В мыслях сумбура есть ноты астрала,
А вокруг как вода тихо жизнь закипала,
Догорали мосты, менялись люди и планы,
Сложный был выход из мнимой нирваны.

Разорваны мысли, расколоты чувства,
Черная магия это лишь ночи исскуство,
В холодном бреду эти бренные мысли,
Черные тучи как одеяло на небе повисли.

Заезжено все, в голове лишь абстракции,
А разум скрепит в потугах блефа, игры,
Но пролумеры не убьют обстоятельства,
А лишь двери откроют в другие миры.

Далекий лишь путь останется грешнику,
В дебрях сознания он по краю пройдет,
А невезений горький вкус улетучится,
И радостный миг мимо уже не пройдет.

Когда словестности контакт утрачен,
И произошел обрыв нейронных связей,
И нет способностей уже решать задачи,
Да и повторять кому-то что-то дважды.

Когда как пресом все сдавленно внутри,
И сковывает вздох в районе диафрагмы,
Прошлый контент уже потерянный увы,
А мысли как поток бурчащей магмы.

Когда оставлен след лишь на листах,
Когда не ясно где доброта где низость,
Когда вокруг сплошная псевдо суета,
Когда по воле случая уходишь в минус.

Когда не знал что тут не сохраниться,
А биоритмы шкалят в поисках сомнений,
И правда очень хочется не заблудиться,
В потоке чьих-то биполярных мнений.

Я темноту любил всегда,
Темнее ночи цвет волос,
И я знаю, этой ночью,
Тебе же тоже не спалось.

Окутал сумрак тишину,
И краски кожи помутнели,
Открой мне дверь и я войду
И обниму тебя в постели.

Меня не бойся и не плачь,
Ведь я всего лишь призрак,
Меня не сможешь ты обнять,
Ведь час мой уже так близок.

А по утру растает мрак,
И я уйду в немой печали,
Я приходил лишь только к той,
Кто как и я не спит ночами.

В мире где юмор в формате артхаус,
Мои детские мечты идут в руки ко мне,
Деньги безжалостны как злой Микимаус,
Шлюхи читают в слух Достоевского мне.

Яркая жизнь это словно театр абсурда,
Черные тени мне продали в ложе билет,
Да и спектакль начинать уже нужно,
А я как дурак в джинсы и майку одет.

Нет в кармане балливийского паспорта,
Но от Майбаха бренчат в кармане ключи,
Осадок,остаток колумбийского насморка,
Такое лечение не пропишут злые врачи.

Таг хоэр отсчитывает минуты заветные,
И пустой взгляд виден в усталых глазах,
А ритмы пульса стали мало заметные,
Не сложилась империя и это был крах.

В отблесках перламутровой пыли луны,
Землю укрывал одеялом белый туман,
Он застилал леса, опушки и реки,
Все царство земли он в сон погружал.

Засыпает земля, засыпают и люди,
Все увидят белые добрые сны,
И ничто покой их уже не нарушит,
В этой магии сна и тишины.

Магия сна это царство Морфея,
Мимо него никому не пройти,
И живут в нем любовь, надежда и вера,
А еще боль и былые наши мечты.

Ощутив магию сна в царстве Морфея
Там можно найти что потерял наяву,
Можно найти то, во что верил,
И воплотить свою былую мечту.

Укутан был город в снежном тумане,
Серебро падало прямо с выси небес,
Засыпало дорожки на старом бульваре,
Серебром был покрыт призрачный лес.

Морозное утро, метель не погода,
Под ногами скрипит кипенный снег,
И очень протяжно завывает вьюга,
Не давая устроить коварный побег.

Белая дымка осела на крышах,
Иней покрыл стекла серых домов,
Лишь только пар поднимается выше,
Прямо в сумбур снеговых облаков.

Укутан был город в снежном тумане,
В белом плену была закована жизнь,
А снег все падал на старом бульваре,
И метель устремлялась порывами в высь.

Холодным и ярким светом хсенона,
Далекие звезды светили с выси небес,
А у правого берега огромного Дона,
Листвой шелестел призрачный лес.

Левый же берег объят был туманом,
В нем засыпали цветы и трава,
Холод тумана морозил старые раны,
И в пелене тонуло все до утра.

Запах травы, аромат хвои, соцветий,
По берегам улетал в призрачный лес,
Таяло все в безлюдном манящем тумане,
А звезды мерцали в ввысе темных небес.

