Жгите себя до конца,
Из вспышек солнце пылает.
Странность мыслей творца
У всех когда-то бывает.

Обычное дело снов ловца —
Когда три дня ходишь по краю.
Важность рока, судьбы подлеца,
Послал уж подальше, таких я не знаю.

Простите все, кто с лица
Снимал самый грамотный иней,
Кто эмоции брал на живца,
А потом притворялся, что синий.

Не стоит меня порицать,
Я просто в общей картине
Пытаюсь что-то писать,
Не видя того, что черкаете вы в ней.

Градиент — поиск себя и до боли.
Момент не поймать, все размыто.
Тащатся цепи, звенят по воле
О том, чего нет, а чего прям избыток.

Оптом раздаст жизнь все, что не нужно,
А ценное взять только с многих попыток.
Время раздаст всем то, что заслуженно.
Ну а пока есть свой пережиток.

Идёшь себе вроде, даже упрямо,
И нет тебе дела до луж.
Спускаться в самокопания яму
Из прошлых надежд, принимая душ.

Не буду я больше топтать изъяны,
Пускать кривизну чужих душ.
Не в радость мне в яме особенно пьяным,
Но что тут поделать, уж.

Зонтик спасёт от прошлых надежд,
На полу уже поколено.
Скоро накатит новый рубеж,
Придётся всплывать, наверно.

Ноты и буквы подвисли.
Плыву сквозь летящий снег.
То ли в, то ли из пустоты ненавистной
Сознание вновь совершает побег.

Душа как тарелка в ошметках жратвы.
На плечах два ведра и коромысло.
Знают все, как выйти сухим из воды,
Но никто не знает, как чистым.

Увидим с годами, что точит вода.
Постепенно, но точно даже породу.
Кидались камнями мы все и всегда,
Но не знали — нельзя бросать камни в воду.

Хоть может и правда только одна,
Побольше бы в легкие кислорода.
Попытки собрать свои камни со дна.
Непросто, но нужно пытаться походу.

Гнусавым голосом слышится
Вой когда-то учебной тревоги.
Заполняя все спорные полости,
История, черт с тобой — длинные ноги.

Погладили все уже твои волосы,
Причесали даже местами.
Колосок и березку с пошлой совестью
В грязь и серость посредственно перемешали.

И прощать даже некого, да, наверно, и поздно.
Кричать про любовь, и про долг, и про честь,
Когда пишешься ты с постоянной угрозой,
Никому не давая себя прочесть.

Ну и как ты послушна, что прямо отвратительно.
Воспитал тебя ветер лживых новелл.
И питаешься правильно, что поразительно,
Но родителей знать я б не хотел.

Рассудительна, думаешь ты, и честна?
Победителей судишь лишь после смерти.
Людьми так заглочена эта блесна,
Ты нам скажешь: просто поверьте.

Очень важная ты особа,
Даже страшно порой с тобой говорить,
Но я знал и фиксировал то, что до гроба.
Так и знай — я тобой никогда не мог жить.

Прикинься немым — высокой частотой в граммофоне.
Закутайся в одеяло, после того как поспал на хвое.
Удивись — ведь приятно стоять на фоне
И смотреть, как действительность работает,
Не филонит...
Как уютно продолжать в превышении должности.
Постоянство существования в границах возможностей.
Не пыли, много не говори, лишь чутка так, отчасти.
Помни и передай всем, что тишину любит счастье.
Ну, любит и ладно, ну счастье и счастье.
Ну, на части разорвет кого-то — несчастье.
Но счастье-то любит лишь тишину,
Так что те, кто молчат, — те молчат по уму.
И крутится ум веками, и мудрость растет — сталагмит в нужнике.
И каются под свечами уже те или не те.
Ну, подножный корм под ногами, ну, ведь всё есть.
Что ж, ты никак не стрельнешь
Потягаться с «большими» умами?
Быть обласканным сапогами
Не мечтал?
Ну что, ты опять снова врёшь,
Снова пьёшь? Ну, хоть не торчишь —
Молодец, сохранился на доблестном крае.
И стекло фамильное вроде не бьёшь —
Ты вообще эталон, меня даже пугаешь.
Посмотри ты вокруг, затяни сигарету
И выдохни, друг,
Свою жизнь не цени как монету.
Ты и сам замыкать будешь конченный круг,
Не завидуя будущим вехам.

