На дне темно и пахнет рыбой,
На шее якорь бытия,
Не дремлет щука, берег зыбок,
Зловещий контур поплавка.

Судьбы печальной волн холодных
Я силу испытал сполна,
От острых лезвий скал подводных
Покрыта шрамами душа.

Судьбина карася в сметане,
Чугунная сковорода,
А утром вместо солнца встанет
Квадрата чёрного дыра.

Я тварь, я – божие творенье,
Противоречий существо
И чту не век, а лишь мгновенья,
Ведь завтра для меня мертво.

Молюсь, чтоб кости в горле встали,
Кто любит рыбу и вино,
Я двигаюсь против теченья -
Единственное существо!

Густая тьма опять вспорола небо,
Нутро разверзлось с головы до пят,
Цветной гирляндой в черном мраке склепа,
Ночные звезды пристально горят.

Висит луна, как жалобная книга,
А хочется навзрыд читать стихи,
И окунуться в даль, в цвета индиго,
Пока свой гимн не крикнут петухи.

Рассвет туманный явится нежданно,
Способность быть и мыслить воскреся.
И солнца луч - источник первозданный,
Лазурью забинтует небеса.

2024

Однажды у синего моря,
Песчаном его берегу,
Средь гвалта людского и ора,
В полуденный зной и жару.
Откуда-то сверху явилась,
Великая Истина вдруг,
Нага, без охраны и свиты,
Без близких друзей и подруг.
Легка, бесподобно красива,
Лавируя, в море вошла,
И замерло всё в исступлении,
Восторгом, смущеньем дыша.
Проплыв, выступала нагая,
Не выражая стыда,
А люди свой срам сознавая,
Её прикрывали места.
Тянули к ней руки с одеждой,
Ключи от квартиры, еду,
Кто крест, кто ветер надежды,
Кто горы, кто в небе звезду.
Рубины, камины, корону,
Бумажник, бутылку вина,
Портреты, машины, икону,
А кто и шинель из сукна.

В разгаре жизни шумной стыдной,
Мирской средь гама суеты,
Услышал песню первобытной,
Душе созвучной тишины.

Ей не мешали звуки лиры,
Не чужд был сизый дым костра
И я во век святой и сирый,
Делил с ней дни и вечера.

Я слышал голос первозданный,
Что иногда звучит во мне,
Приказом строгим, но желанным,
Как свет в кромешной темноте.

На берегу реки печальной,
У старой драги на песке,
Я мыл, как опытный старатель,
От скверны чувства на лотке.

Желания меняли краски,
Затем прокалкой на огне,
Я чувства отделял от страсти,
А ветер делал их нежней.

И слышал я себя – как странно,
Свободного от разных догм,
Богатый мыслью запоздалой,
Прервавшей мой глубокий сон.

Печаль и радость, бог и дьявол,
Сочится сквозь века загадка,
Нам Солнце светит величаво,
Луна во тьме, как бы украдкой.

Луна однажды утром ранним,
Бездумно в небе задержалась,
Любуясь розовым туманом,
Позволила такую малость.

Дыханье Небо затаило,
А Ветер встал травинкой стройной,
Вдруг Солнце своды окропило,
Сияньем царственной короны.

Звезда последняя мигнула,
Луна померкла и ужалась,
На небосводе два светила,
Одновременно оказались.

Как смеешь ты, слуга порока,
Остаться в небе чистом денно, -
С позиции своей высокой,
Сказало Солнце ей надменно.

Тебе позволила я нощно,
Светить, чтоб ноги не ломали,
Во тьме кто ходит не нарочно,
В границах принятой морали.

Не быть тебе, где я сияю,
Готовлю путь земным потомкам,
Теплом чудесным согреваю,
Всех тех, кто тянется к святому.

Слуга я не твоя, царица,
Ответила Луна спокойно,
Я шелест крыльев тёмной птицы,
Что тенью прекращает войны.

Ты жизнь даёшь и забираешь,
Тела толкая к бездны краю,
Ты мостишь путь к воротам рая,
А я туда их провожаю.

Всех тех, кто вечером усталым,
Придёт ко мне, покинув стаю,
Укрою звёздным покрывалом,
И тишиною обласкаю.

Скрываю я изъяны правды,
Порочной лжи углы срезаю,
Я продолжаю жизни главы,
Во мраке свет твой отражая.

Я – то, что тенью улетело,
Твоя обратная страница,
Ты обнажаешь мысли, тело,
Я кутаю, я – то, что снится.

Почтения дань, ты идёшь отдавая,
Буравят застывшие взгляды с могил,
А стрелка в хронометре лишь вековая,
И чувство: на землю чужую ступил.

Всё в прах обращая, здесь властвует вечность,
Реальности бренной изменчив поток,
Сознание – зыбко и нЕдолговечно,
А плоть превратится в истлевший песок.

Здесь память усталая бродит печально,
Лишь пыль поднимает, плутая вокруг,
А слёзы и думы смешались в прощальной,
Нутро продирающей песне разлук.

Живые здесь - гости и летопись праха,
Хранится упрямо лишь в их головах,
И все, кто стоял без упрёка и страха,
Свой век доживают в почтенных словах.

Здесь веры наивной засохшие русла,
Уже не питают забытых богов,
А звёзды на небе горят слишком тускло:
Без шансов, надежд и других берегов.

И жизнь здесь и смерть друг за дружкою ходят,
Являют одной продолженье цепи,
Ведь жизнь - есть телесное бремя свободы,
А смерть – есть свободное рабство души.

Как устоявшийся дух будоражит,
Редкая встреча твоих одноклассников,
Как при находке давнишней пропажи,
Где-то на полках забытых запасников.

Десять лет вместе, бок о бок меняли
Облики наши согласно годам,
Вместе скрижали души заполняли,
Тщательно строя внутри себя храм.

В жизни своей друг на друга ровнялись,
Верили свято единым богам,
Тайно и страстно друг в друга влюблялись,
Грустно вздыхали и шли по домам.

Мир познавали одними глазами,
Знали друг друга порой лучше мам,
Изобретали законы морали,
Радость, страдание – всё пополам.

… Редкие волосы, сед и нестроен,
Смотрим с улыбкой друг другу в глаза,
И понимаем: до боли знакомо,
Ведь в них искрится частица тебя.

Я вижу в проёме оконном,
Его серебристую тень,
За ней на пылающем фоне,
Ведущая в небо ступень.

Дорога покрыта печалью,
Он тайной стихией влеком,
Для нас недоступные дали,
А для него окоём.

Под солнцем бледнеет он ярким,
Преображаясь в ночи,
А загорает во мраке,
В мерцаньи горящей свечи.

С собой он тихонько уносит,
Частицу тебя и меня,
Как листья уставшая осень,
Бредёт, за собою маня.

