Любовная лирика

Со мной легко и тяжело одновременно.
И надо просто, ненавидя, обожать.
Забыть меня, но думать ежедневно.
Закончить, но немного продолжать.

Ты будешь постоянно вдохновляться.
Светиться счастьем и навзрыд рыдать.
Мой будешь Господин, но поклоняться
И ноги мои нежно целовать.

Я покажу тебе другие мирозданья,
Ты будешь задыхаться, но дышать.
Единым станет всё вокруг сознаньем
И ты себя не сможешь различать.

Со мной легко и тяжело одновременно...
Ты будешь полон сил, но уставать.
И близко находясь со мною рядом,
Не сможешь думать, будешь ощущать...

I
Взошли на уступы, где камень, как губка,
Впитал первобытный и знойный опал.
Им чудилось, будто земная утроба
Здесь стонет, тая неземной поворот.
Он шёл, задыхаясь не столько от кручи,
Сколько от тягот, что давили к земле,
От гложущей мысли безмолвной и жгучей,
Что вины нет, но есть вина в самом зле.

II
А с нею что делалось — знал лишь гранит,
Что в шёпот стирал её робкие стоны.
Её утомительный дух истомил,
Тот самый, что кроется в бездне зелёной.
Она вспоминала неяркий, румяный
Что в детстве молитву лампадой струил,
Но слово, как птица в тумане туманный,
В устах не рождалось — и в сердце застыл

III
"Взгляни,— прошептала, — на этой стене,
Как будто черты проступают сквозь века..."
И впрямь, в прожилках скалы, в их сложной войне,
Чей-то лик угасал, строгий и дикий слегка.
Не Бог, и не демон — страдалец без имени,
Заточённый в камень за правду свою.
Им овладел трепет. В той вечной святыне
Они узнавали свою череду.

IV
"Мы — странники, — молвил он, — путь наш незримый,
Идём мы туда, где велела судьба.
Нам выпал не лавр, а удел нелюдимый,
Чтоб помнить, как горькая мудрость слаба."
Но вдруг он умолк, и в душе его чуткой,
Как отблеск заката, мелькнула строка:
А что, если в этой дороге причудной
Таится блаженство, не знавшее зла?

V
И снова безмолвие, полное доли
Журчащих ключей и неясной грозы.
Душа, позабывшая слово для боли,
Вдруг вспомнила музыку прежней слезы.
Он видел её— отделённой, далёкой,
На крае обрыва, застывшей, как снасть,
Готовой сорваться в тот омут глубокий,
Где кончается совесть и начинается страсть.

VI
Но двинулась дальше. И каждая трещина
Таила для взора иной,дальний мир,
Где тайна,смешав позолоту и тени,
Лежала,как древний, прозрачный сапфир.
Их трепет был тихий,безбурный и важный,
Как эта лиловая,зыбкая мгла.
Они были пленны,они были свободны
Лишь в том,чтоб внимать, как душа расцвела.

VII
И вот, наконец, плоскогорья дыханье —
Пустое,как совесть, предстало очам.
Лишь ветер,тоскуя в безжизненном здании,
Качал одинокий,забытый бурьян.
"Куда же теперь?"— прозвучало в тумане,
Где след растворился, а даль не видна…
Лишь эхо в ответ на холодном, жестоком обмане
Качало,как ладан, туманность сна.

VIII
И сели они у края плоскогорья,
Где в пропасти синей клубился туман.
И вынул он пепел— зернистое горе,
И вынул он крест— иссушенный обман.
И взглядом спросил:«Приготовила ль доля
Нам кару сию или жалкий венец?»
Но в ней уже не было боли,не воли,
А только покорность,что страшнее, чем смерть.

IX
"Брось пепел, — тихо промолвила, —
Он тягостен. Брось этот крест из полыни.
Им нету ответа. Мы сами с тобою
И есть этот пепел. И нет нам святыни".
Но пальцы его лишь сильней сжали знаки,
Как будто в них тайно теплилась струна.
"Нет,— вымолвил он, — это наши предзнаки.
Мы сгинем, но это пойдёт отсюда до дна".