Я не в силах познать свободу
Как данность рождения.
Зря заборы ломать не хочу,
Чтобы чувствовать сожаление.

И плескать, и плескать
Бесконечно свои убеждения.
Не хочу, мне к врачу —
Дайте вы скорее направление.

Ведь виднее, где грань
Человеческого и не очень.
Изувечив мораль,
Кто-то чётко срисует наш почерк.

Мне бы взять и прикинуться
Долей секунды нормальным,
Но я должен молчать —
Воспитание лет актуальных.

Позитив как беда
Всех, кто ум свой отпустит на плаху.
Наблюдатели зла и добра
Обездвижены страхом.

Я бояться не мог, да и не хочу.
Мне, пожалуйста, дайте бумажку.
Очень хочется мне к врачу —
Обсудить, как нам жить в упряжке.

Грохот, тишина, опять грохот,
Затмение яркого света.
Животный, но чувственный ропот —
Обёртка снята с конфеты.

Крохи тыкаю пальцем,
Смешно утолять так голод.
Мысль прокатана в вальцах,
Скинуты книги с полок.

Прячу под покрывальцем
Понятный и прожитый факт.
Сил не даёт признаться —
Из прошлого артефакт.

Каменным твёрдым плечом
Бортует любой интерес.
Совесть тут ни при чём,
Жалость отправлена в лес.

Восходит новое солнце,
Планета делает новые горы.
Посмотри на меня, незнакомца —
Мы с тобой увидимся скоро.

Грязь, я так любил грязь,
Когда мальчиком на даче у бабушки
Своей кожей чувствовал связь
С той землей мягкой, щупая камушки.

Грязь, я так любил грязь!
Чтобы так, как никто никогда,
Я влюбиться не мог в какую-то мразь,
Но бывало порой иногда.

Грязь, я так любил грязь!
Все простое ведь в ней и понятное,
Прочитать очень просто всю эту вязь,
Разучиться потом сложновато.

Глаза, как сон и отражение в нем...
Раскрывшийся бутон в мгновение,
Узнавший голос чувственного зрения,
Глаза пастельный, нежный тон.

Глаза не скроешь, как творение,
Даже закрывши веко, словно книги том.
Не позабудет в виденьи чужом
Глаза обрывки вдохновения.

Глаза, познавши удивление,
Помогут выдать все на раз.
Глаза, как камни преткновения,
Поберегут от бесполезных фраз.

Глаза не слышат и не ждут ответа
Сквозь пелену простывших звуков.
Глаза для поцелуев света.
Глаза не знают сердца стуков.

Рассвет в белых хлопьях и линии тела...
Ты спать так хотела, но времени нет.
Нещадно минуты, вспархнув, улетели,
Оставив лишь чувства отчетливый след.

Кружились в порывах разорванной страсти,
Сладость, разлитая на губах.
Прожили секундой обычное счастье,
Пролившийся свет в очень тонких словах.

Извинялись рассветы за то, что так рано 
Нас с тобой разлучали на километры. 
Налипали минуты, туман, полустанок — 
Твой запах исчез, и недолго ждал ветер.

Храню разлитый ласковый свет, 
Раздвигая дневные тучи. 
У воды вечерами долго курю, 
Продолжая будильники мучить.

Раскрасил последние серые стены, 
Не брезгуя цветом, плескать как попало. 
Поверил себе, череде новой смены
И что обниму тебя под покрывалом.

Я жду нашей встречи, бесценной, 
Как ценного кислорода, 
Как школьник ждет перемены, 
Как весны очень ждет природа.

Я хочу верить в бога,
В вероятность благого события.
Прокручу ясность слога
Для понятности потребителя.

Я хочу верить в счастье,
Не зная, что это такое.
Но молчу на причастии –
Бог ведь это другое?

Я не знаю, что такое любовь,
Лишь умею разбиться в дребезги,
Чтоб понять, что живой я вновь,
И что буду крепиться к верности.

Я не знаю, что значит дружба –
Есть лишь те, за кого я умру.
Отстоит, может, мама службу,
Но я к богу навряд ли приду.

