властители умы народов покоряют
не силою меча, но хитростью речей,
они словам своим значенья подменяют,
чтоб истину сокрыть от праведных очей.

их сладостная ложь течет, как мед по древу,
внушая подданным покорности обет,
не внемлют мудрости, не слушают напеву
свободы истинной, что дарит жизни свет.

они боятся мысль свободную, как язву,
что может разнести их царственный чертог
и каждый, кто прозрел, наказан будет сразу,
и в опалу впадет, как некогда пророк.

но помни, что умы, закованные в цепи,
слабеют день за днем, теряя вольный дух
и те, кто их сковал, сами себе нелепы —
на троне восседая, становятся как пожух.

добычей роковой в паучьей сети власти,
они плененные собой и страхом своим,
не ведают уже иной на свете страсти,
как только цепь держать и быть в плену с другим.

что-то в эту ночь оборвалось,
то ли было действительности осознание,
не судьба, что ранее вилась,
а надежд пустое обещание.

я искал в минувшем красоту,
но нашел лишь тени заблуждений,
сколько раз я проклинал судьбу,
что вела не той тропой свершений.

не того искал, не так любил,
не о том молил небес вниманье,
не того у рока я просил,
не туда направил я старанье.

вот теперь у бездны на краю
открывается иное зренье:
жизнь не повторит строку мою,
не вернет упущенных мгновений.

Встреча с вами благословение неба,
Иначе я её никак не назову,
Как странник, что не ведал вкуса хлеба,
Я насладился счастьем наяву.

Ваш нежный взгляд, как луч в часы ненастья,
Пронзил туман привычной пустоты
И сердце, позабыв былые страсти,
Вновь ожило от вашей красоты.

Судьба ли то была иль провиденье,
Что вас явило на моём пути?
Но с той поры живу я в упоенье,
Боясь минуту эту отпустить.

Пусть говорят: случайны все свиданья,
Но верю я – начертано судьбой
То чудное, волшебное мгновенье,
Когда предстали вы передо мной.

гонимый умыслом признанья,
крича: "виват!" бегу я в бой
и за предвкушающим наказаньем,
горит во мне строптивый конь.

я отрицаю ваши речи,
к концу бегущие в пролог,
вы ставите за меня свечи,
надеясь увести на эшафот.

но я не раб ваш монотонный,
я мастер слова, жгу сердца
и заточа меня в притоне,
лишь дождетесь моего конца.

ну не глумись ты надо мною,
не властна больше над поэтом,
кого сравнила ты с душою
хулигана, с рязанским приветом.

я должен был уйти давно,
не давать надежд пустых, мечтаний
и вместе с этим заодно
не позволять душе твоей страданий.

я должен был уйти, но знаю,
что не покину эту тень,
где чувства, как цветы весной,
цвели в объятьях нежных дней.

прощай же, свет моих очарований,
долой друг другу воду лить
и пусть разлука — миг страданий,
память будет нас хранить.

В поле чистом, где ветра гуляют,
Где ковыль серебрится вдали,
Звёзды тихие песни слагают
О печали и вечной любви

Эх, раздолье, родные просторы,
Синь небесная, даль голубая!
Сердце рвётся, как птица, на волю,
О минувшем тихонько вздыхая.

Догорает закат над рекою,
Тени длинные стелются в рожь,
И туман над вечерней водою
Навевает осеннюю дрожь.

Может, где-то в далёком краю
Кто-то также грустит в тишине,
И берёзы печально поют
О забытой родной стороне

не знал я вас и был пленен
вами, вашими ж словами,
качался я, как тонкий лён,
мотаясь между дьявольскими грехами.

вы мне простите, снова пьян
и под угаром тем гнетущим
пишу о чувствах, как тиран,
к каждой юбке пристающем.

бедные мои крестьяне,
освоили вдруг интернет,
сам сижу, как бы в изъяне,
я нарисую ваш портрет.

высохлись, совсем иссякли,
работает за вас ии,
хоть заканчивай правления спектакли
и с планеты долой беги.

а ведь помните, как раньше
пели песни от души,
как природу все мельчайше,
рассматривали в густой глуши.