X
И встали они, и пошли наугаду,
Навстречу просторам и лёгким ветрам.
Душа, усмиренная внутренним гладом,
Не помнила более бури и ран.
Им было всё равно,что скрыто туманом:
Закат ли вечерний, иль новый обман.
Они шли, несли свой незримый роман
В старинный, забытый, пустой талисман.

XI
А ночь приближалась стремительно,косо,
Забрасывая свой невод с небес.
И в первой звезде,что роз над откосом,
Был холодный блеск,непричастный к чудес.
Они шли. Их тени, сплетясь воедино,
Легли,как одна, на вечерний покров.
И крест из полыни,оставив кручину,
Струил тихой горечью целебных листов.

XII
И стало так ясно в тот час предвечерний,
Что нету конца у сей длинной тропы,
А есть только долг неусыпной проверки
И тихий их шёпт с невечерней звезды.
Они обрели не покой, а то знание,
Что сам этот путь и есть дом и покой.
И с небом слилось их двойное сознание,
Что вечно идут они, связаны трой —
Он,она и та, не названная, сила,
Что меж ними стелется лёгкой росой.
Их путь бесконечен. Лишь даль изменила
Свой цвет с медной зори на цвет голубой.

I
Так шли они долго, покуда равнина
Не стала сжиматься в теснины холмов,
Где тень простиралась густая, где ива
Склонилась над омутом дней и грехов.
И в воздухе, тяжком, как вздох потревоженный,
Плыл запах полыни и старой листвы,
И каждый шаг, берегом речки обожженный,
Был полон нездешней, глухой слепоты.

II
"Привал",— прошептал он, но сам не решался
Присесть на местечке у серых камней.
Его взор по склону, как зверь, поднимался
Туда, где торчали останки корней,
Как пальцы, вцепившиеся в небосводы
В последней надежде, в последней борьбе.
И виделось в них всех ушедших народов
Немое, застывшее в камне "себе".

III
Она разожгла невеселый огонь,
Дробя сухостой над коленом худым.
И свет, побеждая сгущавшийся окол,
Лицо озарил её скорбным и злым.
"Зачем мы пришли? Не за призраком света,
Не за исцеленьем от внутренних ран.
Мы здесь, ибо нам уж иного-то света
Не выдумать, кроме как этот туман".

IV
"Молчи", — он ответил, но без раздраженья,
С участьем тяжёлым к её же речам.
"Молчи, ибо эхо ночного молчанья
Навеки примет то, что мы изречём".
И если признанье сорвётся с уста ли,
Оно не умрёт, не уйдет в пустоту,
А будет витать меж скалою и далью,
Как вечная, горькая правда вору".

V
И ночь наступила.И с небосводом
Слились воедино и лес, и хребет.
Они,разделённые общим неводом
Томлений,не спали, глядя в темноцвет.
Он слышал, как бьётся её одиноко
Сердечко в груди– не о нём, не о нём,
А о той, другой, что осталась далёко
Под грубым, забытым кем-то крестом.

VI
А ей всё чудился шёпот тот странный
Угольщика, пепел дающий в дар.
И чуяла кожей холодный и ржавый
Привкус той золы на губах, будто жар.
Их мысли, как псы, разошлись по норам,
Не смея друг друга коснуться впотьмах.
Их души, что были единым к послам,
Тлели вдалеке на чужих алтарях.

VII
Когда же рассвет,сизый и нерешительный,
Коснулся вершин, осветив их позол,
Их ждало явленье, почти что обличительное,
На пепле очага,остывшем давно:
Две ветви полыни лежали, как крест,
Как будто положены чьей-то рукой.
Не ворон принёс их, не вихорь, не бес,
А тихая сила, незрима порой.

VIII
Он, ветви подняв, ощутил их покой
И жизнь в них былую, и горечь стыда.
"Нам знак сей оставлен незримой рукой —
Не милостью Неба, не гневом суда.
А вещь, что твердит нам: былое не лжёт.
Что двое прошли здесь, свершивши обет.
И что их дорога свой смысл обретёт
Лишь в том, что иного пути в мире нет".