Протерев лопухом очки от сажи,
Кто хочет вперёд, но а вы – всё туда же.
На лихом колесе сансары
Нас потухший маяк отправляет на нары.
Но слепой рупор крикнет: "Мы впереди!"
Очевидность смущает лишь тех, кто вредит.
Мы сделали новый мессенджер МАКС –
Отличное чудо прогресса!
Прекрасный ГУЛаг для отчаянных масс,
Чтоб больше не чувствовать стресса.
Пришлите нам данные во что бы ни стало –
Проверим мы всё до пробабки.
Email свой пришлите, анализы кала,
Чтоб знать всё про вас без остатка.
И не беспокойтесь – всё безопасно!
Вокруг есть забор и столовая.
Хотели ж Союза жители страстно?
Вот вам и структура готовая!
А то, что гвоздей не произвели, –
Так это мы где-нибудь купим.
Барак у вас есть, вон берёзки вдали…
От ценностей мы не отступим!
Хотели IT? Вот вам новое, самое!
Ликуйте и будьте здоровы!
Своруем мы всё и всех победим,
Мешают родные оковы.

Нежится свет на занавеске –
Вставать ещё не пора.
Прячет судьба суть выбитой фрески –
Кричать тройное: "Ура!"

Манит романтика прошлого – мы…
Так хочется снова: "Ура!"
Но на опилках бывшей страны
Вставать так впадлу с утра.

Вот и походим, поговорим –
Все мы тут вроде как люди.
Всех супостатов мы победим,
Желательно сразу на блюде.

Подайте нам хорошую жизнь –
Мы тут все, вне политики!
Гордимся собой, и хоть ты бесись,
Не будем считывать критику.

Тройное: "Ура!" – и всё хорошо.
Детей мы нарядим в форму,
А что некрасиво, то есть фотошоп –
На картинку и на реформу.

Как будто бродил, чтобы что-то понять,
А в итоге понятно всё было в начале.
Умножит ответ эта тихая гладь,
А в подвохах нелепых немые окончания.

Мы можем на цыпочках даже стоять,
Но глупость поспешных слепых обещаний
Так странно звучит, и так хочется дать
Ей слово хотя бы в моменты прощаний.

Забудь, что любил, продолжая гулять
И втаптывай правду между рычанием.
Побудь как дебил и не лезь повторять
Попытки поднять всё своими плечами.

Ничтожна так жизнь, как коротенький миг,
И я задержу пафос всех пожеланий.
Я слово "ЖИВУ" залелею, как пик,
Ведь время наше не стоит страданий.

Резко и больно — бывает же так.
Но за собой закрепляем право
Оставить творческий бардак,
Ведь не найти на чувства управу.

В щели смотрю через тёмный барак —
Режет глаза, и порой даже страшно.
Свободу сложно любить просто так:
Свобода — это чувство отважных.

Колется воздух, минуты горят.
Так непривычно в подобном балансе.
Важно не то, что вокруг говорят,
А очередь карт в незакрытом пасьянсе.

Забыть невозможно былое никак.
Как ни крути, полетят вверх рубашкой.
И отлетит пожелтевший лак
От стенок души, уже столько видавшей.

Солнце зайдёт, успокоится день —
В щели барака ничего не видать.
Проще сказать, да мне всё это лень —
Я свой комфорт не хочу покидать.

Что мне там свет, что я там не видел?
Всё хорошо — я внутри, у себя.
Всех, кто этих щелей не видел,
Я не обидел бы и не любя.

Скрипнула дверь, завязались шнурки.
Первый шаг — он всегда такой сложный.
И не подаст никто больше руки:
Ты на свободе — будь осторожней.

Давай собираться — мы теряем минуты.
Пора нам уже —
Мы и так долго спали.
И жизнь не зависит от курса валюты,
Пускай все надежды давно уж пропали.

На пропасть сомнений мысли не трать.
Идёшь и берёшь всё, что долбится в грудь.
Ведь падать всегда проще, чем вставать.
Поспали — и хватит, пора уже в путь.

Нам времени мало будет всегда.
Так много потрачено сил на отдых.
И то, что мы сделали, не ерунда,
Но в сердце так душно, что нужно на воздух.