не вернуть былое время,
но что ж взять, таков закон,
на плечах несем мы нынешнее бремя,
в один конец беря купон.

оскорбление приемлю,
я один средь ваших слуг
разговорам пустым не внемлю,
и ловеласом испарюсь вдруг.

натянув терновый венец,
меня пустили в преисподнюю,
сквозь тьму шепчу - это все не конец,
в сердцах людей свою чашу восполню.

я в бескрайние дали бросаю свой взгляд,
на страницах жизни звучит лишь мой голос,
что так долго был Гарпократом объят,
но вырвался, вышел, неся в руке колос.

и вот я стою перед вами,
руки расправив, повеса - поэт
и мысли мои, славно пламя,
готовы дарить вам свой свет.

и жду, как приговор судьбоносный
внимания жаждущий взгляд,
мир словом создать грациозный,
по венам пустить поэтический яд.

слова искрами ночи
готовы взлететь в тишину,
коснуться, проникнуть, извлечь и
открыть голубую страну.

меня Аполлон слуха лишил,
дал в руки перо и чернила,
воскликнув: "голосом звонким ты мир оглушил,
этим даром тебя небо наградило".

о чувствах, о правде, о боли,
о мире, что дышит внутри,
о ветре, гуляющем в поле
и о восходящей зари.

пусть рифмы сплетаются в танце,
пусть сердце стучит в унисон
и в этом коротком сеансе
родится один из икон.

клён заплакал под окошком,
золотая голова,
по заросшей сном дорожке
пробирается луна.

эх, судьба моя шальная,
разгуляй, да в поле стынь!
как берёзонька родная,
что качается вдали.

расскажи мне, друг зелёный,
почему так сердце жжёт?
почему, как пёс бездомный,
по Руси душа бредёт?

может, выпить с горя надо,
чтоб забыться до утра?
только мне одна отрада -
песня тихого пера.

позабылись былые скитания,
тепло заменило сердечную стужу,
среди весеннего благоухания
заботы исчезли, отпустив душу.

много женщин меня повидало,
да и я не любил ни одну,
лишь ты хулиганское сердце украла,
лишь ты мне открыла весну.

как будто вновь заиграли капели,
и даже ветра шепот смягчен,
в тени березок, в свете метели
на стопки радости я обречен.

я шум березок слышу русских
и возвращаюсь в ту пору,
когда на сердце было пусто,
когда любил я лишь одну.

с зарей встречая рассветы беззвучно,
танцует трава под легким шагом весны
и на душе расцветает то чувство,
что теплым ветром бьется в груди.

так хочется мне к просторам пронзиться,
как птице в небе — лететь, не зная бед,
не знать больше, как во тьме тлениться,
не помнить тоски из тех светлых лет.

в закатном свете березы тают
и ветер песню свою поет,
а я все думаю, вспоминаю,
как сердце нежное твое зовет.

ты словно первый весенний лучик,
среди холодной седой зимы
и нет на свете тебя мне лучше,
в плену березовой кутерьмы.

твои ресницы, как шелк, струятся
и губы алые, как заря,
а мне б навеки с тобой остаться
в краю, где светится даль моя.

мученик, скиталец по границе,
той ленте нежности и зла,
я бы мог у звезд учиться
молчанью, что благородно неспроста.

молчанье - золото, молчанье - век,
иногда все же стоит остановиться,
увидеть тот смоляной за собой след,
который вот-вот и заискриться.

ночь декабрьская поглотила всего
и только береза русская,
ветки, как когти, сует мне в окно, шепчя: "иди по дороге, что лишь тебе присущая".

звездный дождь светит сладкими мечтами,
луна, как свеча, догорает в ночи
и я, уходя вглубь своих желаний,
следы оставляю на белом пути.

Над Невою величаво,
Как корабль в морской дали,
Купол золотом лукавым
Манит путников с земли.

В небо тянутся колонны,
Гранит вечности храня,
И стоит собор огромный,
Тайны прошлого храня.

Здесь история застыла
В монолите и резьбе,
Сколько судеб проходило
По гранитовой тропе.

