Пробую решить нерешаемую задачу –
Рассказать о пропетой строке,
А может ее половине, а может и слове одном,
А может и вовсе без слова,
Короткой музыкальной фразе,
А может ее половине,
Застрявшей в моей голове
Как осколок стекла в ладони,
Который не поддается удалению,
И побаливает легко и даже пикантно
При легком прикосновении.
Много лет назад, в одной из прошлых жизней,
В летний солнечный выходной мы гуляли у Русского музея.
В небольшом садике, что между решеткой и входом был джазовый концерт.
Было многолюдно – то ли от редкого в Питере солнца,
То ли от джаза с высоко поставленной сцены.
Ведущий (Фейертаг или Голощекин?)
Представил немолодую белую американскую певицу.
Ее голову опоясывала тонкая голубая лента с маленьким красным цветком
(А может кокетливая шляпка?)
Она запела грустный блюз.
Голос ее был глубок и спокоен.
И вдруг прозвучала эта музыкальная фраза.
Нет, это не было сальто-мортале,
Не диссонанс, режущий ухо,
Не эффектный пассаж, от которого переглядываются и щелкают языком.
Почти уверен, что никто не обратил на нее внимание,
Но она застряла в моей голове навсегда.
Это был звук в виде мягкой дуги –
Медленно и неотвратимо испаряющейся любви.

2023-07-03

Вы на склоне снежной горы,
Перед вами белее белого снег,
Небо матово голубое – картина проще которой нет.

Солнце в бархатный полдень над головою,
Ровный поток обволакивающего тепла,
Вокруг Солнца разлита такая же ровная синева.

Что же мне делать с образом мамы?
Существуют ли краски, способные передать
Эту нечаянно выпавшую мне благодать?

Я болею ангиной, жар, в горле налеты,
Лежу на спине, перед моими глазами
Выполняют петлю Нестерова самолеты.

Мама приносит чашку чая,
Рассказываю ей про самолеты,
Смотрит на меня сочувственно, одеяло поправляя.

Мы с мамой идём в гости к ее двоюродной сестре,
Разговоры о детях, покупках, похоронах, о порядке в доме,
Мама рассказывает какие коржики спекла во вторник.

Обывательские разговоры провинциальных евреев –
Так я думал когда-то, да, пожалуй, и сейчас.
И все же - сколько в них было наивной заботы о нас!

Мама провожает меня в школу,
Рубашка с вышивкой, ни единой складки,
Стрелка на брюках проведена по лекалу,
Мальчик выглядит как пионер с книжной вкладки.

«Мама, я знаю, что я умный», -
Лезет детское хвастовство, предела не зная.
Мама смотрит на меня улыбаясь, с прищуром,
Не осуждая и не одобряя.

Мальчик стал студентом,
Живет за тысячу километров от дома,
Мама присылает с проводником посылки со штруделем и наполеоном

У сына теперь семья, жена и дочка.
Мама теперь самая чудесная в мире
Бабушка и тёща.

Увы, мы подходим к трагической странице -
У мамы болезнь Альцгеймера, невезения метка.
Вопросы повторяются как заевшая пластинка
Мои ответы исчезают бесследно.

Прихожу в «дом отцов» - израильская метафора -
Здесь даже немощь вставляют в благородную раму.
Мама узнает не сразу, берет меня за руку, улыбается,
Улыбка возвращает мне прежнюю маму.

2023-06-29

Слушали фаду в Альфаме?
В кафе на четыре стола,
На стенке гитара в раме,
Лица с черна до бела.

Ведущий, без доли иронии:
«Фаду любит вниманье».
Штора цвета аронии,
К бокалу вина касанье.

Два гитариста, настройка,
Гитары - как брат и сестра.
Входит бесшумно певица,
Облик - сама простота.

Взгляд слегка отрешенный,
Погружена в себя,
Соединяет ладони,
Под нами дрожит земля

Сразу к ноте высокой -
В сердце входит игла,
Переход к очень низкой -
Обожгла тишина

Слушаем в изумлении,
Не до еды и питья,
Забыли о месте и времени,
Зыбкий миг бытия

Вечер окутал Альфаму,
Камни молчат переулков,
Мы околдованы фаду,
Терпкой магией звуков

2023-06-26

Святость Тверии погружается в ночь,
В кошерной раковине домывают нож,
Паутина огней накрывает гору,
Кинерет сбрасывает лишнюю воду.

Рамбам выходит погулять из могилы,
Пара в платке и кипе, стесняясь, проходит мимо,
Туман с запахом серы обретает невидимые формы,
Автобус на Иерусалим отходит от девятой платформы.

2023-04-11

*Тверия - один из четырёх святых городов для верющих евреев

Простой еврейский парень,
Из такой глуши, что даже не упоминалась в его время,
Дыра дырой,
Не стал учить он ремесло отца,
Как испокон веков обычным было делом,
Но пошел по миру, по таким же дырам,
Смущать умы простых евреев, рыбаков и виноделов.
(Простаков как он или еще глупее?)
И речью путаной на хлеб и на вино
Из жалости к себе снискал.

И, наконец, дойдя, Бог знает как, до Иерусалима,
Там распустил язык и под случайную попал раздачу
С другими, не столь случайными.
И вот итог:
Потрачено и тратится немеряно стройматериала
На бесполезные огромные дома,
Художники, писатели и прочая богема
Наворотили с три короба,
Он висит, лежит, стоит во всех возможных позах,
Часто без ничего.

И, что диковинней всего, по его слову
Отправлены туда, где не было Макара и телят,
Так много душ, особенно евреев,
Что будь он хоть чуть-чуть, хоть капельку умней,
Остался бы, как папа, плотником,
Пусть и плохим, но без ненужной славы

2023-03-15

Чувствую себя варваром в Италии,
Пропахшим конским навозом и потом,
В шкуре, с черными ногтями.
Чужда мне тонкость,
Не только в речи,
Но и во взгляде, в восприятьи.
Не могу понять ни сочетанья форм, ни цвета -
Будто между нами
Непреодолимость времени,
Сознания застывшие бугры,
Не поддающиеся измененьям,
Обреченные на то, чтоб видеть, но не постигать,
Дивиться, но не ощущать,
Прикасаться без пронзанья кожи грубой,
Без дрожи в голосе, без крика изумленья.

2023-03-14