Мы просим прощения и говорим
За то, что не знали, как было нужно,
За наше притворство перед другим,
За то, что привычки пустили в окружность.

Давайте уже куда-то идти.
На месте всегда будет всё просто так.
И перипетии на нашем пути
Заставят сильнее сжиматься кулак.

Время целует запястья,
Прошлое целует глаза.
Все, что дарило нам счастье,
Никогда не вернётся назад.

В миг делим судьбы на части,
На надломах танцуют друзья.
Масти путает страсть,
И отчасти виноват в этом я...
Только я.

Взгляды любят лишь горизонт,
Но смотреть из чужого окна,
Как бежать под ближайший зонт,
Чтоб успеть догореть дотла.

Докоснувшись до колкого льда,
Можно лишь игнорировать речь.
Просто так весь огонь отдав,
Ненароком его просто сжечь.

Я рвусь, как марлевый лоскут
И нитками взлетаю в воздух.
Мне снится не прямой маршрут,
Что я потерян на нейтральных водах.

На суд выносят все и всех,
Мой пестрый многоликий ворох,
И оставляют в темноте
Искать огонь и мокрый порох.

Пускай я был вот прям как те,
Что ищут что-то, заново находят,
И не прибавив на листе
Ни слова о плохой погоде.

Заводят длинный разговор,
Копаясь лишь в своей природе.
Уходят, наплевав на взор,
Не думая о выходе и входе.

Я рвусь, как марлевый лоскут,
И тянут в сторону поступки.
Мне кажется, что все мне врут,
И я после десятой стопки

Хочу молчать, затягивая жгут
Вокруг своей нескромной глотки,
Пытаясь не поставить в круг
И без того уж надоевшие мне нотки.

Календари осыпятся стеной,
И мой листок с последней голой ветки.
Я снова буду как слепой,
Когда печаль разделится на клетки.

Я думал, что однажды поверну,
Внутри чернеет лишь мазут.
Меня зовут не на мою войну.
Я рвусь, как марлевый лоскут...

История пишет лихие века,
Иногда не смущаясь коврижек.
И волки всегда всех кусали в бока,
Очень сильно пугая детишек.

Когда у подножия долго стоя,
Твой старт заливает десятым аршин,
Не понятно, зачем тебе высота
И в чём смысл этих вершин.

Кто тут знает, куда всем надо идти,
Давно уж, наверное, сорвался.
Остальные покинули эти пути,
Но уж кто-то, наверное, остался.

Выплывают тут все: кто рукой, кто ногой,
А кто-то своей гнилой глоткой
Надувает и мнение, и мордобой,
И свою проткнутую лодку.

Очень сильные лёгкие, — кто-то сказал, —
Чтоб и вне, и в себя. Расскажите нам, как.
Так всё просто — всем давно отсосал,
Чтобы можно было дышать просто так.

Нам понятно, мы уж как-нибудь сами
И рукой, и ногой, но не так, чтоб как вы.
Мы всплывём очень яркими парусами,
Хоть у нас и нет лодки. Увы...

Твоя любовь меня сожрёт.
За что меня так сильно любишь?
Я не способен на предлог,
А ты меня своими завтраками будишь.

Я не достоин этой силы
И не влюблял в себя никак.
Какой же будешь ты красивой,
Когда признаюсь, что дурак.

Я знаю, что такое быть мужчиной,
Хоть гендер в нашей жизни просто так.
Все прячут за своей обыденной рутиной
Свой всем понятный и обыденный верстак.

Прости меня, что я не сильный
И часто говорю, как есть.
За то, что я не стал скотиной,
Тебе спасибо — это всё не лесть.

Мой друг всегда оставался другом.
Он глупостей делал немало.
Он мог крутить бит по кругу,
Чтобы мысль не пропадала.

Мой друг чаще был однозначным,
Не боялся выхватить за свою суть
И с мотивами очень прозрачными
В одиночестве мог очень долго тонуть.

Мы так все иногда умеем.
Мы всегда очень тщательно прячем слова,
Но когда за себя краснеем,
Все неважно, ведь будет ходить молва.