IX
И снова в дорогу. И крест из полыни
Он нёс, как щит от злых искушений.
Бросала на влажную даль его тень,
Как призрак надежд и сомнений.
И путь убегал, отражаясь в росé,
В туманную даль, в бесприютную синь.
А впереди, башней вставая в грозé,
Воздвиглась стена неприступных теснин.
Там, в трещинах скал, лишь ветер поёт,
В глубоких ущельях, в их дикой святыне,
Незримый, тоскующий дух обреёт,
Говорят, покой в этой вечной пустыне.

X
Туда, — и перстом указала на крути, —
Туда, где не спят, а глядят изнутри.
Где вре́мя, как лёд, недвижимо лежит,
И где ни вёрст, ни наград не сулит.
Туда ли ведёт нас знак полынный?
"Не знаю, — был ответ, — не могу утвердить.
Но если наш путь бесполезен и длинен,
То встретить его мы, конечно, должны."

XI
И снова, как в первые дни исходили,
Они в молчаливом, упрямом двои.
Одни пред другим, и друг в друге, и в силе,
Что двигала ими, не зная любви.
Их ждала гора. Их ждала теснина — она.
Их ждала развязка, но не примиренье.
Их ждало паденье иль новая седина
В безбрежном,как океан, откровении.

XII
А пепел в кармане,у сердца, лежал,
Холодный, недвижный, безгласный, как месть.
Он им не светил, он их не держал,
Он просто был. И в этом была, как есть,
Их суть продолженья: не итог, не начало,
А тягостный шаг по промозглой земле.
И ветер, вздымаясь, им вслед прокричал,
Что это — дорога. И это — во мгле.

Любви, пьянящим ароматом,
Уже, почти что вековой..
Ты осыпаешь меня златом,
Чтоб я всегда была с тобой.

И, делаешь меня счастливой.
Мгновенья сотканы в года,
Где страсть твоя имеет силу.
Мной, восхищён ты навсегда.

Ты любишь.. Тихо ненавидишь..
И, в забытье бываешь груб.
Когда сомкнёшь руками тело,
Едва, коснувшись моих губ.

Ты прядями волос играешь.
Свою мечту в руках держа,
И запах мой в себя вдыхаешь,
От сладострастия дрожа.

Хочешь ты выпить - не дано.
Во мне - игристое вино..
Твоя любовь - по старой схеме,
Где я играю роль, на сцене.

К кому обратиться за помощью?
Кто может иметь эту власть?
Ведь снова бессонною полночью
настигнет разлука-напасть.

Любовь меня точит, лукавая,
не вытравить тайно её,
болотными лютыми травами
сосёт она сердце моё.

Недугом вошла опаляющим
и мучит, и ранит порой
блестящей и кольца свивающей
большой ядовитой змеёй.

Пусть мне от напасти не спрятаться.
Куда от себя я уйду?
Пришлось мне с печалью сосвататься,
тебя повстречав, на беду.

... поверь, мне горестно и мучительно видеть любовь, которой из-за тебя суждено остаться безответной.

Д.Р. Руэл Толкин


Ты старалась в его глазах
Сделать мир каким он хотел.
Оказалось , ты не в удел
И сердечко твое в снегах.

Оценить он тебя не смог,
Или просто не захотел...
На тебя даже не смотрел,
Извини, не соврет сам Бог.

Хороша, но не для него,
Что поймешь вскоре и сама,
Счастье ты своё задарма
Потеряла всё от того.

Сколько будет ещё таких
Безответных сердец рыдать?
Ты могла его долго ждать
Ради целей своих благих.

И подземный тот переход,
Где с другою его найдешь.
Ревность эту не превзойдешь,
Затрещит у виска курок.

На бетон упадет она,
Не успели глаза моргнуть...
Не успел и он оттолкнуть,
Ведь была та его сестра...

А ревнивая в потолок
Перехода подземного
Бросит крик и нажмёт курок,
Избегая тюремного.

