Средь бесконечной суеты
Случайных встреч, немых прощаний
Не нужно сотен слов пустых,
Пустых не нужно обещаний...

Не обещайте не забыть,
Когда уже почти забыли;
Не обещайте полюбить,
Когда почти что разлюбили.

Не обещайте мне того,
Чего не сможете исполнить;
Частицу счастья своего...
Не обещайте вечно помнить.

Не обещайте всё прощать,
Прощенья попросив у бога;
Не обещайте обещать
И не судите слишком строго.

Не торопитесь дверь закрыть
И проводить тяжёлым взглядом,
Хочу я просто рядом быть,
А остального мне не надо.

Гонит ветер лепестки упрямо,
Клён листвою нежно шелестит...
Летний парк, по парку вместе с мамой
Девочка идёт лет десяти.

- Мама, мама, я уже большая.
Мне не два, а целых десять лет,
И сегодня я сама решаю
Буду с кем дружить я или нет...

Тот же парк и те же мама с дочкой,
Лишь немного изменен сюжет;
Слишком быстро пронеслись годочки
Ей семнадцать стукнуло уже.

- Мама. Да отстань, ты. Надоела!
Ты не понимаешь ничего.
Это не твоё, а наше дело.
Он мне нужен, я люблю его.

...Годы пронеслись как поезд встречный;
Поздно ночью в комнате чужой,
Женщина в подушку тихо шепчет:
- Мама, забери меня домой.

Я Вам пишу, хоть и не жду ответа
Века проходят, обращаясь в сон,
Спешат закаты и бегут рассветы
И нитью оборвется горизонт.

Я Вам пишу сквозь время и тревоги
Сквозь километры долгого пути
Сквозь то, что потеряли мы в дороге,
Которую нам предстоит пройти.

Я Вам пишу, пусть глупо и нескладно,
Бессмысленно, а может даже зря.
Но годы пролетают беспощадно
И вдаль летят листки календаря.

Осенний ветер подгоняет стужу,
Но мир уснувший снова ждет весны,
Я Вам пишу, а может быть не нужно,
Чужие письма, Вам, ведь не нужны…

Не встретитесь, не взглянете украдкой,
Не улыбнетесь, Вам, ведь всё равно
И может быть склонившись над тетрадкой
Порвёте это глупое письмо.

А в космос поднимаются ракеты
Над горизонтом вновь встает заря
Я Вам пишу с далекой к Вам планеты,
С планеты под названием - «Земля».

Простая школьная тетрадь
И надпись детскою рукою,
Здесь, над чернильною строкою
«Год сорок первый – Ленинград».

«Год сорок первый – Ленинград.
А в доме нет ни крошки хлеба,
Прозрачно северное небо
И город каждый день бомбят»...

«Год сорок первый – Ленинград.
Из всех дворов исчезли птицы
И окон черные глазницы
Пустыми рамами дрожат»...

«Год сорок первый – Ленинград.
Снаряд взорвался рядом с домом,
Стучат секунды метронома,
Как сердце бешено стучат»...

«Год сорок первый – Ленинград.
А память все твердит упрямо,
Что живы все ещё и мама
И старшая сестра и брат...

Год сорок первый – Ленинград».

Как будто много лет назад,
Тетрадку тихо открываю,
Где надпись на листе – «Живая.
Год сорок пятый – Ленинград».

Газета. Завтрак в семь.
Без темы разговор.
Негромко хлопнет дверь
И заскрипят ступени.
И тонким швом следы
Спускаются во двор,
Засыпанный с утра,
Листвой своей осенней.

Работа. Скоро два.
Молчащий телефон.
Сороки на ветвях
Расселись как по нотам.
Слезами октября -
Дождём залит балкон
И приоткрыта дверь,
Как будто ждёт кого-то.

И снова семь часов;
В кастрюле на плите
Уже почти готов
Здоровый, сытный ужин.
А дождик всё идёт
В кромешной темноте;
И город вновь дрожит,
И город вновь простужен.

Двенадцать. Тишина,
Лишь часики стучат.
Накопленную грусть
Смывает дождь осенний.
В холодном хрустале
Рубиновый мускат
И память. До тебя
Лишь несколько мгновений.

Столик, беседка цветами увита.
Пяльцы, игрушки, старинный альбом;
Руки сжимают букет маргариток,
Замер на глади пруда старый дом.

Замок, охота и лошади в мыле,
Звуки рожка и рычанье собак,
Нежную лань равнодушно убили.
Гордый сосед то ли друг, то ли враг.

Улица, крики, звон шпаг и ранение.
Лекарь, служанка и несколько фраз.
Друг или враг, - душу гложет сомнение.
Комната, полночь, и длинный рассказ.