За других, а может, за этих.
Я живой, и вроде как все хорошо.
Мой друг никогда не поверит,
Если я не поверю, если вдруг не еще.

Мой друг – он не вдруг,
Он со мной был всегда.
Моя рифма – не круг,
Тебя нет больше... Да.

Очень много стало героев по году,
Особенно очень послушных.
Так не просто любить свободу,
Находясь в помещении душном.

Так законов написано много –
Прям бы взять да и зачитаться.
Но собака всегда поднимает ногу,
Чтоб на ноги не обоссаться.

Можно все застелить соломой,
В поговорках никак не найти простоты.
Великанами не станут гномы,
Падать будут все со своей высоты.

Сфера может быть тем и удобна,
Что, куда ни пойди, будет то же везде.
Делай все, что тебе угодно,
И не видеть подвохов в такой простоте.

Колыхаются чьи-то мнения,
И традиции чьи-то вбиты столбом.
Никогда не возникнет сомнения
Среди тех, кто о землю чешется лбом.

Почему же все так забвенно,
И не учит ничто, кроме выгоды мига?
Вот тогда-то нам все по колено,
Вот тогда и читается "вечная" книга.

Ведь не хочется верить в то, что
После всех наших дел будет лишь пустота.
И, наверное, думать страшно,
Что дорога обширная все же не та.

Люди так далеки от природы,
Но я многих очень сильно люблю
За их мысли и их дороги –
Только это я в жизни, наверно, коплю.

Я, может быть, и был когда-то,
Я, может быть, когда-то буду
Последним из лучей заката,
Который ты увидишь отовсюду.

Я, может быть, и был когда-то
С тобой или один, но знал, что есть
Ключи от запертой палаты
С чудесной цифрой в виде шесть.

Я, может быть, когда-то буду
Любить тебя сильнее, чем когда-то мог,
И знать, что мы не позабудем,
Что друг для друга мы начало и итог.

Я, может быть, и был когда-то
Несправедлив к другим и врал,
Но время оставляет пятна,
И из-за них всегда виднеется финал.

Я, может быть, когда-то буду
Крупицей во вселенной далеко,
И через время я узнаю губы,
Которые узнать мне так легко.

Пускай заполнит каждый атом,
Ведь мы с тобою были всюду.
Я, может быть, и был когда-то,
Я, может быть, когда-то буду.

Было много непонятных развилок.
Повернув, я опять не вижу итог.
Все моменты разбитых копилок
Говорят, что тропинки лучше дорог.

И на лавке гнилой остановки,
Там, где люди привыкли оставить свой мусор,
Я застряну в плохой зарисовке –
Как остыть до нуля между минусом с плюсом.

Мне вокруг только небо... Но горько
Наблюдать и быть частью массы людей,
Всех свидетелей вечной стройки –
Рай, что строят лишь в угоду блядей.

Все наполнены разными толками,
И я знаю одно, может быть, только я:
По тропинкам не ходят толпами,
По моим тропам ходят только друзья.

Значения времени нет, единицы...
Нам снится и видится мир без краёв.
И в нём на снегу продолжает искриться
Отчетливый свет, но никто не готов

К тому, чтобы в осколки о души разбиться,
Смешаться в пространстве и выстрелить ввысь,
Быть кем-то родным и похожим на птицу.
На цыпочках, ну же, давай, оторвись!

Весь трепет дыханья, всю сущность свою
Проснись и открой, свою новую землю.
Ведь мы очень часто стоим на краю,
Живём и не чувствуем, что просто дремлем.

Так сложно увидеть порой этот свет
За копотью наших стеклянных сердец.
И я так ценю, что даёшь мне в ответ
Начало начал, бесконечность колец.

Прибираюсь легонько,
Лишнего в голове не надо.
Костёр разведен и трещит потихоньку.
Вокруг только лес с выживанием правды.

Тушёнка шкворчит на углях,
Водичка почти что вскипела.
Я сюда шёл без цели на быстрых парах,
Чтобы птицы мне утром попели.

Чтобы вскрыть очертанья раздумий,
Чтоб понять то, что не объяснить,
Чтобы снег, что падает на мои губы,
Попросил меня здесь не говорить.