Он спасёт, хоть и нехотя,
Проклиная её вовсю.
И глотает слезу свою...
Да полиция въехала.

Что потом-дальше Бог судья.
Оценить он её не смог.
Пусть не будет судьба - скамья
Для таких, о ком наш пролог...

‎Я считаю, что ты мой воздух и кровь,
‎Но, наверное, я слишком проблемный.
‎Даже тогда, когда помиримся вновь,
‎Я! буду тем, кто накосячит первый.
‎
‎Я тебе говорил, что хочу измениться не раз.
‎Но не знаю, как так может сложиться.
‎Что после прощений, из разу в раз,
‎Нам снова придётся мириться.
‎
‎Снова я виноват, что-то сделал не так,
‎Я не спорю, быть не может иначе.
‎И каждый раз, для себя признаю свой косяк,
‎Лишь мечтая, чтоб их не было дальше.
‎
‎Жаль что всё так. Время взад отмотать,
‎Если б можно, то наверное сделал.
‎Но жизнь такова, что нет шага назад.
‎Я сделал ошибку, что не сразу, но понял.

Наверное, я мало с тобой говорю,
‎И комментарии мои слишком сухие..
‎Прости, что я редко тебе доношу,
‎Что любимей тебя нет во всем мире.
‎
‎Много в чём виноват, что-то делал не так,
‎По другому я дурак, не умею...
‎Не про большие грехи, а за малый косяк,
‎Расскажу, только лишь "а сумею?".
‎
‎Давай с тобой, по порядку начнём,
‎По каждой пройдёмся причине,
‎Почему мы с тобой, хоть и вместе живём,
‎Но тонем в ссорах пучине.
‎
‎Отдачи ты ждёшь, не могу её дать,
‎Всегда в диалогах лишь слушал.
‎Но вольюсь в разговор, будет сложно - пустяк.
‎Просто знаю, что мои реакции - ужас..
‎
‎Дальше по списку, про комплименты,
‎С этим есть небольшие проблемы..
‎Прости, просто от всей твоей красоты,
‎Мой мозг отключает извилины..
‎
‎Несерьёзный я, знаю.. может боюсь,
‎Что когда наши мечты воплотятся,
‎Снова я в глазах твоих разобьюсь,
‎Но, правда, это будет меняться.
‎
‎Прости за всё это, и за то, что не вспомнил,
‎О проблемах, тут не описанных мною,
‎За каждый поступок себя я гнобил,
‎Ведь из-за них я мог попрощаться с тобою..

Она играла роли,
Особенно среди друзей.
И проявляла волю,
Не слушая людей.
Душой была сокрыта,
Но внешне хороша.
Удачей не забыта
И в деле не спеша.

Но день настал прекрасный,
Влюбилась без ума.
Сигнал пришёл опасный:
Нет роли для себя!??
И что же надо делать?
Не знает как ей быть,
Ведь в чувствах не умела
К другим добро привить...

Но для любви нет тайны,
Она сближает всех
И роли в ней напрасны,
Здесь счастья слышен смех.
Тут искренность сметает
Границы на пути:
Желания сближают
Достойных для ЛЮБВИ!..


20.12.25.

Засохших роз букет в окне
Увядших чувств воспоминания.
И без зазрения и страдания
Стираю их я в голове.

Родной до боли свет в окне
Чуть блеклый из-за штор, что в пол.
Когда-то навсегда ушёл,
Замкнувшись плотно на себе.

И снова здесь, пустая блажь.
В попытке прошлое вернуть
До боли хочется заснуть,
Чтоб вновь вернуться на этаж.

В преддверии беды, а я с бедой на ты
Стою у двери у парадной
Дождь моросит, на улице прохладно
И город ощетинился в зонты.

