Как не хочется стареть,
Ну её проклятую,
Ни на четверть, ни на треть,
Ни на одну десятую.
Только в зеркале лицо
Временем пожовано,
Жизнь бежит, в конце концов,
Так не согласованно.
Мчит на всех порах своих,
Как с горы на саночках,
Мимо крупных узловых,
Мимо полустаночков.
Вот две трети позади,
Выход на конечную,
Дайте дух перевести
Перед встречей с вечностью.

Я, увы, не умру молодым, перспективным поэтом,
Сочинениям моим не протренькают "многие лета!!!"
Зачарованный зал вдруг восторженный всхлип не услышит:
"Он писал, так писал, как никто никогда не напишет."
А скупая слеза не покатится по подбородку:
"Он сказал, так сказал.", и давай наворачивать водку.
Хрестоматий главу моим именем не увенчают,
Город не назовут иль полезную пачечку чая.
Я не стану любим восхищёнными учениками,
И портретам моим не висеть в позолоченной раме,
Пусть хреново душе, но не буду, как мальчик, наивен,
Я не молод уже и, тем более, не перспективен.

Кончился год, словно душа в крови,
И потому, прямо сейчас и здесь,
Хочется, вот, чистой большой любви,
А получаю маленький грязный секс.
Кончился год, бьётся зима в окне,
Злобной пургой долбит входную дверь,
Просто приди, просто прижмись ко мне,
И ничего больше не надо, верь.

Ты где-то есть, и это хорошо,
Пусть мы уже не видимся годами,
Я рад, что как-то раз тебя нашёл,
И протянулась ниточка меж нами.
Такую нить не рассекает сталь,
Не жжёт огонь, и не уносит ветер,
Полжизни за неё отдать не жаль.
А мы с тобой за эту нить в ответе.

Уж кто из них кого нашёл?
Сломали мозг об этом думая,
Он- попрыгунчик-стрекозёл,
Она-красивая и умная.
Он до преклонных лет своих
За каждой юбкой увивается
И точно знает, для таких
Любые шалости прощаются.
Не заработать, не украсть
И дома тоже не разгонится,
Живёт и отдыхает всласть,
Как будто завтра жизнь закончится.
Она ж работает как вол,
С ним продолжает жить и мучаться,
Всегда готов и дом, и стол,
И дети на пятёрки учатся.
Бывало он домой придёт,
В субботу после понедельника,
Она отмоет, ототрёт
От грязи этого бездельника.
Ну что за прихоть? Что за цель?
Ведь ничего не будет нового,
На белоснежную постель
Его уложит бестолкового.
Быть может в корень он пошёл,
И потому ему отмерено?
Его поверили, и что?
В любви напоминает мерина.
Такие странные дела,
А на вопрос-то не отвечено,
Зачем за этого козла
Себя приносит в жертву женщина?

Гребутся куры во дворе
И громко рассуждают:
"Вот где-то есть лиса в норе,
Она нас съесть мечтает.
Но наш хозяин- он герой,
Любую хмарь отводит,
Одну из нас берёт с собой
И в высший свет выводит.
В том мире сытно и светло,
Любой бы там остался,
Уж сколько нас туда ушло,
Никто не возвращался."
Взлетели куры на насест
Судьбы своей не зная.
Лиса их может и не съест,
Но точно съест хозяин.

Она молодая, красивая,
А я некрасивый и старый
И как бы не тряс гривой сивою,
Мы вовсе не выглядим парой.
Ровесники смотрят внимательно,
Погибну я или воскресну,
А я допеваю старательно
Свою лебединую песню.

Ты врёшь как дышишь, и твоё враньё
Мне разрывает душу на кусочки,
А ты, как совершенное жульё,
Не ставить просишь в нашей книге точку.
Опять зовёшь главу перелистать,
Не раз переиначенную, снова.
Ласкаешься и продолжаешь врать,
Слова как мёд, но ложь за каждым словом.

Мама живёт с непапой
А с папой жить не может,
Сегодня за попу лапал
Непапа маму в прихожей.
А я ему в сандалеты
Налил суперклея ночью,
Он уходя за это
Ругался на маму очень.
Мама сказала, что любит
Непапу, промеждупрочим,
И жить всё равно с ним будет
А с папою жить не хочет.
И я непременно должен
Папой назвать непапу,
Сильно это поможет
Маме с новым этапом.
Вот как она не понимает?
Я её объяснил поплакав,
Что папа один бывает,
А двух небывает папав.