Лес не терпит нетишины
И уж точно ненужные звуки.
Приходи, посиди в тепле у луны,
Забери, что принёс до разлуки.

Одиночество, я не с тобой.
Я припой плохой на контакте.
Мне искрить можно только с тобой,
Но я снова бью сон на такты.

Все пророчества — пьяный прибой
Волн безумия, и в антракте.
Как обычно, уйду собой
Так надолго, как будто на вахту.

Одиночество — это не слово,
Ведь тебя никогда нельзя объяснить.
Все пророчества словно основа
Позволяют всегда самим собой быть.

По кусочку разобран в коробку
И во сне соблюдаю свой такт.
Если нужно, нажмёте на кнопку —
Обязательно, чтобы получить результат.

Одиночество, есть вопросы?
Мы с тобой уже многое оговорили.
Отпусти меня в поле, где росы
Мне с утра как-то раз мою душу умыли.

Сочится вода из обрыва,
Шуршит под ногами галька.
Так солнечно, но уныло —
Я в мазуте, как вольная чайка.

Хочу кричать очень громко,
Но корчусь от ветра порыва.
Стихия верна природе,
А отмыться не хватит мыла.

Сплошной горизонт — это тайна,
Что будет с тобой через метр.
Красиво, но чрезвычайно —
Не сдвинешься на сантиметр.

Ты знаешь, я скучаю...
Говорю очень грубым тоном,
Протираю свободу печалью
И ноги заливаю бетоном.

Снова утро встречаю не чаем
И рисую на грязном картоне.
Я души в тебе больше не чаю,
Но я парусом буду на фоне.

Эта серая грубая ритмика
Нас научит ценить благое.
Я так резко читаю мимику,
Ты так медленно скажешь «такое».

Обними моих маленьких девочек
И скажи им просто, понятно.
Я весь ваш до каждой клеточки,
И такое всегда, безвозвратно.

Томи́тся ум на сковородке от страха,
Серых, убогих судей для душ.
Думает клоун, где спрятать сахар,
Натырил свыше собственных нужд.

Новое слово "умнейших" извилин
Дарит мерцающий, тусклый экран.
Каждый теперь в том, что мыслил, пови‌нен,
Каждый растягивал общий капкан.

Слюни летят на грядочках мнений,
Гряди залитых слюной овощей.
Гвоздь забивают в мозг поколения
И без того очень странных людей.

Катится бочка гнилая с горы,
В ритм попадая только на кочках.
Всем же своё видно лишь из норы‌,
Всем, кто ушёл, помахали платочком.

Клоуны пляшут на важных балáх,
Им ведь теперь все карты в руки.
Кусочками молодости на полях…
Время пройдёт – превратятся в цветочки.

Светятся капельки, свежие рóсы
На той траве, что зáлита кровью.
Клоуны просят писать доносы
И засыпают поле всё солью.

Обычный свободный, но важный субъект
Видит лживую жизнь в окно –
Натуральный пора развивать интеллект,
Про него все забыли давно.

Научила вымерзать изнутри
Тоска, накручена на нервы.
В пучине звонкой тишины
Не отличить видение от веры.

Хоть кричи на луну до зари
И наври сам себе, что ты первый,
Кто себя изнутри разорил,
Да и так, чтобы с громким припевом.

Полузначим уже полумир
В полутьме сквозь щель занавесок.
Обозначит эго-кумир
Все причины, осудит в довесок.

Мысли — слабость умников глупых —
Спесь напышенной соды с уксусом.
Ты не первый, выкрутил все шурупы,
Не последний, кто выглядел ребусом.

Я разбил хрустальный бокал на счастье чьё-то
И вкушал неталантливый громкий вокал,
Чтоб услышать удар по щёкам.
Я себя опять не предал

Даже с самым серьёзным упрёком.
Не хотел смотреть, но видал,
Как струится время по стокам,
Потому что время — вандал.

Пронесётся всё, как секунда.
Вечность ищут все, но никак...
За неделю проходит простуда.
Бесконечность пройдёт просто так.

Нацеплял весенний репей —
Шёл надрезать старый нарыв.
И по мостику через ручей
Мимо дома, что съехал в обрыв.