КраснО огранённое слово,
В оправу изящных идей,
Мы магии подчинённые,
Летим за мечтою своей.

И мыслям становится тесно,
Влечёт нас таинственный свет,
Он в каждом из нас - бестелесный,
Душою зовущий …

Я писал на клочках повесть жизни своей,
Из чужих вырывая тетрадей,
А свою всё берёг, думал стану мудрей,
Вот тогда … в тишине … в небо глядя.

Но бежали года, расцветали сады,
Пребывал я в блаженном полёте,
Все чужие тетради мне стали родны,
Да и почерк мой их не испортил.

Расставанья печальны, их слёзы горьки,
К сожалению, мир так устроен,
Отношенья людей, как во тьме огоньки,
Как два сердца одною стрелою.

И не спрячешь засохшие слёзы любви,
За унылой улыбкой планиды,
На душе каплей крови проступят они,
Ядовитые пятна обиды.

Ветер новых страниц гонит прочь лепесток,
Что летит из увядшего сада,
Как всегда - на ветру, как всегда - одинок,
Может мне и другого не надо?

И держу я в руках, прижимая к груди,
Жизни скорбной плохой ученик,
Из обрывков, клочков и писулек кривых,
Мой затёртый до дыр черновик.

На сердце пасмурно и гадко,
Моя звезда была бледна,
Пошел я в храм походкой шаткой,
Куда вели колокола.

Грехи мне ноги пеленали,
К земле тянули ярлыки,
Порок мой в том, что я летаю,
Мне тесно по земле ходить.

Я в храм вошёл, расправив плечи,
И воздух вечности вдохнул,
Кругом горели тускло свечи,
Я сел тихонечко на стул.

Вдруг стены многовековые,
Мне ясно шепчут из-под мха:
Ты ради жизни жертвуй крылья,
Во искупление греха.

Я встал и тут со стен как с неба
Моё величие сошло,
Оно прошло по залу смело,
И к Богу на алтарь взошло:

Господь, я пред тобой на плахе!
Грехов я много совершил,
Но умереть хочу на взмахе,
Полёт последний разреши.

Вот жизнь моя, возьми коль надо,
Но только крылья не руби.
Сказал господь небесным взглядом:
Ты нужен мне таким! Лети!

Горят обиды яркими кострами,
Немая боль вот-вот заговорит,
И завопит истошно голосами,
В тиши ночей заплаканных молитв.

Всё вертится пред мутными глазами,
Не разберёшь: где Божий свет – где тьма,
И понимаешь с грустью, что людская,
Надуманная истина больна.

Иду вперёд я о былом мечтая,
Не думая совсем: где верх, где низ.
Здесь злая ложь и правда вековая,
В обнимку пьют и ищут компромисс.

Я, ненавидя, радость проявляю,
А равнодушие храню, любя,
И выстрел в спину иногда бывает,
Единственным спасеньем для тебя.

Во тьме ночной иду навстречу солнцу,
Мне путь укажет Ариадны нить,
Ушедший миг насилу не вернётся,
И прошлого, увы, не изменить.

Рябится в колодце уставшее солнце,
И холод могильный коробит лицо,
Но нет ни возможности, сил обернуться,
Я хваткой удавлен живых мертвецов.

Вся жизнь в кандалах под искусственным небом,
Где страшная правда, красивая ложь,
Добро - это слабость, сильна только злоба,
На лицах улыбки, в конечностях дрожь.

В строю неразрывном шаг каждый чеканю,
Пустых обещаний путь полон надежд,
Мои ориентиры за рваным туманом,
Дорога - высокий церковный манеж.

Вода всё рябится, сменяя пейзажи,
И вот уже звёзды, луна всё полней,
Останутся после меня лишь пассажи
И ног отпечатки до первых дождей.

Вы знаете, как грустно музе без поэта,
Особенно уютным вечерком,
Ей некого обнять, прижать, не дать совета,
И мыслей вязь навеять ветерком.

И некого будить ей длинными ночами,
Идеей осенять лучистым днём,
Во мраке путь нетленный освещать свечами,
Путь мысли, по которому идём.

Печально, но звучат всё реже звуки лиры,
Уж не несет пиит нас в небеса,
Ведь помыслы его и цели стали сиры,
Поэзии опали паруса.

Мы каждый камень в мостовой уже не лижем,
Нам, видишь ли, всё это не под стать,
Придуманный наш мир другою силой движим,
Хотим быстрей в асфальт всё закатать.

Наш нынешний поэт не ищет вдохновенья,
Строчит без музы сочинитель рифм,
Погиб писатель, изображая гения,
А музы ждут, надеются, что жив.

И носятся они по свету сбившись в стаи,
И ищут, поднимая пыль, того,
Кто мыслью светел, чист душой и неприкаян,
И в ком любви сияет торжество.

Устав от поисков тщеты, смолкают музы,
Укрыв лицо за чёрную вуаль,
Ведь вирши наших дней приводят лишь в конфузы,
Наводят скуки серую печаль.

Судьба, чужая ты в начале дня,
И воле я твоей сопротивляюсь,
А вечером ретивость схороня,
При свете звёзд тобой я умиляюсь.

К смиренным ты особенно добра,
Тебе не нужно лестных репутаций
Хоть выбор и даёшь мне не всегда,
Но не лишаешь права ошибаться.

Продуманный маршрут не для меня
Конечный пункт мой вечностью рассчитан.
Я раб любви, романтики слуга,
Я небожитель, на Земле транзитом.

Играй со мной, проказница Судьба,
Не делай только скоротечный вывод,
И знай, когда-то кошкой буду я
С когтями острыми, лихой, игривой.

Шел по земле влюблённый человечек,
Размашистой походкой налегке,
Шел грозам и ветрам навстречу,
Наперекор владычице-судьбе.

Она за ним бежать не поспевала:
Широк счастливый неустанный шаг,
И вычертить судьба не успевала,
Свой злой и заковыристый зигзаг.

Тогда она счастливому навстречу,
Направила земного мудреца,
Пытаясь испытать: насколько вечен
Завет любви всевышнего творца.

Они прошли друг друга, не заметив:
Влюблённый к небу обратил свой взор
Хоть даже обдувал один их ветер,
У мудрого земной был кругозор.

Влюбленный не отбрасывает тени,
Идя по грешной плоскости земли,
Не для него написаны законы
Скупой земной расчётливой любви.

А мудрому свет солнечный не важен,
Его премудрость кроется в тени,
Как наземь от предмета она ляжет,
Так и начертит он пути свои.

Нас в жизни греют детские мечты,
Идут из детства звонкой тетивою,
Они не знают горести обид,
И не измен, ломающих надвое.