Ты говорил:"Она мне не нужна.
Так не нужна, что жить ужасно с этим."
Теперь ты говоришь:"Она жена,
Моя жена, у нас с женою дети."
В твоём мозгу сплошная чехарда,
Я в этом ни чего не понимаю,
Мне, например, она нужна всегда,
И я её сегодня забираю.

Она с утра уже работает не ленится
И вычищает холостяцкий мой очаг,
Таких не любят на таких обычно женятся,
Да будет так, да будет так.
Почти потерянный осколочек из прошлого,
Мои родители не чают в ней души,
Она хорошая, хорошая, хорошая,
Так поспеши, так поспеши.
Мурлычет что-то там под нос и улыбается,
Её улыбки упоительно нежны,
Ну как сказать, она, конечно, не красавица,
Но разве замужем красавицы нужны.
И не смотря на все возможные последствия
Я предложу ей выйти замуж, не беда,
Она родит детей и вынесет все бедствия
И о любви меня не спросит никогда.

Она боролась, не ждала
И онкологию скрывала от меня пока могла,
И обращалась к знахарям,
Таблетки ела и наркотики колола втихаря.
Я обнаружив шприц в столе
Скандал устроил ей подумав, что сидела на игле,
Всегда себя держа в руках
Сражалась бешено, страдала умирая на глазах.
Тут хоть кричи, хоть не кричи,
Но развели, в конце концов, руками лучшие врачи,
Не помогал ни Бог ни чёрт,
А я метался понимая, что конец уже вот-вот,
Нет, ни кому не передать,
Когда пришёл с утра в больницу там заправлена кровать,
И я оглох, и я ослеп,
Моя квартира превратилась из квартиры просто в склеп.
Уже четвёртый год пошёл,
А я не думаю, что с кем-то будет так же хорошо.
Выл в белый свет, ответа нет,
Лишь фотография да пара старых видеокасет.
Она прошла сквозь боль и страх
И всё ж растаяла Снегурочкой в беспомощных руках,
И даже сон, жестокий сон
Напоминает мне, что я в неё и мёртвую влюблён.

Не мети метель, не стели постель,
Нет, я туда не хочу,
Бурю пережить, лишний день прожить
Мне ещё по плечу.
Только бы не сдал верный конь не встал
В чистом поле в пургу,
Остальное да, горе не беда,
Я перемогу.
А метель в сугроб обогрелся чтоб
Так меня и манит,
Тётка не зови от твоей любви
Что-то в горле першит.
Я молю судьбу твёрдую тропу
Мне послать на пути,
Что бы подлецу к милому крыльцу
Можно было дойти.
Близок ли далёк тёплый огонёк
Он укроет меня от зимы.
Ждёт ли где она та, что ждать должна
Из любой кутерьмы.
Есть ли где-то цель, для неё метель
Я б без страха прошёл,
Хоть с небес достал а затем сказал:
"Я мечтал и нашёл."

Мёртвый город совсем уснул
Отпустив электрический свет,
Под ковёр темноты нырнул,
Города больше нет.
Мёртвый город уже никогда
Не воткнёт купола в рассвет,
На века, на года, навсегда
Города больше нет.
Мёртвый город так много хотел
От живущих в себе людей,
Он считал себя центром дел
И источником всех идей.
Он с людьми был был обычно строг,
Как всегда на расправу скор,
Но без жителей город не бог
А ненужных камней набор.

Дым в небеса поднимается, хочет коснуться вершин,
Нет, ничего не случается просто. без всяких причин,
Пальцы со струнами встретятся под кастаньеты костра,
Небо Луною осветится, небо Луною осветится,
Значит настала пора.
Под эту музыку лунную перекликаясь с волной,
Спой мне моя семиструнная или хотя бы подпой,
Многое в жизни не клеится в дым превращая мечты,
Что-то кому-то отделится, что-то меж кем-то поделится,
Мне-то достанешься ты.
Ветром со мною обвенчана в храме обветренных скал,
Самая верная женщина, самый надёжный причал,
Наши пути перекрещены в пропасть уводит любой,
Мало ли что нам обещано, мало ли что нам обещано,
Ты оставайся со мной.