Кто хочет дУшу разглядеть
Народа моего
Тот может в гости прилететь
И здесь найти его
Ходить не надо далеко
Мы на Земле живём
Хлеб запиваем молоком
И яблоки жуём
Мы сеем, пашем, скот пасём
Мы у станков стоим
И у границ дозор несём
На КПП не спим!
Идите смело! Вам без виз!
Коль умысел благой
Спрошу: как отдохнули Мисс?
Хорош ли край родной?
Что скажет нам Мусье француз
И англичанин Лорд
Всё то, что видели по НЬЮС?
Иль всё же высший сорт?
Открыты двери для гостей
Безвизовый режим
Узнайте не из новостей
Как жизнь в РБ бежит
22 12 2025
Беларусь (Минск)

Зачем мне мир, если в нём нет тебя?

Правда ли, что Земля — это твои глаза?
Правда, что звёзды — родинки на плечах?
Твои все черты — строчки в моих стихах?

Правда ли то, что я бредил вчера тобой,
рюмками запивая? Правда ли то, что дом —
там, где в толпе виднеешься только ты?
Правда, что рифмы так тяжело больны?

Из-за таких, как я, из-за любовных драм —
пустая квартира, снова пустой стакан,
выжатый горем, словно сухой лимон...
Правда ли то, что ты — это всего лишь сон?

Старая кассета, детский ужасный плач,
шелест рябины в окнах, мой неуклюжий плащ,
спички в карманах, тепло батарей,
одинокий фонарь среди больших аллей.
Твой образ людской собран
со всех планет.

Правдой ли будет то,
что в мире тебя
нет?

Позволь мне обнять тебя навсегда.

Пускай мимо нас летят города,
пусть ветер танцует в пустых проводах,
отдавая пульсациями на висках.

Позволь целовать тебя больше, чем миг,

сюжетом красивых, прекраснейших книг,
вселенной, мерцающей между ресниц.
Я вижу тебя на строчках
страниц.

Я слышу твой голос в прибоях морей.

Позволь мне назвать тебя только моей.
Позволь мне запрятать твой образ в себе,
пуская в маршруты бесчисленных вен,
скрывая за клеткой холодной груди.

Только прошу тебя —
не уходи.

Разреши мне держать тебя за ладонь
так крепко, словно для того и рождён,
ощущать прохладу нежнейших губ,

взгляд, пронзающий мою глубь,
вихрем морозным сдувая с ног —

но посмотри — устоять
смог.

Позволь переплыть глубину твоих глаз,
дрейфуя загадками собственных фраз,
цепляясь за краешек твоей луны.

Держи меня, лучик мой, удержи,
и я за тобою пойду хоть куда,

только позволь быть с тобой
навсегда.

Сладких снов, моя родная,
засыпай же без тревог.
Для меня ты вся святая,
мой ты милый Козерог.

Сладко спи, моя родная,
пусть приснятся тебе сны,
где любовь, нас согревая,
говорит, что мы прочны.

Сладких снов, моя родная:
расцветём же не во сне!
Для меня ты вся святая,
свет скользнёт по седине.

Сладко спи, моя родная:
я ступлю на твой порог,
и очнёшься, словно тая, —
лаской уст тебя разжёг.

Ты презентуешь Млечный путь,
Как будто он в твоём кармане.
Но ты не можешь вглубь взглянуть,
Тоня в своём же собственном обмане.
Не слишком ли величество своё
Ты в этот вечер переоценил?
Твоё нарядное, блестящее враньё
Лишает сердце последних сил.

Не жмут ли обещания в плечах?
Они висят на теле мёртвым грузом.
Ты видишь только блеск в моих очах,
Но я не стану для тебя обузой.
Любить — не значит звёзды обещать,
Любить — это уметь беречь и слышать.
А ты умеешь только лишь вещать,
Взлетая в мыслях всё сильней и выше.

Любой дурак достанет мне луну,
На словах, конечно, не на деле.
Я чувствую фальшивую струну
В твоём таком «геройском» теле.
Порыв зачах. И нечего спасать.
Прости, что я финал не оценила.
Я не хочу в твои долги играть,
Твоя «любовь» меня не убедила.

Звёзды падали с неба, падали,
Что на свете бывает нечасто.
Мы друг друга с тобою порадуем,
Ведь вдвоём повстречали мы счастье.