Они в дороге освещают путь,
И в жизни взрослой ищем их повсюду,
Рисуем мы орнаменты свои,
Используя всё ж детские этюды.

Мы помним материнское тепло,
Любви хотим мы первой непорочной,
Что было раньше нашим естеством,
Сейчас для нас, как в скважине замочной.

Чем дальше нас теченье унесло,
Отчётливее тем мы понимаем,
Хорошее из детства с нами шло,
Плохое мы придумываем сами.

Хоть как ты далеко не заплыви,
Нам хочется порой вернуться в детство,
Ведь клад неиссякаемой любви,
Оттуда получили мы в наследство.

Зачатая в лучах заката,
Под тяготением земли,
Явилась миру на рассвете,
В сиянье утренней росы,

Семь вЕтров колыбель качали,
А птицы пели песню ей,
Цветы бутоны раскрывали,
Ласкали тысяча лучей.

Она любовью наполнялась
Под натяжение воды,
И радугой на мир смотрела,
Набравшись силу высоты.

И видела печаль заката,
Впитала грусть седой луны,
И в одиночестве познала
Романтику ночной звезды.

Заря на склоне догорела,
И капля канула в ночи,
И мокрым пятнышком осталась
На чёрном бархате земли.

И чувств исполненная капля,
Ушла с почтеньем в круг иной,
И высохла на горизонте
Недолгой памяти людской.

И паром в небо возвратилась
На крыльях чувственной любви,
Чтобы к тебе опять спуститься
Туманом утренней зари.

В насыщенной тиши седьмого неба
Однажды ангел обронил перо,
Как зёрнышко весной посеял хлеба,
Иль как Адам пожертвовал ребро.

И полетело пёрышко качаясь,
Наполнив небо нежностью мечты,
Любым порывом ветра увлекаясь,
Но сохраняя силу высоты.

А в мире всё подчинено закону,
Закону тяготения земли.
Он не щадит ни рясу, ни корону,
Шторма бушуют, тонут корабли.

Но пёрышку сподручна непогода,
Оно живёт дыханием ветров.
Не требует ни переправ, ни брода,
Парит, где нет границ и берегов.

Оно летало и меж туч носилось
Под звон дождя, под гром и молний блеск,
Но всё ж перо на землю опустилось,
Поставив точку в сей земной гротеск.

Вдруг ласточка его стремглав схватила,
И унесла в высокое гнездо,
Где пёрышко подстилку укрепило,
Храня в себе небесное тепло.

Светящейся звёздочкой с неба упав,
Я вырос в подножии гор,
Приют мой стоял средь высоких дубрав,
И море пленило мой взор.

И грёзы мои растворяясь в воде,
Под чаек морских перезвон,
Селили меня на заветной земле,
Где свет всех миров отражён.

Возможностей море простёрлось у ног,
Кружилась слегка голова,
И линии нет, что чертил горизонт,
Сливается с небом вода.

Звало меня солнце, играясь в волнах,
Луна выстилала мне путь,
И разум терялся в высоких словах,
Осталось лишь в море шагнуть.

Ярчайшей звездой озарить небосвод
Был должен по замыслу я,
А вдруг мимо цели волна пронесёт?
- Сомненья стеснили меня.

И трусости слабость сдавила мне грудь,
И воля обмякла моя,
Боялся в высоких волнах утонуть,
И шанс мой вода унесла.

Ушёл я на сушу, ног так не смочив,
И чайки смеялись мне вслед,
Растаял, расплавился сердца порыв,
За далью умчавшихся лет.

Вдали за лесами частенько мелькает
Всё также манящий простор,
Туда сквозь годы украдкой вздыхая,
Печальный бросаю я взор.

Я люблю, когда плещется море,
Набегает на берег волна,
Когда чайки кружат над простором
И уходит за горы тоска.

Когда ветер лицо обдувает,
На щеке высыхает слеза,
Когда нежное солнце, играясь,
Улыбаясь, слепит мне глаза.

Я люблю эти ясные ночи,
Когда полная светит луна,
Увлекая, вселяя надежду,
Плавно падает в небе звезда.

Я люблю твои нежные руки,
Что ладонь согревают мою
Я подняться хочу над землёю
Крикнуть всем: "Я люблю, я люблю".

Наполняясь неведомой силой,
Всё могу, - и до неба достать
"Сохрани, я прошу тебя Боже.
Я боюсь это всё потерять".

В пылу сомнений и терзаний,
Покинул сад любви увядший,
Ступил на трудный путь исканий,
Услышав флейты звук манящий.

И посмотрев на лик небесный,
Покинув царство пустоты,
Пошел искать я в час воскресный
Свой образ женской чистоты.

Ходил я всякою тропою,
В лачуге здравствовал и пил,
Под солнцем был и под луною,
И в дом хрустальный заходил,

Куда манили флейты звуки.
Я не прижился в доме том,
Где правил бал лукавый ангел
С больным подрезанным крылом.

Устав, и ноги сбивши в кровь
Гонимый светлою мечтою
Увидел цель своих исканий,
Где небо сходится с землею.

Где б ни скитался я потом,
Твой образ милый не забуду.
И став навек твоим рабом
Всегда в себе хранить я буду:

Тепло твоих холодных глаз,
Молчанья трепетные звуки,
Созвучие ненужных фраз,
Как наш апофеоз разлуки.

Вот образ всей моей мечты,
Лишь об одном жалею я
Богиня женской чистоты
Из гипса сделана была.

Я не хочу быть высоким и стройным,
Своей красотой убивать наповал,
И молодым оставаться надолго,
Другим бы, пожалуйста, всё пожелал.

Я не хочу быть известным, богатым,
И власть мне, поверьте, совсем ни к чему,
Счастья нетленного тоже не надо,
Я звёздное небо своё берегу.

Я не хочу жить у синего моря,
Купаться в лагуне своей голубой,
И вечного лета мне тоже не надо,
Зима не обходит меня стороной.

Я не хочу, чтоб земля была пухом,
Я заклинаю: живите мечты,
И не хочу, чтоб они умирали
Или чтоб буднями стали они.

Однажды ветерок игривый,
Гоняя в небе облака,
Заметил слабые призывы
Едва живого уголька.

Тот тлел и тихо звал на помощь,
Не криком, нет, - мольбой своей,
Притушенный судьбой чужою,
Сырых безветренных ночей.

И ветер с мыслями благими,
Помчался вниз, забыв про всё,
Чтоб возродить огонь из угля,
И к небу вознести его.

Раздул он пламя осторожно,
Любовь и страсть свои вложив,
Небесных сил и сил духовных,
В сей оживляющий порыв.

Огонь взлетел, расправив крылья,
Всесилен ты, когда любим!
И понял мир: огонь без ветра,
Лишь к небу поднимает дым.