Постоял у родного ларька
В рассечённом свете от ивы.
Пух поджог от тополька,
Пока папа выпьет пиво.

Зной пройдёт, и примет река.
Посижу на камнях ознобших.
Что-то вспомню издалека
Про моих родных усопших.

Сигареты видать, звезду уголька —
Я всё там же и так же помню
Детство проездом на дурака
И друзей по возрасту ровню.

Мне бы просто взять и забыться,
Но признаться пора себе томно:
Бесполезно тут просто искриться.
Важно лишь, чтоб кто-нибудь вспомнил.

Ты шла вдоль трамвайных путей,
Не своих и не моих.
Бульвар и свет затих
Немножко ненужных людей.

Душа и вольность морей
Раскачали сумерки в раз.
Наш выбранный чудом час
За стеной не своих дверей.

Откажемся от "поскорей",
Довольно уже ошибок.
Только искренность чистых улыбок,
Карманы без козырей.

Прошу тебя, не пролей
Эту чашу чувственных звуков.
Поцелуями строенных букв —
Мысли выстроенных кораблей.

Набор из простых эмоций –
Интересен и тут же не очень.
В подборе нужных пропорций
Сам не знает, чего он хочет.

Полянку свою под лучами
Городит безусловностью лет.
На привычные очертания
По-другому падает свет.

Набор из простых эмоций
Так не хочет испытывать их.
И объема достаточно в порции,
Звук не нужен в мире глухих.

Снова греют лучи на поляне,
Улыбаются люди в ответ,
Но не слышно слов от движенья губами,
По-другому падает свет.

Приятным, естественным светом
Коснется мысль о разум.
Слепым, хаотичным ветром
Прогуляться везде и сразу –

По камням и по тропам, по опушистым кромкам,
Не считая шаги, не имея цели.
У костра вновь проснуться ребёнком,
Так боясь глубины, но не зная мели.

Из фигур зная всё, кроме круга,
Необычность смешную, но важную.
Знать врагов, не выбрав друга,
Не мочить ту душу бумажную.

Слезами и кровью из носа
Пройдёт всё, и всё заживёт.
Пролетит, оставив вопросы,
Той иллюзией, что это – полёт.

Она делала вид, что верит,
И, смущаясь от того, что знает,
Охраняла пустынный свой берег,
Облака всех невзгод разгоняя.

Она падала и улыбалась,
Кровь стирая с разбитого носа.
Напивалась в муку и терялась,
Всё плечами цепляя откосы.

Она даже пыталась вести диалог,
Но я, как будто, не слышал.
Разменял на политику ломаный слог
И на гвозди забил все ниши.

Но она не сдавалась и, как-то нелепо,
Цепляясь за каждый удобный момент,
Продолжала махать кулаками слепо.
Успокоится, сядет и ждет комплимент.

Она у меня такая смешная
И любит остро ответить.
Я хочу теперь слушать тебя,
Ты живая, и жизнь твоя светит.

Я построил мир из одуванчиков.
Всё пространство — в белых парашютах.
Я когда-то тоже был ведь мальчиком,
Не умел простраивать маршруты.

Все держались мы за папин пальчик
И учились топать по дорожке.
В небе пролетающий валанчик
Мы пытались так поймать в ладошки.

Научились мы любить и чуять
Эту жизнь с различными цветами.
Может, даже научились думать,
Что на самом деле что-то знаем.

Так стараемся отдать весь опыт,
Забывая про свои мотивы.
Наблюдаем бесполезный топот,
Не ища в себе прямой причины.

Как же классно в мире одуванов —
Ничего не видно наперед.
Этот мир слепой, но без обманов —
Можно быть собой в любой черед.

Как бы взять и тормознуть на время
Ход счастливых и воздушных дней.
Повзрослеть-то мы всегда успеем,
А собой остаться будет посложней.

Я на каникулы отправлю грусть —
Пускай она немного отдохнёт.
Она мне скажет: «Я ещё вернусь».
Да и пускай меня никто не ждёт.

Мы попрощаемся обычно, как всегда,
Но обниматься будем, как в последний раз.
Повспоминаем все проездом города
И объясним все смыслы непонятных фраз.

