Не можешь? Боишься? Думаешь, зря?
Всё это – глупые предрассудки.
За окном, погляди, расцветает заря
Уже несколькотысячкакие сутки.
И ты думаешь, Солнцу, ему не страшно,
В течение нескольких эр подряд,
Светить с вершины высокой башни,
Зная, что кто-то ему не рад?
Но ничего ведь – встаёт светило,
Мрак побеждая в неравном бою, с
Радостью дарит нам свои силы,
А ты говоришь: "Боюсь",
А ты говоришь: "Не смогу", "Не справлюсь",
Охотно находишь ещё ворох "Не".
Гораздо проще бежать на грабли,
Чем просто взять и поверить мне.
Отговорки находишь, вроде:
"Я попробую, может, через
День. Или два – три года. ".
Почему ты в себя не веришь?
Ты бросай сомневаться, слышишь?
Позабудь это глупое слово.
Ведь, если Солнце встаёт над крышей,
Значит, сможешь попробовать снова.
В этой жизни на всё будет воля твоя,
Пусть планета не раз обернётся.
В тебя буду верить как минимум я.
Для тебя зажигается Солнце.

Мы всё те же. Без изменений.
Пьём всё там же всё тот же кофе.
Ты всё также поёшь на сцене.
Я всё также слагаю строфы.

Я всё тот же. Немного хмурый,
Шучу всё также, пусть невпопад.
Ты всё та же. Всё те же кудри,
Всё те же жесты и тот же взгляд.

Тот же голос и место встречи
И изумруды зелёных глаз.
Скажи. я сильно испорчу вечер
Когда влюблюсь в тебя в третий раз?

Две пары глаз искали звёзды в небе,
И каждый думал в тот осенний вечер,
Что никогда счастливым таким не был.
"Где же ты был до нашей с тобой встречи?".

Две пары ног бродили по аллее.
На снегу писали языком следа.
И эта ночь казалась им теплее.
"Я тебя люблю. Отныне навсегда.".

Две пары губ сливались воедино,
Шептали что-то на безлюдной крыше.
И для сомнений не было причины.
"Моё. Я не отдам тебя. Ты слышишь?".

Две пары рук цеплялись друг за друга,
Прятались в карман. "Не отпускай. Держись."
Кружила зря беспомощная вьюга.
"А можно также пройти и через жизнь?".

И сердца два один мотив стучали.
И думали, и верили, что сон.
Пора настала пожинать печали...
"Больше не люблю. Прости,но это всё."

Обещай мне, что будешь счастлива.
Сейчас обещай. Не потом.
Держи моё сердце, и часть его
Пускай станет твоим щитом.
Пусть нещадно пчелиные жала
Вонзает в него рой обид,
Оно будет прочнее металла
И надёжней бетонных плит.

А уж если захочешь согреться,
И бессилен будет огонь -
Возьми вторую частицу сердца,
Положи себе на ладонь.
Я верю, тот жар, что остался в нём,
Тебя не сожжёт дотла.
Пусть греет душу твою и дом.
В нём хватит тебе тепла.

Когда же захочешь, чтоб рядом был,
Чтобы вместе до самой смерти.
Иссякнет когда запас твоих сил,
Используй частицу третью.
Обещай мне, что будешь счастлива.
Обещай мне. Прошу, любя:
Забери моё сердце. Хоть часть его.
Я разбил его. Для тебя.

Я наблюдал галактику в глазах,
И с каждым взмахом кисточек-ресниц
Вокруг меня, как в самых странных снах,
Дробился мир на тысячи частиц.

Тебя влекут далёкие плеяды,
Та россыпь звёзд на полотне небес,
А я свой космос нахожу во взгляде,
А я люблю вселенную в тебе

Все мы останемся воспоминанием,
Память терзающим добрым гением,
Призраком прошлого, чьи очертания,
Бегло рисует воображение.

Всем нам останутся воспоминанием
Люди, их лица, слова и события.
Шрамы и ссадины будут посланием,
Что нам оставили дни пережитые.

Штрихом на холсте под названием память
Все мы останемся жить после смерти.
В краске на фото, в письменах со стихами,
В буквах, в словах, в именах на конвертах.

Мне вспомнились рисунки на асфальте,
И белый мел. Должно быть, всем знакомо
Белое то солнце и тот кривой квадратик
Окошка нарисованного дома.

И в белый горизонт текущих белых рек
Все помнят нескончаемые волны,
На берегу которых белый человек
Вдаль глядел задумчиво и томно.

А слева от него те белые цветы,
Что покрывают сплошь те белые поля,
Где носятся, играя, белые коты,
И якобы чернеет белая земля.