Стихия чувств несла их к небу,
То ветра шквал, то всплеск огня,
Любви порывы, страсть и нежность,
Всё выше к звёздам их неся.

Они друг другом упивались,
Огонь от счастья бушевал,
А ветер парус раздувая,
Держался крепко за штурвал.

Помчались дальше, - крикнул ветер,
Над миром будем мы парить,
Я вознесу тебя, поверь мне,
Ты станешь солнышком моим.

Но нет у пламени свободы,
Оно земле принадлежит,
А чувств огонь залил рассудок
И страх бескрайней высоты.

О, осень – бурных чувств созданье,
Все помыслы обнажены,
Ты жизни всплеск пред увяданьем,
Восторженны цвета твои.

И красок буйство ты живое,
Надежд, несбывшихся пора,
Тогда и повстречались двое,
Хоть поздно их судьба свела.

Свою ошибку исправляя,
Сердца соединила их,
И души …, ты как не старайся,
Уже нельзя разъединить.

Путь радуга им озаряла,
Сведя в едино их мосты,
Минуя шумные вокзалы,
Чужие аэропорты.

Листва им златом путь стелила
Грехи им лёгкий дождик смыл,
Потоки нежных слов и милых,
Духовных придавали сил.

А церковь звоном колокольным
Их проводила в трудный путь,
Свои ломая же каноны,
На верность дав им присягнуть.

Из осени в весну дорожку,
Зимы минуя холода,
Перебегая белой кошкой,
Благословила им судьба.

Пошли они, держась за руки
В тумане сладостной любви.
Ты не суди, что близоруки,
Крестом их лучше осени!

С тобою рядом день прекрасен,
Нежен и сладок жизни вкус,
А без тебя мой мир печален,
Уныл и сер, угрюм и пуст.

Лишь губ твоих прикосновенье,
Меня пробудит ото сна,
Воспрянет дух и свет увидят
Мои усталые глаза.

И запоёт душа от счастья,
И чувства воспылают вновь,
И разум загорится страстью,
Вскипит и обновится кровь.

Забьётся сердце, сбросив путы,
В тумане сладостной любви,
Надежд ручьи взлетят салютом,
Как звёзды утренней зари.

А на губах осядет нежность,
Как капли утренней росы,
И счастье вдруг расправит крылья,
Вновь заведя свои часы.

Как хочется порой взлететь на небо,
Оставив недоеденным салат,
Обиды, слёзы и кусочек хлеба,
Махнув на не запахнутый халат.

Как хочется, чтоб сердце защемило,
Зажгло от бурной радости в груди,
И чтобы тело страстью обжигало,
Костром не угасающей любви.

Как хочется летать, парить в блаженстве,
Взорваться от переизбытка чувств,
Соткаться вновь и жизнью наслаждаться,
Глоток вселенской вечности вдохнув.

Уж вечер смотрит виновато
На дерзновения ночи,
Взирают звёзды нагловато,
Всё ярче свет большой луны.

Усталых вод река смиренно,
Бежит туда, куда велит,
Судьба перстом своим надменным,
Однообразием молитв.

В ночную тьму все погрузилось,
В раздумье тишиной звеня,
И только мыслей грусть спустилась,
На берег завтрашнего дня.

Мою дорогу, что по краю
Бурьяном горьким поросла,
И жизнь, в которую играю,
Без снов, без песен, без тебя.

Где солнце яркое не греет,
И краски выцвели давно,
Где розы запах не имеют,
И хмель утратило вино.

Я в жизни много ошибался,
Когда ваял свою любовь,
И замерзал, и обжигался,
Бросал, но брался вновь и вновь.

Вставал, искал и снова падал,
Надеялся и верил, ... ждал,
Все семь кругов прошел я ада,
И жить бывало уставал …

Но время шло неумолимо,
И вот уже на склоне лет,
Я понял, что среди любимых
Широким сердцем, – есть ответ.

Люби того, кому ты нужен,
Кто ждал тебя, но свет померк,
И пред тобой откроет душу,
Хоть ты его вчера отверг.

Прости меня, любимая,
Что задевал тебя
Души хмельною глыбою,
Вокруг тебя кружа.

Порой ночами длинными
Тебя тревожил я,
И сны твои не видели
Уставшие глаза.

Прости меня, любимая,
За мой горячий пыл,
Как кони страсть ретивые
Порой я землю рыл.

За то, что нить незримую
Протянутую к нам
Я дергал беспричинно,
Любовью обжигал.

Прости, меня любимая,
Прошу я вновь и вновь,
Прости за неуклюжую,
Горячую любовь.

Это странное слово «прости»,
Говорят его вкрадчивым шёпотом,
А услышав: «да ладно, прошли»,
Реагируют радостным топотом.

Долгожданное слово «прости»,
Ждём молясь прерывая дыхание,
И берём на себя часть вины,
Не терзало б разлуки страдание.

Это страшное слово «прости»,
Что начало даёт одиночеству,
В эти долгие зимние дни,
Никому ты его не пророчествуй.

Повседневное слово прости
Произносим его мы случайно,
И звучит оно как «извини,
Наступил, не хотел, я нечаянно».

Всемогущее слово «прости»,
Что надежду даёт на спасение,
Предаёт на забвенье грехи,
К светлой жизни несёт возвращение.

Приходи ты ко мне на могилу,
Принеси полосатый мой плед,
И расставь запятые и точки,
В этой повести прожитых лет.

Ничего, что на «ты» обращаюсь?
Мы с тобою почти что родня,
Ты лечило, прощало, а ныне
В свой архив пролистало меня.

Ты укрой этим мягоньким пледом,
И утри мне слезинку с души,
Видишь - нечем,
Я смертью объеден,
И оглох в этой вечной тиши.

Приходи, и прошу тебя, Время,
Мы прощальную песню споём,
А потом я уйду на рассвете:
Ты не властно в том мире ином.

Вначале Божья мысль была,
Стремглав над бездною носилась,
Ясна конкретна и чиста,
Потом уж слово зародилось.

***

Бумаги свиток и свеча,
Перо лежалое и мысли,
Усталым голосом шепча,
В соткАнном воздухе повисли.

Без вас я раб своей судьбы,
Безликой кротостью унижен,
И Божьей милостью забыт,
Одной гребёнкою острижен.

О как сейчас прекрасны вы,
Возвышены и благородны,
Порой капризны и чудны,
Бывает даже сумасбродны.

Я поднимаюсь с вами в бой,
И с вами я стреляю в спины,
Бываю с вами я святой,
И с вами рою я могилы.

Краснею плачу и смеюсь,
Завидую и восторгаюсь,
Пою хвалу и даже злюсь,
Люблю, ценю и умиляюсь.