Я отпущу все странные обиды,
Пройду по всем отмеченным местам.
Пускай на мою грусть имеют виды
Все, кто так тщательно мешает нам.

Мне боязно всегда предположить,
Что не увидимся мы больше никогда.
Мы так хотим спокойно жить,
Не понимая смысла жизни иногда.

Смешно нам с грустью погрустить.
Мы понимаем всё, как есть.
Я ей в подарок, может быть…
Ну или я не встать, не сесть.

Я на каникулы отправлю грусть —
Пускай она немного отдохнёт.
Мы наперёд не знаем пусть.
Я сам вернусь, не важно, что произойдёт.

Так прекрасно лежать на полу
Разобранным старым конструктором
И ждать, когда по уму
Что-то новое соберут.

Я валяюсь в каждом углу,
Не мешайте меня с другими продуктами.
Мы похожи очень на вид,
Но детали не совпадут.

Во всей тонкости данной конструкции
Очень скучно бывает, ещё раз прошу —
Собирайте меня без инструкции,
Опираясь лишь на фантазию.

Меня в смешанном виде не продадут,
И стремления ваши в горячем пылу
Ни к чему продуктивному не приведут,
И творение будет оказией.

Из меня можно строить красивое,
Инструментом тоже я быть могу.
С разновидными перспективами
Построить своё совершенство.

Я без дела лежать не люблю,
Но лепить из меня «а бы что» на ходу...
Не получится просто никак —
Давайте искать консенсус.

Как же сложно придумать простое,
И держаться за чувство творенья непросто.
Я просить не устану — не думайте,
Детали свои очень дорого стоили.

Если вы подошли из меня что-то делать,
Забудьте все старые ГОСТы,
Наслаждайтесь собой,
Творите себя и любите то, что построили.

Я начну, ты закончишь – договорились?
Прыгают буквы туда и сюда.
Мы, наверно, не в то с тобой превратились.
Наблюдать можно вечно, как льётся вода.

С детства, суть подменяя, говорили взрослеть,
И куда бы повыгодней надо податься.
Но года всё равно пробьют эту твердь
Так спокойно, что нет даже смысла ругаться.

И не страшно совсем уже, может, и больно.
Просто, честно, выскребсти чувства.
Не лесами ходить, а в открытую полем,
Не выдумывать в правде оттенки искусства.

Пыль сдувая со старых прочитанных книг,
Не жалеть, что нельзя прочувствовать дважды.
Сложно делать внутри себя маленький сдвиг,
И я тоже смогу признаться однажды.

Что даёт мне лететь и творить,
Не обязанным просто смотреть на край.
Я когда-нибудь брошу даже курить,
А пока закурю – продолжай.

Не притворяйся, будь человеком,
Ты наврать себе успеешь ещё.
И не сравнивай с собственным веком
Неудобство прошедших трущоб.

И пусть камнем лежат все пороки,
И число пригрозит своим чеком.
Нужно как-то вернуться к истокам –
Притворяться нельзя человеком.

Вперемешку с общественным гулом,
И, войдя двадцать раз в одну реку,
Даже если стоишь перед дулом,
Притворяться нельзя человеком.

Когда время набухло от крови,
Лишь одно может быть оберегом –
Быть всегда очень честным с собою.
Притворяться нельзя человеком.

Давай ты будешь словом, хочешь?
Давай с тобой построим предложение
И не поверим миру одиночек,
Что созданы давно уж все творения.

Давай без запятых, но с точкой,
Такой, чтоб было всё понятно во мгновенье,
Но чтобы слова держались прочно
И не менялся смысл при сомнении.

Мы фигурируем в хорошей книге,
Спустя года забыли, что такое быть собой.
И опечатки не добавили интриги
В простых конфликтах сердца с головой.

Найдя черновика обрывок,
Мне стало вдруг понятно, как я смог
Не потерять в количестве ошибок
Свой самый главный и отчётливый итог.

Начитанных людей так видно,
И их не хочется рассыпать по слогам,
До каждой буквы отдавать взаимно —
Мы в книге, что напишем, я издам.

Не на тираж и не во славу ради,
Чтоб просто так её однажды передать
Тем, кто, на нас с улыбкой глядя,
Попробует хоть что-то написать.