Хлада плод непокорённый,
К нам спустился одарённый.
Без объятий, без коварства,
От тех деяний и бунтарства.

Где иное тайнам не воздастся,
Удалённым слогом излагаться.
Сердцем ускоряющий в минор,
Кровью разливающий в амфор.

Слышен крик текущего в поток,
Где чаши звон испившего глоток.
В тот мрак теряющего царства,
В вечернюю стужу мытарства.

На небо она обрекала укоры,
Ей в счастье отдать те изморы.
Когда грёзы порхали в ночи,
Как солнца надежды лучи.

Всё
        угасает
                до
   самого
                конца,
Тот пепел
            — искрящийся
                гонца.
Он
       мне
                путь
  надёжный
                даровал,
Обрекая
         на погибель
                — бунтовал.

Я
бы
сравнил
себя с
туманом,
Густым
и
безобидным.
Назло
судьбой
на
обман
Как
В воду
повинным,
как
зверем
в
капкан.

Явь на покрывале лазури бела,
В ней твоя красота нефела.

Взирая на тяжкое бремя,
Ведь пришло ненасытное время.

В смятении небо нового дня,
Это явно солнце браня.

Там тёмное время летит,
За горизонтом буря сулит.

Лишает прекрасной поры,
Взгляд ослепляет зари.

В ней вновь виденье чудес,
Это краса белого платья небес.

И не долго печалиться нам,
Чёрные дни сменяются там.

Торжествует тёплый вечер,
Верный твой, любимый ветер.
Ликует он о дне прекрасном,
О своём ранимым и опасном.

Он шепчет о тяжкой любви,
Когда меня тревожит в ночи.
Своим хладом сердце уносит,
Погружает в печаль и заносит.

Остывшим без солнца жары,
Погрузит в оковы тяжёлой поры.
Когда огонь не приносит тепла,
И уста не глаголят в эти лета.

В тех муках окутанных грёз,
Среди этих осколочных слёз.
Созерцать мне не в эту утеху,
Пока звёзды лелеют потеху.

Тебе я сердце достану моё,
Увидишь, оно теперь не своё.
Упав с той вершины ветров,
Встретишь его после гробов.

Ветра трепет с зарёй нарастает,
Меня песнь его сполна огорчает.
Ему в дрожь бросить не трудно,
Вспоминать голос прискорбно.
И тревожно мне быть по утру,
Когда сносит поток в этом бору.

И тобой опять сердце бьётся,
Ведь оно страдает и рвётся.
В нём гаснет тот самый огонь.
Он меня тревожит в тихонь.
Когда трубит в окно мне печаль,
Не даёт покоя ужасная шаль.

Да, вновь страдать мне не ново,
И знать мне какого, ведь это оно.
Лишь от чувства любви, умирать,
Но от хвори мне снова не пасть.
Ты по сердцу, ты мне дорога,
Ведь кончина теперь не тревога.

Когда на просторах была,
Ты сидела на камне одна.
Без света, дневного тепла,
Когда приближалась волна.

И созерцала поры увяданье,
Уносящих от глаз утопанье.
Той каменистость вдали —
Жуткие воды порывом несли.

На одре потухших огней,
Среди умиравших идей.
Ты теряла искры из глаз,
Как в небо разбитый алмаз.

Вечерняя слеза и зверя,
Среди утерянных мечтах.
Где она считается потеря:
В моих сгорающих глазах.

Когда и свет очей опасных,
Даровал мне путь во мрак.
Во имя ваших сладких благ,
Бывал среди негласных.

Кружась вокруг среди огней,
Мотылёк я тлеющий горел.
Пробыв там в омуте сетей,
В оковах тяжких постарел.

Я стал лишён твоих очей,
И той долины васильков.
Среди спокойных ветерков,
Где играла песнь ночей.

Там где была лазурь,
Заставший тот лямур.
Она как чудный мир,
А в ней я твой кумир.

Тебе играл на лире,
Любви мелодию дарил.
О твоём в глазу сапфире,
Из сердечных струн творил.

Наведалась ко мне печаль,
Какова ненастная качель.
С блеском утреней зари,
Молвит с треском, ты гори.

Ведь давеча сыграл минор,
Предвестник боли и тоски.
Когда забыли мы мажор,
Тот луч надежды и любви.

И ты тогда закрыла сердце:
От холеры, то ль от мольбы.
И в том хранится письмеце,
Причина стёкол и борьбы.

Тонкой нити, сердца лепет,
Творец чудес летит отныне.
Жизни ясной мчится трепет:
Мерцанье тайное в долине.

Сей красою алое мечтанье,
В умах желанных бережёт.
Единство, верное касанье,
Тот облик юный призовёт.

Тянуть минуты все ко дну,
Очей и миг, тонущего конец.
Сгибая рёвом верную волну,
Там манит серости гонец.

Шалью сердце принакрыла,
Ею гроб наш всё ж закрыла.
Когда таилась юная могила,
О нас ты память не хранила.

Поразила тайного птенца,
Да, забыла верно мертвеца.
Где ропот — шёпот беглеца,
Где горечь тот и без лица.

Но губы лакомы да милы,
А глазки, как огонь стрелы.
Где речи Андромеды краше,
В роковой они испиты чаше.

Где я познал надежды дней
Лишаясь странствия ночей.
Не зная лжи опасной ямы:
Я встретил смерть цепями.