Зачинщики смертельных бурь,
Лучи великих озарений,
Небесной мудрости лазурь,
Источник смелых откровений.

Вы птицей вьётесь в вышине
Червями копошитесь в тлене,
Бывает вы грязней свиней,
И всё равно я к вам почтенен,

Откуда родом вы друзья,
Откуда вьётся паутина,
Вы не забудьте про меня,
Когда я этот мир покину.

Я всякую из вас люблю,
Но не корю и не ругаю,
И каждой время уделю,
Из вас я просто выбираю.

Возьму достойную из вас,
И превращу я мысль в идею,
Как флаг сотку её из фраз,
Влюблюсь и страстно заболею.

Идея возрастёт в мечту,
Мечта – небес императрица,
Легко взовьётся в высоту,
И в смысл жизни превратится.

Не трать души своей слезинки
На красоту ушедших лиц,
Она таится не в картинке,
Поверь, не в росчерке ресниц.

Вся красота твоя в улыбке,
Во взгляде нежном, что молчит,
Прощая все мои ошибки,
В словах прошёптанных молитв.

В ночах бессонных, где подругой
Была безмолвная луна,
И в долгих снежных зимних вьюгах,
И в реках слёз, что пролила.

Прости меня – хоть это мало,
Я так ничтожен пред тобой,
Наша любовь просто дремала,
Наступит век наш золотой.

Сойдутся душ наших тропинки,
И воспарят наши сердца,
Я полюблю твои морщинки,
Никак не меньше, чем тебя.

Я чувствую тебя, твоё дыханье,
Твоё тепло, разлитое во мне.
Твоя любовь, печаль, твои желанья
Становятся всё ближе и родней.

Я на тебя смотрю, тебя не видя,
Веду с тобой беседы без тебя,
Пространство, годы тихо ненавидя,
И в тоже время их благодаря.

А на себя смотрю твоим я взглядом
Держу осанку, выгляжу бодрей,
В душе пытаюсь навести порядок,
Стараюсь быть в движениях нежней.

Я тренирую жест, готовлю речи,
Всё, что во мне - тебе подчинено!
Как будто репетирую я встречу,
Которой может, быть не суждено.

Любовь - это радости слёзы
И руки поднЯтые вверх.
Любовь - это тайные грёзы
И взгляд, что вчера ты отверг.

Любовь - это горные тропы,
Где грудью боишься вздохнуть,
Когда безопасности стропы
Ты вновь не успел пристегнуть.

Любовь - это солнце и море,
Надежда возвышенных встреч.
Любовь - позабытое горе
И прошлое рубящий меч.

Любовь - это детские взгляды,
Мольбы о заботе твоей,
Души лучезарной наряды
И милость, живущая в ней.

Любовь - это слёзы печали
И грусть состраданья твоя
Давно позабытые дали
И яркая будущность дня.

Любовь - это счастья удило,
Зовущий безоблачный край.
Любовь - это тайная сила
Из ада ведущая в рай.

Прекрасен дух - любви творение,
Весенних ветров обострение,
Что возвышает нас над суетой,
И ворожит своею высотой.
Любовь - начало всех свершений
И чувств возвышенных венец.
Урок душевных упражнений,
Средь скал затерянный певец.

Певец затерянный, но громкий
И этот милый голос звонкий
Готовы с трепетом внимать,
А он способен управлять.
Рукой невидимой коснуться
Тончайших нитей сердца струн,
И птицы вдруг в груди проснутся,
И землю роющий скакун.

Скакун, в упрямом благородстве,
В своём блаженном превосходстве,
Сверканью молнии подобен,
Достичь таких высот способен,
Что нам ходящим по земле
Унылым праведникам Божьим
Присниться могут лишь во сне
И то, приправленные ложью.

Но ложь присуща только нам
Замшелой вечности юнцам.
Она игрива и коварна,
И нам невеждам благодарна,
Что отличить порой не можем
От ядовитой кобры шланг.
И по неведению множим,
И даже превозносим в ранг.

Но отодвинем прочь земное
Всё тленное и всё дурное
И тела, в мыслях сбросив груз
В сопровождении дивных муз
Взойдём и мы на небеса
Не бойтесь, мы вернёмся вниз,
Где правят наши телеса,
В сей мир актёров и актрис.

Герой наш - юноша прекрасный,
Всегда общительный и гласный
С открытой чувственной душой
С любовью нежной неземной.
Умён, красив и величав,
Сторонник праведных забав.
Душою чист и молодой,
В портретах, правда с бородой.

Но те портреты – блажь земная
То ли из сна, то ли хмельная.
Никто не видел лик его
Хоть все и знают про него,
Что не такой он и простой
Он царь живой не крытый лаком
Знакомый даже с беднотой,
Помеченный небесным знаком.

Есть у него седое бремя -
Свободное от царства время
В оранжерее проводить,
Цветы земные разводить.
И надо же тому случиться,
Ни при луне – при свете дня,
В один из них он вдруг влюбился.
Да, да, не помня и себя

Любовь пронзает все пространства
Не чтя ни титул, ни гражданство.
А тот цветок расцвёл весной
И был он девушкой земной.
Всё что на небе зародилось
Взросло, насытилось любовью
То на земле отобразилось
И там уж напиталось кровью.

Земная девушка прекрасна
И правилам земным согласно,
Он сделал предложенье ей
В тени раскидистых ветвей
Под шум листвы и солнца блеск.
Но не на сцене театральной
Под крики и оваций плеск,
А в обстановке неформальной.

Статье согласно синодальной,
По протоколу, официально.
Прошу отметить верно, этот штрих,
Их стали звать невеста и жених.
И им определили место -
Среди цветущих райских кущ.
Жених стал просвещать невесту,
Ведь только он был вездесущ.

Мечта – небесная усадьба,
Ждала их только после свадьбы,
Пока ж он обучал невесту
Уставам, правилам и жестам.
А также в сердце прививал
Любовь и сострадание,
Стремясь создать свой идеал
Пред бракосочетанием.

Учёба проходила споро.
Но были также и препоны.
Знакомство их заочным было,
И что б невеста не остыла,
Он письмецо ей написал
Большое, в тысячу страниц.
До мелочей всё расписал
Чтоб не смогла сомкнуть ресниц.

Невеста же была ретива,
И своенравна, похотлива.
Как мотылёк ночной порой,
Влекомый страстною игрой.
Под дуновением ветерка,
Неуправляема была.
Но всё ж понятна и близка:
На небесах сотворена.

В ней был ещё один изъян,
Встречаемый у всех землян.
Всё что не видели глазами
И не потрогали руками:
В расчёт серьёзно не берут,
Ведь невозможно соразмерить -
Овал земли и неба круг,
В невидимое трудно верить.

