В чреве старого двора
Ожидаю.
Одиноко..
Вплоть до раннего утра,
В свете поло-тусклых окон.

Время тикает: "Пора!",
На часах
Четыре:двадцать.
Я же - вкопанный баран,
Будто некуда деваться.

Силуэт, что так знаком,
Сверху больше не помашет.
То в объятья босиком,
То потом предаст
Она же.

Даже думать не желал,
Что до встречи... (помнишь вечер?),
Я не жил, хоть ты жила.
Пусть ты вечна,
Я не вечен.

Не на месте душа, точно в клетке,
Королева горящих мостов.
Да! Подонок, конечно же, редкий,
Но тебя обменяю на сто..

Нет! На гугол непрожитых жизней,
На эоны цветущих миров.
О, ты вновь оказалась капризней,
Я не так терпелив да суров.

Ко мне некогда нежное сердце
За десятком замков - взаперти,
Как не пробовал впредь перед дверцей,
Не сумел отворить и пяти.

Вся заварена швами кривыми,
Перекутана вязью цепей,
Сей заслон в твоей кузнице вылит?
Сам не знаю, что делать теперь.

Без оглядки пошла ты на принцип,
Разрушив лишь душу мою -
Так пытаюсь быть избранным принцем,
Что невольно принцессу молю.

Всё кошмаром пропитано жутким,
Вот уже по колено та кровь,
Что сочится через промежутки,
Если любишь ещё, так открой.

Не виню.
Сам себя презираю,
Озираясь вокруг, словно бес,
Подползаю к последнему краю,
Перепаханных Богом небес.

Всюду копоти полные тучи.
И теперь я не ангел, пойми -
Как любой, кто любовью научен,
А те перья уже не мои..

Вот кидаюсь я с неба под землю,
Мне не надо надгробных камней,
Возвернуться назад не посмею,
Лишь пока мои мысли о ней.

В пешей спешке друг за другом,
Тихо тикая, звеня,
Танца дикая порука -
Лечит времени змея.

Просыпаясь через длани,
Ото сна, песком в стекле.
Отослал со зла регламент,
А кому, куда - секрет..

Собираюсь из осколков,
Разбивая мир вокруг.
О, не помню, где?
Во сколько?
Сам себе едва ли друг.

Ищу способ - панацею,
Лишь насилую свой ум.
Зарядив, в висок нацелю -
Всё закончится.
К утру.

Снова будто бы что-то играет,
Но те ноты едва ли слышны,
Ни начала им нет и ни края,
Даже стана они лишены.

Лишь усталой шкатулке подобно,
Механизм в теле еле звучит,
Добрым мастером тембр подобран,
Что ваял рукава засучив.

Я - лишенное воли исчадие,
На хирурга стерильном столе,
Его взгляд, словно скальпель - нещаден,
Пять часов лились ровно сто лет.

Пистолет в мою грудь разряжают,
Пятый раз, а быть может седьмой,
Награждают бумажной скрижалью,
Жаль, венчают с печальной зимой.

С того дня во мне что-то играет,
А те ноты едва ли слышны,
Ни начала им нету, ни края,
Даже стана они лишены.

Изнутри меня ласково лижет,
То терзает мелодия та,
С каждым тактом всё ниже и ближе,
Подобрал, да не то - дилетант.

Мне почти уже даже не жаль,
Все эмоции в гроб улеглись -
Ты любви расколола скрижаль,
Я стремительно падаю вниз.

Но подобно усталой звезде,
Бездыханно лечу да свечусь,
А куда бы ни рухнул, везде,
Всюду душит отсутствие чувств.

Ведь наш замок закрыт на замок,
Я теперь совершенно один,
Где когда-то твой голос замолк,
Где терял я, но вновь находил.

Взаперти, потому ли живой?
Утону и отдамся в утиль.
Запрети мне, ну или изволь,
Не мешаться на шатком пути.