И в молчании трепетном, робком,
Под небесным волшебным дождём,
Стало ясно, что верной дорогой
Мы отныне по жизни идём.

Проносились огни, как кометы,
Разрывая ночную вуаль.
Мы ловили ладонями это,
Прогоняя былую печаль.

Каждый всполох — как новое слово,
Что не в силах сказать мы пока.
И Вселенная снова и снова
Нам мигала огнём свысока.

И не нужно ни клятв, ни признаний,
Всё понятно без тысячи фраз.
Среди сотен ночных предсказаний
Сбылось лучшее — то, что про нас.

Пусть летят они, путь свой очерчивая,
И сгорают в ночной синеве.
Я желанье шепчу переменчиво:
Быть всегда наяву, не во сне.

Рядом ты, и не нужно мне большего,
Только б видеть сияние глаз.
Из всего на земле прехорошего —
Этот миг, что связал крепко нас.

Широка река, как наша любовь, без края,
Два берега – ты и я, у судьбы на пьедестале.
Волна за волной, чувства свои проявляя,
В этом потоке дней, чтоб друг друга не потеряли.

Река времен течёт, несёт нас вперёд,
Берега наши близки, но иногда далеки.
Сквозь бури и шторм, лишь сердце поймет,
Как важно хранить эти чувства, чтоб не легли на пески.

Любовь наша – река, глубока и сильна,
Ты и я – два берега, что друг друга хранят.
И пусть вдаль плывет жизни нашей волна,
Вместе встретим рассвет и прощальный закат.

Но сквозь бушующий огонь,
Летит к другому сердца стон.
И пусть бушует океан,
Любовь – сильней чем ураган.

Она способна все снести, Чтоб два берега обрести.
Широка река, и пусть так и будет,
Любовь, как течение, никогда не остынет.
Ты и я, берега, нас ничто не рассудит,
Ведь вместе мы целое, и это не исчезнет.

Дождь за окном, мелодия простая,
Стучит по крыше, шепчет о былом.
А мы, укрывшись пледом, вспоминаем,
Как встретились, забыв о всем земном.

Тот миг, когда глаза в глаза взглянули,
И мир вокруг затих, как будто в сне.
Мы робко, неумело, чуть уснули
В объятьях новой, трепетной волны.

И капли по стеклу рисуют путь
Туда, где мы впервые встретились тогда.
И сердце, позабыв про грусть,
Вдруг расцвело, как первая звезда.

И счастье нас нашло, как никогда.
Как будто мир, устав от суеты,
Открыл нам двери в вечные сады,
Где каждый вздох – дыхание мечты.

Теперь мы здесь, под пледом, так тепло,
И дождь нам вторит, нежностью звеня.
Как будто время вспять пошло,
И мы опять встречаемся, любя.

* * *
декабрь 2025

В 55 он встретил
Любовь жизни своей,
В парке они гуляли
Осенью золотой.

В 55 его сердце
Забилось по молодому,
Он и сам помолодел
И песни начал петь.

В 55 он женился
На прекрасной своей,
Никогда не поздно для любви,
Если сердце открыто твоё.

Пусть же любовь приходит
В любом возрасте всегда,
Пусть её все дождутся
И будут счастливы всегда.

Она любила ромашки
И красное вино,
Она любила природу
И вкусный шашлык в компаниях.

Она любила ночные прогулки
И посещать бар,
Она любила танцевать
Под музыку громкую.

Она любила петь,
От этого радость получала,
Простой паренёк Егор
Ей ромашки всегда дарил.

Он их срывал в поле
И ей в ресторан приносил,
Она любила ромашки,
А он её любил.

Любил за то, что она есть,
Что она красиво поёт,
Что она просто чудо
И в сердце у него.

Она любила ромашки
И ждала их от него,
А он их ей приносил,
Но о любви своей молчал.

Она вышла за другого
И розы полюбила она,
А о ромашках забыла
И парня того навсегда.

А он её не забыл
И по ней скучал,
Может если бы признался,
Её бы целовал.