Вот и попробуй-ка, поверь
В небесную стальную дверь,
Что ждёт за ней тебя жених.
Поверишь, если ты не псих?
А он лелеет свой цветок,
Заботится, переживает.
Прощает ей любой порок,
В печали время коротает.

Любовь сильна, гибка, упряма,
Ей не страшны ни рвы, ни ямы,
Ни пропасти и не пространства,
Ни умыслы, ни интриганство.
А если уж с небес исходит,
Любые стены прошибёт,
Печали-горести разгонит,
И дёготь превратится в мёд.

Все мы забыли аксиому,
Присущую всему живому:
Всё что на небе зародилось,
То на земле и воплотилось.
И что нам глазом не виднО,
И разумом не объяснимо,
Нам сердцем чувствовать дано,
И верою неистощимой.

Я в зеркало смотрю, смотрю с печалью,
Былую чернь сменила седина,
А облик мой за лёгкою вуалью,
И челюсть горьким опытом грузна.

Не изменился взгляд, лишь форма глаз,
Вокруг горят усталые морщинки,
Исчезла белизна, поблёк окрас
И в глубине с грустинкою слезинки.

Когтистой лапою по лбу прошлись года
Гордыни маску с кожи соскребая.
Как липкий сон прошла лет череда,
В моей печали мудрость наживая.

Глаза, как пожелтевшие листы,
Отчерчены нахмуренною бровью.
Истёрлись самолюбия черты,
И округлились Божией любовью.

Всё ж юности бурлит во мне задор,
Душа не может быть седа.
Истёк у тела с жизнью договор,
Но с Богом буду я всегда.

Где ты милый мой, любимый?
Мы с тобой расстались рано,
Не допели нашу песню,
Кровоточит эта рана.

Я ушла средь ночи тёмной,
Не сказав тебе ни слова.
Не могла, поверь мне милый,
Не суди меня сурово.

По тебе скучаю милый,
Грусть-печаль меня изводит,
Ты найдёшь меня любимый
На вечернем небосводе.

Слышишь, слышишь колокольчик
Тихим звоном зазывает,
Там где речка водопадом
Из тумана вырастает.

Это я прощальной песней
В шуме ветра растворяюсь,
И душа меняет кожу,
Белым пухом покрываясь.

Ты найдёшь мою улыбку
Между веток ив плакучих,
И услышишь голос нежный
Среди хора птах певучих.

Может я в зелёной роще
Меж берёзок затерялась,
Может я, забыв про слёзы,
С ними в прятки заигралась.

Ты узнаешь меня милый,
Я одна из стройных сосен,
Что в бору сосновом молча,
Зададут тебе вопросы.

Веселье долгим не бывает,
Иначе «ля» взойдёт на крик,
И ваша песня утихает,
Букет из роз уже поник.

И после свадебного пира,
Придёт суровый будний день.
И ложе брачное застелет,
И наведёт тень на плетень.

Замрут торжественные марши,
Осядет праздничная пыль,
И сменит дружеские шаржи
Сухая каменная быль.

Стихов слова сгрудятся в прозу,
Сосуд любви откроет течь,
И напророченная горечь
Сменит торжественную речь.

Крадётся время незаметно,
Цветы опять уж подросли,
И ноты вновь ложатся в песню,
Деньки весенние пришли.

Слова опять построят рифму,
Поднимут праздничную пыль.
Зажжется свет, любовь нахлынет,
И сказка превратится в быль.

Вся жизнь то в радости, то в горе,
Бросает нас из края в край,
Дрожим, но держимся мы подле
Обещанной дороги в рай.

Нагрянут чувства ураганом,
И птицей мрачной упорхнут,
Видения Фата-Морганы
На небесах нас подождут.

Вся жизнь в метаниях и скитаниях
Проходит, нас заворожа.
И лишь в конце у Бога просим
На сердце руку положа.

Последнее дано нам свыше,
Ему ты сердце и даруй,
Из рук не выпускай и помни:
Милей последний поцелуй.

Года порвут наш круг порочный,
И им мы почесть воздадим,
Когда пробьёт наш час урочный
Смиренно голову склоним.

И время - кроткий писарь Бога,
Безмолвной вечности слуга
В тетради галочку поставит
Скрипучим росчерком пера.

Любили вы, когда-нибудь,
Тем трепетным и нежным чувством,
Когда тончайших мыслей путь
Изящней всякого искусства.

Любили вы, когда душа
От счастья стонет и рыдает,
Поёт и рвётся в небеса,
И нежной страстью истекает.

Когда проказница-судьба,
Вас развела по разным странам,
Любовь меж вами как струна,
Как оголённый нерв натянут.

Когда стоишь, смотря в глаза
Друг перед другом на коленях
И этот взгляд через года
Становится для вас священен.

И бьются как одно сердца,
Дыханье ваше совпадает,
И на двоих одна слеза,
Что никогда не высыхает.

Уже реки моей течение,
Печально замедляло ход,
Душа в отчаянном смирении,
Искала для спасенья брод.

Вдруг ночью тёмной и бессонной,
В прозрачность моего окна
Протяжно крыльями захлопал
Мой мотылёк из детства сна.

Из прошлой недопетой песни,
Мой первый сожаленья стон,
Моё подавленное чувство,
Мой нераскрывшийся бутон.

И в упоении бьётся сердце,
В ночной кричащей тишине,
Тихонько открываю створки,
Нет, только показалось мне.

Но всё ж смотрю я в темь ночную,
С пытливой искоркой в груди,
Вдруг мотылёк мой заискрился,
И словно крикнул: - подожди!

Он покружился над полями,
И в небо взмыл прям надо мной,
И стал, горя семью огнями,
Моей таинственной звездой.

Душа потрескалась от грима
И дух наш в полной слепоте.
Добро и зло неотличимы
От вспышек света в темноте.

Мы тьму замалевали белым,
Ходить на ощупь всё трудней.
Наша любовь - давно сопрела,
А милость - плавится в огне.

И неба нет над головою,
Звезда последняя ушла,
И прошлогоднею листвою
Забиты наши жернова.

Мы поменяли ориентиры,
Живём в ночи, не видя дня.
Ведут нас наши командиры
К банкноте в тридцать три рубля.

Прости нас, Господи, помилуй,
Что наши мягкие сердца
И свет, и грех в себя вместили,
А святость тронула гнильца.

Нет дорог у войны, нет преград у неё,
Только поле широко разверзлось.
Нет любви у войны, нет тепла у неё,
Только слёзы отчаянья смёрзлись.

Я бродил по войне, там над полем стоит
Крик утробный на вдохе застывший.
Я летал над войной, там исподней разит.
Льётся дождик грехи мне омывший.

Ползал я по войне и в воронки нырял,
Заглянул под могильные плиты.
Я не мести хотел, а я Бога искал.
Но кругом лишь одни паразиты.