А слева от него, так зло рыча мотором,
Автомобили мчат, как будто бы кометы,
Летят навстречу чудо-светофору
С одним сигналом всё того же цвета.

А в них сидят, педали нажимая,
Белые водители, что не имеют лиц,
Да в небесах парит белеющая стая
На галочки похожих белых птиц.

Был белый город, белые машины,
Белые деревни, роботы, мосты...
Прохожий замечал лишь белые картины,
Пусть рисовали дети их белые мечты.

Прошли года. Дождём рисунки смыты.
Теперь уже другие рисуют во дворах,
Но солнце наше белое ни капли не забыто -
Теперь его мы ручкой рисуем на полях.

Сколько нас по планете разбросано
К двадцати годам уже выжженных,
Тех, кто горел, как листва по осени,
А теперь истлевает? Живы, но...
На деле, былых нас, немые тени,
И давно в глазах уж не тот огонь.
Увы, оказались все мы не теми.
Подожгли себя, а взамен того
Получили ожоги, кнуты, ножи,
Пост стороннего наблюдателя,
Что с тоской безучастно глядит на жизнь
Свою, думая: наплевать или
Всё-таки зря потонули в рутине?
Пытаясь сбежать от ошибок, всех бед,
Слепо идём по тому ли пути мы,
Храня пепелище души в себе?
А все ведь когда-то другими были:
Смеялись, ждали, любить умели…
Мечту потеряли под слоем пыли
И получили лишь быт да цели.

Уверен я, что эти строки
Никак не тронут твою душу.
Ты быть привыкла одинокой.
Я как и ты же. Но послушай.
Я знаю, ты боишься. Что же,
Сказав тебе, что мы похожи
Великой тайны не открою.
Мой мир открыт перед тобою;
Срывай замки, пили решётки,
Снимай с петель любые двери,
А я начну рассказ короткий.
Не мог я год назад поверить,
Что то чудовище, которым,
Бывало даже по ошибке,
Считался всеми я в ту пору
Падёт перед твоей улыбкой.
Припомним. Был до нашей встречи
Я нелюдим, бесчеловечен,
Мне силы придавал сарказм,
Скупой на чувства трезвый разум,
И злая, едкая циничность,
Что разукрашивала будни,
Мою переполняли личность.
Итог один. Характер трудный.
Но то ли в небесах решили
Прервать моё непослушанье,
Не то в аду, сломавши вилы,
Надумал дьявол в наказанье,
Сочтя, что фокус есть отменный
Мне просто так внушить тревогу.
Не представляю, но в итоге:
Приговорён к тебе вселенной,
Судьбой, сансарой, адом, раем,
Кем послана ты мне – не знаю,
И кто виновен в этом сбое,
Кто этот бог манипуляций
Ума не хватит разобраться.
Вот ты стоишь передо мною
Столь женственна, чиста, невинна,
Легка, красива и открыта,
Что я теряюсь беспричинно,
И падает моя защита.
Весь этот день прошёл так быстро…
Песок, просеянный сквозь пальцы.
Ночь спешно тушит солнца искру,
Мне так не хочется прощаться.
Тебе пора. Сказав: «До встречи! »
Исчезла ты в дверном проёме.
Я словно отошёл от комы.
Лечу домой. А этот вечер
Как на повторе в подсознанье.
Я засыпаю с пониманьем,
Что окончательно потерян.
Влюбляясь в жесты и манеры,
В походку, взгляд, живую душу
И нежный колокольчик смеха,
Чьё лёгкое шальное эхо
Звенело, мир привычный руша,
Ко мне приходит осознанье:
Влюбился я без доли фарса,
Бесповоротно и без шансов.
И я решаюсь на признанье.
Ах! Что я испытал в ту дату!
Не ведая, как ляжет карта,
Но свято веруя в удачу,
Свиданье я тебе назначил.
Я окрылён. По плечи горы.
Способный залпом выпить море
Я раскрываю все секреты.
Интрига. Робость. Нет ответа.
Сказала «НЕТ». Моё молчанье.
Твоё холодное касанье.
Ты покидаешь моё лето…
С тобою наша песня спета.
Мир посерел десятикратно.
Ищу тебя в слепую всюду,
Но всё, увы, безрезультатно.
Какая боль. Я не забуду.
Почти что год прожил горюя.
Ты думала – перегорю я?
А я б потух. Но не умею -
Разлука ведь не панацея.
Судьба, шутница и злодейка
Нас снова на одну скамейку
Спустя полгода усадила.
Я разгорелся с новой силой.
Ты чуть заметно поменялась,
Но так и остаешься в целом
Моим священным идеалом,
Судьбою, палачом и целью.
И снова встречи. Снова ночи.
И снова дарит звон чудесный
Во тьме мне смеха колокольчик.
Но, чтобы оставаться честным,
Скажу, что также безответно,
Влюблён в тебя. О, наказанье!
Ты знаешь всё. Храню молчанье.
Но как же сладок плод запретный…
Чтоб мне представилась возможность,
Совсем забыв про осторожность,
Тебе открыть души терзанья.
Не побоявшись расставанья,
Порою я хочу молиться
Всем мне известным высшим силам,
Готовый позабыть про принцип.
Ах, знала б ты, каких усилий
Мне стоит каждое прощанье!
Ведь сердце просит поцелуя,
Разворотивши клеть грудную,
Когда слышно твоё дыханье…
Мне подарив свои объятья,
Ты вновь за двери упорхнула.
День снова мимо. О, проклятье!
Меня так ранит, словно пуля,
Твоё живое хладнокровье.
Молчания железный панцирь
Мне не пробить с моей любовью.
На самой дальней из дистанций,
На самом трудном промежутке,
Я нахожусь какие сутки,
Не в праве требовать ответа,
Ведь сам себя обрёк на это!
Собственноручно сделал раны,
Пусть фигурально, не на теле,
Но коль плевать на самом деле,
Зачем ты в этом балагане?
Прошу, скажи мне, чего ради,
Ведь если всё так безнадёжно
На расстоянии снаряда
Меня ты держишь? Тебе сложно,
Пренебрегая воспитаньем,
Поджечь мосты, закрыть кавычки
И прекратить мои страданья?
Быть может, я вошёл в привычку?
А может, ты не ставишь точку,
И это тягостное бремя
Все эти дни, всё это время,
Давно несу не в одиночку?
Что если камень есть подводный,
И ты в меня влюбилась малость,
Но только твой характер гордый
Не позволяет эту слабость?
И ты боишься отношений
Перед заманчивой пучиной,
Тревог боишься и лишений,
Что может стать тому причиной?
Печальный молодости опыт?
Былая драма? Вдруг потопят…
Уверен, знаешь таких женщин.
Но верь мне: я боюсь не меньше.
Ты очень часто повторяла,
Что далека от идеала,
И есть другие во вселенной.
Неважно. Пусть несовершенна,
Но сделав выводы до срока,
Меня толкаешь ближе к краю.
Ты мне нужна. Нужна любая.
Люблю тебя, моя сорока.