Царство тумана или же магия ночи,
Привычное может всё взять и поменять,
Все что было друг на друга так не похоже
Магия эта может в одночастье объять.

Моховик времени закручивал мысли,
В бездну канет еще один прожитый год,
Это посто игра или же магия чисел,
Не подготовленный этого увы не поймет.

Раскинуться карты, сложатся числа,
У кого-то будет стрит, пара или каре,
Везение в игре не бывает лишним,
А флеш рояль практически собран уже.

И вот уже скоро будет нужно скрываться,
Крупье начнет выкладку карт на столе,
Не всем мечтам предначертанно сбыться
И кто-то проиграет в этой коварной игре.

Последнюю карту крупье открывает,
Ставка зашла, кто-то решил пасонуть,
Тот кто фартовей на ва банк намекает,
Это расчет, или он решил блефануть?

Напряжение словно дым сигаретный,
В воздухе зависло грозовой тучей оно,
А алкоголь шлейфом мало заметным,
Искрит поджигая внутри пламя его.

Вот и финал, карты стали раскрыты,
Стало ясно, был блеф или расчет,
Кто-то с улыбкой на счет получит числа,
А кому-то с блефом в жизни увы не везет.

Серым утром, белый снег тихо падал,
Он одеялом укрывал серость земли,
Кто-то поднимался, а кто-то падал,
Кто-то грешил, кому-то прощали грехи.

Грешен не тот, кто обмыслить не смог,
Грешен не тот, кто ничего не хотел,
Грех, это на весах жизни порок,
Грешен тот, кто порока черту пересёк.

А что заставляет черту перейти?
На этот вопрос не много ответов,
Но, от марали увы нам всем не уйти,
Так и стираются душевные черты.

Что происходит когда черту пересёк?
Сломился, поддался воли порока!
А происходит то, чего так ты хотел,
Ну и какая цена за это и сколько?

Что за цена? И когда надо отдать?
Но на этот вопрос так же нет ответа,
А жизнь хрупка, и ее может забрать,
Демон порока давший все это.

Зелёные глаза, волосы цвета пшеницы,
Расскажи мне красавица, что на душе?
Провожала закаты, встречала зарницы,
Ловила отблеск луны в сером окне.

Радость и боль ты заглушила внутри,
Сердце живое в оковы забито,
Страхи как коршуны кружат над тобой,
Но ты не боишься, ведь сними ты квита.

Но кто же ты есть? Как это понять?
Два этих вопроса опять без ответа,
Серебряный дождь затихнет опять,
И я вопросы задам эти ветру.

Зеленые глаза, волосы цвета пшеницы,
Ковёр из листьев на красной траве,
Встречала закаты, провожала зарницы,
Но приходишь лишь ты при полной луне.

Я у ветра спросил, кто же она?
И он тёплым вихрем ответил,
Холодный свой свет проливала луна,
Веяло ароматом сандала и кедра.

Звезды горели в ночной тишине,
Ароматы сливались в ноты,
Спали оковы в бархатной мгле,
Я почувствовал и понял кто ты!

Зеленые глаза, волосы цвета пшеницы,
При луне с неба падали звёзды,
Ты есть то, без чего нет жизни во мне.
Но понять это было не просто.

В одиночку против целого мира,
Идя путями зла и доброты,
Он шел, а лицо покрывалось инеем,
Монотонно исполняя чьи то мечты.

Он отдавал себя полностью,
Не ждав от людей ничего!
Он был чист со своей совестью,
Но очень опустошено было нутро.

Кто-то считал его лишь «удобным»,
Но ни кто не хотел частичку души!
А ведь он так хотел быть свободным,
И с улыбкой сбросить с души кандалы.

Он шел один дорогами долгими,
А по пути искал от оковы ключи,
И он верил в людское в доброе,
Исполняя как и прежде чьи то мечты.

Опять конфликт, не пониманье,
Не получается словами через рот,
А что мешает людям в пониманье?
Но сытый голодного ведь не поймет.

Опять слова, опять обиды,
И не поможет тут душевный разговор,
А где же совесть у Фемиды?
И вот опять двоих потухший взор.

Ну вот и все, наговорились,
Но жалко что не о любви,
И сентиментов горьких навалилось,
Теперь попробуй разгреби.

А все могло бы быть иначе,
Если бы словами через рот,
Нет не решаемой задачи,
Ведь кто захочет тот поймет.