люблю берёзы в чистом поле,
рассветы в утренней тиши,
где ветер странствует на воле,
где песни льются от души.

люблю просторы без предела,
озер хрустальную печаль,
и как снежинка прилетела,
укрыв серебряную даль.

люблю народ свой терпеливый,
его открытую судьбу,
и нрав по-своему строптивый,
и к правде вечную борьбу

В тени ночи, где звёзды молчат,
Я сажусь на краю своих мыслей,
Словно тень, что от меня не уходит,
Я открываю душу, как книгу, что всю изгрызли.

Сколько раз я искал, сколько раз я терял,
В каждом шаге — сомненья и страх,
Я мечтал о любви, о счастье во снах,
Но порой сам себя ставил в тупиковый капкан.

Я любил, как ураган, без оглядки,
Словно искра, что в ночи вспыхнет,
Но в каждом поцелуе — тень одиночества,
Ведь любовь — это дар, что порой лишь тихнет.

Я смеялся, когда надо плакать,
Поднимал голос, когда с ним и сердце кричало,
И укрываясь щитом от натиска злобы,
Начинал всегда все сначала.

Мне неведомы правила жизни простые,
Как найти ту дорогу, что ведёт к свету?
Сколько отчаяний в бездне пустыни,
Сколько нежности в холодных ответах?

Я мечтаю о мире, где правят мечты,
Где каждый найдёт свою радость и смысл,
Где сердца открыты, и нет мишени,
И любовью своей заменим мы искушение.

На краю земли, где горизонт целует небо
Изуродовал и вывернул душу пред вами
И надеюсь, что в этом потоке минут,
Ваши души забьют колоколами.

Так слушайте, люди, мой крик в тишине,
Я исповедуюсь вам, как в храме души,
Ведь в каждом мгновении, в каждом дне
Я ищу свет, что ведёт меня ввысь.

что ты рыщешь, как травленный волк
сквозь туман и ночной полумрак?
рвешь зубами судьбы покров,
но каждый шаг - лишь новый оков.

расползлась по небу луна,
сквозь облака, как мечты сквозь временный плен,
ты искал покой, чтобы жизнь была полна,
но нашел палача, что ведет на эшафот перемен.

не беги за призрачной тенью своей,
она унесет в бездну забвения,
найди свое я, что бежит, как ручей,
найди в себе свет в этом кромешном суждении.

остановись, отдохни и взгляни,
в тебе новая жизнь и надежда,
в объятия осени себя подтолкни,
ведь утро придет и с ним возрождение.

ты прекрасна, словно утро,
как среди полей заря
и улыбки перламутром,
озаряет всего меня.

в каждом взгляде столько света,
столько искренней любви,
ты - мелодия рассвета,
песня сердца и весны.

я хочу сказать несмело,
что ты значишь для меня,
как душа моя запела,
встретив именно тебя.

в тишине ночных мгновений
я пишу тебе стихи,
полный нежных вдохновений,
чувств безудержной стихии.

тихо сердце, словно в забытьи,
не трепещет больше от любви,
где был пыл, теперь лишь пустота,
разлюбил и не пути назад.

твои глаза, что раньше грели свет,
теперь не трогают, как будто их и нет,
твой смех, что был как музыка в тиши,
теперь звучит чужим в моей душе.

мы шли вдвоем, но где-то путь свернул,
и чувства, как туман, рассеял,
не виноват не я, не ты,
что между нами вдруг выросли кресты.

прощай, мой друг, прощай, моя мечта,
теперь иная жизнь, иная суета,
разлюбил и не таю греха,
просто кончилась во мне твоя душа.

в тиши вечерней, под луной
стою, душой открыт, с тобой,
твои глаза, как звездный след,
в них тайна, радость, жизни свет.

ты, как береза в поле чистом,
склонилась веткой серебристой,
твой смех, как песня в тишине,
он греет сердце мне вдвойне.

моя земля, моя отрада,
мой дом, мой воздух и покой,
твои поля - моя награда
и лес, что шепчется с рекой.

люблю березовые рощи
и шум полей, и тихий лес,
нет страны родней и проще,
и ближе нет ее чудес.

