Сказка про одно царство

В уютном, красном теремке
Жил гномик, в чёрном сюртучке.
Невзрачен был и лысоват.
Не вышел ростом, маловат.
Опухло все лицо его,
От ботокса иль там чего.
Моложе он хотел казаться,
При власти, чтобы удержаться.
В миру для всех держался скромно
И разговаривал он ровно.
Смиренно вел себя, учтиво,
Что всем казалось — эка диво!
В начале царствия его
Народ влюбился прям в него.
Безжалостным лишь к тем он был,
Кто без усердия любил.
А он любил лишь гребешки.
Не те, что носят петушки,
А те, что в море во глубоком,
Живут на камешке далёком.
Простому люду не понять,
Как можно их вот так умять.
Простой народ от гребешков
Не обонял и запахов.
Ещё любил девиц он страстно,
Младых и гибких, и напрасно,
Что в теремке жена жила.
В летах, что он, она была.
Недолго думая о том,
Что люди скажут там потом,
Жену он выселил с палат
И этому был очень рад.
Чтоб не вернулась впредь она,
Всем объявил, что влюблена
Она в кого-то и теперь,
Ей к терему закрыта дверь.
Так второпях, не от души,
Сослал её он в Камыши.
Из глаз долой, из сердца вон,
Свободен стал со всех сторон.
И с молодухою, девицей,
Он тайно зажил под столицей.
По слухам, детки рождены,
Моложе внуков от жены.
С годами дева раздобрела,
Вся округлилась, потолстела.
Но тем он был не удручен,
Её любовью увлечен.
Но сверх всего любил он власть,
Неизмерима в нем та страсть.
Её он с детства вожделел,
Мечтал и грезил, и хотел,
Чтоб высшей властью обладать,
Ничем тот голод не унять.
Лишь гулом орющей толпы,
Хоть возгласы ее тупы.
Но в восхвалениях услада
От власти, то ему награда.
А всяких там говорунов,
Клеймил нещадно на врунов
При помощи своих игрушек —
Безвольных, кукольных петрушек.
Того в темницу посадил,
Того без жалости убил.
Кто трезво мыслит — сразу в грязь,
С умом неистово борясь.
Тупою массой легче править,
А мыслящих труднее сплавить.
Кого, чтоб мором заморить,
Кого словами задурить.
Ведь власть на то же и дана,
И так навек утверждена.
Любил во власти высоту,
Охват, объёмность, полноту.
Чтоб голову могло вскружить
И во главе всех выше быть.
Амбициям тем, нет конца,
Присесть бы рядом близ творца!
Своего уж царства не хватало,
Влияния там было мало,
Хоть царство то — на полземли.
Нечистый дух ему вели,
Войну затеять брата с братом,
Подогревая всех диктатом
Своих холопов. И тогда,
Зажглась там кровная вражда,
Навеки вечные. И в том
Лишь виноват один тот гном.
Не раз он так практиковал,
Людей он кучи убивал.
Пороком алчности был грешен,
Но церковью он был утешен.
В делах своих был утвержден,
Поддержан, словом вдохновлен
От пропаганды той святой,
Из уст святейших головы,
Что призывала убивать,
Насиловать и истязать
Простого люда, что рубаху,
Последнюю отдаст монаху,
Или какому-то святоше,
Последние отдавши гроши,
За царство Божие. Не те,
Здесь окопались в бытие.
Святые чувства извратив
И многих так заполучив
В свои объятья лживых песен.
Для них, тот мир был тоже тесен.
Влиянье церкви расширять,
А убивать, так убивать.
Убийство ведь не грех, не сглаз,
Святое дело, и весь сказ.
Такую кашу заварили
Немало времени убили
На то, чтоб славный свой народ,
Бесславно пал в боях. И вот,
Такой сплеталась там интрига.
Казалось бы, с какого фига,
Ты лезешь к брату в огород,
Разинув настежь весь свой рот?
Но издревле все так сложилось,
Вокруг той темы все кружилось,
Что нападут на нас враги,
Держи под лавкой сапоги,
Чтоб сразу выступить туда,
Куда призвали господа.
