"Алексия, наследница...".Тайна семейного фото.

Алексия. Так странно, начитавшись старинных романов, что она сама насмешливо называла «дворянскими», непреклонно окрестила ее бабушка, едва узнав о ее рождении.
Бабуля сумела отстоять и потом это имя у родителей, у школы, у знакомых, у соседей.
И даже -у ее одноклассников, задиристых и веселых. В классе Алексии почему-то было больше мальчишек. Это казалось странным, на первый взгляд. Но так сложилось в школе гимназии номер пятьдесят четыре, что считалось лучшей в городе.
Алексии же в «спартанском классе» понравилось сразу, и необычайно. Девчушка быстро освоилась в нем, хотя в первые дни немного терялась и не сразу отзывалась на имя «Лёшка», которым окликали ее соклассники, чуть дразня и сердя.
Она училась ровно по всем предметам. С большей охотой предавалась, пожалуй, лишь чтению. Очень просто давалось ей, например, черчение. Будто бы – пером, и - на лету, хотя нужно было к пальцам приручить всякие там рейсфедеры, циркули, угольники. У нее - получилось, и оттого, в старших классах авторитет Алексии среди мальчишек стал еще больше.
Выпускные экзамены тоже для нее не были чем-то каверзным. Девочка окончила школу с серебряной медалью. Родители – геологи, порадовавшись за дочь, тут же заторопились в очередную экспедицию, посетовав, что вряд ли смогут вернуться домой к ее поступлению в университет.
Алексия ничем и не возмущалась. С детства привыкла к тому, что родители – серьезные люди, и профессия у них тоже – нужная и серьезная.
Поступать никуда ей не пришлось. По дороге к месту сбора экспедиции родители попали в большую аварию. Их машина, столкнувшись с крупногабаритным самосвалом, загорелась, и тела с трудом удалось опознать. На опознавание в райцентр ездила бабуля.
А после похорон она тотчас слегла с микроинсультом. И Алексия уже совсем не думала о поступлении в вуз, целыми днями бегая по городу, в поисках хоть какой-то работы.
Вечером ее одолевали заботы о бабушке и приготовлении ужина. У Ксении Андреевны плохо действовала левая рука, но от внучки старушка неукоснительно требовала полной сервировки стола к ужину, и настаивала еще и на том, чтобы та сделала ей прическу, прежде чем сесть за трапезу.
- Ты, бабуля, прямо, как императрица какая-то. Никого нет, мы с тобой вдвоем ужинаем. Тебя видит зеркало и я. Кому прическа, перед кем красоваться? – бурчала Алексия, осторожно расчесывая все еще густые, не по летам, чуть седоватые кудри Ксении Андреевны.
- Зеркало — это дверь в параллельные миры! –Тихо посмеиваясь и поднимая кверху тонкий указательный палец, с яшмовым перстнем в серебряной, потемневшей оправе, наставительно отвечала бабуля.
-А вдруг меня увидит твой дед? Ты что хочешь, чтобы я предстала перед ним в неподобающем виде, растрепой? Не забывай, он был красавцем, твой дедушка. Профессор минералогии. За ним полкафедры бегало.
- Я знаю, ты говорила, - Алексия фыркнула, на ее щеках сразу проступали ямочки. - А как он тебя то заметил?
-В библиотеку пришел, за справочником - коротко ответила бабушка, поворачивая голову и поправляя волосы, по-своему перекалывая шпильки. – Кстати, надо бы мне завтра позвонить Ирине Петровне, может, и найдет она для тебя местечко какое-то при книжках. Не откажет, по старому знакомству. Ксения Андреевна легонько потрепала внучку по щеке, и чуть неуверенно опираясь на трость с костяным набалдашником, пошла к столу.
***
Местечко «при книгах», конечно же, нашлось и, спустя неделю, Алексия уже работала в читальном зале городской библиотеки, небольшой, но уютной. Строгим готическим, чертежным почерком, которому научила ее бабуля, она старательно заполняла карточки, формуляры, осторожно передвигая книги, протирала пыль на стеллажах.
А чаще всего зачитывалась старыми, потрепанными книжками с верхних полок, в прохладном книжном хранилище, в цокольном этаже.
Там было так зябко, что приходилось накидывать на плечи шарф или кофту. Но Алексия времени и холода совершенно не замечала.
Не заметила она сперва и его – темноволосого, тонколицего, чуть нахмуренного. Он постучал карандашом, взятым с библиотечного барьера, нетерпеливо, чуть раздраженно:
- Девушка, вы слышите меня? Второй раз обращаюсь. Мне нужна книга Романа Адамчика «Словарь символов». Есть она у Вас?