Мерно стучит волна в борт перевёрнутой лодки,
Вместо бокалов вина пара стаканов водки.
Кто-то порвал струну поломанной гитары,
Кто-то завыл на Луну вспомнив мотивчик старый.
Катится ночь в рассвет, ветер почти затих,
Пьяный уснул поэт, звонкий оборван стих.
И объяснения нет, что прятал этот слог,
Толи безумный бред, толи господний вздох.
Песню не затянуть, голос давно простужен,
Эй люди, что-нибудь дайте костру на ужин,
Дайте ему поесть, что бы воскреснуть телом,
Он ведь единственный здесь кто занимается делом.
Много сказавших "нет" за горизонт ушло,
Еле заметный след временем занесло,
Брошен во тьму вопрос, но не звучит ответ.
Кто там рычит как пёс? Это храпит поэт.

Завершает время бег,
Открывает двери бездна,
В мир приходит человек,
Мир исправить безвозмездно,
Добродетельный народ
Оборвёт, ощиплет крылья,
Покраснеет небосвод
От стыда и от бессилья.
Сто обид сведя в одну,
Насмешив весь мир собою,
Он решил уйти в страну
Для непонятых героев,
Застегнув свой старый плащ,
Натянув поглубже шляпу,
С этим миром не простясь,
Он уже идёт по трапу.

В городе "Н" какой-то хрен,
Находясь в полной прострации,
Ловил мировые вибрации.
Для проникновения в суть
Принял совсем чуть-чуть,
И тут, скажи на милость,
Такие дали открылись.

Балерина Заря порхнула в небо сделав первое па,
И каким бы упорным сумрак не был но ночь слаба,
Балерину Зарю научил танцевать балетмейстер Рассвет,
Балерине Заре десять тысяч стихов посветил поэт.
Балерина Заря представляет утром новый спектакль,
И весь мир уплывает в море чувств как огромный корабль,
В нежных платьях Зари нежно-розовый цвет,
И над миром парит балетмейстер Рассвет.

Я умер где-то под Гостомелем,
В бездарно начатой войне,
В бой брошенный российским Кромвелем,
Не забывайте обо мне.
Пропагандисты, чьи бы ни были,
Возможно перестанут врать
И о моей напрасной гибели
Сумеют правду рассказать.
Так все, быть может, догадаются
Как от ненастья и беды
Солдатской грудью прикрываются
Высокочтимые зады.

Она не любит слушать стихи.
Ну что тут сказать? Дура.
Ей бы только "ха-ха" да "хи-хи",
Но есть красота и фигура.
А мне хорошо с ней сейчас и здесь,
И мне завидуют люди,
Пусть будет такая какая есть,
Такая как есть пусть будет.

Гуляла девочка в саду,
Во все глаза глядела,
И видно было за версту,
Что девочка хотела.
В саду заброшенном темно,
Совсем гулять опасно,
Но ей, как видно, всё равно,
Она на всё согласна.
Места упругие свои
Настропалила к бою,
Четвёртый месяц без любви,
Тут уж любая взвоет.
Чей там мелькает силуэт?
Чья шашка прыгнет в дамки?
Вдруг ей навстречу вышел дед
В профессорской панамке.
Лет шестьдесят, вот где-то так,
Ну тут уж либо-либо,
Мелькнула мысль: "А может рак
Оборотится рыбой?"

Война идёт в большом и малом,
И потому-то нужно мне,
Под вой диванных генералов,
Услышать правду о войне.
Ужасно хочется поверить,
Что кровь таких же как и я
Не для строительства империй
Впитала жирная земля.
Да, я желаю убедиться,
Во имя правильных идей
Свои покинули границы
Солдаты Родины моей?
Пока же правду заглушает
Авторитетный, деловой,
Уверенно-спокойной стаи,
Диванно-генеральский вой.

Над морем ветер, волны и тоска,
И горизонт в свинцовых облаках,
Четвёртый вечер стонут берега
На этих растреклятых островах.
Моя жена уехала в Каканд,
Там просто офигительно тепло,
Её любовник богатей и франт,
А я рыбак, и мне не повезло.
Сюда как на край света залетел
И обалдевший на краю стою,
Я очень много песен не допел
И больше никогда не допою.
Здесь не обетованная земля,
Безумно жаль, что мне обет не дан,
И потому-то с борта корабля
Смотрюсь в суровый Тихий океан.
Нехорошо, конечно, так стоять,
Вполне возможно насморк получить,
Тогда пузырь придётся покупать
И на пузырь соседку пригласить.
Здесь на красивых баб не повезло,
Моей соседке скоро пятьдесят,
Она строчит любовное письмо,
И говорят, что любит всех подряд.
А всех не надо, полюби меня,
Бывает рыбой на безрыбье рак,
И потому любовного огня
Совсем не нужно, лучше просто так.
И пусть там зреет хлопок на полях,
И колосятся пышные хлеба,
И эта дура, где-то на югах,
Пускай ласкает своего жлоба.