Праздничный Лувр, мчит быстрее карета.
Залы блистают, идёт маскарад.
Слуги разносят бокалы кларета.
Чей-то задумчивый, пристальный взгляд.

Встреча. Надежда. Любовь как награда.
Друг или враг поняла наконец.
Стены большого тенистого сада,
Рядом подруга и старый отец.

Вечер. Свиданье. Засада. Их много.
Заговор подлый ведут короли.
Раненый лекарь лежит у порога.
Драка. Убийство. Перчатки в пыли.

Клятва. Могила и мысли о мести.
В комнате тесной висящий портрет.
Снова доставлены скорбные вести.
Страшного яда открытый секрет.

Роза и персик, разрезанный наспех.
Если б он знал, что в руках он держал.
Зубы вонзает безжалостный аспид.
Поздно. Здесь правят лишь яд и кинжал.

В том краю, где трава не кошена,
Где за тёмный лес солнце прячется,
Речка узкой бежит полоскою;
Там, в одном селе жили мальчики.

Из рогаток стреляли камушком,
Хулиганили. Как иначе то?
Головой лишь качала матушка
"Что же вы наделали, мальчики"?

Жили просто. Бывало всякое.
Было лёгкое и счастливое,
Было трудное, непокорное:
Улыбались, шутили, плакали...
Но слетелись вдруг "злые вороны".

Налетели как гость непрошеный,
Полыхают в селе пожарища,
Серой стали летят горошины;
Только сердце стучит пока ещё.

Разогнать бы ту "стаю чёрную",
Да рогаткой тут не управиться;
Автоматы в руках у воронов
Повзрослели вмиг наши мальчики.

В бой жестокий с врагами броситься
И прогнать навсегда захватчиков...
Голос матери вслед доносится:
"Будьте храбрыми - дети. Мальчики".

Разошлись их пути-дороженьки,
Как расходятся солнце с месяцем,
Только после в краю нехоженом
Им дала судьба снова встретиться...

... В поле дальнем трава колышется,
Проливным дождём небо плачется,
Только в плаче том голос слышится:
"Бог храни вас, родные, мальчики".

Я останусь с тобой
Опустившимся серым туманом;
Я останусь с тобой
Разноцветной осенней листвой,
Даже если однажды
И жить и дышать перестану;
Я останусь с тобой,
Всё равно я останусь с тобой.

Я останусь с тобой
В январе прилетевшей метелью
Или зимней поземкой,
Что с утра заметает дворы.
Я останусь с тобой,
Прозвеневшей весенней капелью;
Первым лучиком солнца,
Предвестником летней жары.

Я останусь с тобой,
Ожиданье продлится на годы;
Я останусь с тобой
Синевой беззастенчивых глаз;
Я останусь мечтой;
Ясным небом среди непогоды;
Я останусь с тобой
Тихим эхом несказанных фраз…

Я не ангел, не бес
Я простая девчонка земная
И пусть кто-то другой
Повстречается мне на пути;
Не останусь я с ним,
Буду ждать и, мгновенья считая,
Я останусь с тобой,
Чтоб однажды навеки уйти.

Может есть какая-то причина,
Только каждой ночью на заре,
Почему-то снится мне рябина
Что росла за домом во дворе.

Цвет ветвей красивый, темно-русый
Тонкий стан и гладкая кора: -
Осенью рябиновые бусы
С гордостью носила детвора.

Красные, как цвет июльской розы
Цвета летних грозовых зарниц.
А зимой в трескучие морозы
Ей кормились стаи разных птиц.

Вот они собрались, подлетели
В тусклом свете утренней зари:
Серые шинели – свиристели;
Алые мундиры – снегири.

Будто по невидимому знаку,
Поднялись взъерошенной гурьбой, -
Так бойцы бросаются в атаку,
В свой последний, невозвратный бой.

Как чумные за рябину дрались:
Перья, крики, шум со всех сторон.
Ягоды покорно осыпались
На покрытый снегом белый склон.

В общем-то обычная картина
Но с тех пор забыть я не могу,
Сорванные ягоды рябины, -
Словно капли крови на снегу.

Ветер листву качает,
Птица взмывает ввысь;
Здесь, на холме печали,
Путник остановись…
Просто постой, послушай: -
Лишних не нужно слов,
Здесь очищают душу
Звоны колоколов.
Здесь над могильным склоном
Дымка ещё видна;
Здесь, на холме зелёном,
Тоже была война.
Тоже была шальная,
Бьющая невпопад;
Здесь, на переднем крае,
Много легло солдат.
Много невинных пало,
Много осталось тут;
С ними в нарядах алых
Матери вслед идут.
И не погаснет пламя
Тех роковых минут;
Слышишь, с тобою память
Слушает тишину.