Я стихов о любви не пишу.
Этот – тоже не из таких.
Ведь если чувства не любят шум,
Ни к чему мне кричать о них.

Но иногда наступают дни
Когда мне не хватает влаги
Тёмно-синих густых чернил
На безмолвной сухой бумаге.

И тогда я тянусь к тетради,
Чтоб доверить беззвучье слов
Разлинованной белой глади
Тосковавших по мне листов.

Через рифму простых двустиший
И неровный строфы хребет
То, что ты так не хочешь слышать
Я пытаюсь сказать тебе.

Подпуская меня, невольно
Ты стреляешь по мне в упор.
Не тяни уже. Жду контрольный.
Я люблю тебя. До сих пор.

Вам дам совет. И больше – никому.
Останется пусть строго между нами:
Ищите тех, кто примет вашу тьму -
На свет летят лишь мухи с мотыльками.

Они летят вслепую на пожар,
И, как итог, обугленное тельце.
Цените тех, кто держит ваше сердце,
Но не сжимает рукоять ножа.

Другие спят, пересчитав овечек,
Но овцы здесь не смогут мне помочь.
Как повелось, она пришла под вечер,
Как принято, осталась на всю ночь.
Вошла ко мне хозяйкою без стука,
Расположилась в кресле у печи.
А кто она? Быть может моя скука,
Не помню, как оставил ей ключи.
В моё окошко дождь стучал украдкой,
И молния сверкала где-то совсем рядом.
Моя ночная гостья бурила меня взглядом,
А я писал, склонившись над тетрадкой.
В воображении бессменные суфлеры
Подсказывали текст и рисовали шаржи,
Вели беззвучные бессмысленные споры.
И в тишине мне слышно было даже
Что в том углу, где скучно и темно,
Как на никем не понятой картине,
Перебирая лапками по-своему смешно,
Паук играл металл на паутине.
Я всё писал. По крыше кулаками
Яростно долбил рассвирепевший град.
Он нагнетал. Чернил шеренги сами
Из под моей руки сквозили невпопад.
Рисуя свои строки размашисто и криво,
Я сильно тороплюсь. Покуда моя муза
Ещё со мной, не рвётся в мир иллюзий.
И ждёт того, чтоб завершился ливень.
Застыв в простой, непринуждённой позе.
Тихонько напевает, и голос глушит гром.
Конечно, редко, да, но, главное, вдвоём.
Мы с ней всегда пережидаем грозы.
Когда же дождь устанет скрести стены.
Она возьмёт свой плащ и соберётся в путь.
Растает, как свеча за несколько мгновений.
И у меня, наверное, получится уснуть.

