Осень 1941-го

Геранью пахнет. Тускло светит свечка,
Трещит безостановочно сверчок,
Скребётся мышка за холодной печкой.
Война. А жизни прожит пустячок.
Всё ближе враг – плохие вести с фронта,
Во всей деревне нет почти мужчин.
Осенний лес кругом до горизонта,
Есть для печали множество причин.
Но разве могут быть унылы дети –
Нам ново всё: деревня, школа, печь.
И, что нам враг – над нами солнце светит
И надобно учить «Родную речь».
И как ни далеко дойдут фашисты,
Мы знаем: нас врагу не победить.
Мы выстоим. Страну от них отчистим.
Здесь наше всё! Не им, а нам здесь жить!

В августе 1941 года вместе со школой, в которой училась моя 12-летняя сестра, мы были эвакуированы из Ленинграда в село Ярославской области. Мне было 7 лет. К 1 сентября директор интерната выдал нам, первоклашкам, сумки и пеналы с перьевой ручкой, карандашом и перочисткой из лоскутов ткани, соединенных пуговицей. Так началась моя школьная жизнь в сельской школе.
Фронт приближался и нас посадили на пароход, и поплыли мы вниз по Волге. Горький бомбили и с парохода видно было зарево пожаров. А пароход немецкий лётчик обстрелял, ранив одного человека из команды. Был уже декабрь и пароход вмерз в лед напротив поселка Набережные Челны на Каме. Теперь это большой город с автомобильным заводом, а тогда – с десяток домов. На лошадках, запряженных в сани, нас привезли в татарское село и разместили в школе. В классах вдоль стен соорудили двухэтажные нары, а посредине стояли парты. Там я окончил первых два класса.
Врезалось в память: мы стоим на морозе перед сельсоветом, на котором репродуктор. И из его черного раструба, бальзамом на душу звучит голос Левитана, рассказывающий о победе Красной Армии под Москвой.