— Это - редкость. - Алексия подняла лицо и чуть сощурившись, взглянула на парня. Кажется, в последнее время у нее испортилось зрение. – Издание на руках сейчас. Давайте, я впишу вас в формуляр ожидания?
— Вот тебе и раз! Парень прикусил губу, досадливо фыркнул. - Меня заведующая к Вам сюда отправила, сказала. что вы найдете и дадите. Мне нужно для дипломной работы. Может быть, поищете все – таки? Позарез нужно!
-Нет ее здесь. Она на руках, я хорошо помню. – твердо сказала Алексия.
- Ну, значит, все. Горел тогда мой диплом! – помрачнел парень и как будто даже сразу осунулся лицом. Алексии стало почему-то жаль его. Ей нестерпимо захотелось дотронуться рукой до его щеки, погладить легонько. – Мне черновик надо завтра нести куратору. – Он поморщился болезненно, почти скривился.
Парень неожиданно ей напомнил обиженного, невесть на кого, мальчугана. Алексия видела такого однажды, во дворе школы. У того улетел в небо воздушный шарик, и он горько рыдал, размазывая ладошкой по щеке детский, неудержимый, соленый водопад. Тогда она успокоила малыша ириской из кармашка. Но сейчас то была другая история. Совершенно другая.
Алексия бросила взгляд на маленькие часики. Циферблат их был повернут внутрь запястья. Сверху часики казались обычным, тонким браслетом. Бабушка подарила ей их на выпускной, сняв со своей руки. Сказала, что стали велики.
- Если вы согласны подождать полчаса, то мы с Вами зайдем ко мне домой и я дам Вам книгу. В библиотеке деда она есть.
- Спасибо, конечно. И кем же был Ваш дед? – вскинул брови вверх парень, кивнув головою в знак согласия.
-Геологом, профессором минералогии. Он умер давно. Дома собрание книг и редких минералов, и мы с бабушкой все это храним.
-А Вы не боитесь обо всем рассказывать мне, незнакомцу? Как же так?
-А что такого здесь? – Алексия пожала плечами. -Кому в наше время нужна коллекция минералов и старых книг?! Сейчас все на флешках, дисках, граверах каких-то.
-Грабберах – тихонько поправил ее незнакомец, и губы его опять тронула медленная и спокойная улыбка.
Странно, но Алекс совсем не рассердилась. Сама улыбнулась в ответ.
- Путаюсь всегда в этих терминах. Но ноутбук у меня тоже есть. – Неизвестно для чего, невпопад пробормотала она и тотчас же перевела разговор на другое. – А что же Вам нужно в этой книге? – Это же энциклопедия. Там ведь совсем небольшие статьи.
- Я пишу историю мифов о Лилит. И мне интересно, как, например, трактует это всё Адамчик.
-Никак. Там статья, в пол гранки, столбик, основные определения, кто такая Лилит, откуда культ. И, кажется, все…
У Алексии внезапно закружилась голова. Ей нестерпимо захотелось поцеловать черноволосого кудрявого незнакомца, с белой, тонкой проседью около середины лба.
Она с трудом сдержала себя.
- А вы, наверное, знаете о Лилит больше? – Как из тумана, глухо, подобно морскому гулу, донесся до нее голос парня. Она встряхнула кудрями, делая вид, что поправляет заколку - гребень в волосах, что пышно окутывали плечи.
- Нет. Совсем ничего не знаю. Кроме, пожалуй, стихов, ей посвященных. Крандиевская, Брюсов. Бабушка, кстати, знала Наталью Васильевну Крандиевскую. Они встречались в Ленинграде, когда Наталия Васильевна там издавала книгу в 1972 году. Да она Вам сама расскажет, если Вы к нам придете.
У Алексии засосало под ложечкой. Противно, тонко. Она вспомнила, что не ела с самого завтрака, а время уже подходило к половине шестого. Почему же вместо еды он думает только о поцелуе?! А вдруг он все – таки откажется идти с нею? Или бабуля не даст книгу? Что же тогда?!
***
-Валерий Канышев, диссертант, – ясно и твердо отрекомендовался он Ксении Андреевне, чуть склонив голову, едва та отворила двери.
Очень приятно. Чем обязана? – со спокойным любопытством бабуля взирала на юношу с седым чубом. Увидев рядом с ним Алексию, она ничуть не встревожилась. Привыкла внучке доверять.