Мы с тобой сошлись на медовый спас
И во всю клялись-этот мир для нас,
Этот мир для нас, для таких как мы,
В нём не до сумы, в нём не до тюрьмы.
Не до тяжких дум, не до горьких лет,
Не до мрачных, серых безликих лет,
И казалось нам , глупым и хмельным,
Что любовь не сон, что любовь не дым,
Что вот так оно в жизни и пойдёт,
Счастье и мечты сладкие как мёд.

Было дело, муж с женой
Развелись давным давно,
Всё ж он бегал к ней в субботу
На интимную работу.
Тут сосед и говорит:
"Для чего такой кульбит?
Если жить под общей крышей,
То ходить гораздо ближе."
Муж в ответ, без суеты:
"Не хватало остроты,
Но зато сейчас у нас
Каждый раз как в первый раз."

Пускай оно будет как будет,
Однажды, легенды не врут,
Придут незнакомые люди
И всё под себя заберут.
Без очарования и злости
Ключи подберут к сундукам
И наши истлевшие кости
Разложат по разным местам.
Они разбираться не станут,
Кто был унижаем, кто крут,
Кирки и лопаты достанут
И новое выстроят тут.
Чуть позже о прошлом заплачут,
Быть может напишут рассказ,
Но будет всё так, не иначе,
Как было когда-то до нас.

Батька родной, без спросу,
Взял Серафиму за косу,
Да и шарахнул грешницу
Мордой в столешницу.
А она как хотела?
Били за дело, задела,
В Бога не верила,
Водкой стаканы мерила,
Шлялась, гуляла,
Всяких мужей соблазняла,
Что ни день за неё драка.
А всё же жалко, однако.

Вот остовы погибших кораблей
На грунте возлегающих уныло,
Они такое множество морей
Преодолеть когда-то были в силах.
Им шторм не шторм, девятый вал не вал,
Через огонь и воду проходили,
Сам рулевой, вцепившийся в штурвал,
Боялся, но они не подводили.
Так и у нас, уставших от страстей,
Достигших навсегда заветной суши,
Как остовы погибших кораблей,
Сгнивают успокоенные души.

Из какого дьявольского пекла
Ты явилась в наказанье мне,
Сатана в тебя добавил пепла
И обжог на яростном огне.
Вспоминаю женщину простую,
Мать твою, святую мать твою,
Я сейчас её портрет целую
И себя за грубости клюю.
Вот она нам жизни не давала,
Что бы нас с тобою развести,
Это же она меня спасала.
Тёщенька, родимая, прости!
А сейчас поздняк метаться, жало
Мне вонзаешь в душу вновь и вновь,
Ты как зомби мне мозги сожрала
И вампиром высосала кровь.

Состояние нестояния, нележания, невисения,
Настроение ни летнее, ни зимнее, ни весеннее,
Куда не ткнёшь всё потрёпано и поношено,
И от жизни не ждёшь ничего хорошего.

Помолись за меня милая,
Попроси для меня света,
Этой ночью, седой, стылою,
Я умру далеко где-то.
И пусть Пётр святой, было б здорово,
В райский сад отворит ворота,
Я не рвался сложить голову,
За меня так решил кто-то.
Ты спаси меня своей верою
В этот час не простой, грозный,
Я не смог объявить:"Верую!",
А теперь объявлять поздно.
Пётр смотрит в глаза пристально,
Сомневается в чём, вроде,
За кого ты молилась истово?
Для чего я тебе годен?
Но ворота щёлк, и из холода
Я врываюсь в райскую чащу,
Видно ты убедила Господа,
В том, что я не совсем пропащий.

