А любовь он носит в сердце с собой,
Защищая отчий дом и семью.

Лишь бы выжил он, вернулся домой,
И утихли громы этой войны,
Чтоб сирень благоухала весной,
И цветы не на могилах росли.

Сожженные дома и смерть людей,
Какой ценой измерить можно это горе?
Мы семьдесят семь прошлых лет
Терпели столько всяких бед,
Но ради мира принимали, все не споря.

Впиваясь в сердце острыми когтями,
Сверля глазницами пустыми душу,
Идет, оскалясь, русскими полями,
Разлитыми кровавыми ручьями,
Беда... и тащит за собой кликушу.

Она кричит про наш особый путь,
Про Русь великую с Златыми куполами,
Про русский крепкий дух, который не согнуть,
Народ, которому во веки спину гнуть,
Про тяжкий крест судьбы, что мы не выбирали!

Огнем, пылающим в моей душе,
Для мира выжгла бы людскую алчность!
Она причина горя на земле,
Смертей на каждой варварской войне,
Она для нас глобальная опасность.

"Когда сработало взрывное устройство, авто Алексея и Натальи Кулик разворотило на части и отбросило в сторону. Мужчина с женщиной погибли на месте, а девочка вылетела прямо в лобовое стекло головой, но застряла в нем на половину туловища. Пока к месту ехала скорая, очевидцы успокаивали ее и просили не шевелиться, чтобы не навредить себе."
_____________________________________________________
Я себя убеждаю, что надо тихонечко жить,
Не роптать, не скорбеть, приучать к равнодушию сердце,
Всё равно совершится все то, что должно было быть,
Может скрыться в тиши, пусть течет все по воле инерций?

Не закрыться от дум, что ночами врезаются в мозг,
И от мира, который стремится себя уничтожить,
Появился бы, что ли, какой всемогущий Пророк,
Отучить неразумных грехи свои смертные множить.

А июль под окном шелестит изумрудной листвой,
И барашки на небе пушатся, сбиваются в стадо,
На мосту взрыв машины, ребенок там стал сиротой,
Кто-то скажет, что боль не твоя, сокрушаться не надо.

Я живу, как живется, беспомощно веря в добро,
И молю всех Богов, чтоб о детях подумали люди,
Ведь на нашей Планете для счастья устроено все,
Солнце будет светить, только мертвых оно не разбудит.

2023