Я лежу на кровати, мне снова не спится,
И надежды на это почти уже нет,
Я беру телефон, открываю заметки
И пишу этот текст до слипания век.

Я слышу на улице веселые крики –
Это люди болтают, пьют и поют
Они счастливы, ведь свободны как птицы,
Чего эти стены мне не дают.

Я так бы хотел спуститься к ребятам,
Туда, где они голосят и орут,
Я бы им не мешал, я бы тихо шел рядом,
Пока они спьяну не упадут.

Быть может они и не пьяны вовсе,
А это хмелят их городские ветра,
Что ночью обычно становятся громче,
Свежо обдавая молодые сердца.

Я люблю наблюдать за простыми прохожими,
Внимательно глядя на них из окна,
Они все столь разные, но всё же похожи,
И этим, наверное, так манят меня.

Пусть они говорят, а я всё запомню
И буду по ним создавать свой сюжет.
Пусть кричат и буянят, мне от этого лучше,
Я впишу в свою песню их громкий куплет.

Я готов слушать каждого целую вечность,
И о том, как у кого-то что-то болит,
И о том, где же нынче гречка дороже,
И о том, сколько стоит новенький лифт.

Каждый простой человек на планете
Имеет свою непростую судьбу,
Ты легко мог скончаться вчера за обедом,
Так зачем же держать в себе эту херню?

Ты лучше сходи, отдохни и развейся,
Набери номер друга, расскажи, как живёшь,
И если вдруг поговорить тебе не с кем,
То в окне том открытом меня ты найдешь.

Тёмная улица ночного города,
Время шагает беспечно.
Сколько продлится дорога до дома?
Кажется, что бесконечно.

Фонари не горят, и без них хорошо,
Мне плевать, что не вижу дороги,
Я ступаю туда, где ступали семьи моей
Торопливые шумные ноги.

Ночь спокойная, мрачная, никого вокруг нет,
Я домой не хочу возвращаться,
И приходится силой тащиться вперёд,
Хотя что-то так тянет остаться.

Голоса мамы, тёти, подгоняют меня,
Не хотят оставаться надолго,
Но не слышу я их и стою в стороне,
Тень мешает увидеть всё зорко.

Слышен топот копыт, я отпряну назад,
Неожиданный гость появился –
Это дикий олень, а за ним и второй,
Не пойму, как он здесь очутился?

Поведение их не такое должно
Быть в природе, здесь что-то нечисто.
Я смотрю на животных и вижу рога:
Все изломаны, на вид неказисто.

И олени идут, нерешительный шаг
Отдается по каменной плитке,
Они сами боятся, но подходят ко мне
Их глаза говорят мне о пытке.

Я всё понимаю, не нужны здесь слова
Чтобы страх и надежду увидеть.
Они жаждут тепла, они жаждут огня,
Чтоб никто не сумел их обидеть.

Мои руки касаются мягкого лба,
И я нежно по шерсти их глажу,
Утешение бедным их душам даря,
Возмещая свершённую кражу.

Я не знаю, кто их так изранил тогда,
И они не дают мне ответа,
Но я слышу, они мысленно просят меня
Им помочь, ибо нет вокруг света.

Кто же знал, что олени не терпят ночей,
Когда тучами звёзды все скрыты,
И что тьма заставляет сердца их дрожать,
Словно могут быть ею убиты.

В голове слышу голос, а просьба одна:
"Разожги нам огонь поскорее,
Чтобы мы не остались одни в темноте,
Без него нам здесь будет страшнее."

Я киваю оленю и не слышу уж как
Меня родственники окликают,
Я вокруг ищу палки, подбираю кору,
Пока члены семьи ожидают.

И, достав зажигалку, наконец поджигаю
Я ветку на тротуаре холодном,
Придвигаю растопку, распаляю искру,
Размышляя об олене свободном.

Добиваясь огня, я ему говорю:
"Не давай только свету потухнуть,
Вот кора и дрова, подсыпай их туда,
Твой приятель не даст тебе рухнуть"

Я встаю, ухожу, меня тянут с собой,
Заставляют домой возвращаться,
С двумя душами их ничего не осталось,
Кроме как, увы, распрощаться.

Пусть олени бегут по утру на заре,
Не приходят пусть больше в мой город,
Где ночами все звёзды сокрыты под тьмой,
Что внутри оставляет лишь холод.

Я помню их. Они меня не помнят.
Не помнят ни лица, ни имени моих.
Я незнакомый человек для них
И ими никогда бы не был понят.

Здесь нет вины ничьей по сути,
Так обстоятельства пришлись,
Пути давно уж разошлись,
И хуже нет для меня мути.

Ушёл последний, связи нет,
И что поймало меня крепко,
Что разум мой держало цепко,
То выглядит теперь как бред.

То бредом было, я клянусь,
Оно терзало мою душу,
И клейко-вязкую ту стужу
Терпеть заставило, «убьюсь!» –

– Вот что кричало моё эго,
Когда во снах являлись все,
Один, другой, во всей красе,
А в жизни холоднее снега.

Что знаешь ты про одержимость?
Я знаю многое, поверь,
И ясно стало мне теперь
Причина ей – необходимость.

Нужда у каждого своя,
Быть может помощь и поддержка,
Когда ответом лишь усмешка –
Она же якорь корабля.