Моя подруга вышла замуж,\
Мы с ней встречались восемь лет,
Несправедливо вышло так уж,
Что я женат, а кто-то нет.
И этот кто-то с ней сегодня
Танцует танго и фокстрот,
А я у телека, в исподнем,
Как распоследний идиот.
Моей подруги нет отныне,
Есть чья-то верная жена,
Мой образ, как чертёж на глине,
Замоет времени волна.
Жар чувств, до неприлчья голых,
Остался где-то позади,
Скучаю о годах весёлых,
Мне больше некуда идти.
Меня подруга бортонула,
Послав ко всем чертям при том,
В ЗАГС, словно в омут, занырнула
С каким-то левым мужиком.
Он будет первой брачной ночью
Пыхтеть за совесть не за страх,
И я кляну его, заочно,
У телевизора, в трусах.

А ну-ка, Костя, привези нам баб,
Без них и стол не стол, и вечер скучный,
И чтоб не шибко страшные, хотя б,
К любви сегодня тянет потому что.
Я знаю, что ты знаешь наперёд,
Вот мужики до чёртиков напьются,
И до интима дело не дойдёт,
И бабы посмеявшись разбегутся.
Но всё же, Костя, и сейчас, и впредь
Не оставляй желаний без ответа,
Уж лучше попытавшись не суметь,
Чем не пытаясь сожалеть об этом.

Бывало собирались за рюмахой,
Теперь не пьём, печёнка и гастрит.
Узлов не рубим яростно, с размаху,
Не бьёмся в стену, голова болит.
Ни шагу влево, можно надорваться,
Всё больше о болячках говорим,
Желаем до диванчика добраться
И над копейкой каждою дрожим.

В однушке, на окраине,
Четвёртого числа,
Я ждал тебя отчаянно,
Но ты ко мне не шла.
Шампанское холодное,
И стол, балык с икрой,
Готов к разврату плотно я,
Всё дело за тобой.
Часы на стенке тикают,
Соседи водку пьют,
Меж водкой мебель двигают,
А я страдаю тут.
Уже сживал все жданики,
Доел балык с икрой,
Статично всё, динамики
Не видно ни какой.
Какая ты противная,
Ты мне утёрла нос,
И жизнь моя интимная
Слетела под откос.

Друг Виталька волком воет,
Сын погиб на Рождество,
Всё движенье мировое
Встало колом для него.
Нет вчера и послезавтра,
Бездна чёрная без дна,
Утро, вечер, ужин, завтрак,
Голубая муть одна.
То сидит молчит как камень,
То ревёт как дикий зверь,
Мы уже не знаем сами,
Что же делать с ним теперь.
Бросишь, вздёрнется от горя,
Влезешь, может в морду дать,
Дело скорбное, не спорю,
Никому не пожелать.
Все мы смертны, эко диво,
Есть пределы наших дней,
Но совсем несправедливо
Хоронить своих детей.

Ну как тебе сказать, что ты не умная,
Обидишься, к себе не позовёшь,
А ночь такая тёмная, безлунная,
И хочется в тепло, ядрёна вошь.
Терплю, страдая, всякие нелепости
Летящие из недр твоих как рой,
Пройдём чертог твоей интимной крепости,
Я всё прощу, ты только рот закрой.

Мы вам в родню не набиваемся,
Мы выше вас себя не ставим,
Нелёгкой жизнью жить пытаемся,
Но уважать себя заставим.
Мы терпеливые, мы гордые,
Мы очень долго запрягаем
И зачастую фразы вздорные
Без слов ответных оставляем.
Так почему же удивляются
Кому ответы достаются,
Нас к совести призвать пытаются,
Велят согнуться и прогнуться,
Пыхтят заклятьями, проклятьями,
Грозятся карами из ада,
Пугают:"Мы не будем братьями."
А нам такой родни не надо.

Дочь выросла и распушила хвост,
Жара ей не жара, мороз ей не мороз,
Есть только " Да" и не бывает "Нет",
Преграды ерунда. А я смотрю её вслед,
Вздыхаю про себя и думаю:"Ну вот,
Когда-нибудь её закрутит и согнёт."

Она была мила как Белоснежка,
Лишь страсть имела к сексу групповому,
За ней грехов вагон и две тележки,
А чем-то зацепила, по любому.
Он ей прощал такие выкрутасы,
За них убить и то бы было мало,
Мы говорили:"Дай ей по мордасам."
Но он терпел и начала с начала.
Уж что она с ним вытворяла ночью,
Ни кто не знает, вот однажды строго
Он произнёс:" Да, сука-это точно,
Но мне с ней хорошо. И слава Богу."