Я хотел убежать, но простите, не смог,
Сотни жизней за мною стояли.
И средь шквала огня вдруг позвал меня Бог,
Кто-то тихо ... сыграл ... на рояле.

Чтоб зря вы не теряли сил,
Решил потратить я чернил,
В пустую не пришлось трудиться,
Глядишь, кому и пригодится.
Друзья, скажу вам не тая,
Прекрасен смысл бытия,
На поиски его ушла
Вся жизнь беспутная моя.


Что же мне Бог предначертал,
Я в юности своей гадал,
Вдруг осознал: великой славы,
Или хотя бы криков: «браво»,
У ног бесформенные кучи
Поклонниц юных и цветов,
И небо без единой тучи,
И путь из розы лепестков.

Пушок над верхнею губой
Сменился редкой щетиной,
И повзрослев, вдруг понял я,
Что жизнь прожить надо шутя,
Что создан я для развлечений,
Чтоб песни с рюмкой коньяка,
Между плотских увеселений,
Орать до самого утра.

Устал я вскоре быть шутом,
Раскинуть захотел умом,
Эйнштейном стать или Капицей,
Или другою важной птицей,
Но напрягать свои мозги
И тратить время на уроки,
Мне оказалось не с руки,
Владельцу дара лежебоки.

Решил спортсменом стать блестящим,
И рекордсменом настоящим,
Но быстро понял: не по мне,
Идти по хоженой лыжне,
Ведь напрягаться там придётся,
И слишком долог этот путь,
Удача вдруг не улыбнётся,
Мне эту штангу не толкнуть.

И вскоре охладел мой пыл,
К богатству взор я обратил,
Потом я разочаровался,
Поняв, что не туда ввязался,
Пахать там надо ночь и день,
Как кочегар на паровозе,
А удовольствия, поверь,
Как у опарыша в навозе.

Я перебрал все варианты,
Сложил в сторонку доминанты,
Уже из этих доминант,
Обрисовался фигурант,
«Я» – собственной своей персоной,
Любимый, славный и родной,
Увенчанный большой короной,
В колоде туз мой козырной.

Зачем терять я буду время,
На нудное людское племя,
Услышав колокольный звон,
Я посадил себя на трон.
«Я» надо мной вдруг рассмеялось,
И при ближайшем рассмотрении,
Оно внезапно оказалось,
Ну, очень гнусненьким творением.

Бежал по лесу без оглядки,
С самим собой играя в прятки.
Отпасть от собственного «Я»,
Можем на кладбище скорбя,
Или при жизни раздвоившись
На два отдельных «мудреца»,
Живут они отдельной жизнью,
Но одинаковых с лица.

Один обременён рассудком
И будет звёздочки считать,
Другой останется с желудком,
Чтобы калорий набирать,
Но эти, братцы, перспективы.
Как вам надеюсь, не по мне,
Согласен быть я терпеливым,
Остаться бы в своём уме.

Так в чём же смысл бытия,
Скажите мне мои друзья,
В богатстве, силе, славе, власти
Или другой какой напасти,
А может кроится он в том,
Чтобы с соседом не ругаться
И чтить страну где мы живём,
От лжи подальше удаляться.

Растить детей, любить жену,
Детей с пяток, жену одну,
И знать дорогу в отчий дом
Почаще делать им поклон,
И с Богом надо примириться,
Кто знает, что будет потом,
Тут, братцы, бы не ошибиться,
Умрёшь, очнёшься, а там Он.

Стихи рисуются душой,
На полотне унылой жизни,
Лихими взмахами кисти,
Ложатся чувств глубоких брызги.

Плывут по капиллярам душ,
Мелодией волшебной фразы,
Сгущаясь от дыханья муз,
Так формируются алмазы.

Шлифуются они умом,
Гранятся истинным талантом,
Упорством редким и трудом –
Вот так рождаются брильянты.

Я нарисую хмурый дождик,
Завесой во вчерашний день,
И приглашу тебя за столик
Под упоительную сень.

Я угощу тебя бокалом,
Вечерней огненной зари,
А в нём искрится лучик солнца,
И звёзд играют пузырьки.

И долька сладкого забвенья,
Висит на краюшке стекла,
И тонкий аромат струится,
Рисуя нежных два крыла.

Вдруг лёгкий бриз окно откроет
В небесную ночную даль,
И дымкой будет нам стелиться
Любви манящая печаль.

Я приглашу тебя на танец,
Нас в вальсе закружит мечта,
И в чувств могучем урагане
Взовьёмся к небу: Ты и Я.

Где солнечный свет, не моя там стезя
Туда не ходи и сюда вам нельзя.
Там глубокий овраг, чужая гора,
Там тайна, которой ещё не пора.

Ниспосланный дар угнетает меня,
Туманит рассудок, застит мне глаза.
Цепляется за ноги, руки пленит,
Чужим божествам поклоняться велит.

Нет путей, нет преград, когда светит луна,
Моя истина здесь, здесь живу, это я.
Только черная грусть овевает меня,
Почему я один? Как мне быть без тебя?

Возьми, я дарю тебе радость ночи,
Мерцающий свет одинокой звезды,
Пугающий окрик ночной тишины,
Озаряющий свет безмолвной луны.

Построил я свой дом вдали
От бурных мыслей и деяний,
На самом краешке Земли
В стране таинственных влияний.

Воздвиг его я в поднебесье,
Чтоб с высока на всех смотреть
С любовью или сожаленьем,
С восторгом или злым презреньем.

Нет! В подземелье я живу,
Прорыв нору в гнилых каменьях.
Я это знаю потому,
Что я как крот в своих стремленьях.

И света нет в моей берлоге,
И входа нет, как не ищи.
А может есть? Кому охота
Бродить впотьмах чужой души.

Вот если б я любовью к Богу воспылал,
Забыв про суету, про бренный мир,
В молитве и посте я б время проводил
И не вкушал пьянящий эликсир.

Я не бросал бы взгляд шальной на женщин,
Под ноги не смотрел, презрел бы плоть и кровь
И мысли бы отдал той книге умной.
Над всеми бы парил, к земле пригнувши бровь

Нет, чуждой власти предаваться не по мне,
Будь сила то иль чернь, иль разум высший.
Я не приемлю это в самом страшном сне
И сам себе создам я праздник пышный.

С любовью трудно совладать,
Когда она сойдёт нежданно,
С небес, как Божья благодать,
Туманом пьяного дурмана.

Тяжёлым камнем упадёт,
И гулким эхом отразится,
Растопит в сердце древний лёд,
И выпорхнет на волю птица.

А сможешь ты, не пряча пыл,
Подняться в небо вместе с нею,
Отдав всю мощь духовных крыл,
Всё выше, выше и смелее.