Всё начинается не сразу,
И то, чего не достаёт,
Тебя внутри всё время жрёт,
Переходя в больную фазу.

"Ну, время лечит" – так сказали.
Здесь доля правды всё же есть,
Те люди, что не перечесть,
Один, другой – все ускакали.

Безумие моё прошло,
Не снятся больше мне те лица,
Сменилась наконец страница,
Остыло то, что обожгло.

Пройдёт всё, как прошли дожди,
Послушай моего совета,
Ведь тьма уходит до рассвета:
Борись, смирись, но просто жди.

Я сделал шаг, затем второй,
Мне тяжело идти под гору,
Вокруг меня так много спору.
Я отмахнусь от всех рукой.

Мне смех их будет отрезвлением,
Плевать на всех, важнее я,
Ориентир мне – цель моя,
Победа станет пробуждением.

Пусть горло кровью истекает.
Моей, чужой, любой, похоже
Сидеть и чуда ждать негоже,
Ведь время тупость пресекает.

Жизнь вызов бросит мне в лицо,
Я упаду не раз, поверьте,
И встану, посмотреть успейте,
Мне чуждо колкое словцо.

Вы захлебнетесь вашим ядом,
Когда наступит тот момент.
Мне каждый данный комплимент –
Успех, с ним не стоять вам рядом.

Мне сил прибавят муки боли,
Настойчивость укажет путь,
С грозою ветер будет дуть,
Но я не сдамся вашей воле.

Ищите повод для потех,
Пока не встану я на ноги –
Увидите тогда дороги,
Из мною сломленных помех.

Вам не достать меня, простите,
Вы лишь даете повод знать,
Что суждено мне выше стать.
А вам? Что ж, желчь поберегите.

Помоги, милый друг, не оставь,
Не оставь под кровавым дождём,
Реки боли пересечем вплавь,
Да спокойных минут подождём.

Нет опять ничего на лице –
Только буря эмоций внутри,
Что в тебе, безызвестном творце,
Всё твердят: "Поскорее умри!"

Не отстану вовек от тебя,
Буду ждать от зари до зари,
Если нужно – убью я себя,
Только ты не сдавайся, твори.

Прошу, не оставляй меня,
Не покидай, не уходи, не ускользай,
Не заставляй смотреть скорбя
В далекий мира хладный край.

Я жду тебя, блаженный сон,
Покой, не постижимый в век,
Пусть с уст сорвется тихий стон,
Кровь жажду утолит пустынных рек.

Ты – искупление, свобода,
Души полёт без тел границ,
Прохладой вольная погода,
Что ветром подгоняет птиц.

Не трудно встретиться нам вовсе,
Оригинальность в ход пойдёт,
Суицидальный риск в опросе
Рекорды высоты побьёт.

Боль, словно горькая услада,
Пронзит всё тело изнутри,
Угаснет сильного бравада,
Последних слов осталось три.

Он скажет их и содрогнётся.
В последний раз последний вздох.
Нить жизни глухо оборвётся,
Не слышит криков, как оглох.

Так много поводов для встречи,
Сопротивляться не могу.
На гладком камне гаснут свечи –
Помянут в маленьком кругу.

Не надо слёзы лить напрасно –
Не так всё плохо, я скажу.
В тиши могил мне так прекрасно,
Но не спеши, я подожду.

Меттал с неметаллом
Опять или снова?
Разлезутся кожи стои.

Я не был вандалом,
Сказал кто-то слово –
И режу запястья свои.

С неясным уклоном
Не слышится стона...

К чёрту всё это,
Не идёт дальше стих,
Я хочу заорать на презренных вокруг мне людей,
Да так, чтобы голос не стих.
У них есть свобода,
У них есть дорога,
Что проложена ясной тропой,
А мне дорога пыль дорог
И природа, кроме, разве что, собственных рук.
И кровь та свежа, и капельки
Красные мирно себе застывают,
И сгущаются тучи вокруг,
И не видно пути ни вперед, ни назад,
Как застряла телега в снегу,
И люди, что бегали у ней в старых книгах:
Ведь они ее тащат, хотя замерзают.
А кто бы меня потащил?
Неблагодарная мразья я,
Что верно то верно, и не спорю,
Меня есть кому потянуть,
Вопрос в том, будут ли ноги стоять,
Или я сдамся и вены себе пропорю?

Боже, боже, я чем-то был занят,
Кажется, переписывал записи с химий,
Не одной, а двух, ведь урока-то два, но меня они никак не прельщают.
Я отвлекся, похоже, пора,
Но остаться охота еще мне немного совсем и сказать,
Да пошло оно к черту!
Нет, я, конечно, всё перепишу,
Аккуратно так, маркером выделю,
Важного много, а смысла как нет,
Так и не было, жалко стараний.
Посмотрю в тетрадь тупым своим взглядом –
Остается лишь рукоплескать.

Я всех их терпеть ненавижу.
Так хочется взяться за нож
И пустить им багровую жижу
Выбивая презренную дрожь.

Не хочу слышать их голос
Так мерзко, охота блевать.
Думаете, есть до вас дело?
Если честно – уже наплевать.

Не тревожьте и дайте забыться
На краю стоя темной зимой,
Чтобы вместе со снегом разбиться,
В ушах слыша кровавый прибой.