Впредь жалею лишь только о том,
Что поверил, тебя повстречав,
Пусть о нас недописанный том,
Будет выброшен в печь сгоряча.

Пусть пока неизвестная сказка,
Обратится печальным концом -
Ты утоплена в масляных красках,
Я тебе надеваю кольцо.

Перестав для тебя что-то значить,
Я в ту же секунду умру.
Так хочу, чтобы было иначе,
Но глаза твои серые врут...

Врут о том, что мы всё ещё вместе,
И любовь где-то там - впереди,
А на деле всё - горькие вести,
Мы - лишь те, кто друг другу вредит.

Впредь тобою...
О, чуть ли не болен -
То твой голос звенит и звенит,
То лишаюсь рассудка, не боле.
Извини ты меня.
Извини.

На спине ни единого места,
Чтоб без колото-резаных ран.
Ритуал али бесова месса
Опорочила девственный храм.

За решётку из рёбер проникнув,
В изумрудово сердце моё,
Изуродовав лезвием спину,
Но дверной вырезая проём.

В зазеркалье устало застыли,
Потерявшие веру глаза.
Вот себе разбиваю затылок,
Нелюбимой на дверь указав.

Брежу, жизнь не родную живу я,
Узнаю себя реже и реже,
Впредь догонит же прежнего пуля.
А ведь, может быть, кто-то зарежет.

Влив по литру насыщенных красок,
На палитру зацикленных дней,
Размалюй нежеланное разом -
Нежеланные мысли о ней.

Мне не надо твоих одолжений.
Может, хватит читать этот бред?
Нас с тобою никто не поженит -
Нас с тобой уже как бы и нет.

Только несколько песен осталось,
Только пара совместных стихов,
Вместо чувства любви, лишь усталость
И разбитое сердце - стекло.

Заикаясь, по кругу играем -
До мозолей затёртый винил,
Между жизнью счастливой и краем,
Я себя безутешно винил.

Сам палач я, судья и ответчик,
Иль защитник на каменном дне -
Самоборствую целую вечность,
И в любой из указанных дней.

О, вновь окольцован литым
Металлом на талой душе.
Не знаю, читаешь ли ты?
Но это не важно уже.

Желания, павшие в пекло -
Нирвану из нервов и чувств.
Я тоже читаю, да бегло...
Стихами ни чуть ни кичусЪ.

Твои поцелуи остыли,
Всосавшись под кожу, как яд;
Корят меня мысли:
"А ты ли?
Разбила любви звукоряд.."

Осколки со звоном опали,
Лишь шёпот по жёлтой листве.
То взглядом ехидно опалишь,
То манишь в тумане извне.

Больших и малых ты актриса,
Душа, что бритва - холодна,
Ролей по жизни, пусть так...
Триста.
На сцене кое-как одна.

Ах! Как играла.
Правда.
Браво.

Я так не хлопал никогда,
Тебе - налево, мне...
А вот летят быстрей года.

Да только, знаю, не жалеешь,
Что ты такая же, как все.
Мне с каждым кадром тяжелее,
Смотреть то видео с кассет.

Где так нежны, нужны друг другу.
Теперь мы, будто бы ничто.
Терпеть не стоит мою руку,
Укрой ревю за сотни штор.

То ли плачу, а то ли смеюсь,
Жизнь - не очень смешная, но шутка.
Вместо радости - впалая грусть,
Без причины тоскливо и жутко.

Как любой, я имею мечту -
Очень хочется мыслить светлее,
В этом мире друг друга не чтут,
Потому ли мы заживо тлеем?

Алкоголь и таблетки - потом,
Как наркотики, иглоуколы.
В полом сердце кровавый потоп:
От инфаркта, и до глаукомы.

Всё на уровне крика: "души!",
А не жалобы в письменном виде.
Те, кто терпко любили - ушли,
Обречённые лишь ненавидеть.

То ли плачу, а то ли смеюсь..