Трещали земные литосферные плиты,
Олово словно страх прожигало нутро,
Не соит бояться в этой жизни сюрпризов,
Ведь предначертано то что судьбою дано.

А что судьба даст, страх или сомнения?
Или же очень страшную горькую весть!
И вот в одночастье уходишь в неведанте,
И просишь хорошие поступки зачесть!

Больно и страшно но ты улываешься!
Со слезами на веках ты прячешь глаза,
Силы ведь есть, но они же кончаются,
Но почему же внутри холод и пустота?

Прожитые годы, это жизеный опыт,
И не так страшны холод или метель,
Тепло руки словно весенняя оттепель,
Подарит жизнь и соловьиную трель!

Болью, обидой, пропитано прошлое,
Сковало, оно тут это все настоящее,
Можно подумать о сером нынешнем,
И поставить на паузу все предстоящее.

От горькой обиды уже так не холодно,
Но не дают покоя грехов происки,
В душе прописананы новые истины,
А все эти мрачные люди, кто они?

В голове лишь цель одна задана,
Не вернуться в пучину уныния,
И каждый раз начиная все за ново,
Покрывается нутро серым инеем.

Огрехи грехам уже не товарищи,
Да и случай тяжёлый, запущенный,
Жизнь в сумбуре хаотичном красочном,
Словно ракета в космос запущена.

Со знаком зверя на руке,
Идя сквозь тернии и обвалы,
Он шел по выжженной земле,
Не чувствуя как кровоточат раны.

Ему уже не ведан страх,
Чего бояться раз нет веры,
В его глазах застыл обсидиан,
И нету мыслей и сомнений.

Его нутро уже давно пусто,
И лишь следы от стрел на латах,
Пробитый щит взмахнет он вверх,
Ведь он последний Гладиатор.

И вот опять пойдет он в бой,
И все замрут в амфитеатре,
Он заберёт опять с собой,
Врага мечи, щиты и латы.

Я ангелом когда-то светлым был,
Но люди мне сломали крылья,
Я их простил а боль забыл,
Грехи приняв, я не впадал в уныние!

Чего серчать, ведь это просто люди,
Они в миру порока все живут,
Ломают крылья, крошат судьбы,
И благо всё они какого-то все ждут!

А что же ждать когда нет веры?
И не поможет тут мое промокшее крыло,
Они ушли в свой лабиринт сомнений,
Но выхода у них не будет из него!

Я ангелом когда-то светлым был,
Теперь несу я чувство пустоты и страха,
Земным путем прошедший вашим,
Я светлым был а стал я падшим!

На черном небе мерцали яркие звезды,
Величествен был господин Млечный путь,
Сколько же таян хранят далекие звезды,
И видя эту красоту ты не можешь уснуть.

На небе увидеть ты сможешь созвездия,
Большую медведицу и Корабль арго,
Но мистика звезд она не изведанна,
В отраженье глади воды ты увидишь ее.

И как же живут эти далекте звезды?
И зачем дарят они холодный свой свет?
И кто живет на этих далеких звездах?
И почему их гасит ранний рассвет?

Много вопросов, но так мало ответов,
Но самый яркий свет палярной заезды,
Он освещает путь жизненный этот,
И не дает провалиться в пучину воды.

Вырван был лист из магической книги,
Да и книга забыта, она уходит в лета,
Все что написано, не будет забыто,
Магия строк пройдёт сквозь года.

Сколько времен и сколько столетий
Магический дух этой книги пройдёт,
Ведь магия строк, она словно ветер,
Свой посыл по земле она пронесёт.

Хоть лист был и вырван, но не потерян,
Заклинание на нем по миру пошло,
Все его знают и все в него верят,
До нынешних дней оно ведь дошло.

В магии книг есть магия строчек,
Между них нужно учиться читать,
Заклинание словно жизненный очерк,
Без многоточий нужно суметь написать.

Я злой капитан злого чёрного судна,
На чужих берегах мы бывали ни раз,
С чертями мы пили ром до полудня,
И теряли ни раз наш старый компас.

Сколько увечий своему черному судну,
В угаре хмельном капитан причинил,
Сколько валькирий на черном судне,
В морскую пучину он с собой утащил.

А сколько же раз он видел Вальхаллу,
Но попасть он туда так и не смог,
А сколько же раз в царстве Асгарда,
Заветной черты он не пересек.

