Ты идешь по августовским звездам,
Прерывая в сумерках полет,
И рисуешь мокрым древом грозы,
Зацеловывая рваный лед.

И объятия твои беспечны,
Как на спинах рыбьих чешуя,
Хаосом и эросом повенчаны,
Тонким оконечием копья.

Ты проходишь прямо в сердце дикое,
Вера недозревшая из тайн,
Укрывая полночь многоликую,
И меня так нежно укрывай.

Среди страсти черной и безумия,
Где мой ум ломают как стекло,
Ангела возьми благоразумия
За степное белое крыло.

В мире, о котором замолчали,
Где в меня не верили отцы,
Где есть дом и много в нем печали
В узел заплетаются концы.

Ты в меня поверил самый тихий,
Гость из неоткуда в никуда,
Слышу голос мокрый и охриплый,
Это и не счастье, не беда.

Я устала писать богам,
Они не читают письма,
Свой взгляд оставляя там,
Где небо едят обелиски.

На мне оберег сто дней
Из перьев совы и клёна,
Из волчьих зелёных огней,
Безликие как иконы.

Шаман напоил огнём
Из чаши великой скорби,
Попочевал вещим сном,
Душа расплелась по корни.

По тёплому горлу хлеб
Растопленной жжёной спичкой,
За озером в тихий склеп
Он утром вернётся птичкой.

Я буду ещё писать,
Тебе, невезучий случай,
По книжке страстной гадать,
Пока в моем доме тучи.

На поле и самострел
В чей то пустой затылок,
Как он на меня смотрел,
Хватаясь за боль из жилок!

Сползая по стенке вниз,
Расстрельных касаясь плиток,
Из тела сбегала жизнь
С собой унося пожиток.

Потом напишу себе
Письмо на глухом конверте,
И снова навру судьбе,
Затянув мимолётные смерти.

Проснусь от тоски сплошь
Телом покрытым листвой,
И на землю уйду в дождь,
Как рассерженный дух лесной.