Один...

Луна белобокая катится низко,
И ель под окном надорвалась до визга.
Он шел чуть дыша, в кровь изранены ноги,
Болела душа, мир казался убогим.

Таким недалёким и несправедливым,
Приветливым был, но на деле – фальшивым.
Был честен, открыт и без всяких извилин,
За что ж так к нему ты, холодный и лживый?

Катилась слеза по щеке, холодила,
Он помнил, как тихо она уходила.
В глаза не смотрела и долго молчала,
А сердце разбитое громко стучало.
Но гордо молчал он, ни взгляда, ни просьбы,
Она уходила в озябшую осень.

Он друга обнять был готов, поделиться,
О жизни своей горемычной открыться.
Но некогда другу, проблемы, работа,
Не хочется душу марать о заботы.
Да ладно б свои, а то ведь чужие,
И лопнул вдруг мир, почернел, опостылел.

Из мягкого, белого — жёсткий и серый.
И рядом Луна и скрипучие ели.
Он плечи расправил, шагнул к горизонту,
Туда, где свобода, где яркое солнце.