Часы с кукушкой

«Не может быть, этого не может быть», – повторяла и повторяла она. Эта фраза гонялась по кругу, словно иголка проигрывателя попала на дефект звуковой дорожки и не могла перескочить. Лиза смотрела на жирные комья земли на могильном холме и молчала. А внутри всё скрипело и скрипело: не может быть. Жгло в глазах. Но слез не было. Не может. Она не хотела ставить точку. Потому что не верила. Не поверила, когда увидела. А ведь это она нашла Кирилла. Не верила, когда врач сказал: «здесь уже ничего нельзя сделать». Не верила, когда сказали: «можете подойти и попрощаться». И вот она стоит одна у свежей могилы и не верит. Этого не может быть. Если поверит, то отпустит. А отпускать она не хотела.
Они познакомились случайно. Вроде бы такое время – не для улыбок. Холодно. Ещё и этот дождь. Обычный день на исходе осени. Она открыла зонт и ускорила шаг. Решила сбегать в магазин и назад, домой, до вечера надо успеть доделать отчет.
- Это не ваш? - услышала она.
- Что, простите? - подняла глаза и обожглась о его взгляд. Ярких карих глаз под мокрой челкой.
- Я Кирилл, - сказал он. Так просто. Минимум информации, но так много, чтобы понять, что это знакомство перерастёт во что-то большее.
- Лиза.
- Ну так что, Лизавета, что будем делать с ним?
Только сейчас она увидела, что парень протягивал ей мокрого, дрожащего котёнка.
- Ну, для начала купим молока, - и она улыбнулась.
Так в её жизни появились Кирилл и Муха. Муха росла быстро, набирала вес и формировала характер. Лизе пришлось взяла котёнка к себе, Кирилл тогда жил в общаге, куда кошкам не было ходу. И всё же Муха своим хозяином считала именно Кирилла и всем своим видом давала это понять. Даже гладить себя не разрешала, если он был рядом. Такая своеобразная кошачья благодарность, за то что не прошел мимо, не бросил. В это трудно было поверить, но кошка его любила. Любила, словно женщина, ревностно и отчаянно. Вскоре Кирилл перебрался жить к Лизе. Вещей у него было немного. Из заслуживающего внимания разве что часы. Такие большие, домиком, с кукушкой и длинными цепями, с еловыми шишками на конце. Каждое воскресенье Кирилл тянул за одну из шишек, опуская до самого пола, и ждал, когда дверка на домике откроется и голосистая кукушка произнесёт своё фальшивое ку-ку. За этими манипуляциями наблюдала и Муха. Что в этот момент происходило в кошачьей голове — никто не знал. Но когда за кукушкой закрывалась дверца, Кирилл и Муха многозначительно переглядывались, словно хранили какую-то тайну, доступную только им двоим.
- Не надоело вам возиться с часами?
- Ты что, Лизок, это же ритуал. Эти часы достались мне от отца, а тому от деда, а тому — от его отца. В семье даже легенда есть. Их передают по-мужской линии. Я расскажу как-нибудь. Весьма занятно. - И он посмотрел на Муху.
Кошка в этот момент внимательно следила за стрелкой часов, которая уверенно ползла к цифре двенадцать.
- Глупость, конечно, это всё, - засмеялся Кирилл, но вышло как-то неубедительно.
- Что глупость, Кирюш? - Лиза протянула руку к непослушной
челке Кирилла и смахнула ее на бок. Засмеялась и взлохматила её двумя руками. Кирилл нежно схватил Лизу за руки, нагнулся и поцеловал в нос.
- Всё глупость, кроме тебя.
Часы издали потрескивающий звук, внутри зашумело, и со щелчком открылась дверца, из которой выехала кукушка. Маленькая, серая птица приоткрыла клюв и произнесла пятикратное «ку-ку».
- Всё-таки странно, почему люди спрашивают у кукушки, сколько им осталось жить? - сказал Кирилл, крепче притянув к себе Лизу.
За её спиной со стула на пол спрыгнула Муха. Её зелёные глаза поймали взгляд Кирилла, кошачья шкура пару раз дернулась, и кошка вышла из комнаты.
Август набирал обороты. Лиза медленно шла по улице и улыбалась.
- Поздравляю, у вас седьмая неделя.
Она беременна. Да, она сделала тест и уже знала, но всё же хотела убедиться, получить подтверждение от специалиста и даже встать на учёт, прежде чем сказать Кириллу. Она так хотела, чтобы сын был его копией. Лиза даже не сомневалась, она точно знала, что у них будет мальчик.
А после была радость. Кирилл крепко прижимал Лизу к себе и гладил её по голове, по спине.
- Как же я тебя люблю. Как же я люблю вас.
Ку-ку, ку-ку, скрежет захлопывающейся дверцы, резкий, громкий звук и взгляд зелёных кошачьих глаз. Пора.
Лиза в тот вечер задержалась на работе. Всё теперь требовало больших сил и времени, чем прежде. Она провозилась с отчётом, после зашла в магазин. Хотелось сладкого. Кирилл работал дома, на удалёнке.
- Кирюш, я дома! - крикнула она, входя в квартиру, но ответа не получила, тишина. Свет горел, Кирилл дома, тогда почему нет ответа?
Сумки упали на пол. Тело дрожало, а страх стучал в затылок. Мяу… Лиза медленно прошла в комнату и увидела Кирилла, лежащего на полу. Телефон! Она побежала назад в прихожую, нашла его и набрала службу спасения. Вернулась и принялась ждать. Хотя уже знала ответ. Но так принято, горе вбивается в сердце, словами тех, кто сталкивается с этим каждый день. Из-за её спины в темноту коридора внимательно смотрели кошачьи зелёные глаза. Долго смотрели, шкура Мухи пару раз дёрнулась, и кошка вышла из комнаты.
Дни до похорон тянулись медленно. У Кирилла не было родни. Некому было сообщать, не с кем было разделить её потерю. Только Муха. Но та пропала. Скорее всего, выбежала, когда в квартире была суета: врачи, полиция, ритуальная служба. И сейчас, в этой тишине, Лиза осталась одна. С уходом Кирилла замолчали часы.
Вот так она и оказалась на кладбище совершенно одна. Она так думала, что одна. Снова шел дождь. Как в тот день. День их встречи. И Муха.
- Муха.
Лиза только сейчас заметила, что поодаль от неё сидит кошка.
- Муха, кисонька, - позвала она.
Кошка повернула голову, и Лиза увидела, что в зубах та что-то сжимает. Кошка положила это на землю, ещё раз посмотрела на могильный холм, пару раз дернула шкурой и ушла. Лиза подошла и подняла кошачью добычу. Это было серое тельце кукушки.