в душе моей живет россия,
в ней столько света и тепла,
такая мощь, такая сила,
в ее просторах залегла.

здесь небо выше и синее
и звезды ярче в темноте,
нет места в мире мне милее,
чем край, изображенный на холсте.

в твоих объятиях, как в нирване,
я нахожу свою судьбу,
твои бескрайние печали
и радости в душе храню.

не встретишь боле ты рассвет,
не пройдешь под рязанским небом
и божий раб ты теперь уж навек,
но запомнился чувственным следом.

не благосклонен был к сердцу поэта,
декабрь, конная тройка,
но песня его не будет отпета
и стреляет в сердца так же бойко.

о диво, юная Афродита,
стоишь ты, не сомкая глаз,
при свете лунного софита
и смотришь на меня тотчас.

покорила хулиганское сердце,
залезла в кромешную тьму
с минуты той не нахожу себе места,
я только с тобой в тихий омут войду.

лежал на пологе ночи
свои строки посвящая тебе,
и что-то мне громко пророчит,
утоплю себя в дикой судьбе.

душой в бескрайних я полях,
в тайге, озерах и березовых рощах
и как у церкви монах,
припаду к россии на дорожащих ногах.

меня окутало снегами,
но я нисколько не дрожу,
ведь объят я русскими богами
и родину до рокотов души люблю.

север мой бескрайний,
север мой родной,
ты остр, как у лезвий грани
и в сердце только мой.

под твоими мирскими льдами,
скрыта та простая суть,
архангельск город, он живет под нами
и в крови течет весь его путь.

путь холодной и неистовой вьюги,
как начало спада зари,
как в полях, утопленных в стуже,
арханегльский дух записал в бунатри.

каждый шепот, как звезда в ночи,
скрывает историю, кажется, вечную
и только с тобой мой камень отточен,
камень души, что как рыцарь, беспечная.

как встретились я, право, плохо помню,
но неразлучны с того дня, как день и ночь
и жил я будто в яме полутемной,
вдруг ты пришла, смогла ведь мне помочь.

красной нитью мы с тобою повязаны,
ты спасала от неистовых вьюг,
все события наши предсказаны,
мой последний, единственный друг.

последний мой, последний милый друг,
ушел, попрощавшись у порога,
забыв прикосновение наших рук,
ему осталась пыльная дорога.

изведав боль прощаний и обид
в себя вобрав тревоги и печали,
я понял, что огонь моей любви горит
и не желает, чтоб его встречали

нет, прощения просить поздно,
мне раньше надо было в ноги вам упасть,
сейчас у вас это и вовсе непреложно,
но знаете, попытаюсь все таки припасть.

я мучал вас, нещадно издевался
и вы ведь знаете, что я вовсе не герой,
но для вас геройствовать я стал бы,
мучаясь вопросом, позабыло бы это зной?

я приношу сто тысяч извинений,
право, не знаю, надо ли сейчас,
живите в радости, не зная затемнений,
ну а я пойду дальше по стране блуждать.

вы помните тот роковой для нас обоих вечер мая?
хотя, что спрашивать, такое не забыть
когда метался я от мяуканья до собачьего лая,
а вы пыталась все, просила отпустить.

рассудит нас с вами только пуля,
и я готов принять ее в себя
быть может, и прошла та буря,
вот только раны не затянуть никак.

душа, как скворец, в клетке тоскует,
на радость с утра не хватает сил,
но снова меня бурный зной атакует
и открыто окно, откуда шепчет сам гавриил.

ты спросишь почему я запил?
почему веду я столь шальную жизнь?
почему себя я испохабил,
ведь говорили остановись.

буря в душе меня долго топила,
но вот я пришел и я ведь живой
и эта боль лишь меня укрепила,
если перед тобой стою в день-деньской.

я забыл, как целовал небеса,
ты говорила тебя мне забыть
но как забыть те наши полчаса,
что стояли мы и пытались простить.

сейчас ты в счастье полном живешь,
без меня давно стало легче,
но я уверен, воспоминания те бережешь,
что когда-то развеял буйный ветер.

мне бы в кому впасть,
и никогда не выйти,
надоела мне тупая страсть,
в желании у которой лишить чести
и получить надо мной власть.