И жизнь, коль надо — там сложить,
В копилку мира положить.
Такую в царстве истерию,
Всем накрутили. Эйфорию
Испытывали все тогда,
Когда вещала их труба.
С трибуны дули всем своим —
Не покорить нас тем другим,
Что за границей там живут,
Что спят и видят, как пойдут
Они на нас, как зашумят,
Затопают и закричат.
Как спалят нам они дома,
Какие там все без ума —
Клеветники, лжецы враги,
Инаковерцы, недруги.
Таких нам надо убивать,
И грабить все, и разрушать.
Чтоб не осталось ни горшка.
Но нападем из подтешка,
Чтоб неожиданно все было.
Чтоб те с постели,— мы им в рыло,
С ноги, ещё из кулака,
Чтоб не устала бить рука.
За пару дней все будет сшито
И вмиг захвачено, разбито.
И воевать, мол, не придется
И что стрелять не доведётся.
Сдадутся сразу и тогда,
Нам слава будет и хвала.
Так порешили и за дело.
Все завертелось, загремело.
Вторженье началось! Но тут,
Не тут-то было... Что за плут,
Тот незатейливый народец,
Что дал отпор, вот так знакомец!
Притормозил он супостата.
Не ждал такого результата,
Ни гном, ни вся его прислуга,
И ни гражданская подруга,
Ни дети их, ни пёс Барбос,
Что в доме их за год подрос.
Но всем и вся он все твердил,
Что все по плану. И стыдил
За недоверие к властям.
Должны все рады быть вестям,
Что он вещает повсеместно,
Хоть с правдой то есть несовместно.
Про то никто не говорит.
Кто скажет, тут и навредит
Тот сам себе, то помнит он
С незапамятных времён.
Война надолго затянулась.
Во многом всем им отрыгнулась
Вся их беспечность, горделивость,
Бесцеремонность, неучтивость
к другим народам. И потом,
Стал всем роптать тот мелкий гном
О том, что все так получилось,
Из-за того, что так случилось,
В связи с причиной нынче той,
что все погрязли с головой
в войне не с теми, что хотели.
А ожидали в две недели,
Или за месяц победить,
Чтоб и себе не навредить.
Но все не так там обернулось,
В жестокий бой все развернулось.
Потери в тысячи пошли...
Повоевали и ушли
Ни с чем, ни солоно хлебавши,
В боях кровавых побывавши.
А гномик хвостика прижал,
Засуетился, задрожал.
Ведь отвечать-то всё ж придется.
И он потом обзаведётся
Скорбящими за ним. А он
Быть одиноким обречён.
Навеки сгинуть без следа,
Такая в том его беда.
От дум таких его знобило,
От гребешков его мутило,
Теперь не ел, не пил он днями
И не спалось ему ночами.
Всё думал, как бы ту напасть
Чтоб избежать и не пропасть.
К коллегам прочим обращался,
Но без совета и остался,
Как можно с этим поступить,
Кого бы можно подкупить,
А между тем петля сжималась,
Уж в шею с силою впивалась.
Нашел лишь выход он один,
Фальшивый мира властелин.
С утра проснулся, рано встал,
Уже что сделает он знал,
Не попрощавшийся ни с кем,
Он всех покинул насовсем.
Для труса славный был то ход,
Яд положил себе он в рот.
Захаркал, пеной зарыгал,
Заёрзал, всхлипнул, застонал,
И вдруг затих он навсегда,
Прошли правления года.
Прошла эпоха диктатуры,
Коррупционной конъюнктуры.
Вздохнул народ на полну грудь.
Соседу скажет: «Позабудь,
Все наши нам к тебе нападки,
Несправедливость — так нам гадки.
Не будем больше воевать.
Прибудь Господня благодать.
На наши головы спустись,
Уразуми, чтоб всем спастись
От нашей глупости нам всем.
Не помешает нам ничем
Желание друг с другом жить
И веселиться и любить,
И обниматься, целоваться,
Чтоб дружбе той не оборваться.
А гномов жадных никогда,
Мы не допустим в господа!>>