- Ваша наследница обещала мне помощь в работе над диссером. – уверенно начал незнакомец. -----Завтра у меня крайний срок показа черновика, и нужна одна книга, которая есть только у Вас. Так мне сказали. - Валерий развел руками.
Ксения Андреевна сняла очки, вздохнула.
- Идите в кабинет. Прямо и направо. Алексия, веди гостя, раз пообещала. Обедать будем?
Она сказала это, ни к кому не обращаясь, но Алексия звонко отозвалась
-Будем, будем, бабулечка. Я такая голодная! – И, схватив за руку Валерия, Алексия буквально втянула его за собою в кабинет, и рванулась к огромным, тянувшимся вверх книжным стеллажам.
- Здесь где-то должно быть! – слегка задыхаясь, она потянулась, на цыпочках вверх, чуть вытянув шею. Квадрат книги мягко упал на пол, а девушка будто нечаянно, коснулась пальцами волос нечаянного гостя, его щеки, губ… Она не сразу поняла, что ей не хватает воздуха, но вскрикнуть не могла, так крепко он держал ее.
- Вы с таким напором расшибетесь еще, чего доброго! – горячо прошептал он ей в ухо. Она вместо ответа с жадностью потянулась к нему и коснулась губами прохладной твердой щеки с едва заметным пушком. И со странным удовольствием, почти машинально, отметила про себя его аккуратность….
Он тотчас же отстранился от девушки, отняв ладони от ее лопаток и талии.
- Странно. мы с вами едва знакомы, но похоже это знакомство обещает быть бурным – Валерий жестко усмехнулся, но взгляд его, напротив, был очень мягким, теплым.
-Извините – пробормотала Алексия смущенно и щеки ее заалели как маков цвет – я не хотела вас… смутить – Она тихонько прокашлялась. – Идемте обедать, я умираю от голода, и по-моему, бабушка нас уже зовет...


-Вы знаете, Валерий, Крандиевская была такой располагающей к себе… Чуть седоватая, полная, но что-то в ней было необъяснимое: искра прошлого, тонкой прелести и светскости, знаете, как будто она сошла откуда-то со страниц старинных романов. Как она сама говорила: «успела до революции по – сиять». Все-таки, она же была графиней. Хоть и не очень долго. - Ксения Андреевна грустно улыбнулась уголками губ и на лбу ее пролегла резкая морщина.
Знаю еще, что она мастерски играла в покер. Рассказывала, как на пароходе, по пути в эмиграцию, в Берлин, села, «без монетки», как она выразилась, к профессиональным игрокам, и выиграла огромную, по тем временам, сумму денег, они долгое время жили на нее в Берлине.
А в Париже она обшивала знакомых светских дам, вышивала для них воротнички и манжеты, метила монограммами столовое белье. И стихи она сочиняла как то просто, между делом, но вот, случайно, накопилось на сборник. А я тогда работала в типографии, и мы готовились этот сборник набирать.
- И что? Что-то помешало? – с тревогой выдохнула Алексия. Они с Валерием боялись перебить Ксению Андреевну, слушая ее рассказ затаив дыхание.
Я вышла замуж за твоего деда, и мы уехали из Ленинграда. Спокойно ответила Ксения Андреевна. Стихи Натальи Васильевны остались лишь в моей памяти.
Вот это вот, к примеру:
Я шла пустыней выжженой и знойной.
За мною тень моя ленивая ползла
Был воздух впереди сухой и беспокойный,
И я не ведала, куда, зачем я шла.
И тень свою в тоске спросила я тогда:
- Скажи сестра, куда идем с тобою?
И тень ответила с насмешкою глухою:
- Я за тобой, а ты, быть может, никуда….
Ксения Андреевна читала стихи медленно, мягким, чуть глуховатым голосом. Оборвав строфу, продолжила рассказ:
Наталия Васильевна и сама была, как Лилит, но не демоница. Одинокая, страдающая душа, потерявшая любовь, ищущая ее, жаждущая ее вернуть. Я, только что вышедшая тогда замуж, окрыленная, счастливая, в ожидании ребенка, сына, разве я могла бы понять ее до конца? Ксения Андреевна пожала плечами, чуть вздохнув – Навряд ли! Тогда это было мне не по летам, да еще и сейчас я понимаю не всю ее боль. Я-то всю жизнь прожила с мужем, в любовной заботе, в душевном комфорте. Не одна, понимаете, мы с Алексеем Владимировичем старались всегда поддерживать друг друга. Хотя тоже – всякое было…. Экспедиции, неудачи, разлуки, болезни. Но мы так любили друг друга, что нам вместе ни – чего не было страшно, ни – чего. – Ксения Андреевна сделала ударение на последнем слове.