Ты мой ангел, муза и палач.
Моя награда и моё проклятье.
Худшая из многих неудач
И лучшее, что мог бы пожелать я.

Любимый друг, пора пришла проститься,
Реки судьбы расходится поток,
Прошу тебя, запомни наши лица,
Как ни петляло б кружево дорог.

Не забывай ни голоса, ни взгляда,
Храни как клад, и сильно не тоскуй,
А коль печаль отравит душу ядом
Мой образ себе просто нарисуй.

Нас время разбросает так небрежно,
Как ветер, что жонглирует листвой.
Ты никогда не встретишь меня прежним,
Когда-то я найду тебя другой.

Благодарю за то, что в сером быте
Жизнь мою, лишённую идеи,
Мой скучный мир, для всех чудес закрытый,
Ты сделала немножечко светлее.

Прости меня, что отпустить не в силах.
Я не люблю большие города.
И я боюсь того, что в этом мире
Обычно уезжают навсегда.

Я остаюсь. Тебя же ждёт дорога.
Моей души давно порвались струны.
Коль был бы Бог, просил бы я и Бога,
Но раз уж нет, храни тебя фортуна.

Я буду здесь. Под тенью былых дней,
Обломки прошлого наивно собирая,
Ждать тебя. Навеки твой Андрей.
Будь счастлива. Люблю тебя, скучаю.

Неизвестно, что со мной приключится...
Теченье несёт прямо к скалам.
Я отправляю письмо тебе птицей.
Прошу, чтобы ты улыбалась.

Улыбайся беспечному морю,
Что играет волной прилива,
Независимо от территорий,
Оставайся всегда счастливой.

Пусть чайки летят, растворяясь вдали,
Пусть тают в безоблачной сини.
Безмолвному штилю улыбку дари,
Без всякой на то при причины.

Смейся заливисто с бурею вместе
В часы ненасытного шторма.
Гладит пускай океан против шерсти
Стихия причудливой формы.

Беречь обещай драгоценное пламя,
Эту искру на фоне небес.
Пока кто-то ищет спасение в храме,
Его кто-то находит в тебе.

Пообещай, что огонь не угаснет,
Твой маяк лишь один на пути.
Скалы по курсу всё также опасны,
Продолжай улыбаться. Свети.

Судьба шута достаточно трагична:
В нём кроется, согласно аксиоме,
Разбитая, потерянная личность,
Которая не может по-другому.

Увидел он, иронии приспешник,
В калейдоскоп вселенского бедлама,
Что мир вокруг - лишь повод для насмешки,
Хоть в нём и нет весёлого ни грамма.

Воссоздал сам своё кривое царство,
Где позабыл серьёзность конституций.
Здесь юмор выступает как лекарство,
И болен неспособный улыбнуться.

Те, кто встречал такого балагура,
Качали головой в недоуменьи.
Из под бровей затем глядели хмуро,
А после восклицали в удивленьи:

"Ты посмотри! Кругом царит разруха,
Народ погряз в рутинной суматохе.
Но весел он. Вот это сила духа!
Я б так не смог... А может, всё неплохо?".

Смеялись все, забыв пустые драмы,
Зарыв беду в песок фортуны зыбкий,
Покуда комик с грустными глазами
Шутил сквозь зубы и считал улыбки.

Он им дарил себя самозабвенно,
Люд восхищала шуток острота...
Вот только в незатейливой вселенной
Давно ничто не радует шута.

Бегут года. Сменяются эпохи.
Рыдает раб сценической площадки.
Но всем плевать на слёзы скомороха,
Ведь он артист, а значит всё в порядке.

