Dolce&Gabbana Light Blue

С замороженным взором, в метель, и без верхней одежды,
Убегая от тех, кто боялся назвать моё имя,
Грея руки дыханьем, оставаясь глухой и прилежной,
Я искала иконы в углах и беззвучно молилась.
Я не знала, что боль, достигая физической, растворяется,
Он не знал запрещенных деталей невинного детского тела.
Моя победа уже лишь в том, что я не умела кланяться,
Его проигрыш в том, что мне было только девять.

Бежала под ливнем, касаясь босыми ногами стекляшек,
Мечтала любить, мечтала, чтоб хоть на минутку любили.
Искала эмоций средь лживых улыбок. Он был неряшлив.
Я глотала удары до крови под слоем пыли.
В тумане рассудка, целуя кого попало,
И впервые с рождения пропустив долгожданный обед,
После наркоза с трудом просыпаясь,
Я уже не хотела жить. Мне было одиннадцать лет.

Обман постигает рассудок не сразу,
Предательство чести, предательство доброты.
А вам говорили, что существует какая-то ложь во благо?
Что толку, если мне не хватало объятия старшей сестры?
И снова палаты мелькают, взрываются чертовы лампочки,
От боли в запястьях сжимала сквозь слёзы виски,
Почему не внесли в мою медицинскую карточку,
Что в четырнадцать я узнала вкус разлуки и терпкость тоски?

Весна начиналась достаточно поздно,
В одежду въедался с помадой табачный дым.
Я гладила чьи-то рисунки на теле, мы вместе смотрели на звёзды.
Вспоминалось, что в детстве любила играть в skyrim.
И снова бинты и ожоги, два отравления, красные вина, коньяк,
Я боялась почувствовать, что может быть больше боли,
Кричала в беспамятстве, что виноват какой-то дурак.
В шестнадцать с меня сорвали все чувства и изменили пароли.

А параллельных реалиях ты, должно быть, осталась
Белым ангелом, сеешь тепло и свет.
У души много жизней, и я твою загадала
Встретить здесь через черт пойми сколько лет.
Все невзгоды, обиды, проблемы сжимая в кулак,
Обещаю носить по морозам перчатки, тебя дождаться.
От эмоций, прости, остался дешевый брак,
И через десять месяцев мне восемнадцать.

Ход часов я нарушила, время летит быстрее:
Совокупление тел, единичный выстрел его планетных,
Мои губы, что полгода назад так робели,
А теперь, не понимая, зачем, держат крепко-крепко.
Вам не знакома моя тоска, пятнышки выцветшей кожи,
Шрамы чешутся до сих пор, только я молчу,
Тени умерших снова скопились в моей прихожей,
Чтоб отнять последние блики чувств.