- Вы и Вашу наследницу назвали в честь мужа, наверное? – Валерий чуть улыбнулся, ему шла полуулыбка, она смягчала его черты, делала твердый взгляд теплее. – Кажется, я невольно разгадал тайну Вашего имени, простите! – он посмотрел на Алексию, шутливо. Та по-доброму сверкнула глазами:
-Тайны здесь никакой, Валерий! Просто у меня нет родного брата, никого нет, вот и все. Я сама плохо помню деда, он умер, когда мне исполнилось три.
- А я своего отца видел совсем редко. Он не жил с нами. У него была другая семья. - просто, на выдохе, произнес Валерий. - Лишь однажды, когда мне исполнилось пять, мы все втроем: я, отец и мама поехали отдыхать на Черное море и провели вместе целый месяц… Потом отец исчез, а вскоре мама сказала мне, что он больше никогда не приедет к нам, потому что - умер. Он был намного старше мамы, лет на двадцать. Тонкий, жилистый, седой, с музыкальными, длинными пальцами. Мне он казался строгим, но заразительно смеялся. Я любил играть с ним, бегать взапуски, любил, когда он читал мне вслух… Но это было очень редко, как будто бы - снилось. Как я потом скучал по таким снам, один Бог знает! – Валерий внезапно умолк и взъерошил всей пятерней жесткие, курчавые волосы.
Белый его чуб разметался, и Алексия вдруг заметила, что это сделало нечаянного их гостя похожим на растерянного, взъерошенного совенка. Алексии стало его нестерпимо жаль, и она еще больше почувствовала остроту своей сумасшедшей и совершенно неуместной влюбленности в него. Влюбленности, с которой она ничего не могла поделать. Не могла, да и не собиралась.
***
…Дни вращались вокруг них стремительно, как в глазке трубочки калейдоскопа, но они совсем не замечали этой головокружительной быстроты. Они были поглощены только друг другом. Встречались, смеялись, говорили взахлеб, обменивались впечатлениями от просмотренных дисков с фильмами, о прочитанных книгах. Валерий даже было принялся с жаром помогать Алексии разбирать книги и составлять каталог запасного хранилища в библиотеке. Но помощник из него получался неважный, ибо он все время отвлекал Алексию, то смешными прибаутками и анекдотами, то - поцелуем в нос, в щеку или шею…. Поцелуй, конечно, казался случайным и шутливым, но еще больше замедлял круг времени для них. Особенно для Алекса.
– Отстань, все твои шутки! – Иногда она со смехом взмахивала руками, фыркала, поправляла волосы. Одним словом, пыталась всячески скрыть смущение.
Мысль о том, что она хотя бы один день не увидит Валерия, казалось ей невозможной и невыносимой. Она бледнела и у нее холодели руки. Ради того, чтобы побыть с ним рядом хотя бы часа три в день, Алексия затеяла большую генеральную уборку в квартире, почти что - ремонт.
Целую неделю они с Валерием усердно передвигали книжные шкафы, выбивали ковры из «академического кабинета», искали по объявлениям в газете недорогого мастера для перетяжки мебели, отчаянно выбрасывали старое и ненужное: газеты, пачки журналов и каталогов, старую обувь, ветошь, треснувшую посуду, рассохшиеся стулья.
Квартира постепенно преображалась, свежела, сияла, а у Алекс все чаще и чаще ныло под ложечкой и от какого-то неясного, тревожного предчувствия.
В один из вечеров, после уборки очередного книжного стеллажа Алекс разыскала среди его недр старинный альбом с гравюрами Дюрера. -Посмотри, тут нет ли чего-нибудь, посвященного Лилит, случайно?
0на осторожно вложила роскошный альбом со старинными рисунками и гравюрами в руки Валерия.
Тот начал было неспешно его листать и вдруг, глухим и сдавленным голосом, прохрипел на весь кабинет:
- Откуда в этой книге вдруг взялась фотография моего отца?! – Он сделал неловкое движение, и книга, с глухим стуком упала на пол, развернувшись прямо на середине.
- Ты о чем это? – не поняла было Алексия. — Это просто - мой дед, в 2001 году он был в экспедиции, на феодосийских раскопках. Месяц. Там, в Феодосии, в музее Грина, он купил альбом Дюрера … и сделал это фото на память. Оно всегда тут лежало, я забыла о нем…
Одновременно, ошеломленные раскрывшейся перед ними тайной, они стояли друг против друга, не в силах сказать что либо, и только легкий сквозняк от открытого окна шелестел страницами лежавшего на полу альбома.