От чего так пусто? От чего так плохо?
Знаешь, очень грустно проканать за лОха,
Весело смеются разные хмыри,
А обиды бьются глубоко внутри.
И дрожат колени от бессильной злобы,
Говорят, в измене виноваты оба,
Как же тут без мата разобраться, блин?
Оба виноваты, изменил один.

Он мне не брат, не сват, не сын,
Сам виноват, и чёрт бы с ним,
Не знал где гавкнуть, где лизнуть,
Кого хвалить, кого ругнуть,
Кого похлопать по плечу,
С кем выпить водки по чуть-чуть,
Попал как в рукомойник хрен
Любитель пафоса и сцен.
Как не крути, он мне никто,
И мне б уйти одев пальто,
Но остаюсь спина к спине,
Хотя достанется и мне.

Красивый мальчик Елисей
Над чёрной кошкой возвышался,
И брат ему кричал:"Убей!",
А он убить всё не решался.
"Она несчастье принесёт!
Мне говорил сосед по даче!
Кто кошку чёрную убьёт,
Тому сопутствует удача!"
"Да мало ль кто и что сказал"-
-И Елисей погладил кошку,
А кошка щурила глаза,
И мир добрее стал немножко.

Он обещал но так и не женился,
Исчез внезапно, впрочем, как возник,
Он над её цветком пчелою вился
И опылял, и жалил в тот же миг.
Но как он опылял, ах вы бы знали,
На каждый вздох и трепет отвечал,
В груди цветные бабочки летали,
И Моцарта в душе мотив звучал.
Чёрт с той женитьбой, ей хотелось очень
Пустить его корабль на свой причал,
Чтоб он явился, как бы между прочим,
И пару раз ещё пообещал.

К ней Счастье привалило поздновато,
Когда уже и перестала ждать,
Но счастье, что-то вроде сладкой ваты,
Раз привалило, значит надо брать.
Вот Счастье мирно дрыхнет на диване,
По дому марширует в труселях
А по субботам, с друганами в бане,
Пьёт алкоголь за совесть не за страх.
Во всём сплошные принципы, не боле,
Попить, покушать счастье любит всласть,
По самомнению, витязь в чистом поле,
А так, не караулить, не украсть.
И ей, остывшей от первичной страсти,
Так хочется поворотить всё вспять,
Взять и отправить восвояси Счастье
И несчастливой годы доживать.

Подумать о завтрашнем дне,
Поверить в великое чудо,
Конечно положено мне,
Но я не хочу и не буду.
Идёт скучных дней череда,
Как рота за ротой на марше,
За вторником будет среда,
За маем, июнь, и так дальше.
Летит календарный листок,
Но не совершается чудо,
Чудес прекратился поток,
На мне прекратился, паскуда.

Он бросил в топку все свои печали,
Лишь изредка припоминал о том,
Как глупые поклонницы кричали
Пытаясь потереться животом.
Как слава утомительной казалась,
И деньги жгли карманы угольком,
А он не ведал, что же есть усталость
И не гадал про после и потом.

На сеновале запах мяты,
Тюфяк лежит слегка примятый,
Всё приготовлено к разврату,
Ни кто пока что не пришёл.
Цикады жгут, полынью пахнет,
Вздохнёт корова, словно ахнет,
А в небе гром вот-вот бабахнет,
Ох, как в деревне хорошо.

Не плач сынок, я рядышком с тобою
Как тень, как воздух, как хороший сон,
Расправленные крылья за спиною,
Прохлада от жары укрывших крон.
Я здесь, я рядом, я тебя касаюсь,
Тихонько забегаю наперёд
И поперёк любой беды бросаюсь,
К тебе, сынок, беда не подойдёт.
Я знаю, грустно, но нормально это,
Когда отцы пораньше сыновей,
Я на тебя, сынок, смотрю с портрета
И из весёлых глаз твоих детей.