и каюсь, жил я в одной лести,
что как озноб, сжирала мою плоть
и над судьбой давно поставил крести,
настолько, что не в силах помочь и господь

мы стали давно чужими,
сижу напротив и не вижу того,
с кем юношество мы пропили,
с кем были мы как одно.

ты выросла и стала вдруг другая,
не та, кого я знал до того,
как между нами минула гроза в начале мая,
и разделила нас так легко.

я не бог, не кто-то свыше
хватит бегать, вспоминать
ты мне пишешь, пишешь, пишешь,
успокойся, твою мать!

ты мне будто в спину дышишь
и не хочешь отпускать,
все хорошее былое,
ты не вздумай искривлять.

мне не больше, чем веселье,
что тебе твоя тоска?
из-за которой как под хмелем
все мосты дотла сожгла.

нет, ты знаешь, не жалею,
не зову тебя назад
все мои те представления,
развалились в пух и прах.

мне жаль, что в бога я не верил,
и в нас с тобой,
да не во что,
мне жаль, что я тогда уехал,
не ощутив твое тепло.

сейчас ты смотришь на меня со смехом,
и все твердят только одно,
и радуются всем тем помехам,
что сотворил я так легко.

пусть тогда предался бесам,
и счастье было далеко,
пусть вел себя я как повеса,
но и молчать о правде нелегко,
прости меня ты, твоего балбеса!
прости и брось как никого.

я встану к ветру лицом,
покину дом родной,
пойду своим путем,
путем поэта,ощутившим покой.
свобода друг мой лучший,
и только мы вдвоем,
я встречу рассвет за холмом,
смогу петь о чем хочу,
буду помечен поэтическим клеймом,
зажгу новую свою свечу,
что покажет мне свет за кормой.

ты снизошла ко мне с небес,
ты как гроза в начале мая
и я кричу "о милый Зевс!
куда мне до такого рая!"
и сих очей очарования
не видел ни в одном лице,
ты ощущаешься как дарование,
что бог мне дал, ведя в венце.

не буду лгать, что не скучаю
но встретив снова, я сорвусь
и головой хоть понимаю,
что это к смерти верный путь.
вернуться я не умоляю,
ведь я смирился, я живу,
а в сердце ветер, зной гуляет,
но ничего, перетерплю.

любить людей я не умел,
да и ценить, вообщем-то, тоже
во тьме ночной давно сгорел
и чувствую ножи под кожей.
ножи бесчестия и зла,
что вонзаются все глубже
скажи, а будет ли гроза?
и ты спасешь меня, мой Боже?

совершил я тринадцатый подвиг,
сегодня убил свое я,
и в глубине сердца сегодня нашел,
неизведанные тропы и грань.

та грань, где сам бог снизошел,
и сказал "ну что ты? взирай!"
взирай на то, как черту перешел,
в надежде найти свой рай.

быть может, это лишь начало,
путь к новой жизни в той стране,
где сквозь мрак и боль пройду немало,
все оставаясь в тишине.

вот мы и встретились снова,
сколько прошло?
года два?
и что на меня нашло,
что я снова тобой больна?
и только сейчас в осознание пришло,
что я,как и ты,чудна
как у тебя на душе скребло
и покрыла мой разум тьма.

ты взгляни на меня, мой друг
я нарочно иду нечесаным,
случайно копируя тебя.
и в любви я все так же обманом,
свободы хочу, чередуя каждую день ото дня.

когда отпустишь ты, не знаю
но смиренно иду по пути,
пути дебошира поэта,
мечтавший о счастье,
но так и не успев его найти.

так сильно ждал это лето,
но это лето,
лето потерь.
одиноко играет старая кассета,
но ничего,
я к ней привык.
не тронуто тлеет моя сигарета
и вот же какая жизнь горемык,
снова один сижу до рассвета
меня не ждут
но я то привык.

унижаться пред тобой не стану,
дорогой мой друг
и о тебе молчать устану,
полно играться маскарадом,
сорвем же маски, miss.
куда же мне до вас, аристократов?
мне разум говорит,
в свободу устремись.
тебя твой разум растворит,
и говорит уймись.
устал молчать я о тебе,
и ненавистью сердце загорит.