А сможешь ты любовь сберечь,
Собой укрыв от непогоды,
Достать из ножен острый меч,
Срубить все беды и невзгоды.

Пусть ревность не заточит клык,
А сделается лёгким шармом,
Ты отличи душевный крик,
От похотливого обмана.

Я устал видеть хмурые лица,
Поглотила меня суета,
Безучастны пустые глазницы
И улыбки лишь краешком рта.

Я устал слышать помощи крики,
Пряча руки свои за спиной,
Отражая в очках света блики,
Делать вид что глухой и немой.

Равнодушно смотреть на страданья,
Утирая чужую слезу.
Нарастают порывы раскаянья,
Предвещая слепую грозу

Не могу, разрывает на части
Заточённая в теле душа
И рычит моё мнимое счастье
Из-под рухнувшего миража

Обнажу я свой взор перед миром,
Покаянья слова прошепчу.
Помолчу в темноте, и с рассветом
Тихо к Богу я в дверь постучу.

Под покровом Любви, где-то поздней весной,
Во вселенной в высоком оконце,
Две души воспылав, загорелись звездой,
Отодвинув притихшее солнце,
И болиды спешили с дороги свернуть,
Ветер песни им пел завывая,
А планеты спеша, уступали свой путь,
На другие орбиты вставая.

Я ревную тебя к песне,

Что ты пела без меня,

И к печали я ревную,

Что делил с тобой не я,

Я ревную тебя к жизни,

Что прожита без меня,

И к судьбе тебя ревную,

Что свернула не туда,

Я ревную тебя к солнцу,

Что светил тебе не я,

К смерти лютой не ревную,

Просто не отдам тебя!

Вдруг я проснулся от яркого солнца,
От свежего ветра в груди,
Будто волшебник похитил из будней,
Помог мне с бумаги сойти.

Я оказался в безоблачном небе,
Где счастье судьбу золотит,
Мне предоставили вытянуть жребий,
Блаженные двое на вид.

Мне повезло, стал я лире подвластен,
Босым семенил по траве,
В меру горяч, впечатлителен, страстен,
Бумага, перо на столе.

Свято поверил я в солнце и небо,
И ветру хвалу воздавал,
Видимый мир возлюбил беззаветно,
Траву на лугу целовал.

Но людям, как равным я не поверил.
Вращаясь в порочном кругу,
Мне захотелось вдруг больше, чем хлеба,
И дом на крутом берегу.

Стали противны чужие пороки,
Был слеп и не видел своих,
Мерзок стал сильный и слабый, и робкий,
И этот, что жрёт за двоих,

Прелести мира не видел я вовсе,
Изъяны бросались в глаза,
Грызли меня, изводили поносом,
Но шёл напролом я, друзья.

Стал задыхаться я в бурях эмоций,
От гнева вселенских обид,
Вдруг постучали тихо в оконце,
Блаженные двое на вид …

Тучка по небу летит грозовая,
Как в клетке закрытый зверёк,
Громы и молнии в землю вбивая,
Я снова живу между строк.

Любовь сегодня хоронили,
Вогнав её насильно в гроб,
Гвоздями шпальными забили,
В глубокий скинули окоп.

Дух неба изгнан и отвержен,
По горсти бросили земли,
Ногтей по крышке слышен скрежет,
Мольбы несутся изнутри.

Но тусклы каменные лица,
И чёрствы души от обид,
И только зависти волчица,
С ухмылкой у ворот стоит.

Наскоро закопав могилу,
Бегут, имея жалкий вид,
Но обречённые забыли,
Что в сердце гроб у них лежит.

Разденьтесь, скиньте балахоны,
Пусть с плеч они падут у пят.
И будут наслажденья стоны,
Красив естественный наряд.

Души манящие изгибы
Нам явят Божью красоту,
И восхищение друг другом
Сольётся в общую мечту.

Нас естество поднимет к небу,
Одежда искажает суть
Мечтаний, мыслей, даже веры
И предназначенный нам путь.

Давайте радоваться вместе,
Печали время уделим,
С любовью в мыслях, в каждом жесте,
Мечты друг другу посвятим.

Не стройте каменные лица,
Не заслоняй звезду горой,
Душа – она частица неба,
Всеобщего над головой.

Уж сколько лет не видел света,
И воздух чистый не вдыхал,
Ослеп во тьме, прозяб во мраке,
В немом общеньи обнищал.

Скупы мои слова,
И взор опущен в землю,
Пред мною трость слепца,
Объята дрожью нервной,

Мой разум где-то далеко
От мира грязной нищеты,
Зовёт и тянет за собой,
Стремления его чисты.

Стряхнуть с меня всю грязь,
Росток любви найти,
И сгинуть в пустоту
В мерцанье звёзд уйти.

Иду я во храм или гарем,
В отхожее или святое,
Лечу на крыльях будущего,
Иль мрачно я бреду в былое.

Стараюсь не идти в толпе я,
Не верь тому, кто говорит,
Что сплочены мы воедино,
Другое разум мне велит.

Ведь души нам не слить в стакан,
Себя обманывать негоже,
И ложкой их не размешать,
Мне одиночество дороже.

Путей-дорог на свете много,
Но так как путь лежит мой далеко,
Вдвоём мы ходим по дорогам,
Я и одиночество моё.

Я чувствую тебя, твоё дыханье,
Твоё тепло, разлитое во мне.
Твоя любовь, печаль, твои желанья
Становятся всё ближе и родней.

Я на тебя смотрю, тебя не видя,
Веду с тобой беседы без тебя,
Пространство, годы тихо ненавидя,
И в тоже время их благодаря.

А на себя смотрю твоим я взглядом
Держу осанку, выгляжу бодрей,
В душе пытаюсь навести порядок,
Стараюсь быть в движениях нежней.

Я тренирую жест, готовлю речи,
Всё, что во мне - тебе подчинено!
Как будто репетирую я встречу,
Которой может, быть не суждено.

Бежит змейкой поезд сквозь лет буреломы,
Туманом окутан неведомый путь,
Лежат прочно рельсы – земные законы,
А хочется взять, да и вспять повернуть.

Наш путь неширок, не смотри на просторы,
Расплата за вольность - душевная боль,
Ведь мы в этой жизни всего-то актёры,
Играем свою отведённую роль.

Все мы лицедеи и грим уж наложен,
Под стать амплуа и словарный запас,
И дел наших список печальных приложен,
А радость, смех, слёзы – набор лишь гримас.

Чужие гримёрка, костюмы, софиты,
И всё чем владеем – лишь наша мечта,
Сверкающим бисером в небе расшитом,
У каждого тайная светит звезда.

Бежит змейкой поезд сквозь лет буреломы,
Туманом окутан неведомый путь ...