Я влюбился в бухгалтера в нашей конторе,
Плотской страсти меня захлестнул океан,
Это дело, почти безнадёжное, вскоре
Превратилось в жестокий и бурный роман.
У подруги моей долго не было друга,
Ох, в постели такие творит виражи,
И меня перестало хватать на супругу,
А супружеский долг кто отменит, скажи?
Как-то ночью, недавно, такое приснилось,
Будто в банке стою, никого впереди,
За долгами жена со счетами явилась,
Тут уж хочешь, не хочешь бери и плати.
Я пытаюсь платить, да не платится что-то,
Счёт один погасил, остальные не смог,
Предлагаю залогом шофёра Федота,
А жена отвергает подобный залог.
Вот из банка меня забирает машина,
В долговую тюрьму что бы препроводить,
Вслед смеётся народ: "Посмотрите, мужчина,
Он супружеский долг не сумел оплатить."
За спиной закрывают тюремную вьюшку,
Я вскочил, оглянулся вокруг милый дом,
Благоверная рядом мусолит подушку,
Никого, тишина, только ночь за окном.
Порешил нужно бросить такую работу,
Что бы больше не видеть подобные сны,
А подругу подсунуть шофёру Федоту,
Он живёт без долгов, у него нет жены.

Я никогда тебе не верил, никогда
И даже в час любовного слияния
Осознавал, вот так придёт беда,
И ты уйдёшь, оставив на заклание.
С тобой легко когда кругом цветы
А над цветами бабочки летают,
Тебя не создал бог для темноты,
Для мира где всё время умирают.
Казалось, ну чего тут говорить?
Пойди, найди цепной собаки злее,
Но я с тобою продолжаю жить
И ждать, чем завершится эпопея.

- Один солидный генерал в бою штанишки замарал.
-Что смысла в том рассказе? В войне довольно грязи.
Ведь до войны он был герой, держал на всех парадах строй,
На торжествах, по жизни, учил служить Отчизне.
И если б не было войны, он не испортил бы штаны.
Вас не пойму я что-то?! К штанам пристать охота?!
- Да ты по пристальней смотри, он замарал их изнутри.

Кобылица красная землю бьёт как может,
Огненная, страстная, кто её стреножит?
Кто заставит гордую слушаться уздечки?
Поведёт покорную искупаться в речке.
С кем она останется под бескрайним небом?
И к кому потянется за краюхой хлеба?
Есть он где-то, знающий, подождём лишь малость,
Ни одна пока ещё дикой не осталась.

Мне врач, подвыпивший немножко,
Услышав все мои печали,
Сказал:" Дышите над картошкой
Как наши пращуры дышали.
Послушайте, кто мы такие,
Чтоб отвергать заветы предков,
Для вас уринотерапия
Надёжней всяческой таблетки.
Я с вами умника не корчу,
И как бы не звучало странно,
Советую, снимите порчу
И вместо мяса еште прану.
К чему рассказы про гормоны,
К чему лекарства и вакцины."
Я замер, крайне поражённый
Полётом местной медицины.

Ты так была напряжена
Интимных избегая тем,
А тут ещё пришла жена,
И всё разладилось совсем.

Стою над пропастью во лжи,
Глазами правду провожаю,
Прошу: "Дорогу укажи."
Кого прошу и сам не знаю.
Ложь шепчет: " Некого просить,
Там пустота, а это значит,
С волками жить, по волчьи выть,
С собаками, выть по собачьи.
Я есть начало всех начал,
Мной в этом мире каждый дышит.
Тебе ж никто не отвечал?."
" Не отвечал. Но знаю, слышит."

Кривая точно выведет меня,
Но хочется, чтоб вывела прямая.
А как? Вот под ногами полынья,
Сворачиваешь, движешься по краю.
Что делать с обстоятельством таким?
Теория нужна на всякий случай,
Кривая-это есть набор прямых,
А по прямой идти гораздо лучше.
Кривая всё кривее и кривей,
И тут я с удивлением замечаю,
Когда всё время движешься по ней,
В прямую превращается кривая.

Передо мной стена, она
Идти не позволяет дальше,
В раздумьях день и ночь без сна,
Что делать позже а что раньше.
Не в помощь водка, от неё
Не расслабляюсь а дурею,
Порою мысль мозги жуёт:
" Хотя бы сдохнуть поскорее."
Вот кажется, почти хана,
Всё ж воля вновь вперёд бросает,
Толчок, и сдвинулась стена,
Стена упёртых уважает.

Ну, что мне делать с этой женщиной?
И ей со мной, что делать тоже?
Мы не помолвлены, не венчаны
А друг без друга жить не можем.
Тяжёлый маятник качается,
Всё как-то в нашей жизни сложно,
Нам вместе жить не получается
И порознь тоже не возможно.