***
белая береза
ветки мне в окно сует
время пять утра
и силуэт твой
мимолет

***
раннего поэта я убил
убил так же,
как скоро и себя.
ему нет места в этом черном мире,
мне место есть,
но только устремил,
свой взгляд и ум,
на что-то богу милей

он ходит за мной по пятам,
там где я, там и он
но постой,
человек, что зовется тоской
ты маску свою раскрой
человек, что зовется тоской.
ты безликий,
бесформенный тип
не обойдешься без кровопролитий
и с тобой я точно погиб,
попав в твои лапы однажды,
ко мне на всю жизнь прилип.
ты мучаешь меня жаждой,
каждый день,
каждый час,
всегда.
но ты знаешь, надоест мне тотчас,
и ты уйдешь от меня в никуда,
моя жизнь оживет,
тогда вдохну воздуха сполна,
и настанет моя череда.

боли острой жизни
закончились антрактом,
и она становится корыстней,
будто ставит перед неизвестным фактом,
тут либо да
и либо нет.
уйдут ли эти холода,
не нанося мне пустой вред
с судьбой как будто чехарда
и направленный на меня пистолет.

я теперь избранник божий,
вещать свои стихи другим
открой глаза на мир, прохожий,
который давно стал фатовским.
встретит после нас всех суд божий,
для многих который непроходим.

лети, моя звезда
лети, но не сгорай.
ты путь мне укажи,
куда теперь идти
куда бежать, куда лететь
куда себя вплести.
тогда уж я расправлю крылья,
в твои объятия побегу
и там же я себя найду

встреча наша была случайно
да, я помню, девятого числа,
но ты выглядела так необычайно,
что я подумал,
это судьба.
и какие то три слова,
напоминают мне одно,
напоминают так немного,
но на душе всегда тепло.
пусть общения и мало,
пусть с рассветом ты ушла,
но встреч таких будет немало,
пока я снова не сгорю дотла.

и темно и хорошо,
и никто мне не мешает.
ты оставь меня еще,
тут ничего не опустошает,
не угнетает людской гул,
и меня не ухудшает.
я бы жил в ночной тиши,
тут мой дом. я тут мечтаю

изложу свои чувства в стихах,
напишу сотни книг и бумажек,
но ты скажешь, что это пустяк,
все проблемы придуманы наши.
я отвечу, что это не так,
все же верю, что можно исправить
и заполнить душой этот мрак

про святую верность врать не смею,
но тебе я точно не скажу,
что любить то я на самом деле не умею,
и в твое сердце острый нож всажу.

я хотел бы вернуться домой,
но не в тот, что зовется квартирой,
он давно уже стал покрыт тьмой,
там давно все стало рутиной.
дом это значит поля,
бескрайнее море и тишина,
там, где я расправляю крылья,
в подобие журавля.
и убаюкает земля,
под тихий шепот сентября,
ведь это родина моя

мы встретились с тобой случайно,
был июнь,
двадцать пятого числа,
и тогда ты еще не знала,
насколько была глупа.
ты доверилась мне, вспоминала,
я не думал о тебе никогда.
мы не созданы были для встречи,
мне милее тебя пустота

а ты помнишь рязанское небо?
помнишь ты дом свой родной?
конечно, ты помнишь,
но убили поэта,
погиб он такой молодой.
ты достиг людского признанья,
достиг названья "великий поэт"!
но ради чего? ради смерти отчаянной?
я думаю вряд ли, я думаю нет

и ты ушла,
оставив без ответа,
скажи зачем и почему,
не увидать мне больше твоего привета,
и прикосновения нежных рук.
да, при жизни не был нежен,
и заходил дай бог раз в год
отныне чувствую себя я грешным,
когда же эта боль уйдет?
а помнишь, заходил к тебе на чашку чая,
ты говорила "ну привет, милок!",
у разговора ни конца, ни края,
но темнеет и я снова на замок,
сейчас тебя земля сырая покрывает,
и нависает деревянный потолок
Е.Т