Я злой капитан злого черного судна,
В пучину морскую с улыбкой плыву,
И наплевать мне на смертельную бурю,
Я лишь паруса свои вверх подниму.

В тот день когда меня не станет,
Прольётся дождь, померкнет свет
Мне жаль, но я не обниму тебя ночами,
И от меня останется лишь след,

Тот след, пройдёт уже с годами,
Не стоит плакать в тишине,
Ты станешь красивей с годами,
С улыбкой вспомнишь обо мне,

Ты улыбнись, не плачь родная,
Я как и прежде ведь с тобой,
Конечно я не ощущаем,
Но я всегда иду перед тобой.

Увы меня не видишь ты,
А я любуюсь твоим взглядом,
Тебя я нежно обниму,
Как и тогда, когда был рядом.

Время летит увы беспощадно,
Голова усыпана уже серебром,
Жаль, но его не вернуть обратно
Лишь остаётся вспоминать о былом.

Что было? Как было? А было ли вовсе?
Память потихоньку стирает следы,
Следы о твоём сумбурном прошлом
В котором скоротечно таяли дни.

Наверное сейчас уже и не вспомнить,
Что перед глазами проносилось тогда,
И не понять, что в голове было вовсе,
Но все это пронеслось сквозь года.

Время прошло, и ещё сколько пройдёт,
А к серебру лишь добавится пепел,
Амнезиям словно убийца память убьёт,
Заковав тебя в беспамятство цепи.

Холодный свет больничной палаты,
Жестка, не удобна кровать,
В этой палате людей так не много,
Кто то уйдёт и его не будут искать.

Утро тут сравнимое с вечером,
Тут бесполезно смотреть на часы,
Болью пропиты стены тут,
Если есть силы, то хочешь беги.

Но убежать уже не получится,
Есть только один выход, уйти,
Уйти и остаться прошлым,
Так закончатся больничные дни.

В памяти уже не будет пробелов,
Не возможно помнить, того чего нет,
Лишь мрачный свет больничной палаты
Встретит свой новый одинокий рассвет.

Гонимый мыслями, словно ветрами,
Не редко думал о вечном,
Думал о том, как будет дальше,
И как же найти путь этот млечным.

Окидывал взор в ночной тишине,
В холодное звездное небо,
И все больше думал о том,
Где же они Водолей и Андромеда.

Магия звезд манила опять,
Так хотелось почувствовать космос,
И узнать тайны дальних планет,
И как живут далёкие звезды.

Как же хотелось дотянуться рукой,
До золотого небесного света,
И загореться на небе новой звездой,
В созвездии Водолея и Андромеды.

Зеленая лампа горела у него на столе,
Сквозь боль и порок писались романы,
Его кабинет пронизал серый дымок,
А алкоголь холодил душевные раны.

Но как же он смог в бреду написать?
И откуда взялись эти странные мысли?
Он не хотел романом ничего усложнять,
Но о морфии были лишь беглые мысли.

Наверное рассудок был потерян в бреду,
А подсознание наяву это все показало,
И он описал все то, что увидел в бреду,
Чувства и мысли на листе вымещая.

Скорее всего это лишь выдумки, мистика!
Или же просто ночной бред морфиниста,
Роман был закончен смехом и выстрелом
Или же просто его насущными мыслями.

Мастер явился к Маргарите с романом,
Ведь рукопись она в огне не горит,
В их жизни уже разгорелось пламя,
Но каждый из них будет для жизни убит.

Пламя огня сожжет все невзгоды,
А Воланд оставит след свой во тьме,
Кто-то забудет прожитые годы,
А кто-то встретит его в сквере в Москве.

И вот она снова Большая садовая,
В квартире 50 свет не горит,
Встретишь ты там, Бегемота, Коровьева,
Бал сатаны уже скоро будет открыт.

На бал сатаны слетится вся не честь,
Всех их встретит королева Марго,
Понтий Пилат канет в вечность,
А Иешуа Га-ноцри проводит его.

Проклятье Фриды Берлиоз не поймет,
Ведь не под силу понять смертным его,
Но как же узнать что дальше нас ждет?
В мире теней на великом балу у него.

Люди как люди, и их шкурный вопрос,
Но у Азазелло на него будут ответы,
Сгнило людское за годы нутро,
Ну а Гелла знает толк во всем этом!

Не стоит просить у тех кто сильней,
Не нужно так же ждать и ответа,
Они все сами предложат и сами дадут,
Н не взимут платы за это.