Я даже не знаю, какой я породы,
Встреча с такими, как я, нередка,
Я - один из тех, чья свобода
Ограничена длиной поводка.
Осточертела мне моя конура,
Её гнетущие серые стены,
И каждое завтра, словно вчера...
Отпустите меня из плена.
Ведь тоска моя неподдельна,
Надоело самому себе ночью
В темноту завывать акапельно,
Тишину раздирая в клочья.
Уже даже кот не боится меня:
Мы вместе едим с одной миски.
Ещё не проходило ни дня,
Чтоб он не подходил ко мне близко.
Он не поймёт меня, хоть услышит.
Не исполнив мою мечту.
Вновь умчится гулять по крышам.
Эх, завидую я коту...
Вы проходите часто мимо будки моей,
Прошу вас, спасите меня от скуки,
Что вцепилась в меня, как колючий репей.
Достаточно протянуть руку,
Движеньем простым отцепить карабин.
И Я счастливый покину двор,
Лаять начну на колёса машин -
Меня ничуть не страшит ни мотор,
Рычащий, как и я же, сердито,
Извергающий тучи чёрного дыма,
Ни массивные их габариты,
А впрочем... Пусть проезжают мимо.
Я побегу, как ни бежал никогда,
С травинок сметая капли свежей росы,
Виляя хвостом, я мчался б туда,
Где меня ждали б другие псы.
И я был бы для них как свой,
Поиграл бы, побегал немного,
И Под вечер вернулся домой,
Без труда нашёл бы дорогу...
Но это всего лишь мечтания,
На деле ж я был бы рад
Малейшему знаку внимания,
Будь то заботливый взгляд,
Игриво мне брошенный мячик,
Парочка тёплых слов.
Хоть что-то, что что-нибудь значит.
И тогда я пойму, что готов,
Как и прежде ваш дом стеречь
И свой громкий лай посвящать небесам
В надежде на то, что дойдёт до вас речь
Извечно вам верного старого пса.

В руке потёртый карандаш.
В глазах искра, огонь, кураж.
Мгновенный в голове мираж.
Ты постепенно входишь в раж.
Этой весенней теплой ночью
Без запятых и многоточий,
Словно древнерусский зодчий,
Новые ты строишь строчки.
За занавешенным окном,
Быть может, хаос и содом.
А сотни мыслей ни о чём
Бунтуют в разуме твоём.
Живой волной толпясь у входа,
Скорее рвутся на свободу.
Кому во вред, кому в угоду,
Чтоб не пылиться год от года,
Лежать без дела век от века
На складах мыслей человека.
В надёжно спрятанных отсеках
Большой незримой картотеки.
Они – игра воображения.
Не ведая предназначения
Ты зря их держишь в заключении
В темнице мелких размышлений.
Попробуй лишнее отсеяв,
Ты лишь одну избрать своею.
Храни её, желаньем грея.
И сможет мысль родить идею.
Идею, что и вечно будет
С тобою следовать повсюду.
Мечту, заразнее простуды,
Что покорит любой рассудок.
Своей идеей очарован,
Ты сбросишь прежнего оковы.
И сможешь мир построить новый
Посредством одного лишь слова.
Ведь повседневная рутина
Довольно веская причина
Оставить прошлое в руинах.
Вообрази себе картину:
Потёртый карандаш в руке,
Танцуют тени в уголке.
И в этом маленьком мирке
Ты король - ты на своей доске.
Здесь не по правилам играя
Достигнуть можно ада, рая,
Конца вселенной, неба края.
И, раз за разом умирая,
И возрождаясь вновь и вновь,
Построить лабиринт из слов,
Где затерявшись средь ходов
Ты дышишь воздухом слогов.
И это место - разум твой.
Не властен тут никто другой.
Лишь здесь и телом и душой
Пока ты пишешь - ты живой…
Хоть в жизни вовсе не король…
Не осознавши свою роль
Летишь на свет ты, словно моль,
Пытаясь поделить на ноль.
Ты ловишь шанс, хватаешь день.
Давай же друг, carpe diem!
Яви себя, ведь ты не тень,
Взойди на новую ступень.
Весенней ночью пусть не спится.
Невесомой, вольной птицей,
Покинув прежние границы,
Словами наполняй страницу.
И не одну, а сотни дюжин.
Ну а фортуна пускай кружит
И тех кто лучше, и кто хуже.
Одних приравнивая к луже.
С размаху бросивши на дно,
Где им, быть может, суждено
Десятилетье не одно
Искать заветное руно.
Другим, кто знает себе цену,
Дарует, может, шанс со сцены
Непринужденно, дерзновенно
Бросить вызов Мельпомене,
Как в самых твоих смелых снах.
Тогда у многих на глазах
Тебя победа ждёт. Иль крах?
Кто знает…Всё в твоих руках.
Известно, днями и ночами
Свою судьбу вершим мы сами.
Ступая мелкими шагами
Лишь пешки могут стать ферзями…
В руке сломался карандаш.
Вокруг всё тот же антураж.
Потух огонь, пропал кураж.
Растаял в памяти мираж.
За занавешенным окном,
Быть может, утро. И потом
Из сотен мыслей ни о чём
Одна лишь прорастёт зерном.